Полюбив тебя, проиграю я

      Первое, что я почувствовал после пробуждения, были тошнота и головная боль. Казалось, что мои внутренние органы как будто выворачивают наизнанку и не на минуту не оставляют в покое. А в мозгу взрывается треклятая галактика или праздничный фейерверк. Ощущения отвратительные, если не смертельные. Но эти умопомрачительные впечатления не идут ни в какое сравнение с осознанием фактической реальности, в которой я стал рабом собственной доверчивости и был похищен черт знает кем. И вот пришло же в голову выйти на улицу одному. Я ведь знал, что нечто такое может произойти и все равно поступил опрометчиво. Впрочем, почему я должен винить себя? Разве ж грешен я в том, что люди вокруг меня ебанутые и совершенно точно не дружат со своей головой? Нет, нет и ещё раз нет. Жертва не виновата в поступках преступника, хоть и многие злодеи уверены в обратном. Намекнула, соблазнила, опоил. Ага, конечно. А ещё оставила дверь открытой и позволила себя украсть. Акститесь! Это вам не бразильская мыльная опера на тысячу серий, а вполне себе настоящая жизнь.       Я попытался открыть глаза, но сказать было проще, чем сделать. Так как каждый раз, когда свет бил по чувствительной сетчатке, меня начинало сильно тошнить. И, чтобы сохранить хотя бы каплю достоинства, я возвращался к изначальным настройкам и продолжал тупо лежать без движения. Рано или поздно моё состояние улучшится и тогда я смогу осмотреться и подумать, что делать дальше. Возможно, мне даже удастся договориться с похитителем и отделаться малой кровью. Никто ведь в здравом уме не хочет садиться в тюрьму, не так ли? А я в свое время смогу этому посодействовать. Не скажу, что я прямо в восторге от этой альтруистической идеи, но кто сказал, что заключение единственный вариант наказания? Всегда можно отправить преступника в психиатрическую лечебницу, где медикаментозно будет убито любое желание жить. Думается мне, что, потеря себя, станет достойной платой за мой расшатанный психический покой.       Холодно усмехнувшись, я, наконец, открыл глаз и принял сидячее положение. И тут же об этом пожалел, потому что тошнота достигла своего апогея, заставляя меня сорваться с кровати и молниеносно отправиться в туалет. Благо, ванная комната была смежной с моими апартаментами, поэтому я не особо заморачивался. Рвало меня чуть больше десяти минут, но из-за того, что во рту уже давно не было и маковой росинки, из желудка выходили лишь желудочный сок и желчь. Отвратительно! Что же ты, дорогой похититель, мне такого вколол, что побочные эффекты настолько очевидны? Я не доктор, поэтому даже не хочу предполагать. Только лишь воздух сотрясать да головную боль усиливать. А мне сейчас и без того нездорово от слова совсем. В животе тянет, все тело тяжёлое, словно свинцовое, а во рту как будто собака нагадила. Ещё и не единожды, а раза три.       Выблевав последние остатки желчи, я перевернулся и прижался спиной к холодной кафельной стене. Прикрыл глаза и… Тут же широко открыл их вновь, уставившись на собственную лодыжку. Я даже потер веки кулаками, но картинка совершенно не изменилась. Ногу все ещё опоясывал серебристый предмет, тускло сверкнувший отраженным светом. Это была средней толщины цепь, которая охватывала щиколотку и тянулась обратно в спальню. Недолго думая, я поднялся и поспешил вернуться. «Аксессуар» начинался под огромной кроватью с балдахином (ну, знаете, такие в средневековом стиле), на которой рядом могли улечься, как минимум три человека. К её ножке, толстой, как бревно, и вела цепь. А ты основательно подготовился, чудило. И что прикажете делать теперь? На пробу, я дёрнул пару раз привязь и тут же скривился. Ничего кроме расчёсов на коже и болезненных ощущений я не получил. Интересно, а как долго я здесь нахожусь? Если судить по моему физическому состоянию, то…Хм, нет! Это слишком поверхностно. К сожалению, я не часто испытываю голод. Наверное, именно поэтому и нахожусь в группе риска.       Тем не менее, я был уверен – преступник похитил меня с какой-то целью, а значит в скором времени объявится передо мной, чтобы донести её. Поэтому, дабы отвлечься от не самых радужных мыслей, я присел на кровать и стал осматривать помещение, в котором был заперт. Спальня была небольшой и маломеблированной, с высоким потолком, но полностью забитыми окнами, что усложняло для меня определение времени суток. Из выдающегося здесь были разве что кровать да пушистый ковёр, остальная мебель – ничего примечательного. Платяной шкаф, кофейный столик, на котором лежали фрукты и стояла ваза с моими любимыми кремовыми лилиями, вполне приличный диван, пара стульев. Телевизор или любая другая техника мною не была обнаружена, также, как и зеркала. Короче говоря, комната была вполне приемлема для жизни, вот только это ничуть не меняло того факта, что я закрыт здесь насильно, без возможности связаться с внешним миром. Даже моя одежда, в которой я ушел от Ло Бинхэ, была сменена на простые черные джинсы и белую рубашку на распашку. А кулон с зелёным александритом, который в последнее время служил моим талисманом, и вовсе пропал, как будто его никогда и не было. Омерзительно! Да как он только посмел касаться меня?       Тем временем в замочной скважине зашевелился ключ. Наконец-то. Момент истины настал. Однако, чтобы не выглядеть излишне спокойным, я с головой укрылся вязанным пледом и подтащил к груди ноги, обняв их руками. Защитная поза, не более. Но так мне действительно было комфортнее. Скрипнула дверь и в проёме показался человек с подносом в руках. Приятный аромат свежеприготовленной еды ударил в нос, от чего во рту образовалась вязкая слюна. Черт! Я и правда проголодался. Сколько же на самом деле прошло времени и ищет ли меня кто-то? Я ведь ушёл, никого не предупредив. Да и Бинхэ явно было не до моих страданий. Он, возможно, даже обрадуется подобному исходу, ведь с самого начала только и стремился, что разрушить мою жизнь. Быть может, и не ты поставил последнюю точку, но результат на лицо. Прав был Ву-гэ – опасно быть знаменитым. И почему я столь легкомысленно к этому относился?       — Ах! – радостно воскликнул похититель, заставляя меня поежиться. Голос показался мне крайне знакомым. — А-Юань, ты проснулся. Как себя чувствуешь?       Неторопливо, словно ленясь, я выбрался из тканевого кокона и во все глаза уставился на того, кто пришёл. Сердце бешено забилось где-то в горле, а во рту пересохло. Да быть того не может. Это какая-то шутка?       — Вы?! – через силу выдавил я, смотря как на симпатичном мужском лице расплывается раболепная улыбка.       Похитителем оказался никто иной, как Хань Шунюан, мой бывший преподаватель зарубежной литературы в университете, который еще тогда подавал мне двусмысленные знаки и которого я с позором выгнал со службы за домогательства. Неужели вы… неужели таким образом ты решил отомстить? Это вполне логично, с учётом того, что я срезал его карьеру практически на корню. Но достаточно жестоко с точки зрения прошедшего времени.       — Наверное, ты проголодался? – как ни в чем не бывало продолжил мужчина, ставя на стол поднос. — Оно и не мудрено. Ведь прошли почти сутки…О, - он вновь улыбнулся мне, — и зови меня просто по имени. Я не против.       — Профессор Хань, что это значит? – взорвался я, не подбирая слов. Меня душили злость и отчаяние, а когда профессор стал неспешно подбираться к кровати, то с головой накрыли страх и открытая ненависть. — Почему я здесь? Зачем вы похитили меня и держите взаперти? П-профессор, это… это месть?       — Я ведь сказал, - грубо схватил меня Шунюан за плечи, сжимая до боли, от чего я невольно поморщился. — Зови меня Шунюан или А-Шу, если тебе так привычнее.       — Профессор Хань! - намерено проигнорировал я просьбу похитителя, пытаясь разжать его хватку. На вид он, как и раньше, был ниже и щуплее меня, но сил в нем оказалось немерено. — Вы понимаете, что нарушаете закон? Немедленно отпустите меня, и я…я сделаю все, чтобы вас не призвали к суду.       Рука поднялась вверх и мою щеку обжог сильный удар. Голова дернулась, губа треснула и из уголка рта хлынула тонкая струйка крови, которая, стекая по подбородку, капала мне на рубашку. Что это было? Пощечина? Меня ещё никто так сильно не бил. Прижав ладонь к наверняка раскрасневшейся щеке, я поднял взгляд и столкнулся с яростными кристально-голубыми омутами. Раньше этот необычный для наших мест цвет приводил меня в восторг, но сейчас вызывал лишь тошноту и отторжение.       — А-ШУ!!! – раздражённо повысил он голос, с неким упоением смотря на кровоточащую губу. — Зови меня А-Шу! Нежно и с улыбкой, как если бы обращался к тому надменному ублюдку, с которым ещё вчера делил постель.       — О чем вы… - но тут же спохватившись, исправился, — ты говоришь? Я не состою ни с кем в такого рода отношениях.       — Ха-а, - выдохнул мужчина, неожиданно тепло улыбнувшись и мягко погладив меня по голове, из-за чего неприятные мурашки побежали по коже. — Уже нет. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы он больше никогда не коснулся тебя. Теперь поешь, - профессор поднялся с кровати и направился в сторону двери, — а я скоро вернусь.       Не успел я спрыгнуть с кровати и подбежать, как дверь захлопнулась и в замочной скважине треснул ключ. Я тупо уставился на обшарпанное дерево, не в силах вымолвить ни слова. Это что получается? Я попал в ловушку гребанного извращенца с перепадами настроения? И раз господин Хань упомянул Ло Бинхэ и нашу связь, то… Дьявол! Не хочу даже представлять, на что он рассчитывает. Это явно выходит за рамки нормального, если брать в расчёт то, что этот человек одержим мною вот уже шесть лет. Кинув мимолетный взгляд на дымящийся в тарелке суп, я на негнущихся ногах вернулся в постель. Плевать, что я провалялся без сознания более суток. Вдруг я в следующий раз проснусь и все это окажется лишь сном. Дурным кошмаром, который рано или поздно должен закончиться. Поэтому посплю ещё. Самую малость, чтобы забыться. Сон ведь лечит, не так ли?       К сожалению, чуда не произошло. Я все ещё находился взаперти и ощущал внутри крайнее опустошение. И дело было даже не в физическом состоянии моего тела, о котором тоже не стоило забыть, но духовном. Меня грызла совесть, а голова пухла от навязчивых вопросов. И не все они были связаны с Хань Шунюаном. Да, мне действительно было интересно, что подвигло уважаемого человека столь глупо поступить. Любовь? Нет, не думаю. Так как поверхностные чувства совсем не тоже самое, что глубокие эмоции. Возможно, тайная влюбленность, неудовлетворенная страсть, извращенная похоть и болезненная одержимость. Хм, да. Скорее всего это была она. Но эти знания совсем не защищали меня от мук, а скорее наоборот – разжигали во мне пламя моей личной шизофрении. С другой стороны, меня волновала неопределённость. Ищет ли меня кто-то? Когда они спохватились, и кто был первым? Не все ли равно Ло Бинхэ? Да! Независимо от моей враждебности в его адрес, я не мог не думать о юноше. Это было сверх моих сил. Я привязался к нему. Крепко и трепетно, как если бы он был моей семьёй. И сейчас я склоняюсь к мысли, что было неплохо, если бы это действительно было так. Возможно, тогда он бы помнил меня даже после моей смерти.       — А-Юань, - позвал меня мужчина, мягко улыбаясь и протягивая бокал с небольшим количеством красной жидкости. — Ты мой дорогой гость, а значит нам стоит выпить за это.       Я равнодушно взглянул на вино, после чего поднял взгляд на голубые глаза. В них плескалась привязанность и чистота, от которых в подобной ситуации становилось тошно. Однако отказаться я не смел. Не потому что боялся боли, которая может последовать за несогласием, но из-за ожидаемого эффекта от алкоголя на голодный желудок. Я не умею пить. Быстро пьянею и отключаюсь. И сейчас это состояние бессознательности казалось мне реальным спасительным кругом. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. В моем же случае, реже видишь объект своей ненависти, меньше расстраиваешься. А правильно это иль нет я поразмышляю завтра.       — Если я выпью, ты меня отпустишь? – без капли надежды спросил я, на что профессор лишь сладко улыбнулся. Ну, конечно. Что ещё можно ожидать от одержимого психа?! — Отлично! За встречу, которую я не желал.       Я залпом осушил бокал, недовольно кривясь. Вино хоть и было высшего качества, в лучших традициях французских виноделен, но совершенно точно не отвечало моим гастрономическим предпочтениям. Сухое, кислое, с явным терпким послевкусием. Хотя не могу не отметить, что у напитка был приятный аромат шоколада с корицей. Голова практически сразу опустела, а щеки обдало жаром. Я невольно икнул, тут же испуганно прижимая руку ко рту. Но почти сразу расслабился, ведь находился отнюдь не в той ситуации, когда требовалось жеманство. В этот момент мне пододвинули второй бокал, который я без задней мысли выпил. Не самое разумное решение, как для жертвы, но вполне остроумное для преступника. Теперь уже все тело горело, словно в печке, а мужчина рядом казался мне невероятно привлекательным. Опьянение, конечно, мощный стимулятор либидо, но уж точно не настолько. А значит…       — Гребанный ублюдок! – грязно выругался я, пытаясь подняться, но вновь падая на диван. — Что за чертовщину ты мне подсыпал?       — Да разве ж это столь важно сейчас? – интимно прошептал Шунюан, крутя в руках бокал с остатками бордовой жидкости. — Главное, что теперь нам будет очень… - он придвинулся ко мне ближе, — … очень весело.       Вино полилось в мой полуоткрытый ворот, омывая ключицы и заставляя рубашку промокнуть и прилипнуть к затвердевшим соскам. Я вздрогнул, но тут же помимо воли застонал, стоило только влажным губам коснуться моей шее. Разумом я понимал, что подобное действо неправильно и даже отвратительно, но обмякшее тело отказывалось подчиняться. Оно молило о ласке и требовало разрядки. Уж лучше бы я отключился и не чувствовал того, чего ощущать не хотел. Я все ещё не терпел чужих прикосновений. Они вызывали в моем теле зуд и навязчивое желание немедленно помыться. О предварительных ласках и последующем сексе речи вообще идти не могло. И тем не менее этот долбаный профессор хотел наложить лапу на самое святое – мое тело. И к большому стыду я не больно-то хотел сопротивляться. Довольно велико было возбуждение, заставляющее тело натягиваться подобно тонкой струне. Однако оно всё ещё было искусственным, что в некотором смысле успокаивало мою не на шутку разыгравшуюся совесть.       Чужие руки скользнули по горячему телу, вызывая табун мелких мурашек. Губы коснулись виска, щеки, подбородка. После чего юркий язык скользнул вдоль плотно сомкнутых губ, стараясь отыскать брешь в защите. Когда этого не удалось, мужчина фыркнул и грубо сжал двумя пальцами сосок, а второй прикусил зубами. Я ахнул и постарался сжать колени вместе, чтобы прикрыться. Возбуждение, вызванное препаратом и навязчивыми прикосновениями, было на лицо, но я не хотел давать господину Ханю повод для гордости. Язык игриво облизал навершие, а рука, незанятая второй грудью, сползла к моему паху, через ткань требовательно погладив член. Было приятно, но я до крови закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не издать ни звука. Такая по-детски наивная реакция не могла не разозлить противоположную сторону, но на удивление он сдержался. Лишь шустрее стал избавлять меня от одежды. Когда последний лоскуток ткани соскользнул с моей кожи, Шунюан слегка отодвинулся, оценивающе скользнув взглядом от макушки до пяток.       — Ты и правда совершенен везде, куда не посмотри, - похотливо улыбнулся профессор, касаясь влажной головки моего восставшего члена. — И скоро я, наконец, заполню тебя до краёв.       — Н-не прикасайся ко мне! – резко вскрикнул я, вяло отталкивая от себя чужие руки и пытаясь свернуться клубочков. — Уж лучше убей…       — О, нет! – сердито ответил он, жёстко дергая меня за волосы, чтобы я посмотрел на него. — Ты будешь жить еще очень долго. И со временем полюбишь меня также, как и я люблю тебя.       — Любят ведь не по прихоти, профессор, - через силу вымолвил я, холодно усмехнувшись. — Но даже если и так, я скорее сожру собственную печень, чем почувствую к вам хоть что-то кроме презрения.       — Видит бог, я хотел быть нежным. Но не получится, - мужчина бесцеремонно перевернул меня спиной к себе и шлепнул ладонью по голым ягодицам. Я дернулся от сладкой боли и потянулся к возбужденной плоти, чтобы облегчить бремя, но руки были перехвачены и заведены назад. Я недовольно зашипел. — Это все твоя вина, А-Юань. Ты раздразнил меня, поэтому я запрещаю тебе кончать пока мой член не в тебе.       Скрипнула ширинка и к неразработанному входу прижалась влажная головка. Грубый толчок и не без труда, но весь член погрузился в меня. Не самые приятные ощущению, скажу я вам. Но вполне терпимые под действием наркотиков, большого количества смазки и размера. По сравнению с Ло Бинхэ, у которого была недюжинная сила и выносливость, член Хань Шунюана был незначительной игрушкой, от которой я в обычный день даже не почувствовал бы удовлетворения. И ты решил меня удивить этим? Как самонадеянно. И все же с моих губ сорвался глухой стон, и я обильно кончил. Наверное, подобная реакция моего организма безумно возбудила мужчину, потому что сразу после этого он стал вбиваться в меня, как обезумивший. И чем только приятен секс без чувств? Сплошное разочарование, да потливость тел. Грязно, пошло, омерзительно. Профессор, конечно, пытался добавить похабному действу каплю романтичности, когда покрывал мою спину поцелуями и засосами, но это лишь сильнее вызывало рвоту.       Наконец, после десятиминутного спринта, господин Хань кончил и с хлюпающим звуком вышел из меня. Густая сперма потекла меж ягодиц, вызывая липкие ощущения снизу. Не то, чтобы я мечтал о продолжении, просто жар внутри никуда не ушёл, а мой член все ещё стоял колом, вызывая болезненные ощущения. Поэтому я скользнул меж сведенных бёдер и, ухватившись за свое возбуждение, стал медленно себя ублажать. Выходило с натяжкой. Мне явно не хватало всесторонней наполненности, которую дарит Ло Бинхэ, но добровольно раздвигать ноги перед профессором и уж тем более клянчить я не собирался. Моя гордость все ещё была при мне, а значит мне просто нужно было остудиться под холодной водой и уже там снять напряжение. Я попытался встать. Голова была все ещё как в тумане, а ноги и вовсе отказывались мне подчиняться. Поэтому я практически сразу расплылся лужицей по дивану. Боже, дай мне сил и духовной выдержки!       — Ха! – насмешливо фыркнул Шунюан, нависая надо мной сверху и кусая за сосок. — Неужто мой А-Юань все ещё возбужден?       — Иди к черту! – сердито огрызнулся я, в очередной раз пытаясь уйти от навязчивых прикосновений.       — Только вместе с тобой, - елейно ответил мужчина, устраиваясь позади меня и прижимая мои колени к животу. Ужасная поза, как для принимающего. Слишком открытая и откровенная. И вхождение в тело гораздо глубже, что и было доказано, стоило лишь господину Хань вновь нагло протаранить мой вход. Нет, ну, и сколько ещё ты собрался надо мной издеваться? Или трахай как следует, или вообще не берись за это дело, придурок!       Не знаю, сколько ещё было подходов и сколь много разных позиций мы сменили, но следующее пробуждение сопровождалось болью в пояснице, липкостью по всему телу, тяжестью и мучительной тошнотой. Но, к счастью, хотя бы цепь была отстегнута от моей лодыжки и сон проходил в мягкой постели. Хотя и не в самой приятной компании. Наверное, получив в кое-то веки доступ к телу и исполнив свою голубую мечту, мужчина почувствовал удовлетворение и расщедрился на милость. Некоторая свобода была мне только на руку. С трудом отодрав от себя прилипчивую коалу, которая решила, что спать в обнимку после фактического изнасилования это нормально, я поднялся и поплелся в ванную. Необходимо было как можно скорее избавиться от любовных следов оставленных, как на теле, так и в нем. Беременность мне, конечно, не угрожала, но вот мизофобия пугала меня несварением желудка. А это не есть хорошо.       Пока моя кожа не приобрела ярко-пунцовый оттенок под воздействием мочалки, а тело не стало пахнуть цветами, я не покидал ванны. К счастью, во время водных процедур меня никто не прерывал, и я мог представить, что никакого похищения не было и я все ещё находился дома. Грезил как выходные подойдут к концу, и я вновь стану тем, кого все уважают и любят. Включатся камеры, режиссер скажет мотор, и я погружусь в новую роль и проживу очередную жизнь. Это ли не счастье? Увы, прекрасной сказке не суждено было стать действительностью. Сальная улыбка на ненавистном лице вернула меня с небес на землю, а очередная попытка поцелуя и последующая за ней пощечина за неповиновение и вовсе отправила меня в глубины Ада. Любопытно, а сколько прошло времени? Наверное, около трех или четырёх дней. Меня определённо уже должны были объявить в розыск, но с учётом того, как феерично Хань Шунюан умел заметать следы, отыскать меня получится разве что с помощью магии, которой в принципе не существует. Раньше у меня ещё была призрачная надежда на кулон с александритом, который мне на день рождение подарил Бинхэ. Юноша говорил, что если я не буду его снимать, то он всегда сможет меня найти. Возможно, в него был встроен маячок или что-то в этом роде. Но и этот путь побега был отрезал преступником, когда он отнял подарок.       В общем и целом, следуя безумному распорядку профессора прошло ещё два дня. С утра в меня в буквальном смысле этого слова запихивали небольшое количество еды. Качественной и приятно пахнущей, но в свете моего равнодушия и полного отсутствия желания жить пища для меня была безвкусной и раздражающей. После чего Шунюан куда-то уходил, оставляя меня наедине с мечущимися мыслями и несколькими книгами. К ужину мужчина возвращался. Снова шла попытка меня накормить, а, когда этого не удавалось сделать, мне вкалывали какой-то препарат, от которого голова была как в тумане, и пол ночи мы занимались сексом. Точнее насилием, потому что согласия на проникновение я не давал, но ничего не мог сделать, чтобы воспротивиться процессу. Тело совершенно отказывалось мне подчиняться и мне не оставалось ничего другого, как лежать безвольной куклой. После нескольких заходов я отрубался, а на утро меня ждала теплая ванна и все повторялось по-новой. И люди ещё удивлялись почему я интроверт? Уж лучше жить в своём маленьком мирке один на один с самим собой, чем ждать удара в спину от каждого незнакомца.       Очередное утро, как и всегда вступило в свои права. Только в этот раз я проснулся не из-за естественных нужд, а по причине громких криков в соседней комнате. По всей видимости профессор общался с кем-то по телефону на повышенных тонах, но меня это мало заботило. Я словно в бреду поднялся на ноги и поплелся в ванную, чтобы провести ритуальный моцион. Стал набирать ванну и, пока вода неспешно текла, прижался неожиданно горячим лбом к холодной керамике. Ха! Должно быть, ко всему прочему я ещё и умудрился заболеть. Это была одновременно и хорошая, и плохая новость. Ведь даже если я и избавлюсь от сексуальной близости с господином Хань, его пристального внимания это не отменит. Поэтому я решил играть. На полную и от всей души. Я ведь все-таки отличный актёр, которого ни раз признавали лучшим. А значит с таким плевым заданием я справлюсь на ура.       К стыду, вышло в точности да наоборот. Лихорадка вырубила меня прямо в ванне и если бы не Шунюан, то я захлебнулся бы мыльной водой и нелепо погиб. После этого я смутно, что помню. Кажется, я слышал чей-то незнакомый голос, недовольное брюзжание и крик. Ощущал холодный компресс на лбу и, кажется, даже пил воду и ел. Но главное, мне снился один и тот же сон, в котором я шёл по длинному тёмному коридору с множеством наглухо закрытых дверей. На каждой из них висела табличка с древнекитайской надписью, которую я никак не мог расшифровать. Странное место. Пустое и холодное, высасывающее всю радость и счастье. Но тем не менее я продолжал двигаться вперёд, словно что-то тянуло меня за собой. И вот, наконец, практически в самом конце пути я обнаружил приоткрытую дверь, в которую не задумываясь вошел.       Горячей кожи коснулся прохладный бриз, который ласково кружил в лёгких изумрудных одеждах и путался в длинных волосах цвета вороньего крыла. Я сидел в позе лотоса на подушке в бамбуковой роще и на моих коленях располагался цисяньцинь, струны которого перебирались тонкими пальцами. Музыка лилась плавно, тягуче и была наполнена сотней оттенков грусти и печали. Как если бы автор, сочиняя мелодию, пережил самое безутешное горе в своей жизни. Ещё один аккорд и мои руки замирают, а хлесткий взгляд устремляется на подошедшего человека. Я сразу его узнал, даже несмотря на собранные в конский хвост волосы и древнее ханьфу. Лю Цингэ, прищурившись и скрестив руки на груди, наблюдал за мною сверху вниз и в его глазах отражались лишь презрение и открытая враждебность. Мы совсем недавно смогли с ним найти точки соприкосновения, поэтому мне был хорошо знаком этот взгляд, и он явно не предвещал ничего хорошего.       — Погребальная церемония старого мастера подошла к концу, - как бы между прочим заметил бессмертный.       — Думаешь, я не в курсе? – холодно спросил я, бережно скользя пальцами вдоль деревянной поверхности цинь и наслаждаясь его блеском.       — Тогда почему? – с жаром поинтересовался Лю Цингэ, сжимая пальцы в кулаки. — Почему любимый ученик даже не удосужился явиться на похороны своего мастера? Тебе стыдно?       — Придя сюда сегодня, ты уже все для себя решил. Так почему, - язвительно усмехнулся, — я должен оправдываться перед тобой?       — Ничтожество! – гневно выплюнул мужчина, резко разворачиваясь дабы уйти. — Однажды ты поплатишься за все свои грехи.       — Несомненно, - едва слышно прошептал я, закрывая лицо руками. — Но, мастер, почему именно я должен был оборвать вашу жизнь?       Этот сон был действительно странным. Не кошмаром, нет. Но чем-то, что вызывало дискомфорт в глубине сердца и жуткую головную боль. Я поежился. Больше спокойный ветерок не казался мне чем-то успокаивающим, а тепло солнца не вызывало восхищения. На меня мёртвым грузом навалились апатия и холод. Это что кроличья нора Льюиса Кэрролла? Хотел отдохнуть от одной безысходности и провалился в другую. Однако, должен заметить, этот сон был похож не на фантазию, нет, но на далёкие воспоминания. Вот только я никогда не был этим человеком. Или же все-таки был?       — Юань! – позвал меня до боли знакомый голос, а под ногами зашелестели листья. — Юань, это действительно ты?       Я повернул голову и, встретившись взглядом с кроваво-красными радужками, приветливо кивнул. Я был рад видеть Бинхэ, хотя бы даже так. Он был изможден, под глазами залегли тёмные тени, а кожа стала серой, как бумага. Но губы кривились в счастливой улыбке, которую я не мог проигнорировать.       — Наконец-то я тебя нашел, - после незначительно паузы произнес юноша, в два счета оказываясь подле меня и плюхаясь на колени. — Зачем же ты снял кулон? Ты расстроен? Обижен? Зол?       Он смотрел на меня так преданно и открыто, что на глаза наворачивались слезы. Но вместо этого я лишь покачал головой. Даже если и была в душе горечь, профессор Хань отобрал и её, оставив по себе лишь унижение и боль.       — А-Юань, милый мой, - сладко пел Бинхэ, нежно касаясь моих щёк и волос, — ты должен сказать мне, где ты?       — Я… - неуверенно начал я, опуская взгляд, — я не знаю. Я в маленькой комнате, где забиты все окна. Мне больно и страшно. И эти чувства никуда не уходят.       — Всё хорошо, - продолжил шептать директор, стоя на коленях и покрывая мои руки мелкими поцелуями. — Всё будет хорошо. Я приду за тобой, лишь нужно сказать куда.       — Нет! – резко выкрикнул я, отталкивая от себя чужие руки. — Не будет. Профессор… он… профессор Хань никогда… …не отпустит меня…       Сон оборвался, и я вновь очутился в реальности. Хотелось верить, что Ло Бинхэ из моих бредовых фантазий на самом деле исполнит свое обещание и отыщет меня. Но почему-то мне с трудов в это верилось. Ведь Хань Шунюан подготовился основательно и не намерен меня просто так отпускать. Я повернул голову и наткнулся на внимательный взгляд голубых глаз, который тут же просветлел, стоило ему только понять, что я очнулся. Неужели все по-новой?       — Наконец-то ты пришёл в себя, - улыбчиво произнес профессор, касаясь моей влажной от пота щеки. — Ох, ты такой мокрый. Нужно немедленно принять ванну.       Краем глаза я заметил, что дверь в спальню слегка приоткрыта. Поэтому, чтобы усыпить бдительность въедливого охранника, я не сопротивлялся и добровольно пошёл в ванную. Позволил себя раздеть, даже разрешил мужчине позаботится о своих волосах. Однако единственная мысль, которая билась в моей голове в этот момент, была: я должен выбраться. Чего бы мне это не стоило, я должен сбежать. Поэтому, недолго думая, я выхватил из рук Хань Шунюана душ и со всей силы обрушил ему на голову. Он пошатнулся и застонал, но я не стал ожидать последующей реакции. Я стремительно выскочил из ванной, на ходу накидывая на голое влажной тело футболку, и припустил к двери. Он не закрыл её в этот раз, я точно видел. Поэтому промашек быть не должно. И не важно, что я понятия не имею, где нахожусь. Лучше уж сдохнуть где-нибудь в лесу, чем снова чувствовать его руки на своем теле и юркий язык во рту. Дернув дверь на себя, я торжественно улыбнулся. Слава богу она действительно была открыта. Вот он запах свободы. Я практически… Только вот мои вожделенные мечты вновь были разбиты о крутые скалы реальности.       Меня повалили на пол. Я брыкался и выворачивался, стараясь нанести нападавшему как можно больше травм, но его сила была значимее. Ухватившись за одну из моих лодыжек, он резко понял ногу на себя, чем вызвал болезненные спазмы. На глаза навернулись слезы, но эта боль оказалась ещё цветочками. Потому что в следующее мгновение мир окрасился в красный, а все моё естество охватила нечеловеческая агония от раздробленной в щепки щиколотки. Понятия не имею, как и чем он это сделал, но сейчас явно было не до анализа. Душераздирающий крик заполнил небольшое помещение, а в воздухе стал витать стойкий запах крови вперемешку с плесенью. Это была не та боль, которую можно было вытерпеть с достоинством, сцепив зубы. Слезы лились рекой, в ушах шумело из-за недоедания и недавнего пробуждения, опять тошнило. Наконец, меня вырвало остатками крекеров и собственной желчи. После чего болевой шок достиг пика, и я вырубился, мечтая о том, чтобы больше никогда не проснуться.       — И стоило ли так далеко заходить? – было последним, что я услышал, прежде чем погрузиться во тьму.

***

      — Сегодня я чувствую себя счастливым, - весело произнес профессор Хань, ставя на стол несколько пиал с едой. В одной дымился суп с мелко порезанным зеленным луком, во второй был жаренный рис с кусочками варенной курицы. Наверное, это вкусно, но точно не для меня. Я безразлично кинул взгляд на тарелки и отвернулся. Обезболивающие, которые давал мне мужчина, действовали безукоризненно, поэтому я большую часть времени находился в прострации. И меня это вполне устраивало.       — Если ты не хочешь есть сам, - вновь заговорил Шунюан, поднося ко рту наполненную бульоном ложку, — то позволь мне тебя покормить.       Я резко двинул рукой, сбрасывая на пол тарелки. Фарфор разбился на мелкие осколки, а горячий суп небольшой лужей разлился по ламинату. Я не был ханжой и привередой, просто подобная забота после всего того, что профессор натворил, казалась мне насмешкой. Поэтому сопротивление оставалось единственным способом чувствовать себя человеком, а не куклой.       — Не собираешься отпускать меня, - холодно воззрился я на мужчину, сжимая пальцы в кулаки, — тогда убей.       — Будешь и дальше отказываться от воды, заработаешь обезвоживание.       — Убей меня! – повысил я голос, отправляя очередную пиалу с едой на пол, за что тут же получил оплеуху. Я ухмыльнулся. Эта боль больше не была чем-то фатальным. Скорее я принимал её как нечто должное.       — Тц, - фыркнул господин Хань, скрещивая руки на груди. — Прекрати вести себя как ополоумевший.       — Выпусти меня и тебе больше никогда не придется терпеть, - мило улыбнулся я, однако тепло совсем не коснулось равнодушных глаз. — Взгляни правде в глаза. Ты во веки веков не добьёшься взаимности. Рано или поздно препараты, которыми ты меня пичкаешь, убьют меня. И тогда помимо похищения ты сядешь за убийство. Оно тебе надо?       — Твоя эмпирическая психология на мне не сработает, Юань, - улыбчиво заметил профессор, поднимаясь из-за стола. — Но в одном ты прав: оставаться в Китае небезопасно. Поэтому, как только твоя лодыжка восстановится, мы уедим далеко-далеко. И тебе не останется ничего другого как положиться на меня.       — Ты не посмеешь этого сделать, - тяжело дыша, стал гневно возмущаться я. — Иначе…       — Иначе что? – язвительно спросил Шунюан, хватая меня за плечи и навязчиво встряхивая. — Хочешь, чтобы я сломал тебе вторую ногу? Да, так даже проще. Не придётся церемониться.       — Убрал. От него. Свои. Лапы! - пронёсся по комнате леденящий душу голос.       В это самое мгновение дверь в комнату скрипнула и на пороге оказался тот, кого я больше всего хотел видеть и меньше всего ожидал. Ло Бинхэ, по-свойски закинув на плечо какой-то предмет, от которого исходили знаковые мне миазмы тьмы, с еле сдерживаемой яростью смотрел на профессора Хань, который от неожиданности отпустил меня и сделал два шага назад. Юноша все также был бледен и изможден, как было и в моем сне. А печать в форме цветка Феникса на лбу горела пуще прежнего, заставляя по наитии содрогаться от давления, исходящего от него. И тем не менее даже так я был счастлив, ведь Бинхэ действительно выполнил свое обещание и нашёл меня.       — Как… - сглотнув ком в горле, начал профессор. — Как ты здесь оказался? Как нашёл нас?       — Жалкий слизняк! – властно прорычал Ло Бинхэ, в упор смотря на противника. — Я бы прямо сейчас голыми руками раздавил твою черепушку, если бы не Юань и скорое прибытие полиции. Поэтому будь благодарен моей милости и убирайся, как можно скорее. Если я, - юноша стал медленно приближаться, намеренно скребя кончиком увесистого меча по полу, — ещё хоть раз услышу твоё имя или замечу твою поганую рожу, пощады не жди.       На некоторое время в комнате повисла тишина, во время которой Ло Бинхэ подобрался ко мне и озадачено стал изучать моё состояние. По всей видимости, мой внешний вид оставлял желать лучшего, потому что с каждой секундой юноша хмурился все сильнее, а его бледно-красная радужка все больше багровела. Конечно, это настораживало, но прямо сейчас решать проблемы мирового масштаба не больно-то и хотелось. Скорее наоборот, я стремился покинуть это проклятое место и больше никогда о нем не вспоминать. Быстрее, прытче, смелее. Как можно дальше и главное без капли сожаления. Поэтому я нерешительно коснулся горячей руки Бинхэ, умоляюще взглянув на него. Он понял меня без слов, но, увы, сдвинуться с места мы не успели.       — Мне кажется ты кое-чего не понимаешь, сопляк! – кривовато усмехнулся профессор, щелкая затвором и наставляя бог знает откуда взявшийся пистолет на юношу. Я испуганно ойкнул, прикрывая рукой рот. — Здесь я устанавливаю правила и решаю кому и когда уходить.       — Да ты должно быть шутишь? – раздражённо спросил Ло Бинхэ, закатывая глаза.       — Отнюдь, - жёстко ответил мужчина. — Ты вечно стоишь у меня на пути и рушишь все планы. Быть может, если тебя не станет, А-Юань будет по сговорчивее.       Все произошло в считанные секунды. Прицельный выстрел. Моё тело двигалось само по себе. Толчок. Душераздирающий крик. Хруст и падение. А затем нестерпимая боль, из-за которой сложно дышать и что-либо делать. Жгучие слезы и моя попытка слегка улыбнуться. Я не могу умереть. Не так и не здесь. Это слишком несправедливо. Обрести, наконец, долгожданное счастье и так глупо его потерять. И все же в некотором смысле я был доволен собой. В конце концов своим глупым альтруистическим поступком я смог защитить то, что мне дорого. Впервые уберег то, что действительно важно. О большем и мечтать не стоит.