***
В просторной, но довольно-таки душной аудитории сидела чертова дюжина студентов, большинство из которых с интересом слушала вводную лекцию нового преподавателя зарубежной и отечественной литературы. Впрочем, если смотреть правде в глаза, незнакомым он был лишь для меня, так как в университете Цинхуа я восстановился чуть меньше трёх месяцев назад. Произошло это весьма спонтанно, но я ничуть не жалею о принятом решении. Когда я вернулся домой после реабилитации в санатории, передо мной встал вопрос дальнейшей деятельности. Вопреки тёплой и дружеской обстановке, что витала в воздухе, назойливая гиперопека сводила меня с ума. В глубине души я был рад знать, что меня любят и всегда спешат поддержать, но любое единство должно иметь свои границы. Родители были против моего скоропалительного переезда на съемную квартиру. Мать чрезвычайно волновалась, чтобы со мной вновь ничего не произошло и частенько ставила в упрёк отцу легкомысленное поведение в плане его родительских обязанностей. Но я, заручившись поддержкой сестры и старшего брата, наконец, смог убедить их отпустить меня из семейного гнезда в свободное плаванье. Правда, несмотря на доверие, оказанное родителями, мне все же довелось пойти на кое-какие уступки. Например, теперь каждый приём пищи мне приходилось фотографировать и отправлять отчет Шэнь Лифен, чтобы душа матушки оставалась спокойной. А также ныне я делил квартиру вместе с сестрой. Конечно, старики были бы более удовлетворены, если я жил вместе с Шэнь Ву, но с учетом того, что братец снимал дом вместе с дружками из своей группы, я сразу отмел этот вариант. Уж слишком мне нравились тишина и покой, чтобы терять их столь глупым образом. Что касается сожительства вместе с Юи-мэй, то оно оказалось вполне приемлемым, если не сказать удачным. Мы быстро смогли договориться о разделении обязанностей, без проблем пришли к решению о проведении генеральных уборок, а также без труда определили, кто будет готовить и как часто мне стоит ходить в супермаркет. Имея одинаковые предпочтения, мы с сестрой легко находили общие занятия, когда становилось невыносимо скучно. Просмотр дорам, чтение книг, настольные и компьютерные игры – вот далеко не весь список того, чем мы любили заниматься в свободное время. Шэнь Юи с беспредельным терпением относилась ко мне и моей ретроградной амнезии. Стоически снося глупые вопросы, она смогла добиться моего возвращения к обычной жизни в кратчайшие сроки. И за это я был ей безгранично благодарен. А еще я смог решить одну из своих самых постыдных проблем – засыпание. Я не сразу заметил сию трудность. В больнице вокруг меня всегда кто-то вился: врачи, медсестры, семья. Окутанный знакомыми запахами и слыша около себя размеренное дыхание живого человека, я свободно погружался в сон, который был не просто глубоким, но и целительным. Однако, оказавшись дома, в пустой комнате, где единственным веянием было мое собственное, я несколько дней страдал от бессонницы. К счастью для меня, современники придумали такую вещь, как мобильный телефон и интернет, с помощью которых я нашел себе вполне приемлемую замену. Впрочем, после того, как мы с сестрой стали жить вместе, я попросил её о маленьком одолжении, с которым она, не желая меня расстраивать, согласилась. Теперь вместо того, чтобы сразу расходиться по своим комнатам, девушка некоторое время проводит у меня и, лишь убедившись, что я сплю, уходит к себе. Понимаю, это не слишком удобно и правильно, но уповаю на то, что рано или поздно последствия комы уйдут и я смогу вернуться к нормальной жизни. Как бы то ни было, все это патетическая лирика, которая не имеет ничего общего с тем, как я оказался на курсе литературы в Цинхуа. Выяснилось, что в прошлом я был не совсем безнадёжным и потерянным для общества миллениалом и успел позаботиться о своём будущем. Без сомнения, я выбрал для себя не самую подходящую (в рамках семейных традиций) профессию, но, кажется, она была мне по душе. Изученная практически до дыр история браузера, говорила о том, что я прочёл множество веб-новелл, многие из которых, судя по описанию, были далеко не шекспировскими сонетами. Однако, даже это не мешало мне давать конструктивную критику, указывая авторам на видимые недостатки и поощряя их достоинства. И совершенно не важно, что большинство рецензий оставались неопубликованными, главное, что они были написаны живым и грамотным языком. Помимо этого, покопавшись в счетах, я обнаружил любопытную тенденцию. Регулярно на мой личный счёт зачислялись небольшие суммы денег от одного и того же оператора. Порывшись в электронной почте, я с удивлением узнал, что вёл переписку с лидером одного крупного издательства, который предлагал мне будущее сотрудничество, если я закончу университет, а на первых парах – небольшую подработку в связи с их расширением в онлайн-режиме. Директор хвалил мой изящный слог, тонкую иронию и скрытый сарказм, а также открыто намекал на то, что, если я продолжу развивать свой талант, то непременно смогу достичь вершин в литературных кругах в качестве ведущего критика. По всей видимости, это письмо стало решающим в принятии решения и выборе ВУЗа, потому как следующим расчётом по карте стала оплата за обучение. К сожалению, насладиться процессом и в полной мере ощутить себя студентом с большой буквы «с» мне так и не удалось. Всего спустя полгода, после первой же сессии я оказался в больнице и больше её не покидал. Теперь же, выйдя из академического отпуска, мне предстояло не просто привыкнуть к чему-то новому, но и нагнать программу. Сделать это было сложно, но мои природные трудолюбие и упорство помогли довольно быстро расположить к себе преподавателей. Говорят, что первый год учёбы человек работает на свою репутацию. Зато оставшееся время все происходит наоборот и уже реноме пишет твою историю. Судя по результатам, это действительно так. Более того я никогда не боялся использовать своё имя в качестве мощного рычага давления. Не скажу, что я им злоупотребляю или что-то в этом роде, просто иногда полезные связи увеличивают твое влияние и ускоряют процесс достижения цели. Я воспользовался этим правом лишь раз, чтобы получить место председателя литературного кружка, и, как следствие, добиться некоторых поблажек со стороны педагогического коллектива. Все любят упорных и усидчивых, не так ли? Тем временем на обложке моего словаря, что лежал на краю парты, появился небольшой квадратик бумаги. Я знал кому принадлежит сей сатирический памфлет и что именно я в нем прочту, поэтому не спешил разворачивать записку. Лишь убедившись в том, что профессор Хань целиком и полностью погружен в толкование устаревших слов итальянского языка, я быстро переложил послание себе на колени и только там решился его развернуть. «Профессор, как обычно, не сводит с тебя глаз» - звучали слова записки. Закатив глаза, я обратил внимательный взгляд на сидящего за соседней партой юношу, который по-дружески улыбался мне. Ли Янь был отличным парнем. Веселым, умным, в меру разговорчивым. Но слишком впечатлительным и зацикливающимся. В профессиональном ключе эти качества позволят ему писать отличные статьи, так как они будут продуманы до мелочей. Но вот в повседневной жизни… Вряд ли кому-то понравится, если за ним постоянно будут ходить и указывать, как правильно подтирать зад и какой собственно бумагой это делать. Как его выдерживает жена, для меня все еще остаётся загадкой. Ли Янь между тем движением глаз указал в сторону доски и я, повинуясь минутному порыву, скользнул равнодушным взглядом по профессорской фигуре. Хань Шунюан был человеком не слишком высокого роста и худощавого телосложения. Но, несмотря на это, его уверенная походка и холодный взгляд придавали ему вид состоявшегося человека. Навскидку профессору литературы можно было дать не больше тридцати пяти лет и то лишь потому что всему университету были известны его заслуги, которые вряд ли можно получить в юном возрасте. Что касается внешности, то было сложно не признать его привлекательности. Будучи ребёнком смешанного брака, профессор Хань унаследовал самые лучшие черты обоих родителей. Пухлые губы, ярко-голубые глаза в ореоле пушистых ресниц и бледная кожа от матери со славянскими корнями и тонкие черты лица с острыми скулами, иссиня-черные волосы и субтильную стать отца-азиата. Вопреки своему статусу на мужчине частенько можно было заметить не сочетающиеся по стилю вещи, но мягкая улыбка на лице всегда сглаживала острые углы между ним и начальством. Сегодня профессор Хань умудрился великолепно соединить в единый ансамбль классический костюм с винтажной цепью на поясе и белые кроссовки. Дополняли небрежный образ в стиле кэжуал серебряная серьга-гвоздик в одном ухе, очки в титановой оправе и неизменная борода «якорь». Что не говори, но прекрасным лицом мужчину наградили сами небеса, поэтому было совершенно не удивительно, что по нему томно вздыхает почти вся женская аудитория университета Цинхуа. Но почему-то своим излишним вниманием он одаривал лишь меня, чем чудовищно раздражал. Тихо фыркнув, я скомкал злополучный клочок бумаги и размашисто бросил его в свою открытую сумку. После чего, на скорую руку вырвав свежий лист из собственной тетради, взял в руки шариковую ручку. Скосив взгляд на часы и убедившись, что до звонка остались считанные минуты, я задумчиво закусил торец масляного пера и лишь после этого написал ответ. Хорошо, что все внимание слушателей было приковано к преподавателю и его лекции по Данте Алигьери. Было бы ужасно неловко, если бы кто-то перехватил записку и зачитал её вслух. «Будь я геем, то непременно воспользовался бы столь очевидно-лестным предложением» - гласил мой ответ Ли Яню. Прозвенел звонок. Сдвоенная пара по литературе была последней на сегодня для нашего курса, поэтому студенты стремились, как можно скорее покинуть душное помещение и оказаться на свежем воздухе. Мне тоже не мешало бы поторопиться, так как на послеобеденное время у меня были назначены наполеоновские планы, с которыми я стремился распрощаться, как можно скорее. Кинув в сумку словарь, пару тетрадей и ручку, я хлопнул той самой ответной запиской по груди Ли Яня и озорно ему подмигнул. Уже на выходе, когда я попутно одной рукой закрывал замок, а второй – набирал номер брата, меня окликнул чуть хрипловатый голос профессора Хань. — Студент Шэнь, - не глядя на меня произнёс мужчина, — задержитесь буквально на пару минут. — Мне стоит тебя ждать? – шепотом поинтересовался Ли Янь, склонившись к моему уху. — Нет нужды, - бесцветно ответил я. — У меня все равно запланирована встреча, а домой меня подбросит старший брат. Не переживай и поспеши. Твоя супруга не самая терпеливая женщина. Я слабо улыбнулся другу и, похлопав того по плечу, вернулся в самое сердце аудитории. Присев на край первой парты, я ловким движением приспустил очки и уже поверх них взглянул на мужчину, что лениво собирал свои вещи. — Чем могу быть полезен, профессор Хань? — Гхм, - нечленораздельно хмыкнул преподаватель и, наконец, поднял на меня свои кристально-голубые глаза. — Мне необходима ваша помощь. — Боюсь, - я скрестил руки на груди, вопросительно вздернув бровь, — я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду. — Через неделю в Равенне пройдет ежегодный международный фестиваль, посвящённый творчеству Данте Алигьери. Но в связи с большой заболеваемостью педагогического состава меня некем заменить на лекциях, поэтому декан отказывается подписывать мой отпуск. — Сочувствую, - скорее на автомате, нежели искренне, выпалил я, нахмурившись. — Однако, я все еще не совсем понимаю… Не хотите ли вы сказать, что… — Я хочу, чтобы вы заменили меня на нескольких лекциях, - перебил меня Хань Шунюан, от чего мои глаза удивленно расширились, а с губ слетел нервный смешок. Я, конечно, мог многое предположить, но, чтобы такое – никогда! — Не думаю, что это хорошая идея, профессор, - в конце концов, взяв себя в руки, спокойно ответил. — Я всего лишь студент первого курса, который, к тому же, звёзд с неба не хватает. Признаю, мне нравится литература, но читать роман дома, укрывшись пледом и с чашкой мокко в руках, совсем не одно и тоже, что преподавать. Кроме того, - я поднялся и взял в руки кожаную сумку с короткой ручкой, — вы не боитесь скандальных слухов, профессор? Вас могут неправильно понять. Лучше попросите кого-то из ваших аспиранток. Уверен, - я криво усмехнулся, — они будут рады побыть с вами наедине. Мужчина пораженно застыл, но тут же расплылся в лукавой усмешке и, осмелев, шагнул мне навстречу. — А что насчет вас, Шэнь Юань? – он скользнул нечистым взглядом по мне, заставляя едва заметно поёжиться. — Вы были бы счастливы остаться со мной наедине, скажем, - профессор задумался, — завтра вечером? — Сожалею, профессор, - отшатнулся я, собираясь делать ноги. — Я не испытываю никакого сексуального влечения как к женщинам, так и к мужчинам. А насиловать себя ради чужого удовольствия, я не намерен. Если на этом все, - я потряс в руке мобильный телефон, — спешу откланяться. Брат меня уже заждался. Не позволив мужчине вставить хотя бы слово в свою защиту, я выскочил из аудитории. Состоявшийся давеча разговор был мне в высшей степени неприятен. И дело было даже не в разнице в возрасте или же формальных отношениях, которые мы могли бы нарушить, позволь я себе увлечься, а в том, что мой ответ был правдив от первого до последнего слова. Совсем недавно я заметил, что меня совершенно не привлекает интимная сторона жизни. Я не кретин и вполне способен объективно оценить физическую привлекательность человека, но… Как бы объяснить? Мое тело никак не реагирует на флирт, а сердце продолжает биться ровно. Сказать по правде, я больше эмоций испытываю, играя в монополию с семьёй, чем один на один с харизматичным человеком. Быть может, во мне что-то сломано? Я не знаю. Зазвонил телефон, а на экране всплыло улыбающееся лицо брата. Я незамедлительно ответил на звонок уже предвкушая каверзные вопросы со стороны Шэнь Ву. — Где тебя носит? — Непредвиденные обстоятельства. Я зажал трубку между ухом и плечом, а сам стал рыться в сумке в поисках мелочи. Уж что-что, а выдержать суматошный бег съемочной площадки без ударной дозы кофеина, у меня вряд ли получится. Наконец, отыскав несколько некрупных купюр, я вставил их в автомат и нажал необходимую кнопку. — Только не говори, что ты снова пьешь эту дрянь из автомата? — Ну, - пожал я плечами, чуть не выронил телефон, — ты же отказываешься купить мне кофе-машину. Приходится выкручиваться. Проклятье! - выругался я, стукнув по неодушевлённой машине кулаком. — Что такое? — Он… он не работает, - послышался позади меня робкий девичий голос. — А? Я отнял телефон от уха и, вопросительно вскинув бровь, развернулся. На меня снизу-вверх смотрело два испуганных чёрных глаза, в которых я легко смог рассмотреть своё отражение, такими чистыми и бездонными они были. — Говорю, этот автомат уже месяц, как не работает, - собрав всю решимость в кулак, повторила маленькая студентка. — Все покупают кофе «У дороги». — У какой дороги? – недоумевающе переспросил я, слыша, как в трубке звучит заливистый смех. Девушка лишь смущенно улыбнулась, обнажая обворожительные ямочки на щеках. — Никакой, - она дёрнула головой, указывая направление. — Так кафе называется в квартале отсюда. — Ооо, - понимающе протянул я, искренне улыбнувшись. — Спасибо. — Хотите… - студентка запнулась и опустила голову, а её щеки приобрели пунцовый оттенок. — Я могу… могу тебе… вам показать? — Нет необходимости, - излишне резко ответил я, вновь обращая внимание на мобильный. — Мне все равно сейчас не по пути, а ты, должно быть, опаздываешь уже. Но все равно, ещё раз спасибо. Несколько мгновений неназвавшаяся девушка стояла на месте, словно сочиняя какой-то остроумный ответ или желая задать ещё какой-нибудь вопрос. Но так и не придумав, что сказать, молчаливо кивнула и прогулочным шагом направилась в сторону главного входа в университет. Я несколько минут провожал её фигурку задумчивым взглядом, вспоминая, где я мог её видеть и, не найдя разгадку, печально взглянул на автомат. Мне было не столь жалко своих денег, как отсутствия эндорфинов в крови. И как уговорить Ву-гэ заехать в кофейню и купить мне чашечку отменного мокко с белым шоколадом? — У тебя мозгов, что у зяблика! – послышался со стороны насмешливый голос брата. — Она ведь с тобой пыталась флиртовать, а ты так грубо её осадил. — Меня это не интересует. — А должно бы, - фыркнул Шэнь Ву, подойдя ко мне почти вплотную. — Заигрывания – важнейший атрибут человеческой жизни и адекватная замена нелепым брачным ритуалам животных. — Премного благодарен, Зигмунд, - иронично съязвил я. — Но вы забываете, что страх быть отвергнутым часто становится причиной низкой самооценки, крайней тревоги, слишком острых реакций и одержимости любимым человеком, превосходящей любовь партнера. Любовь – утомительна, эргэ. Поэтому я не желаю добровольно участвовать в этом фальшивом театре искалеченных душ. Пресвятая Гуаньинь, - наконец, развернувшись к брату, воскликнул я. — Что это за ужас на тебе надет? Будучи отнюдь не стилистом и вовсе не увлекаясь модой, я все же был наделён интуитивным чувством вкуса и стиля. Поэтому легко справлялся с подбором как повседневного, так и официального образов, которые соответствовали бы моему негласному правилу – не выделяться. Однако, в мире огромное количество людей и не всем, как мне, повезло с талантами. Бывают и такие, что вроде бы покупают правильные вещи – качественные и дорогие – но совсем не умеют их комбинировать между собой, создавая в последствии не законченный ансамбль, а вопиющее недоразумение. Одним из таких был мой старший брат. Казалось бы, в популярном айдоле должно быть все идеальным: и душа, и тело, и финансы. Но, увидь кто Ву-гэ сейчас, никогда бы не признал в нём популярную личность. Толстовка безобразного розового цвета, кричащие рваные джинсы в обтяжку, ядовито-красные кеды и дурацкая белая панама на голове. Из всего этого я мог похвалить разве что очки с зеркальными линзами и защитную маску, которые скрывали за собой бесстыжее лицо низкопробного человека. Соответственно мой образ содержал в себе толику ва-е. Темно-зеленая рубашка, рукава которой были закатаны до локтя, светло-бежевые брюки чинос с широким ремнем тёмного терракота и такого же цвета мокасины. Элегантность, сдержанность, простота – вот, пожалуй, и все, что необходимо стилю. — Что? – удивленно ойкнул Шэнь Ву, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. — Это нравственное преступление против человечества, - безнадежно произнёс я, закатив глаза. — Ничего не жмет? А то я уже глубоко переживаю о твоих будущих, как ты там сказал? – я задумался на какое-то время, словно вспоминая. — Брачных ритуалах? — Иди ты! - недовольно простонал Ву-гэ, пихая меня в плечо. Я негромко рассмеялся. — Между прочим эти джинсы назвали модным трендом 2016 года. Понял? Мо-о-одным. — О, Будда! И зачем я только согласился тебе помогать? — Напомнить? – воодушевился брат, приобняв меня за плечи и потянув за собой в сторону стоянки. — Потому что ты задолжал круглую сумму какому-то хмырю и не захотел просить денег у родителей.Неделей ранее
Отношения – штука хрупкая и болезненная. Один неверный взгляд, одно неправильное слово, и на вас катится огромный снежный ком, который набирает такую скорость и такой вес, что вам лучше закопаться поглубже. И тут «бабах», пелена спадает и вот ты уже понимаешь, что та симпатичная милая девушка, с который ты познакомился около метро, или одинокий парень, что угостил тебя коктейлем на вечеринке, совсем не такие идеальные, как могло показаться на первый взгляд. Они – это монстр, и не то чудовище, которое в детских сказках вылезает из-под кровати. Нет!.. А существо вполне осязаемое и реальное, что топчет твое чувство собственного достоинства и заставляет ощущать себя неполноценным и обманутым. Но самое печальное во всем этом то, что переживания эти длятся до тех пор, пока окончательно не выгорают в твоем сердце. Иногда для этого необходима неделя, порой – месяц или два, а в отдельных случаях хватает и парочки дней. Например, как в ситуации с моей сестрой. Шэнь Юи, будучи моим близнецом, все-таки обладает противоположным моему характеру. Там, где я предпочитаю промолчать или не заметить, она вступает в открытую конфронтацию, где я не отсвечиваю или игнорирую – наоборот распаляется, словно огонь от бензина. И если влюбляется, то стремительно и страстно, тогда как я считаю за лучшее совсем не доверять своё сердце посторонним. За время, что мы делим с ней квартиру, девушка успела сменить шесть партнеров, каждого из которых ласково называла «любовь всей моей жизни». С каждым она чувствовала щенячий восторг и искусственное исступление, о каждом говорила, что это навсегда. Но пылкая влюбленность быстро сходит на нет, оставляя после себя разбитое сердце да горючие слезы. Мне был всегда непонятен её образ жизни, но, как говорится, со своим уставом не ходят в чужой монастырь. Поэтому я старался помалкивать и, когда нужно, утешать, хотя и не до конца понимал, как правильно это делать. Что касается расставания, то инициатором почти всегда была Юи-мэй. Когда первоначальная страсть угасает, а на её смену так и не приходит любовь, единственный способ правильно все завершить – это расстаться навсегда. Но в этот раз в устойчивой системе моногамных отношений произошел программный сбой. И теперь уже покинутым был не милый бариста или замкнутый флорист, но моя сестра. Да не просто брошенной, но и обчищенной вплоть до последнего юаня. Поэтому, когда мэймэй предложила дополнительно отомстить удачливому вору (уж не знаю, как она узнала точный адрес), я не осмелился протестовать. И вот теперь с сумкой через плечо да молотком в руках я, как последний кретин, стою на подземной парковке какого-то дома в фешенебельном районе Пекина. Если полиция и журналисты прознают, чем занимаются дети семейной четы Шэнь, публичных проблем не оберешься. А мы ведь только-только оправились от потрясений, связанных с моей госпитализацией. Зачем я только согласился на эту авантюру? — Я на месте, а ты где? – торопливо зашипел я в трубку, сверившись с часами. — Договорились же на десять. — Я в участке, - сбивчиво ответила сестра. — Этот придурок похоже рецидивист. Мало того, что мою сумку спер. Так сегодня выяснилось, что я у него не первая. Мы были знакомы целый месяц, - она несдержанно всхлипнула, — а я даже не подозревала, что он мошенник. Я понимал, что девичьи слезы всего лишь дешевая уловка, но ничего не мог с собой поделать. Я ненавидел сырость в любом проявлении, поэтому поспешил закончить диалог. — Только не реви, - на ходу произнёс я, взглядом разыскивая нужную секцию. — Я же пообещал, что помогу отомстить, правильно? Бегом давай. Я отключился и недоверчиво осмотрелся вокруг. Приходить в общественное место ранним утром в самом начале казалось не самой удачной идеей, но с учётом того, что большинство людей в это время находится на работе, шанс быть застуканным на месте преступления сводился к минимуму. Разыскав необходимый номер в сегменте D, я, словно громом поражённый, замер на месте, потому как оттуда на меня смотрела новенькая Ferrari California красного цвета. Эта модель является спортивным купе-кабриолетом премиум класса, что дебютировала в конце 2014 года. И как только мелкому жулику удалось заполучить столь яркую звезду в своё пользование? Видимо, я чего-то не понимаю в жизни. Тем не менее я отказался от первоначального плана и спрятал в сумку увесистый молоток. Уж больно хорош был автомобиль, чтобы так жестоко над ним измываться. Поэтому вместо тяжелой артиллерии решил воспользоваться дополнительной идеей, которая состояла в использовании краски, яиц и муки. Нет, ну, а что? Ты вроде бы отомстил, а вроде и не нанес автомобилю видимых технических повреждений. Может быть, эта моя художественная интерлюдия даже не будет причислена к вандализму. Спорно, конечно. Но всегда существует тот самый призрачный шанс. Не прошло и двадцати минут, как все было кончено, а я настолько увлекся, что только с третьего раза расслышал звонок. Прикрепив на руль фигурку сеньора помидора с ручками из зубочисток, я наклонился к пассажирскому сиденью, выуживая из сумки мобильный телефон. Нажав кнопку громкой связи, я кинул устройство на колени, а сам достал пучок кучерявой петрушки, отправляя один из листов себе в рот. — А-Юань, я пришла. Почему тебя не видно? – взволновано прощебетала Шэнь Юи. — Машины, кстати, тоже нет. Ты где? — Я в секции D, - на автомате ответил я, особенно не прислушиваясь к тому, что говорит сестра. Зря, быть может, смог бы избежать многих проблем. — Крикни и я услышу. — Где-где ты? – повысила она голос. — О, Будда! Юань-гэ, надо в секцию B. B – как боль, а не D – как док. B238! — Чего?! – ошарашенно прикрикнул я, чуть было, не задев локтем клаксон. — Шевелись, - я стал стремительно собираться. — Убегай, пока не поймали. Я жду тебя на выходе со стоянки. Хорошо? Дав отбой, я с грацией раненого гепарда попытался вылезти из автомобиля и незамеченным покинуть стоянку. Но, как обычно, что-то пошло не так и я зацепился краем футболки за ручник. Пока я боролся с образовавшейся преградой, потерял должную бдительность и выпустил из виду, когда на сцене футуристической драмы нас стало двое. — Извините, вы кто? – поинтересовался приятный мужской тембр, а я невольно вздрогнул, ощущая на своей спине пристальный взгляд незнакомца. И правда, кто я? Как же теперь все объяснять? — Что вы делаете в моей машине? Разве мы знакомы? Медленно, будто надеясь, что все это страшный сон, я развернулся к владельцу автомобиля. То был мужчина высокого (приблизительно 185 см) роста и спортивного телосложения с идеально-ровной оливковой кожей. На его изящном лице резко выделялись волевой подбородок, острые скулы и «львиные» глаза болотно-орехового цвета под широкими бровями. Орлиный нос, пухлые, но заметно обветренные губы и кокетливая маленькая родинка под правым глазом. Все это, а также волосы каштанового цвета средней длины, часть из которых была связана в аккуратный пучок, и чёрная футболка под серый костюм из мягкой ткани – заставляли думать о нём, как о прекрасном сказочном принце, которых в реальном мире не существует. Но вот он!.. Стоит прямо передо мной и с настойчивой холодностью открыто изучает меня, словно букашку под микроскопом. — Кажется вы ошиблись, - попытался упасть я на дурачка. — Да и где мы могли встретиться? Это… - я, наконец, вылез из автомобиля, — ваша машина? Ух ты! Очень крутая. И сколько в ней скоростей? Каков пробег? – я говорил первое, что приходит на ум, а сам тактично отступал к выходу. — Ладно, я пойду. До встречи. Я улыбнулся, а молодой мужчина нахмурился. В считанные секунды преодолев между нами расстояние, он грубо схватил меня за предплечье, вынуждая остановиться. Я зашипел от резкой боли и попытался освободиться, но не тут-то было. Чертов прекрасный принц! Или лучше будет назвать тебя гладиатором? — Пустите, уважаемый! – наигранно захныкал я, в надежде, что нелепый образ поможет. — Я так больше не буду. — Уважаемый? – хмыкнул незнакомец, прищурившись. Что-то подсказывает мне, что он мне не особо верит. — Бросьте придуриваться и говорите правду. Вы – журналист? Специально устроили этот спектакль, чтобы взять интервью? — Я не понимаю, о чем вы!.. - захват усилился, а я гневно свернул глазами. — Мне больно. Отпусти! — Отпустить говоришь? Хорошо. Но, в таком случае, полезай в машину. — А это обязательно? Прекрасный принц с новой силой тряхнул меня, а я с холодной решимостью на лице вонзил короткие, но острые ноготки в его запястье. Так, посылая друг в друга уничтожающие взгляды, мы простояли несколько минут. Сердцем я понимал, что поступаю неверно и что нужно просто-напросто извиниться, но горячая голова отказывалась меня слушаться. Она требовала реванша за столь грубое поведение. Да как он только смеет причинять мне боль? Я же не какая-нибудь безродная шавка, а самый что ни на есть породистый пёс. — Я вызываю полицию! – наконец, первым нарушил тишину мужчина, доставая из кармана смартфон. — Ох! – воскликнул я, хватая оппонента за руки. — Ладно-ладно. Вот. Я уже сажусь. Я хотел было по-старинке залезть через верх кабриолета. Уже даже перекинул ногу, но хозяин автомобиля разблокировал дверцу. Сев на водительское сидение, я снова обратил испытующий взгляд на принца, который ловко направил на меня телефон, включая камеру. — Говори! — Что говорить? — Как ты это сделал? В мельчайших подробностях. Я тяжело выдохнул, но не стал сопротивляться. Рассказав с чего все началось и как я до этого докатился, живописно описал, как… гхм… украшал его автомобиль мукой, краской и овощами. — Ладно, выметайся, -раздраженно прогремел мужчина, выключая камеру. — Доказательства собраны. Можешь идти сдаваться. — Да ты должно быть шутишь? – вспылил я, вскакивая. — На кой ляд я вообще тогда это делал? — Моральный ущерб, - впервые усмехнулся прекрасный принц, вызывая во мне противоречивые чувства. Его лицо вроде и приобрело мягкости, но съездить по нему хотелось не меньше. — Давай все решим полюбовно, а? Зачем нам полиция? Тем более, - я подошёл к капоту и мазнул пальцами по обсыпанной мукой поверхности, — это легко убрать. Вот смотри. — Не трогай! Но я его не услышал. Только наклонился вперёд, собрал в лёгкие побольше воздуха и… дунул со всей силы. Белоснежный дым тут же окатил с ног до головы прекрасного принца, превращая его буквально в снеговую статую. — Ой! – воскликнул я, заливисто расхохотавшись. — Я не хотел. Давай, - я сделал шаг в его направлении, — помогу. — Не подходи!Наше время
— Вот как-то так все и было, - на выдохе произнёс я, горящим взглядом смотря на кусок османтусового пирога, к которому так и не притронулся Шэнь Ву. — Я до сих пор заклеймен его номером телефона. Боже, храни перманентные маркеры! — Так, - задумчиво протянул старший брат, толкая мне свою тарелку с выпечкой, от чего на моих губах загорелась счастливая улыбка, — все же, как его зовут? Я нахмурился, выуживая из памяти необходимую информацию. Почему-то мне казалось, что имя прекрасного принца было связано с каким-то деревом или песней, но наверняка сказать я действительно не мог. Закинув в рот мягкую сладость, что буквально таяла на языке, я скосил взгляд к цифрам, что были аккуратно выведены на моем предплечье, и меланхолично уставился на них, словно они могли дать ответ на заданный вопрос. Я ведь точно помню, что с чем-то, помимо очевидного прозвища, ассоциировал нового знакомого. Но абсолютно не мог припомнить с чем. Хмыкнув, я перевёл взгляд на окружающую меня природу. Кафе, где мы с братом остановились, чтобы перекусить, было небольшим, но уютно устроившимся на берегу неглубокого, лебединого озера, воды которого периодически рассекали небольшие лодочки. На противоположной от нас стороне помимо беседок из красного дерева с традиционно-китайскими крышами и белокаменного моста, что утопал в зелени и цветах, можно было разглядеть былое величие императорских садов, что некогда занимали большую часть территории университета Цинхуа. Неожиданно тихое умиротворение нарушил слабый ветерок, пуская рябь по зеркальной глади и волнуя ниспадающие ветви серебряной ивы у самой кромки воды. Раскачиваясь и жалобно вздыхая, дерево напевала природе одну ей известную чистую песню. Вот оно!.. Какой же я дурак! — Цингэ! – несдержанно воскликнул я, а ко мне метнулся скептический взгляд старшего брата. — Имя этого парня – Лю Цингэ. — Подожди. Тот самый Лю Цингэ? – удивленно переспросил Шэнь Ву, протягивая официанту банковскую карту, чтобы расплатиться по счёту. — Актёр Лю Цингэ, который дебютировал пару лет назад, но первой же работой заработал аномальное количество положительных отзывов критиков? — Откуда мне знать? – нервно дёрнул я плечами, поднимаясь из-за стола. — Мы с ним пижамную вечеринку не устраивали и косички друг другу не плели. Эээ, подожди! – вдруг спохватился я, кое-что поняв. — Ты меня развел. Купил сладости, налил кофе и давай расспрашивать. Это нечестно! Старший брат неопределённо пожал плечами, кривя губы в лукавой усмешке. — Ты мой несносный младший брат. Кому, если не мне, тебя защищать? — Так может, - ухватился я за фразу Ву-гэ, невинно хлопая ресницами, — ты просто дашь мне денег и запишем эту материальную помощь в качестве защиты обездоленных и нуждающихся? — Ещё чего! – хмыкнул Шэнь Ву, переводя на меня нечитаемый взгляд. — И лишить себя удовольствия твоей помощи? — Я бы помог и так. Парень скептически выгнул бровь, а я невольно закусил губу, опуская взгляд в пол. И правда, кого я обманываю? Мне было бы просто лень.***
На съемочной площадке, что расположилась в уютном крытом павильоне, как обычно бурлила насыщенная жизнь. Механики и работники сцены были заняты последними приготовлениями, хлопотливо сновали туда-сюда помощники, попутно передавая указания режиссёра-постановщика всему творческому коллективу, звуко- и кинооператоры проверяли работу своего монтажного инвентаря, сверялись с планами и иногда переругивались между собой, не найдя общие точки соприкосновения. Каждый в суетливом муравейнике был чем-то занят, никто не сидел без дела, чтобы по итогу получить качественную и конкурентоспособную картинку. Впервые оказавшись по ту сторону киноэкрана, я был приятно удивлен. Несмотря на то, что на съемочной площадке всегда было шумно и оживленно, я не испытывал особого дискомфорта, который частенько появлялся у меня на вечеринках или в компании балагурных людей. Мне казалось, что этот мир был создан для меня также, как я для него. Но вслух признавать ироничную правду я не спешил. Ведь интерес частенько сменялся апатией, если излишне сильно к нему прикипеть. А я пока что не готов был прощаться. Уж больно бесценным казался сей опыт. После того, как я оказался в крайне щепетильном положении, первой же мыслью было обращение за помощью к родителям. Шэнь Юи даже выдвинула свою кандидатуру в качестве главного подсудимого и готова была по первому же зову подставиться под артиллерийский удар, но я сразу же отмел эту идею, сочтя её излишне энергозатратной. Несмотря на то, что в сложившейся ситуации была по большей части виновата сестра, я не хотел её подставлять ещё больше. Хватало и того, что девушка открыто признала своё искреннее раскаяние и пообещала больше никогда не доводить до беды. Ее обеты, конечно, вилами по воде писаны, но, как говорится, чем черт не шутит. Подумав ещё некоторое время, я пришёл к выводу, что родителям лучше не знать о случившемся. Не только потому что мне было стыдно признать свою несостоятельность и глупость, но и от того, что матушка, скорее всего, снова бы посадила меня под замок. А этого допустить я никак не мог. Поэтому пришлось позвонить единственному человеку, что у меня остался – старшему брату. Тот, конечно, был глубоко удивлен внезапной просьбой, но согласился одолжить мне нужную сумму, если я условлюсь помочь ему в одном из его начинаний. Как выяснилось позднее его авантюрой была своя развлекательная телепередача, где он будет главным ведущим, а группа – музыкальным сопровождением. Идея была придумана не Шэнь Ву, а предложена их продюсером в качестве пиар-хода. Из-за того, что брат легкомысленно относился к своему будущему и почти всегда отказывался продвигать себя, как брэнд, женщине пришлось поломать голову, прежде чем найти решение, как увенчать славу группы. Что касается моего участия во всем этом, то оно казалось скромным и незначительным на фоне глобального имиджмейкинга. Отметив для себя мое обостренное чувство вкуса, которым Шэнь Ву был обделен от рождения, он предложил мне стать его личным стилистом. А также возложил на меня временные обязанности кастинг-директора (старшему брату все еще было необходимо найти соведущего, а делать это одному ему было скучно), а также редактора. И если первую роль я исполнял из под палки (для наглядности, мы несколько раз чуть было не подрались с братом из-за расхожести мнений), то вторая – доставляла мне удовольствие. Я даже взял на себя смелость и несколько раз подправил сценарий, уверив всех, что так композиция будет смотреться более совершенно, с чем не могли не согласиться, как сценарист, так и режиссёр. Все-таки обучение на факультете журналистики и подработка в крупном издательстве давали свои преимущества. — Наконец-то! – пророкотал над всеми грозный женский голос, заставляя нас с братом остановиться. — Не хотите мне ничего объяснить? Посреди зала, поставив ноги на ширине плеч и скрестив руки на груди, стояла менеджер группы – Чжао Шу. То была высокая, слегка полноватая женщина средних лет с отличным вкусом. На её широкоскулом лице ярко выделялись всегда подведенные миндалевидные глаза цвета болотной воды, курносый нос и полные губы, которые она почти всегда красила кроваво-красной помадой. В отличие от других замужних женщин, которые считают скромность – добродетелью, госпожа Чжао предпочитала не ограничивать себя в чем-либо. Поэтому было совсем неудивительно видеть на ней строгий костюм-тройку светло-серого цвета и пепельный пикси боб с удлинённой челкой, что выгодно подчеркивал её неброскую красоту. — Это все он! – первым подал голос Шэнь Ву, делая широкий шаг в сторону и показывая на меня указательным пальцем. В меня тут же был послан уничтожающий взгляд, который я отзеркалил на брата. Прекрасно! Просто прекрасно! Ничего умнее придумать не мог? И все же я не мог подолгу открыто злиться на молодого мужчину, ведь мы оба знали, что в красноречии мне нет равных. — Позвольте заметить, - мягко улыбнулся я, окинув оценивающим взглядом женщину, — что сегодня вы выглядите, как никогда элегантно. Этот костюм… — Зубы-то мне не заговаривай, мальчик, - перебила Чжао Шу меня, разворачиваясь на носках лакированных лабутенов. — Любую вашу уловку я чую за километр. Плавали – знаем. А теперь, - женщина повернула голову и, сверкнув глазами, криво усмехнулась, — ноги в руки и марш в приемную. Вы заставили себя ждать не меня, а приглашенных людей. Их обед будет вычтен из твоего, - она посмотрела на Ву-гэ, — жалования, мистер умник. — И почему мы только её терпим? – понурив голову риторично, но вслух спросил старший брат, на ходу снимая очки, защитную маску и панаму. — Это очевидно, - не поворачивая головы и продолжая идти вперёд, произнесла женщина. — Я единственная, кто может и хочет (ключевое слово!) терпеть таких охламонов, как вы. До позднего вечера мы снова принимали венценосных гостей. Я не брал прямого участия в кастинге, но, притаившись в углу, внимательно слушал ответы, составляя своё мнение, чтобы после высказаться. Как обычно, моя позиция разительно отличалась от оценки Чжао Шу. Привыкшая к железному контролю и управленческим решениям, женщина не замечала очевидного – каждый из приглашённых, так или иначе, уже давно крепко стоял на ногах и легко мог перетянуть всеобщее внимание толпы, тем самым лишая его Шэнь Ву. Да, благодаря их участию программа, скорее всего, получит раскрутку гораздо быстрее, но и уменьшит экранное время старшего брата, тем самым лишая его своей минуты славы и на корню перечеркивая все старания менеджера. Здесь был необходим более тонкий подход. Соведущим в телепередачи должен был стать человек с громким именем, который располагает минимумом славы. Он должен быть хорошо эрудирован и начитан, чтобы в случае чего поддержать разговор, с довольно запоминающимся лицом и живым чувством юмора. Все-таки программа будет иметь не только познавательный, но и развлекательный характер, где необходимо стремительно подстраиваться под ситуацию. В конечном итоге, мы проспорили большую часть ночи, так и не придя к общему знаменателю. Не выдержав, Чжао Шу сказала, что раз уж я такой умный, то легко смогу составить компанию брату. Я на эмоциях ответил, что так тому и быть, совершенно забывая о том, что на съемки придется тратить огромное количество времени и сил. Но усталость, голод и нервное истощение заглушали трезвые доводы разума, заставляя говорить первое, что приходит на ум. Той знаменательной ночью я покидал съемочный павильон в мрачной задумчивости, совсем не обращая внимание на то, как победно загорелись глаза брата и как многозначительно подмигнула ему госпожа Чжао. И лишь спустя целый год я узнал, что все события (за исключением разве что встречи с Лю Цингэ), предшествующие созданию и выходу в эфир ночного шоу «Живой вечер с братьями Шэнь», были подстроены моим дорогим старшим братом, который отказывался сниматься один, зная, о моем нераскрытом творческом потенциале.