Долгожданная ясность…

***

Спокойствие. Самое настоящее и ничем непоколебимое спокойствие. Серкан Болат, приблизительно час находящийся в доме своих родителей, испытывает сейчас только эту, на первый взгляд, вполне положительную эмоцию. Он смотрит на солнце, потом переводит взгляд на бассейн и долго наблюдает за солнечными лучами, как-то по-волшебному отражающимися в чистой голубоватой воде. Мать спрашивала о работе, новых проектах, делах в холдинге, а в какой-то момент перешла на личную жизнь, интересующую ее, конечно, куда больше. - Сынок, дорогой, как Селин себя чувствует? - Хорошо, - он отвечает уверенно, не задумавшись ни на секунду, а после натягивает на лицо самодовольную улыбку. - Вы уже подумали о том, как назовете малыша? – женщина, давно мечтавшая о внуках, нежно берет сына за руку, пытаясь привлечь его внимание к себе. - Мы даже не знаем пол ребенка, пока рано об этом думать, - он отвечает на все вопросы, будто находится не здесь, а в какой-то другой Вселенной, где все счастливы, потому что не слышали о проблемах никогда. - Я знала, как тебя назову, еще до того, как забеременела, - госпожа Айдан переходит на более серьезный тон, нервно вдыхая. – Твоя жена, кстати, тоже со мной поделилась своими мыслями об имени вашего ребенка. - Да? – мужчина начинает загадочно улыбаться, когда поворачивает голову в сторону матери, начавшей понемногу испытывать негодование от безразличия сына ко всему, происходящему в его жизни. – Не злись, мам. - Я не злюсь, Серкан, просто не понимаю тебя, - блондинка вскакивает с места, держась за голову, и переходит на крик. – Неужели тебе действительно плевать на жену и малыша? Селин ведь все для тебя делает. - Почему ты решила, что мне плевать? - он перестает улыбаться, но раздражающее спокойствие никуда не уходит. - Знаешь, я не поверила, когда мне Неслыхан сказала, но сейчас и сама убедилась в правильности ее слов. - Стесняюсь спросить, откуда ей знать, что происходит в моей личной жизни, - молодой человек снова отворачивает голову, а после небольшой паузы, подняв палец вверх, продолжает, - ах, наверное, Селин рассказала. - Именно, - она снова садится рядом с сыном. – Тебе не стыдно перед ней? Заставляешь беременную женщину нервничать, мучиться в догадках, делать какие-то идиотские предположения. - Тебя со мной поговорить попросили, да? – он спрашивает с ноткой осуждения в голосе, параллельно потирая переносицу. – Не надо, мне уже слишком много лет для воспитательных бесед. К тому же я прекрасно отношусь к Селин. - Что с тобой происходит? Последний месяц сам не свой, - женщина решает говорить напрямую, не желая больше терять время на подводящие вопросы. - Мне интересно, это ты сама заметила или моя жена и ее мать навели на подобные мысли, - он, по-прежнему отвернувшись, произносит эту фразу с обидой, но наигранно и активно жестикулируя правой рукой. - Во-первых, не груби мне. Во-вторых, повернись. В-третьих, сама вижу. - Прости, если обидел, - он начинает смотреть прямо в глаза матери, делает вдох, а после продолжает, - у меня и правда все хорошо. Просто было слишком много работы, и я немного устал. - Как я сразу не поняла? – она начинает загадочно улыбаться и трясти головой, будто отгоняя от себя какие-то мысли. – Кто она? – голос становится строгим, а на лице появляется одновременно осуждение и разочарование. - Кто? Она? – Болат подкатывает глаза, ухмыляясь, чтобы указать матери на абсурдность ее слов. - Знаешь, если у твоего отца и были интрижки о стороне, то я о них не знала, не знаю и, надеюсь, никогда не узнаю. А ты, по-моему, даже не пытаешься скрыть измены от жены. Ходишь, как зачарованный, ничего не помнишь, ничего не хочешь, постоянно куда-то спешишь. - Мам, ты вообще о чем? – он опускает глаза и аккуратно берется за голову, тем самым окончательно выдавая себя. – Все, что ты сказала, - чистой воды абсурд. - Спутался с какой-то шлюхой, имей мужество признаться, если тебя напрямую спрашивают. Хватит прятать взгляд, я уже и так все поняла. - Поняла? – мужчина поднимает глаза на Айдан, заливаясь от смеха будто безумный. – Не смей называть ее шлюхой. Ты ничего не знаешь о наших с ней отношениях, чтобы судить и тем более осуждать. - Все запущено, - она шепчет себе под нос, как бы делая выводы из увиденного. – Дорогой мой, женщина, которая позволяет себе спать с женатым мужчиной, самая настоящая шлюха. - А если она с мной не спит? – он, раздраженный до невозможного, вскакивает с места и пытается хоть как-то успокоиться. - Конечно, - госпожа Айдан облизывает пересохшие губы, после чего подставляет руку под голову, опираясь на нее. – Книжки тебе читает на ночь. Значит так, Серкан, послушай меня внимательно, - она останавливается на секунду, чтобы сделать глоток травяного чая, но оказывается нагло перебитой. - Нет, мам, ты послушай меня, - Болат более ли менее пришел в себя, сел, взял женщину за руки и начал говорить, из-за волнения периодически прикрывая глаза. – Все не так просто, как ты думаешь. Эту девушку нельзя назвать моей любовницей, но свои отношения с ней, какими бы они не были, я не прекращу ни за что. Селин обо всем расскажу обязательно, но позже. Хочу дождаться, когда она родит. - Кто же тебе так мозги запудрил, сынок? – блондинка нежно проводит рукой по его подбородку, как бы успокаивая. – Ты же очень умный человек, неужели не понимаешь, что нельзя так? - Как? – он берется за голову и уходит в свои мысли, пытается принять правильное решение, понять, стоит ли матери знать всю правду. - Ты предал Селин в такой ответственный момент. Вы должны были пройти через ее беременность вместе. Она нуждается в твоей помощи, поддержке. А ты если и делаешь это, то совершенно неискренне. - Я предал ее давно, еще до нашей свадьбы. Сразу после знакомства, - Болат решает быть откровенным до конца, из-за чего перестает контролировать слова. Он просто говорит то, что чувствует, и от этого становится легче. - Что ты такое говоришь? – женщина открывает рот от удивления, но по истечении нескольких секунд, будучи обессиленной и разочарованной, продолжает. – Я же тебя так не воспитывала. Говорила, что нужно быть верным. Если женился, нельзя предавать, разочаровывать. - Мам, не вини себя, - он тянется к ней, чтобы обнять. – Я просто влюбился, это невозможно контролировать. - Стой, Серкан! – блондинка спокойно вырывается из объятий сына, трогает глаз, пытаясь остановить слезы, а потом начинает говорить. – Расскажи все с самого начала, мы вместе что-то обязательно придумаем. - Расскажу, но придумывать ничего не нужно, я уже все решил, - мужчина натягивает на лицо легкую улыбку, чтобы хоть немного успокоить собеседницу. - Кто она? – женщина гладит его по плечу, чтобы хоть немного улучшить ситуацию. - Она, - он сглатывает, пытаясь предвосхитить реакцию матери, но в голову ничего не приходит. – Эда. - Господи, - глаза Айдан становятся безумными, а рука ложится на сердце, которое, как ей кажется, скоро вырвется. – Ты сейчас о родной сестре Селин? - Да! – его взгляд вновь опускается. Болат понимает, что короткое слово, состоящее из всего двух букв, сейчас же опустошит их обоих, не оставит ничего. - Ребенок, ее ребенок, - она пытается найти на столе стакан с водой, чтобы немного успокоиться, но тщетно. - Да! – мужчина говорит уверенно, не задумываясь ни на минуту, потом подает матери ее кружку с чаем, надеясь, что тонизирующий напиток поможет ей прийти в себя. – Ее сын – от меня - Ты все это время знал? Ему же почти пять лет. - Нет, я ничего не знал. Мне месяц назад Селин рассказала о том, что было на ужине, и в голове сложилась картинка более ли менее. Я пошел к Эде, увидел его, и сомнений, которых и так было мало, не осталось, - он берет в руки ладонь женщины и начинает массировать ее большим пальцем, и, надо признать, это помогает обоим. Ему – рассказывать, ей – слушать. – Аяз очень похож на меня. Еще у него аллергия на клубнику, представляешь? – в глазах появляется детская радость, а голос становится менее серьезным. - Сынок, ты сведешь меня с ума, - по-доброму протягивает блондинка, по-прежнему нервничая и часто делая вдохи. - Мы встретились за день до знакомства с Селин. Сначала я не обратил на Эду внимания, но потом все изменилось. Она была такой нежной, женственной, сильной. Ее постоянно ломали, но она оставалась несломленной. Мы встретились всего раз в ресторане после того, как поняли, что я – жених Селин. Совру, если скажу, что не смотрел на Эду как на женщину. Тогда, в ресторане, она была такой загадочной, ее спокойствие и безразличие заставляло меня испытывать боль. А сладкое. Там было много пахлавы, чизкейк, вишневый штрудель и какао с зефиром. Она сама все это съела, представляешь. Обычно девушки, с которыми я встречался, могли два листочка со всего салата пожевать, а Эда была настоящей, не хотела показаться лучше, чем есть. Еще она пела, красиво, в ее глазах было столько эмоций, просто не передать. Потом господин Йылдыз попросил взять ее на практику. Я не мог отказать, а у неё просто не было выбора. Мы как-то остались одни в офисе. Эда принесла свои рисунки, которые, надо признать, были талантливыми. Я очень удивился, начал говорить ей об ошибках, неточностях – всем, что можно было усовершенствовать. Она внимательно слушала, не отрывая взгляда от моего карандаша, и это поразило. Понимаешь, Эда не надеялась на деньги отца, сама хотела чему-то научиться. Предложила мне торт, а я согласился только для того, чтобы рядом с ней посидеть. В итоге она вывалила кусок на белое платье, засмеялась. Я был польщен искренностью, ее глазами, излучающими счастье. Потом день рождения Эды. Я правда хотел все прекратить, закончить на этом, но не вышло. Дженк сделал ей предложение, а меня еще несколько недель разрывало от ревности. Трясло, как мальчишку. Злился на всех, срывался на Энгина. Однажды я увидел ее в детском доме. Она была волонтером. Помогала ухаживать за садом и преподавала сиротам ботанику. Мама, ты бы видела, как они на нее смотрели, как обнимали, как не хотели, чтоб уходила. Один мальчик подарил ей рисунок. Эда радовалась, как маленькая, рассматривала его. Потом мы с компанией поехали в Анталию. Мне вручали какую-то премию, уже даже не помню, да это не очень-то и важно. Я пришел к ней в номер, чтоб спросить о Дженке, чтоб помочь, чтоб поддержать. Мы тогда решили все рассказать господину Йылдыз, несмотря ни на что. Он, однако, пригрозил ей тем, что оставит родственников из Мардина без средств к существованию. Сказал, чтоб я даже не думал бросать Селин. Эде приказал выйти замуж за Дженка. Она согласилась. Я будто возненавидел ее в тот момент за слабость, но ненадолго. Все прошло, когда увидел ее глаза на свадьбе. Мне стало так жаль Эду, я почувствовал себя последней скотиной, бездушной и бесхарактерной. Вечером того же дня она пришла ко мне попрощаться. И знаешь, твой сын в тот момент был самой настоящей тряпкой. Из-за собственной гордости, самолюбия я вел себя ужасно – так, как Эда этого не заслуживала. Внешне изображал жертву, а внутри испытывал чувство вины. Но она выглядела счастливой: улыбалась, была спокойной, не обижалась на меня. Оказалось, что отец оплатил ее обучение в Италии. - Почему ты не остановил ее? – госпожа Айдан, немного откашлявшись, задала вопрос почти плачущему сыну, по-матерински взяв его за руку. - У меня было две причины, которые на тот момент казались очень значительными, - он говорит, ухмыляясь, и потирает переносицу. – Во-первых, думал, что если она выглядит счастливой, то таковой и является. Решил, что для нее все было игрой, и я ей ни капельки не нужен. Навязываться же не хотел, не в моих правилах. Во-вторых, ее мечта для меня была дороже собственных желаний. Я подумал, что не стоит обременять ее выбором: заставлять выбирать между мной и Италией. На тот момент в моей голове это выглядело очень благородно, по-мужски. - Ты ведь понимаешь, в чем была твоя главная ошибка? – женщина подвигает к сыну стакан с лимонной водой, принесенный несколько минут назад Сейфи. – Попей, успокойся. - Да, - он нервно трясет головой, смотря в глаза матери, отчего той становится даже немного страшновато. – Я не должен был жениться на Селин после всего, что произошло с Эдой – ее сестрой. Это было настоящее свинство, эгоизм, назвать можно по-разному, только вот суть, к сожалению, не поменяется. - Что с ребенком? – госпожа Айдан спрашивает на выдохе, постукивая по столу ногтями из-за волнения. - Его зовут Аяз. Ему скоро исполнится пять лет. Он прекрасен. Маленький, умный, симпатичный, задает много вопросов, очень любит сладкое, особенно карамельный торт, - Серкан наконец успокаивается, каменное лицо сменяется легкой, в какой-то мере наивной улыбкой. – Еще у Аяза аллергия на клубнику, но я об этом уже сказал. - Ты не знал о нем ничего, пока Эда в Турцию не вернулась? - Не знал. Я делал запрос в университет через пару месяцев после ее отъезда. Мне сказали, что занятия она не пропускает, учится на отлично и вообще все прекрасно, - речь становится более быстрой и урывочной. - Что ты будешь дальше делать? – женщина спрашивает, после чего начинает потирать виски, чтобы хоть как-то воспринять всю ту информацию, которую только что услышала. - Ждать, пока Селин родит. Потом расскажу все ей, - он произносит эти короткие предложения, смотря в пол, чем выражает неуверенность в собственных словах. - Это несправедливо по отношению к ней, - женщина шепчет, хватая сына за плечо, а после продолжает, - ты не даешь ей право выбора, и это несправедливо. Или молчи совсем, или расскажи сейчас. - А молчать совсем – это справедливо по отношению к твоему уже рожденному внуку? – Болат снова заводится, из-за чего резко вскакивает с места и подходит к бассейну. – Я не буду скрывать собственного ребенка, как какую-то ошибку. - Тогда скажи Селин поскорее. Может, после услышанного она захочет сделать аборт и начать жизнь с самого начала, уйти от тебя. Я не хочу об этом думать, но, - госпожа Айдан встает со стула и подходит к сыну, приобнимает его, гладит по голове. – Садись, ты же об этом думаешь – она указывает рукой на бассейн, улыбаясь. - Она хотела этого ребенка последние два года, готова была даже взять его из детского дома. Очень сомневаюсь, что моя жена сделает аборт. А вот если из-за меня она разнервничается и потеряет его, не прощу себя, - он сглатывает, направляя взгляд на мать. – Это не эгоизм, а забота, поверь. Я отлично осознаю, как сильно перед ней виноват. - Что Эда? – женщина щурится, направляя взгляд прямо на солнце. - Ей плевать на Селин, и это неудивительно. Она в замешательстве насчет меня. Разрешает мне видеться с Аязом, но кто я, не говорит. По моей просьбе, на самом деле. - Серкан, я не знаю, что тебе сказать, что посоветовать, - госпожа Айдан нежно прижимает к сына себе, целует его в щеку, стирает помаду и продолжает уже шепотом, - честное слово, не знаю. - Я тоже ничего не знаю. - Какой он, этот мальчик? – она спрашивает воодушевленно, будто представляет что-то у себя в голове. - Его лучше один раз увидеть…