Пойдем домой

      Изуна упал. Навзничь. Проклятый Сенджу уже собирался нанести последний удар, когда перед ним выскочил Мадара. Враг сделал шаг назад, явно оценивая свои шансы. Мадара бросился вперед.       Как и ожидалось, Сенджу, как всегда бесхребетный, отшатнулся.       Мадара упал на колени рядом с неподвижным телом брата.       — Изуна! Изуна!       Вместо слов с губ раненого лишь капала кровь.       — Держись. Изуна, держись. Я унесу тебя отсюда. Все будет хорошо. Просто побереги силы.       Он мог унести его на себе, разумеется, мог. Но что потом? Рана в груди брата выглядела ужасно. И его дыхание теперь сопровождалось свистом. Как будто были повреждены внутренние органы. Мадара сглотнул. С такими ранами не выживают. Даже если остановить кровь и не допустить попадания инфекции. Этот Сенджу, будь он трижды проклят, задел что-то жизненно важное. Холодный пот струился по спине Мадары. Совсем не такой, как после жестких битв, даже не такой, какой бывает после чрезмерного использования чакры, истощения и головокружения. Мадара осознавал — его брат умрет. Не прямо сейчас, может, и не через час, но спасти его было уже невозможно.       Помочь ему могло бы только чудо…       Чудо.       А Сенджу были способны на такие чудеса. Именно это давало им преимущество перед другими кланами, в том числе и перед Учихами. Они могли вылечить раненых, стоявших на пороге смерти. Они не теряли своих шиноби. Мадара затруднялся сосчитать, сколько раз он был потрясен, увидев лицо Сенджу, которого, как он был уверен, лично убил. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать это и скорректировать стратегию. Теперь он оставлял противника мертвым, а не умирающим.       А сейчас такое чудо было необходимо ему самому.       У них уже имелись кое-какие сведения. Они знали, что Сенджу разработали технику, которую вряд ли можно назвать дзюцу, скорее, это был метод использования чакры. Никто никогда не видел этого непосредственно на практике, но один разведчик заметил, как умирающего уводили в палатку с черным тентом, с печатями, вплетенными в ткань, чтобы предотвратить шпионаж. Через час или около того тот, которого внесли окровавленным и без сознания, вышел оттуда на своих ногах.       Было бы благоразумно подождать. Чтобы перехватить одного из целителей, как только они выйдут из палатки. Это был бы правильный план действий. Но Мадара был не в силах ждать. Осознание того, что Изуна, возможно, испускает последние вздохи, заставило его вести себя не так, как следовало бы главе клана. Тем не менее, вторжение в лагерь Сенджу будет иметь не самые хорошие последствия, последует ответное нападение, а Учихи отчаянно нуждались в перегруппировке, иначе следующее столкновение закончится резней.       Поэтому, вопреки своим инстинктам, Мадара прибегнул к хитрости. Наступившая темнота была ему на руку, он применил хенге и, опираясь на самодельный костыль, заковылял к палатке. Надеясь, что поблизости не окажется ни одного хорошего сенсора, достаточно опытного, чтобы распознать чакру Учиха.       Он не знал, чего там ожидать. Не знал даже, сколько в палатке людей. Их оказалось четверо — три женщины и мужчина, двое из них стояли у кровати с тяжело раненным шиноби, выполняя какой-то странный ритуал с использованием зеленоватой чакры, а двое других приглушенно переговаривались в другом углу палатки.       При его появлении все повернули головы к нему. Хорошо. То, что нужно — он поймал их всех в мощное гендзюцу. Они упали на пол, словно марионетки, у которых отрезали ниточки. Раненый на столе никак не отреагировал — он и так был без сознания, а теперь, когда целители были вырублены, он истечет кровью.       Мадара шагнул вглубь палатки. Кого взять? От его выбора зависело очень многое… Если медик будет слишком долго отказываться от сотрудничества, Изуна умрет… Он подошел к двум целителям, которые проводили ритуал. Пожилой мужчина. И молодая девушка. Даже юная, лет пятнадцати. Она тоже способна лечить? Мадара изучил изображение, сделанное пару секунд назад, выжженное в его мозгу зрением Шарингана. Да, она тоже производила эту зеленую чакру. Ее будет проще подчинить себе. И значительно легче незаметно выкрасть.       Мадара снял плащ, уместил девушку себе на спину и накрыл ее тканью, натянув на голову капюшон. Если повезет, этого будет достаточно.              Он со всей скоростью рванул домой, преследуемый страхом опоздать. Но, благо, не опоздал. Он успел вовремя. Когда он положил бесчувственную девушку на пол рядом с футоном брата, Изуна все еще дышал.       Развеяв гендзюцу, он заставил ее открыть глаза и тут же перехватил ее кулак. Пришлось использовать обе руки и навалиться на нее всем своим весом, чтобы прижать ее к земле — так сильно она сопротивлялась. И даже тогда она попыталась укусить его руку.       — Прекрати, — сказал он, стараясь скрыть гнев, раздражение и нетерпение. — Я не причиню тебе вреда, если ты подчинишься.       В ответ девушка забилась еще яростнее. Мадара подавил вздох. Он нуждался в ее способностях, а не в играх в какого-то чертового героя.       — Ты целительница? — Спросил он, делая нарочитую паузу. Ответ на простой вопрос был началом любого сотрудничества. Вот почему он не стал повторять, когда она промолчала. Он ждал.       В конце концов девушка все же кивнула.       — Хорошо. Потому что здесь лежит умирающий. И ему нужна твоя помощь.       Девушка больше не сопротивлялась, и ее мышцы не были так напряжены, как раньше. Мадара слез с нее.       — Вот, — сказал он, кивнув в сторону футона, все еще держа запястья девушки в своей хватке. — Вот он.       Девушка облизнула губы.       — Ладно. Я сделаю все возможное, — пообещала она.       Он тут же сел и отпустил ее руки. Мадара воздержался от угроз и от представления сценариев того, что произойдет, если у нее не выйдет. Это был вопрос доверия, и он не собирался разрывать ту хрупкую нить, которая только что возникла между ними. И если девушка узнала его, а судя по ее реакции, она узнала, угрожать уже было поздно.       Девушка тоже села. Слишком резко — еще сказывались последствия гендзюцу, и она покачнулась. Мадара подхватил ее за талию и потащил к футону Изуны. Она была такой маленькой, словно кукла, с удивлением заключил он. Удастся ли ей отвоевать его брата у Шинигами?       Девушка осторожно стянула одеяло, прикрывавшее Изуну до самой груди. Кроваво-красные пятна, проступавшие сквозь бинты, резко контрастировали с белизной простыней. И с кожей его брата.       Быстро и ловко она разматывала один слой бинтов за другим.       — Ты Учиха, — скорее заявила она, чем спросила. — И ты хочешь, чтобы я тебе помогла.       — Да, — только и смог ответить Мадара.       Девушка подняла на него глаза. Такие зеленые, таких не было ни у одного Сенджу, которого он видел за свою жизнь.       — Пожалуйста, — сказал Мадара. — Пожалуйста. Он мой брат. Мой последний оставшийся брат…       — Ты же не станешь угрожать тем, что убьешь меня, если я его не вылечу? Что замучаешь меня до смерти своими глазами?       — Нет… Потому что не знаю, что я буду делать, если он умрет… Правда не знаю.       Руки девушки засветились зеленым.       — Что бы это ни было, думаю, ничем хорошим оно не закончится. — Она опустила ладони на грудь Изуны. — А так… Может быть, еще есть шанс…       — Шанс? — Повторил Мадара.       — Да, шанс…       — Шанс на что?       — На перемирие.              Позже он узнал, что девушка даже не была Сенджу. Подкидыш, один из многих, кого клан Тысячи Рук взял, принял к себе и обучил как своего солдата.       Но девушка никогда не забывала, что именно шиноби сравняли ее деревню с землей, шиноби, возможно, даже из самого клана Сенджу. В ней жило желание покончить с этим противостоянием, куда более сильное, чем какое-либо другое, и, конечно, в разы сильнее преданности принявшему ее клану. После того как ее похитили, ее назначил на обучение целительницей человек, который открыл эту технику. Человек, который втайне грезил о мире.       Так Мадара узнал, что Хаширама никогда не отказывался от их общей мечты.       Когда он сделал такой вывод из слов целительницы, а она поняла, что он знаком с Хаширамой, ее отношение к нему изменилось. Она никогда не казалась особенно испуганной, вела себя довольно апатично, явно привыкшая к тому, что ее использовали как инструмент. Но потом выяснилось, что она слышала о Мадаре из рассказов Хаши, и поэтому стала относиться к нему дружелюбно.       Через полгода ее плена (хотя слово «плен» было не совсем подходящим: она ходила по поселению, как ей заблагорассудится, и, похоже, не собиралась сбегать) Мадара поделился с ней своей проблемой ухудшения зрения. Ее чакра не залечила уже имевшиеся повреждения, но замедлила прогрессию до скорости, которой, по оценкам Мадары, хватит на всю его жизнь. Шиноби никогда не жили долго, даже самые могущественные.       Потребовалось немало разговоров, чтобы убедить Изуну, как он выразился, «довериться этим проклятым Сенджу», чтобы позволить ей исцелить и его глаза. Но Мадара это смог.       Три месяца спустя и несколько лечебных сеансов от девушки, когда ее чакра, казалось, просачивалась в систему Изуны. Когда Мадара поднял вопрос о подписании мирного договора на личной встрече с братом и своим заместителем, Изуна не взорвался, как поступил бы годом ранее. Налив себе еще одну чашку саке, он принялся внимательно слушать.       Ненависть, нависшая над их кланом, словно проклятие, больше не держала душу Изуны в своих тисках.