Пойдем домой

      Сакура сидит на корточках, скрываясь за стилизованным драконом на скате черепичной крыши здания, расположенного в лучшем районе. Обычно здесь размещают иностранных сановников. Она смотрит на двор, прилегающий к дому, в котором поселили Учиху Мадару. Она и сейчас не совсем уверена, зачем вообще сюда забралась. Шпионить за врагом, который являл собой новую политическую власть, — не лучший способ продвинуть переговоры в желаемом направлении.       К тому же, что ей в принципе удастся подглядеть? В этом мужчине есть своя собственная, природная, сила, ему не нужны никакие закулисные игры. Она тратит время впустую, наблюдая, как он сидит во внутреннем дворике, пьет чай, а потом перемещается в комнату и уже там пьет вторую чашку чая. Короче, занимается обыденными делами. И все же она не может перестать смотреть.       А минуту назад он закрыл бумажные двери в сад и, кажется, вот-вот уйдет. Несмотря на так никуда и не девшуюся неловкость, Сакура одним грациозным движением спрыгивает с крыши и следует вдоль высокой каменной стены виллы сановников в сторону центра города. Только она поворачивается, все еще размышляя о своем поведении, о том странном импульсе, из-за которого она пришла сюда и провела здесь целый час, наблюдая за Учихой Мадарой, как буквально впечатывается именно в него.       Сначала она даже не осознает, с кем столкнулась. Она отскакивает и начинает кланяться, и видит знакомую темную мантию. У Сакуры перехватывает дыхание, и все, что она в состоянии сделать, это поклониться еще ниже. И надеяться, что он примет ее извинения.       — Приветствую Вас, Мадара-сама, — бормочет она, уставившись себе под ноги.       Он издает звук, который можно истолковать как ответное приветствие. Сакура так и остается в полусогнутой позе, посчитав, что так безопаснее. Может, он просто уйдет?       А он не уходит. Вот дерьмо. Она не сможет простоять так весь день… Сакура нерешительно выпрямляется. Он смотрит на нее тем странным бесстрастным взглядом, каким оценивают товары на рынке. Немного оскорбительным, и это в лучшем случае, если бы не блеск, указывающий на то, что ему нравится товар.       Сакура чувствует, как внизу живота что-то сжимается, как до этого в зале переговоров. Вблизи он выглядит еще более устрашающе, чем тогда. И эффект от его взгляда сейчас еще ощутимее.       — Тебе что-то нужно от меня, девочка? — Спрашивает он.       Сакура качает головой. Сколько она уже так стоит, нарушая его личное пространство? Это так грубо! Не говоря уже о том, что еще и опасно и крайне неполиткорректно…       — Я… хм… — Сакура часто моргает. Она никак не может собраться с мыслями. Нужно ли ей? Нужно ли ей что-нибудь от него? Может ли ей вообще что-то быть нужно? Это странное ощущение в нижней части живота, теперь даже сильнее, чем когда она смотрела на него. У нее такое впечатление, что сейчас ее походка станет неуклюжей.       — Если так, то заходи внутрь. У меня в запасе двадцать свободных минут до встречи. Я даже уверен, этого времени хватит, чтобы разрешить твои трудности, какими бы они ни были. — Он возвращается к себе и, останавливаясь в воротах, поворачивается к Сакуре.       Ее лицо все красное. Краснее красного. Ей бы извиниться за вторжение, оправдаться и поскорее смыться. И чем-нибудь подкупить Шизуне, чтобы заменила ее на следующем собрании. Вместо этого она делает шаг вперед. Ей приходится протискиваться мимо него, так как он даже не собирается подвинуться. Она практически задевает его — он занимает слишком много места в проходе. Она опускает голову ниже и проскальзывает во двор. Нужно? Что ей нужно?       Ее путь лежит через небольшой сад, такие обычно есть возле храмов, под ногами хрустит гравий, кое-где растет мох и очень старые сосны, которые выглядят очень ухоженными, а затем Сакура заходит в дом. Она слышит, как он идет за ней, а если бы и не слышала, то обязательно почувствовала бы.       В коридоре она в нерешительности останавливается.       — Куда дальше? — Спрашивает она, поднимая ногу, чтобы снять сандалию.       — Можно и здесь, — говорит он, подходя к ней вплотную.       Она отступает назад, внезапно охваченная привычным страхом. Еще шаг, и во что-то упирается спиной — на какой-то высокий комод, осознает она, поворачивая голову.       Это позволяет отвести от него взгляд хотя бы на долю секунды. Он хватает ее за руку и поворачивает так, что его грудь оказывается прямо перед ее глазами. Другой рукой он давит ей между лопаток, и Сакура не может удержаться — она выгибается. Пока она не использует свою чакру, он просто слишком силен для нее. Глаза Сакуры широко распахиваются. Она прекрасно осознает, к чему все идет, ведь это так очевидно. О боги! Она не планировала этого. Она до сих пор не вполне понимает, зачем вообще сюда явилась. Она была такой возбужденной после того утреннего собрания, что после его окончания сразу же побежала в свой кабинет и, заперев дверь (и занавесив халатом окно — хотя это был четвертый этаж, с этими ниндзя нельзя быть ни в чем уверенным), занялась самоудовлетворением. Не очень удачно. В конце было что-то похожее на оргазм, но он только еще больше ее распалил. Странное любопытство толкало ее сюда. Но все равно. Она совсем не ожидала, что ее вот так согнут и трахнут.       Сакура упирается ладонями в деревянную поверхность, пытаясь приподняться.       — Подождите, — говорит она. — Подождите минутку!       Он останавливается.       Что она должна сказать? Что он должен остановиться? Отпустить ее? Или… просто не торопиться? Что она не знает, что делать? Не имеет ни малейшего понятия? Как же стыдно. Она пришла сюда, фактически, она его преследовала, она оказалась в его доме по его приглашению. Она — взрослая женщина, неслыханно, чтобы куноичи была неопытной в ее-то годы. Хотя это только она была такой среди сверстниц, потому что берегла себя для Саске, а ее шишоу ограждала свою ученицу от всех миссий по соблазнению, которые другие девушки были вынуждены выполнять. И тот единственный раз сразу после окончания войны, когда она думала, что все пройдет просто идеально, принес ей лишь страдания, она не почувствовала никакой радости, на которую так надеялась. И не последовало никакого продолжения, которого она ждала. Она прикусила губу. Что она должна сказать?       — Что? Медленнее? — Спрашивает он. — Я бы с удовольствием, но у меня мало времени.       Держа одну руку у нее между лопаток, другой он задирает ей юбку. У Сакуры вырывается вздох. Он скользит по ее лону, отодвигая нижнее белье в сторону.       — Ты вся влажная. — Он засовывает пальцы внутрь, и Сакура с криком выгибает спину. Он шевелит пальцами, и ей кажется, что она сейчас сойдет с ума, что ее разум разлетится на тысячи осколков и рассыплется по дорогому деревянному полу.       — И такая раскрытая. Обойдемся без прелюдий. Чуть шире — и будет уже неинтересно, ни мне, ни тебе.       Сакура хочет задохнуться от возмущения, потому что, возможно, это было оскорбление, но затем он отпускает ее, и она слышит шуршание одежды, знает, что это он раздевается, и она паникует.       — Постойте! — Она выпрямляется и, опустив глаза вниз, видит его обнаженный член, и опять она теряется в словах. Неужели все случится вот так? — Это было гендзюцу? Тогда? На собрании? — Ей необходимо услышать ответ на свой вопрос; она имеет право хотя бы знать, по своей ли воле она сюда пришла, сама ли возбудилась без всяких ласк настолько, что влага стекала по бедрам.       Он смеется.       — Нет, — он качает головой. — Нет, это не было гендзюцу.       Его смех такой искренний, что она ему верит. Они ниндзя, они рождены и воспитаны, чтобы обманывать друг друга, но она смотрит, как он смеется, и верит. Она выгибает спину, снова прижимаясь к комоду. Однако голову она держит прямо, хоть в таком положении ей и не увидеть, как соединятся их тела, по крайней мере, перед ее глазами будет его лицо. Он все еще улыбается. В этой улыбке много самодовольства, но в остальном… это просто улыбка счастливого человека.       Она чувствует его руки на своих бедрах, а затем — его член в себе. Глаза Сакуры закатываются, свет меркнет. Все, что она воспринимает, — это прикосновение, ощущение, что он двигается внутри. О боги! О боги! Она хватает ртом воздух, а через долю секунды Мадара выходит из нее. Он с силой входит обратно, и она вопит, она задыхается, этот толчок сотрясает все ее существо. О боги! Это совсем не похоже на ту идиотскую игрушку, которую Ино подарила ей на 18-летие и выбила из нее обещание использовать. Еще один толчок.       Он хватает ее за ногу и поднимает вверх, кладя бедро и колено на комод. Вбивается еще глубже. Сакура плачет, дрожит и всхлипывает, и кончает так сильно, как никогда раньше. Он продолжает трахать ее во время оргазма, но она едва замечает это, точнее, она вообще ничего не замечает.       В тот момент, когда она обмякает, он выходит из нее, тянет на себя и толкает в плечо. Она опускается на колени, потому что у нее совершенно не осталось сил, чтобы сопротивляться, особенно когда ноги не слушаются, а голова кружится так сильно.       Не успевает Сакура понять, что его член сейчас находится на уровне ее губ, а она даже не знает, как делать минет, он входит в ее рот. Она хочет возразить, но рот занят, и Мадара держит ее за затылок. Поэтому она упирается руками в его бедра, чтобы оттолкнуть, но ничего не получается — он куда сильнее ее. А потом он кончает. От неожиданности она чуть не задыхается. Он изливается глубоко в ее горло, и инстинкт выживания подсказывает ей проглотить сперму, прежде чем разум выдает, что это грубо и отвратительно, и что она не хочет.       Он замирает, но не отпускает ее голову.       — Ты меня почистишь, хотя бы чуть-чуть? Мне еще идти на встречу, — говорит он, и в его голосе нет и тени приказа. Просто один человек просит помочь другого с тем, что не может сделать сам.       Она осторожно проводит языком вокруг члена, впервые по-настоящему дотрагиваясь до этой части его тела. Впервые дотрагиваясь до его тела вообще, мысленно поправляет она себя. Она к нему не прикасалась, разве что языком ощутила его член. Побывавшим у нее во рту… Колени Сакуры опять слабеют от ужаса, что же она только что сотворила. Хорошо, что она уже стоит на коленях, потому что иначе бы просто рухнула. Она медленно скользит губами по члену, пытаясь собрать как можно больше соков.       Наконец, она отпускает его кончик с небольшим причмокиванием и быстро облизывает губы. Она очень надеется, что на тех ничего нет. Она даже трогает, чтобы убедиться.       — Думаю, теперь все чисто… — неуверенно говорит она, садясь на пятки и прижимаясь спиной к этому чертовому комоду.       — Спасибо. Думаю, ты сможешь сама отсюда уйти? Потому что иначе я могу опоздать. — Он подходит к двери и, остановившись, оборачивается на нее. –Здесь все так изменилось. Просто позор. Даже нет приличной еды, одни только кошмарные современные кулинарные изыски, — говорит он с презрением в голосе, — единственное место, где подают что-то похожее на настоящую еду, это ресторан Акимичи. Не хочешь присоединиться ко мне сегодня вечером?       У Сакуры отвисает челюсть.       — Совершенно не представляю, как долго продлится эта встреча, — он показывает в сторону города, — но я заберу тебя, когда она закончится.       — Как… как Вы узнаете, где меня найти? –Выдавливает шокированная Сакура.       — О, я найду тебя. Это будет нетрудно, — ухмыляется он и уходит.