Пойдем домой

      По прошествии, казалось, двух дней Мадара пришел к выводу, что ему необходимо разработать стратегию. Любую стратегию. Потому что чем дольше он тянул, тем больше шансов, что его похитители разработают свою.       Когда к вечеру третьего дня он вдруг начал ощущать повторяющиеся сильные вибрации, исходящие справа — в том самом месте, где, как он предполагал, находилось окно, — то лишь укрепился в своем мнении. Что бы там ни происходило — нападение или какой–то дебош, — он не хотел оставаться в уязвимом положении во время этих действий. Если здание рухнет, он не сможет спастись. Если разъяренная толпа собирается линчевать его — ее он тоже предпочитает встретить несвязанным.       Его несказанно удивило, что женщина появилась в обычное время и вела себя вроде как спокойно. По крайней мере, настолько, насколько он был способен оценить время и ее поведение своими органами чувств. Сначала она накормила его, а затем снова начала вводить чакру в его организм.       Что помогло ему исполнить последнюю часть своего плана. Его чакра, возможно, и была запечатана, но, все те умения, которые он приобрел за свою долгую жизнь, до сих пор были при нем. И он обладал силой Риннегана. Она была в нем и сейчас, была в его крови, в самом его существовании.       Ему не нужны были глаза.       Когда ее чакра вторглась в него, он начал тянуть ее. Высасывал. Пил.       Самое сложное ждало его дальше. Необходимо было наложить гендзюцу, и наложить быстро.       Для гендзюцу продвинутого Шарингана не требовался зрительный контакт. Даже пользователям обычного Шарингана, если они достаточно опытны, достаточно жеста рукой. Используя чакру, только что украденную у женщины, он наложил на нее гендзюцу. Женская рука безвольно упала ему на грудь.       — Развяжи меня.       Едва шевелящиеся, медленные пальцы схватились за его ошейник. Она сопротивлялась гендзюцу. Ему нужно было его усилить, прежде чем она вырвется из иллюзии.       — Руки.       Теперь ее пальцы двигались еще медленнее, когда обхватывали ремни на его запястьях. Как она могла так сильно сопротивляться ему? Она очнется в любую секунду!       Один из наручников был снят.       Хватит ли ему этой украденной чакры?       Мадара вскочил, выпрямляясь, насколько позволяли оставшиеся путы. Он схватил женщину за горло и заставил ее посмотреть на него. У него еще осталась чакра. Он углубил гендзюцу.       Хорошо. Теперь оно выдержит. Мадара позволил своим мышцам немного расслабиться. Он в изнеможении откинулся на подушку.       Женские пальцы занялись оставшимися ремнями чуть энергичнее. Теперь контроль был более тщательным. Мадара вспомнил, каково это — быть под гендзюцу. Они много тренировались, когда были детьми. Взрослый член клана накладывал на них иллюзию и заставлял делать и чувствовать все, что вздумается. Некоторых подвергали пыткам, чтобы повысить их выносливость и сопротивляемость боли. На других использовали гендзюцу, меняющее восприятие, и они должны были распознать, какие детали реальности были ненастоящими. И последнее — контроль. Именно этот вид он ненавидел больше всего. Даже больше, чем пытки.       — Разблокируй мою чакру.       Когда родная чакра вновь начала циркулировать в его теле, это было как глоток свежего воздуха.       Мадара сел.       И что теперь? Уровень его чакры был ужасно низким. Почти на уровне гражданского. Почему он так пуст? Что, черт возьми, с ним случилось? Он не помнил. Черный Зецу проткнул его грудь, а потом… Он вспомнил ощущение чего-то выходящего из него. Словно бабочка из кокона. Он был для кого-то коконом? Как такое возможно? Неужели это действительно произошло? И если так, то что именно из него вышло? Было ли это причиной его жалкого состояния? Мадаре необходимы были ответы.       Возможно, женщина могла его просветить.       Было ли ее сознание вообще здесь, в этом теле, сидящем рядом с кроватью? Или своим случайным гендзюцу он все-таки превратил ее мозг в кашу?       Мадара обхватил руками голову женщины и направил свою чакру в сеть, которой опутал ее сознание. Да, оно было на месте. Значит, она знала, что происходит. Быть марионеткой с работающим мозгом — тот вид гендзюцу, который он ненавидел больше всего в детстве. Он почувствовал укол сострадания к этой женщине. Что ж, ей не придется мучиться слишком долго, он сделает все быстро.       — Теперь печать с моих ушей.       Треск взрыва едва не заставил его отшатнуться от боли. После столь долгой тишины его уши стали сверхчувствительными.       — Что там происходит? — Был его первый вопрос, на который он потребовал от нее устного ответа.       — Фейерверки. — Ее голос звучал напряженно.       — В честь чего?       — Карнавал.       Мадара удивленно выгнул бровь. Карнавал? Они праздновали карнавал? Масштабы человеческой глупости никогда не переставали удивлять его. Ну, в данном случае это просто идеально. Он ожидал войны и уже собрался пробиваться сквозь ряды как защитников, так и нападающих. Возможно, ему вообще не придется сражаться.       — Где мы?       — В Конохе.       Хм, все складывалось куда удачнее, чем он рассчитывал.       Он положил руки на лицо женщины. А она, оказывается, молодая: упругая кожа, овал лица еще сохранял детскую округлость. Он провел пальцами выше, по щекам, к ее глазам. Осторожно. Ему нужны были эти глаза.       Он приподнял ее веки, намереваясь вытащить первый.       И заколебался. Совершенно иррационально он колебался. Девушка сидела неподвижно, как кукла, не в силах среагировать. Ей будет больно, но она куноичи, она выдержит. А после того, как он получит ответы, он положит конец ее страданиям.       Мадара снова поднял веко.       Он почувствовал ее дыхание на своей ладони. Вероятно, оставить окровавленный безглазый труп — не самая лучшая идея. В таком случае станет совершенно очевидно, что он сбежал. Вот если бы он просто исчез, здесь были бы другие варианты. Его могли похитить ниндзя другой деревни. Конохе пришлось бы помалкивать. Его станут преследовать тайно.       И все же ему нужны были глаза.       — Из какого ты клана? — Ему необходимо было объяснить свое колебание.       — Я бесклановая.       — Сколько Учих сейчас в деревне?       — Ни одного       — Как так?       — Саске Учиха отсутствует.       Ах да, была же резня. Мадара не мог найти в себе ни капли сострадания. Дураки получили то, что сами заслужили.       — Сколько Хьюга?       — Около сорока…       Он провел пальцами по скулам девушки. До ушей, а затем зарылся в волосы.       — Что со мной случилось?       — Ты… взорвался. А потом из тебя появилась Кагуя.       Кагуя? Легендарное божество? То, что было с десятью хвостами?       — А потом?       — Мы с ней сражались. И запечатали ее.       — А я? Что было со мной?       — Она тебя выплюнула. Мы подобрали.       — И не убили… Безмозглые, как и всегда… Достойные потомки Хаширамы, — сказал Мадара скорее себе, чем девушке. В этом гендзюцу она не была способна вести беседу. Она реагировала только на прямые вопросы и выполняла простые команды.       И все же, почему он вообще жив?.. Медик под гендзюцу больше ничего ему не скажет, сначала ему нужно будет спрятать ее в безопасном месте, изменить гендзюцу и хорошенько допросить. Этим можно заняться позже. Ему требовалось больше времени, чтобы докопаться до сути. И понять свое состояние.       — Ты выведешь меня отсюда. Наложи на себя хенге. — Он обхватил руками ее лицо и почувствовал, как изменяются его черты. — Теперь волосы. — Он держал прядь между пальцами. Из шелковисто-гладких они стали кудрявыми.       — Помоги мне встать.       Девушка протянула ему руку. После нескольких дней неподвижного лежания ноги Мадары немного дрожали. А дней ли? Или, может быть, прошли недели? Или даже месяцы? Эти вопросы подождут. Сейчас самой насущной проблемой было выбраться отсюда. Он был не в том состоянии, чтобы сражаться, надо было этого не допустить. Он должен был сбежать, не поднимая шума.       — Дай мне одежду.       Ответом ему была тишина. Очевидно, команда была не из простых. Ему нужна была одежда — если он пройдет по деревне голышом, то наверняка привлечет внимание. Похоже, девушке нужно было восстановить доступ к большей части своего мозга. Мадара цокнул языком. И схватил девушку за подбородок.       — Дай мне одежду, — повторил он.       — Хм… ты слишком большой для моего плаща… — Ее голос и фразы теперь больше походили на нормальную человеческую речь. — Но в коридоре есть шкаф с плащами и халатами разных размеров.       — Хорошо. — Мадара сосредоточил остатки чакры и наложил жалкое подобие хенге. Ему удалось лишь изменить цвет волос и форму носа. Это было так топорно. Сказывалось использование гендзюцу. Какое унижение. Но на его веку оно было не первым. Он пережил многое и всегда и во всем одерживал верх, это был всего лишь еще один шаг к победе. Он обнял девушку за плечи. — Веди. И проверь коридор на предмет наличия людей.       Слава всем богам, в шкафу нашлись и брюки, и всякие рубахи. И они подошли. И слава богам, их никто еще не носил. Из-за удержания хенге и гендзюцу Мадара тут же вспотел, отчего его рубашка, которую девушка надела на него, стала вся мокрая. Последний раз он был так слаб после того, как Хаширама убил его.       Снова обняв девушку за плечи, Мадара чуть подался вперед. Может быть, он сойдет за пьяницу, которого поддерживает его подружка? Карнавал мог быть ему на руку.       Ткань на плече девушки была необычной. Свободной рукой он бесцеремонно ощупал ее грудь. Странная ткань была и здесь, с маленькими металлическими пластинками и крошечными твердыми четырехгранными гранулами. Он опустил ладонь ниже — юбка была из тонкого сетчатого материала.       — Что на тебе надето?       — Костюм. Костюм феи.       — Для чего?       — На карнавал принято наряжаться. Я собиралась пойти на уличный парад после того, как проверила бы тебя.       Этот карнавал был очень и очень кстати. Как бы глупо это ни звучало. Боги явно благоволили к нему.       — Снимай плащ. И показывай дорогу. В квартал Хьюга.