Один миллион следов, что оставил на этой тропе. Хоть я влюблен один на миллион, что мы будем вдвоем. Ревущий фьорд внутри, но с виду, как спящий каньон. Когда я вышел из комы — я был уже в центре шторма. Я тебя отпускаю, словно дерево листья; Я тебя отпускаю, словно волосы в плечи; Но твой запах всё едче, но твой запах всё едче; Черт, когда станет легче? Эй, когда станет легче? Ему чужда любовь, да ну и чёрт с ним! Ему чужда любовь, да ну и чёрт с ним! Ему чужда любовь, да ну и чёрт с ним! Ему чужда любовь, да ну и чёрт с ним!
thomas mraz — миллион
***
Антон проебался ещё несколько раз. Прошло две недели после тех дополнительных и первого неуда, к которому прибавилось ещё несколько. Шастун реально учил. Он пытался, но понял, что не может ничего запомнить, потому что его мозг тупо не запрограммирован под эту направленность. Он может на слух узнать тональность, он может транспозицию сделать там, рассказать историю искусства, с горем пополам балет станцевать, стихи зато как сочиняет, но он ни черта не смыслит в правоведении. Причём у всех всё нормально похоже. Или Антону так кажется просто? Он настолько сосредоточился на этом предмете, что начал получать не «отлично», а «хорошо» и по другим. Он перестал на баскет ходить. Он вообще настолько стал забивать на себя, что очень явно к нему начало приходить осознание того, что он медленно приближается к пиздецу. Он возвращается к тому, что было в прошлом году. В какой-то момент он удвоил дозу таблеток. Нервный тик, синяки под глазами, осунувшийся вид и всё прочее. Казалось бы — жизнь студента. Типикал стори. Из-за одного человека, который, подобно энергетическому вампиру, высасывал из него всю энергию и жизненные силы. Эд бывал у него дома так часто, что почти поселился там. Потому что Антон не готовил. А Эдуард любил это делать и кормил Шастуна в секундных перерывах между домашкой. — Слушай, Тох. Может, не пойдёшь на пары сегодня? Ты выглядишь хуёво. — Эд, с ума сошёл? Всё со мной нормально. Щас твой супчик волшебный сожру, и всё пучком, понял? Парень вздохнул, подал ложку и подождал, пока Антон доест. А потом они вместе поехали в универ. На первую пару. К Арсению Сергеевичу. Сегодня он был снова в чёрном. За эти недели Шастун понял, что он — как сама смерть, только косы не хватает. И он красивый. Несмотря на то, что бесит до пиздеца. От этого он менее красивым не станет. — Шастун. Будешь отвечать? Арсений посмотрел прямо в глаза, потом оглядел с ног до головы, и снова вернулся к глазам. Под которыми мешки такие, что картошку можно складывать. Если судить по Антону, скорее — сладости. И лишь только потому, что он их обожает. — У меня есть выбор? — Нет. Ты же знаешь. — Задавайте вопрос. Антона просто заебало. Он так устал. Он никогда так не уставал ещё. Арсений Сергеевич не оценил его выпад, поэтому сразу же начал с вопросов в лоб. — Определение «правонарушения». — Правонарушение — это противоправное, виновное деяние субъекта, причиняющее вред обществу, государству или отдельным лицам, которое влечёт за собой ответственность. — Какую? Антон встряхивает головой, отгоняя сон. — Юридическую, конечно же. Арсений довольно кивнул. Так всегда. Он сначала задаёт простые вопросы. Определение сказать, например. А потом начинается пиздец, который Антон не вывозит. И ему отчётливо кажется, что такое отношение у препода только к нему. — Деяние. Определения действия и бездействия. — Деяние может выступать в форме действия или бездействия. Действие — это активное поведение субъекта. Бездействие — это пассивное поведение субъекта. — Хорошо. Как думаешь, Шастун. Ты действуешь или бездействуешь, когда не отвечаешь мне на парах? Или совершаешь правонарушение? Началось. Тот самый пиздец. Арсений такой заёбистый, просто уебать бы. Антону никогда так не хотелось человека побить. Только вот сил не хватит. Естественно, Антон подумал не об истинном значении определений, а о ролях в постели. Шастун не был дураком, но был. Не был, потому что знал, что означают слова «пассив» и «актив», и был, потому что вообще какого-то хера об этом подумал. С этим Арсением, блять, Сергеевичем, вообще не хочется задумываться о том, куда мысли ведут свой ход. Парень снова встряхивает головой, понимая, что от него ждут ответа. Ладно. — Точно не правонарушение. И не бездействую я, Арсений Сергеевич. Просто сложно даётся мне ваше правоведение. — Всё просто, Шастун. Было бы желание. Антон цокает, но глаза не закатывает. Мысленно — закатывает. А так — хуй там. Иначе снова что-нибудь от нервишек дёргаться будет. — Давай дальше. Объект и субъект правонарушения. Арсений подходит ближе. Даже поднимается к третьему ряду, останавливаясь совсем рядышком. Облокачивается бедром на стол и смотрит на стоящего меньше чем в метре Антона. А Шастун настолько забыл о том, что вблизи Арсений ещё красивее, что застыл. Залип. Давно не залипал он. Эд понимает, что друг снова подвис, поэтому трогает за штанину, вырывая из мыслей. Антон быстро вспоминает вопрос, отвечая: — Объект правонарушения — это то, чему причиняется непосредственный вред. Под субъектом правонарушения понимается правоспособное и дееспособное лицо, которое совершило правонарушение. — Хорошо. Опустим момент с подробным анализом этих понятий, потому что я уверен в том, что это ты уж точно не смог впихнуть в свою светлую головушку. — Антон вздыхает, держа себя в руках. — Лучше скажи мне. Я объект или субъект? Антон сглатывает. И ловит азарт. Он улавливает это в глазах Арсения байкальских, а потому и бросается навстречу. Идиот. — Субъект. Однозначно. — И почему же? — Вы прямо сейчас причиняете вред. Антон понимает, что все молчат. Эд даже не дышит. Об их вражде уже разошлись слухи. Все знали, что у Шастуна проблемы с Арсением Сергеевичем, а у Арсения Сергеевича с Шастуном. Они стали популярными благодаря тому, что собачатся каждую пару. Шоу — пиздец прям какой-то. Билеты скоро начнут продавать. — Какой же? — Это относится к теме сегодняшнего занятия? Арсений Сергеевич приподнимает уголок губ, выпрямляется, кидает на него странный взгляд и спускается к своему столу. Шастун выдыхает с облегчением. Сегодня они даже несильно поругаются? И так понятно, что Арсений не поставит ему хорошую оценку, так что… — Отлично, Антуан Батон Шастун. Вот ты и исправил свой первый неуд. Ещё штук шесть. Антон сглатывает, не веря. Его не задерживают после пары, его не ругают, на него не смотрят. Он идёт на пару по балету озадаченный, потому что сегодня впервые ему поставил «отлично» Арсений Сергеевич. Они впервые не ругались. Так. У Антона явные вопросы к Воле. Иначе он не может прокомментировать то, что случилось. Тут явно кто-то постарался. Но, к удивлению, Павел Алексеевич не заставляет себя ждать. Антон хотел сам к нему пойти, но тот выдернул его прямо посреди репетиции балета, уводя в коридор. — Вы что-то сказали Арсению Сергеевичу? Он поставил мне «отлично». Воля оглядывает его с ног до головы. — Антон, Арс очень жёсткий человек. Ему плевать на других. Но он сказал мне, что ты настолько херово выглядишь, что он не стал тебя мучить. Понимаешь? — Шастун прислоняется к стене, понимая, что ещё минут пять — и он попросту не вывезет тренировку. — Антон, сколько таблеток ты пьёшь? — Так же. Я не увеличивал дозу, если вы об этом. Врёт. Антон пиздит, как дышит. Но сказать о том, что он удвоил дозу — страшно. А то, что сегодня вообще утроил — смертельно. Как там? Дэнджероус фор ми. Всё катится к ебеням. — Тох, Арсений тебя пожалел. — Не нужна мне его жалость. Видеть его уже не могу. — После пар ко мне в кабинет. — Ладно. И всё. Антон отправляется на пары, выдерживает их все, а затем приходит к Воле. Он пьёт чай с конфетами, ничего не говоря. Башка трещит, глаза закрываются. Шастуну так хочется спать, что он прямо сейчас готов упасть головой на стол. Но чуть позже парень ложится на диван, кладёт голову на подушку и только тогда решает, что может позволить себе такую вольность, как сон. Когда в кабинет заходит кто-то ещё — Антон почти спит. Но, услышав знакомый голос… он делает вид. Сна теперь ни в одном глазу. — Шастун? — Тихо. Ему нужен сон. Мне кажется, он вообще не спит. — И чего ты так с ним носишься? — Арс, он мне как племянник. Я же рассказывал тебе. Шастун пытается дышать как можно тише. Рассказывал? И что он там ему рассказывал? Надо будет спросить. Антон обещает себе не забыть. Арсений Сергеевич садится где-то рядом. Кресло справа. Он почти около головы Шастуна. Парень начинает чувствовать парфюм. Приятный. Воля вздыхает. — Ты когда домой? — Надо мальца разбудить. Он только только уснул. Жалко. — Давай я. — А давай. Только без нервов. — У Шастуна в крови способность бесить меня. Воля хмыкает. Ага. Нервы трепать? Конечно. Если у Антона в крови такая способность, то у Арсения в крови способность сводить с ума одним своим видом. Но Антон этого не говорил. Тс. — Я вернусь через пять минут. К Ире поднимусь. Давай буди его. Скоро приду. Дверь закрывается осторожно. Без шума. Антон ждёт. Чего? Не очень понятно. Арсений Сергеевич… Антон так устал от него. Ему его видеть не хочется. А они прямо сейчас вместе в одном кабинете находятся. Придётся разговаривать. Не сидеть же им в тишине? — Антуан Батон Шастун. Подъём. Совсем близко. Около уха. Антон открывает глаза и начинает осторожно вставать. Он садится, потирает глаза пальцами и понимает, что спать всё-таки хочется. Да и смысла скрывать от Арсения тот факт, что он не спал — нет. — Притворяться было не обязательно. Антон смотрит на Арсения Сергеевича и вздыхает. — Снова вы начинаете. — Я ничего не начинаю. — Ладно. Шастун уже всё воспринимает в штыки. Всё, что делает Арсений, всё, что он говорит. Вообще всё. — Я настолько ужасен в твоих глазах? Шастун непонимающе смотрит на Арсения Сергеевича, недоумевая, почему вообще этот вопрос сейчас прозвучал. Чего это с ним? — Нет. Я просто устал. — Я вижу. И тишина. Антон пялится в пол. Арсений Сергеевич пялится на него. Это начинает бесить. Раздражать. Типичная реакция на Арсения. — Хватит смотреть на меня, Арсений Сергеевич. На парах такого внимания нет к моей персоне, как сейчас. — Не нравится, что я смотрю на тебя своими глазами с оттенком байкала? — Всё ещё помните? Арсений Сергеевич приподнимает уголок губ. — Наизусть. — Зачем? — Не знаю. Плечами пожимает. Сидит такой весь красивый, смотрит на него и… всё. Воля возвращается через минуту, заставая их в таком положении. Антон в пол, Арсений в Антона. Классно прозвучало. Ага. Шастун быстро ретируется, обещая Воле, что всё будет в порядке, прощается с Арсением и направляется домой, где валится на кровать и понимает, что завтра пятница. А потом — он сможет поспать. Он выспится утром. Обязательно. Но утром он абсолютно безбожно просыпает и не успевает на лекцию к Арсению Сергеевичу вовремя. Он опаздывает. Он опаздывает, но врывается в аудиторию. Арсений Сергеевич смотрит на него странно. Но без злости. — Выспался? Антон хмурится, но быстро отвечает. — Немного. — Садись. Мы только начали. И всё. Ни злости. Ни гнева. Ни саркастических комментариев. Ничего. Просто садись. Да что такое? Шастун косится на Эда, но тот лишь плечами пожимает. Он снова рисует Арсения, но у Шастуна другие мысли. Этот человек до сих пор держит обиду за его стихотворение? Почему тогда он его наизусть знает? Или ему всё-таки понравилось его творчество? Загадка. Но еще загадочнее то, что сейчас Антон опоздал на пару и не выслушивает замечания Арсения Сергеечева. Преподаватель просто перевёл взгляд и дальше лекцию читает, будто Шастун ничего такого не сделал, опоздав на 20 с хуем минут. Антон вдыхает. Затем выдыхает. А потом понимает, что забыл выпить таблетки. Придётся просить у Воли. Они всегда у него на тот случай, если Шастун забывает их или ему они нужны. — Эд, почему этот принц сегодня такой добрый? — Принц? Антон затормаживает, а затем начинает осознавать, что ляпнул. Почему принц? Блять, да почему принц-то? Шастун улавливает, почему, как только разглядывает Арсения всего. Звучит то как. Ага. На нём сегодня какой-то интересный пиджак приталенный с какими-то золотистыми хернями на плечиках. Вот поэтому. Принц. Антон думает медленнее, чем говорит. — Арсений Сергеевич. — Эд произносит одиними губами понимающее «ааа». — Почему он такой добрый? — Как бы тебе сказать… — Что? Эд сглатывает, откладывает карандаш и смотрит на него в упор. — Перед тобой Кузнецова тоже опоздала. Так он её отчитал так, что она поклялась своей жизнью, что больше этого не повторится. А тебе он просто сказал — садись. — Антон замирает на месте. — Ещё и спросил заботливо так… выспался ли ты. Разве это не любовь? — Эд, пошёл ты. Шастун уже хочет уебать друга по ноге, как к ним обращается знакомый, но всё так же продирающий до костей голос: — Выграновский и Антуан Батон Шастун. — Антон услышал смешки по аудитории и закатил глаза. — Я вам не мешаю? Ну Шастун, как самый умный и адекватный, конечно же, ответил. Вполне ясно. — Нет, Арсений Сергеевич. Вы нам не мешаете. Пара человек рассмеялась, но когда Арсений подошёл ближе к парню и практически склонился над ним, всем видом показывая, как недоволен таким ответом, все затихли. Антон понимал, что людей с такой аурой ничтожно мало. — Я даже не стал делать вам замечание, что вы опоздали. А вы таким образом решили, что вам можно всё? Или вы думаете, что я добрый сегодня? — Вы очень щедры, Арсений Сергеевич. — Арсений Сергеевич, я прошу прощения за нас двоих. — Эд улыбается, предварительно пряча блокнот под стол. — Антон просто спрашивал меня о том, почему вы так похожи на принца. Шастун давит своим ботинком на ногу Эда, но тот держится молодцом, даже не морщась от боли. Вот же ж… падла. За что ему это? Пиздец. Арсений Сергеевич смотрит так, будто не ожидал. Принцем, что ли, не часто кличут? — Обижаете, Шастун. Король больше подходит. По аудитории раздаются восторженные охи и ахи студенток и смешки парней, но одобрительные. А Шастун смотрит на Арсения и вдруг улыбается. Впервые за много дней. Преподаватель явно ожидал не такого, но Антон не спешил разочаровывать его. Надо же держать планку. Без ответа он Арсения не оставит. — Не прыгайте выше головы. Преподаватель изогнул бровь и облизнул губу, чем вызвал у Антона сдавленный выдох. — Ну уж выше твоей точно не прыгну, хотя в баскетбол я играл отлично. — Я не сомневаюсь. Арсений Сергеевич облизывает губы ещё раз и отходит. Только в этот момент Антон может выдохнуть нормально, а не сдавленно. Лекция продолжается. Эд обещает отомстить за отдавленную ногу. Всё возвращается в прежнее русло. Но Антону почему-то кажется, что всё не может быть так просто.