Не терять равновесие. Мне сложно, мне больно, мне страшно, мне весело. А ты в себе разберись, и Каждый от чего-то зависим. Будто игрек по иксу, Коли смерть заносит, хитрая, косу, То важно не терять равновесие. Пропорция есть, Я зависим, а значит, мне сложно, мне больно, мне весело.
pyrokinesis - зависимость
***
Все выходные Антон не вылезал из учёбы. Он курил так много, что квартиру задымил, наверное, позволив себе несколько раз расхаживать по комнате с сигаретой в зубах. Таблетки он пил. Запивал пивом. Чувствовал себя размазнёй, но ему так легче. К вечеру воскресенья он выходит из дома по уговорам Эда. Право он выучил. Как смог. Поэтому согласился пойти в бар пропустить по стаканчику. А то они с Эдом слишком мало видеться стали. А это не очень. В прекрасное заведение под названием «Абсент» они приходят через минут 20. Эд знает толк в этом, поэтому Антон доверяет его выбору целиком и полностью. Он плюхается на стул около барной стойки и заказывает себе какой-то коктейль. Антон не собирался напиваться. Ему просто нужно было перестать думать. Потому что если вы думаете, что Антон не думал об Арсении Сергеевиче, — хуй там плавал. Антон думал о нём постоянно. Скрытный, красивый, бесячий… человек. Нет, не человек. Люди не могут так смотреть, что вышибает весь воздух из лёгких. Антон цокает. Снова он думает. Он же хотел немного отдохнуть. Эд уже пошёл отжигать, с пониманием отнесясь к тому, что Шастун хочет просто посидеть. — Шастунишка, а ты чего здесь? Вот это попадос. Приехали. Шастун всего ожидал от этого вечера, но точно не этого. Что Павел Алексеевич здесь делает? — Как же ты отвечать завтра на моей паре будешь, Шастун? Блять. Да ну. Нет. Да быть не может. Антон вздыхает. Воля садится справа. Арсений, блять, Сергеевич слева. Шастун слегка задерживает взгляд на его внешнем виде, отмечая про себя, что абсолютно не знает этого человека в повседневности. Шастун сглатывает, когда понимает, что пиджак-то на голое тело. Пиздец. Парень быстро отворачивается, стараясь не думать о том, как это выглядело. Он ещё и пьяненький чуток. И ему почему-то так хочется делать глупости. Нет, ну почему они припёрлись именно сюда? Он делает ещё один глоток. — А как вы эту пару будете вести? Воля хмыкает, попивая свой напиток и параллельно внимательно слушая. — А я пью сок, Шастун. — Рад за вас. — Вот ты бука, Тох. — Воля хлопает по плечу. — Эд отжигает там, а ты сидишь. Антон смотрит куда-то в стол, пытаясь не чувствовать того, что чувствует. Арсений Сергеевич бьёт по мозгам. Покрепче, чем его напиток будет. Сука. Но Шастуну так не хочется думать об этом. Хочется банально пойти куда-нибудь, познакомиться с кем-то, поцеловаться, расслабиться, но он сидит здесь. Чисто теоретически он может спокойно уйти. Но ему так лень. Алкоголь ударил по мозгам. Ещё не так сильно, но достаточно для того, чтобы пригрузило. Антону вообще похуй. На самом деле — алкоголь очень помогает избавиться от навязчивых мыслей о том, что у Арсения Сергеевича драные коленки. — Пойду. Тоже подвигаюсь. Блять. Нет. Только не это. Какого хера, Воля? Антон сглатывает, выпивает залпом, заказывает ещё. Потому что так надо. Помогает же. — Шастун, перестань пить. Ты же завтра никакой будешь. А тебе ещё отвечать по теме. — Не хочу я отвечать. — Антон, посмотри на меня. — Не хочу на вас смотреть. — Чего ты ещё не хочешь? Антон всё-таки поднимает голову и натыкается на байкальский взгляд. Арсений Сергеевич легонько улыбается, но затем настороженно смотрит в его глаза. — Ты что-то принял? — Чего? Руки Арсения вдруг обхватывают его лицо, чтобы головой не дёргал, а Антон замирает лишь на пару секунд, чтобы затем оттолкнуть эти руки. — Вы с ума сошли? — Спасибо, что не матом. — Чего приебались? На Байкале шторм. Шастун замечает перемену настроения, но ему же похуй сейчас. Так что — всё нормально. Он пьян. Ему можно творить дичь. Антон, проснись. Это твой преподаватель, с которым у тебя проблемы. Это тот человек, из-за которого тебя могут отчислить к херам. Пинком под зад вылетишь. Алло. Приём, Шастун, включай мозги. Арсений Сергеевич вздыхает. — Беру свои слова обратно. — Арсений Сергеевич. — Что? Антон сглатывает, чувствуя, как начинает кружиться голова. Не надо было пить. Последний стакан был лишним. Однозначно. Но вместо того, чтобы собачиться, Антон спрашивает то, что его действительно интересует. Мозги надо всё-таки врубить. Хоть какая-то адекватность должна присутствовать, хотя… адекватность и Антон Шастун — это вообще не совместимые понятия. — А в Питере красиво, да? Мужчина хмурится, задумывается, но отвечает, поворачиваясь в его сторону. В глаза бросается голый торс. В глаза бросается шея. В глаза бросается всё, что не должно бросаться, но ответ отвлекает. — Да. Красиво. — Хочу в Питер. — На лице Антона появляется подобие улыбки. — Мечтаю. — Правда? Кивок. Антон чувствует себя настолько уставшим, что уже не хочется ссориться. Обычный разговор. Самый обычный. С преподавателем, блять, в каком-то баре. С преподавателем, у которого у тебя завтра первая пара. С преподавателем, которого ты облапал взглядом уже всего за последнюю минуту. Шастун, ты, пиздец, какой умный. Но так плевать, если честно. Ему хочется расслабиться и не думать о том, что происходит. — Могу как-нибудь свозить тебя. Если хочешь. — Чего? Антон пялится на Арсения Сергеевича, не скрывая своего удивления. А тот пожимает плечами. — Вы же ненавидите меня. — С чего ты взял? Шастун пребывает в состоянии полного непонимания. Хотя бы потому, что ему предлагает это тот самый баклан, принц и всё такое. С которым у них вражда. Алло. Космос, это Шастун. Остановите планету, я съебусь с невероятной скоростью. — Шастун, тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? — Нет. — Тогда у тебя проблемы. — Да. С вами. Арсений Сергеевич цокает, отпивает сока и снова улыбается. А Антон встаёт, мысленно ебашит себя по лицу, когда чуть ли не падает, напяливает куртку и направляется в курилку. Покурить надо. Его не ебёт, если кто-то увидит. Ему уже вообще плевать. У него здесь странный до усрачки Арсений Сергеевич, Павел Алексеевич где-то на танцполе и Эд. Антон выдыхает дым и вместе с ним выдыхает все мысли. Максимальная расслабленность. Он соприкасается со стеной своей спиной и прикрывает глаза. Хотя бы на пять минут он хочет забыться. — Не знал, что ты куришь. Блять. Не получилось. Антон открывает глаза и видит Арсения Сергеевича справа. Он смотрит на него не с удивлением. Он просто смотрит и всё. Шастун сглатывает, рассматривая мужчину во всей красе. Как можно быть таким? Нет, Шастун понимает, почему все девчонки от него в восторге. Но не в том же смысле, правда? Парень вспоминает слова Выграновского и шумно выдыхает. — А я не знал, что вы по барам ходите. — Ты многого обо мне не знаешь. — Как и вы обо мне. — А хочешь? Антон смотрит прямо в глаза, вообще не понимая, какой посыл у этого вопроса. — Чего? Вас, что ли? Антон хмыкает, ожидая ответа, думая совсем не о тех вещах, о которых должен. Арсений Сергеевич такой сейчас странный, что Шастуну не по себе. И чего он за ним пошёл, если не курит? Шастун, конечно, не может утверждать, что преподаватель не дымит между парами где-нибудь среди ёлочек, где обычно шифруются другие преподы, но всё же. — Узнать. Антон подвисает. На курилке нет никого. Арсений Сергеевич смотрит пристально, смотрит так, будто ожидает, когда можно напасть. Как зверь, что собирается броситься и загрызть. Стоп. Хочет ли Антон узнать его? С точки зрения любопытства... со стороны творческого человека? Мысли путаются. Антон хмурится. — Допустим. И что дальше? Мужчина хмыкает, делая шаг вперёд. Антон врезается лопатками в стену. Флэшбэк в кабинет Воли. Только ремня нет. Есть пиджак на голое тело. И отчего-то Антону кажется, что это оружие будет посильнее, чем какой-то там ремень. Шастун охуевает со своих мыслей, но остановить себя не может. Алкоголь. Это всё он. — Я люблю бары. Вот тебе новая информация. Антон цокает и сглатывает, когда Арсений делает ещё полшага вперёд, становясь напротив на весьма маленьком расстоянии. Антону херово. Перед глазами плывёт. Мурашки бегут по коже. А собраться и подумать, а, Антон? Блять. Так. Спокойно. Он же не настолько в говнище, да? Нет, всё-таки в говнище, потому что организм странно реагирует на Арсения. Антона физически тянет. И это хуёво. Но это всё алкоголь. — Я так и понял. Это уже устаревшая информация. Я её узнал несколько минут назад, а это было в прошлом, а сейчас настоящее. Арсений Сергеевич совершенно по-очаровательному улыбается, разглядывая пьяного Шастуна, который вообще не понимает, что несёт. Это какого хера он так теряется-то? Что случилось вдруг? Ну и стоит Арсений этот перед ним, ну и маячит своим торсом голым, ну и смотрит глазами байкальскими, ну и что? Нет, Антона никогда так не пидорасило, конечно, но вот сейчас прямо даже очень. Он всё-таки настолько пьян, что ему даже похер на то, что это его препод. Голова не соображает. Антон затягивается, втягивая щёки. Смотрит на препода, который всё ещё пристально наблюдает за ним. И чего он тут стоит вообще? — Так вы расскажете что-нибудь о себе? А зачем, Шастун? Ты дебил? Ладно, разум борется с алкоголем, и судя по тому, что происходит — последний лидирует. С огромным отрывом. Он бы в трезом состоянии не стал интересоваться, потому что нахуй этот ваш Арсений Сергеевич ему не нужён. А сейчас голова настолько шальная, что всё позволено. Всё можно. И ахинею нести можно, и материться при преподавателе, и пить с ним, и вообще узнавать там какие-то факты из его жизни. Не нужён, да, Антон? Да ты, блять, просто гений. Проебался ты, Шастун. Сильно проебался. На год вперёд хватит. Где там Воля? Где там Эд? Антону здесь между прочим уже очень душно. Он же не в пиджаке на голое тело, чёрт бы побрал этого Арсения, блять, Сергеевича. Кто так одевается? Он будто стриптиз собирается танцевать. А может, у Арсения Сергеевича есть секреты? Скрытный он. От этого ещё любопытнее становится. А Шастуну если что-то выяснить хочется, он же не остановится. — Хорошо. Ещё один факт из моей жизни. — Попов подходит ещё ближе и поднимает руку для того, чтобы забрать у охуевшего Антона сигарету и затянуться, медленно выдыхая дым в сторону. Какая забота. — Я люблю бесить студентов, у которых со мной проблемы. Шастун не соображает. Он упирается лопатками в стену сильнее, чем секунду назад, потому что места на огромной курилке, которая рассчитана минимум на 20 человек, становится внезапно очень мало. — И курить. — Я не курю, Шастун. Антон хмурится. — А сейчас вот, что это было такое вообще? — А это ещё один факт. Не уверен, что ты готов его услышать. Шастун хмыкает и отрывается от стены, склоняясь над своим преподавателем. Парфюм тот же. Парень втягивается носом, прикрывая глаза на секунду, а потом утыкается в синюю бездну и предельно ясно даёт понять, что он готов услышать этот факт. Даже очень. — Говорите, Арсений Сергеевич. Всё равно скажете. Так чего тянуть? Арсений Сергеевич возвращает сигарету Антону, хмыкает и вздыхает. — Я курю только с теми, кого хочу… пожалуй, такая формулировка вполне подходит. Додумай сам, Шастун. Ты же умный, вроде. — И со сколькими вы курили сегодня? Внезапно охрипший голос Шастуна, ещё не осознавшего смысл сказанного. — Только с тобой. Антону прямо сейчас в лоб сказали о том, что к нему у преподавателя есть симпатия. Вот это поворот. Антон действительно не был готов к этому факту. Попов понял. Поэтому подмигнул, развернулся и ушёл. Просто ушёл. Оставил после себя привкус непонимания и некой неловкости. Ага. Да тут не неловкость, а охуевание. Сплошное охуевание. Антон не хочет утром помнить этого. Он стоит на месте ещё минут 10, сигарета догорает, уже даже холодно становится, а он не может заставить себя зайти в этот херов бар, чтобы сказать Эду о том, что уходит. Потому что там Арсений Сергеевич, которому он нравится… кажется. Так. Антона хотят. Это он понял. Так. Блять. — Охуеть. Антон шумно выдыхает, до сих пор приходя в себя. А затем берёт себя в руки, встряхивает головой и заходит обратно. Эда он находит рядом с преподавателями за барной стойкой, но в упор не смотрит на Арсения, хоть и чувствует этот взгляд. Воля хмурится, смотря на них весьма странно, но Антону настолько похуй, что он стаскивает пьяного друга со стула и тащит за собой в сторону. — Я домой, Эд. — Почему? — Плохо себя чувствую. Мне хватит. — Ладно, Тох. Я тогда на такси с Павлом Алексеевичем поеду. Антон даже не хочет спрашивать, почему ещё и не с Арсением Сергеевичем, потому что ему плевать. У него сердце сейчас от такого быстрого пульса разорвётся. Как ему вообще себя завтра по частям собирать с утра на пару? Как Арсению, блять, в глаза смотреть? Антон возвращается домой в полном ахуе от жизни, от преподавателя и от того, что не может понять свою реакцию. Он стаскивает одежду, душ принимает, пытается прийти в себя, даже чайник ставит. А потом открывает форточку на кухне, закуривает и пытается подумать. Таблетки пьёт. Три. Потому что хочет поспать, а не думать всю ночь. Через полчаса его должно вырубить, поэтому думать он будет сейчас. Его когда-нибудь привлекали мужчины? Нет. Ну… Антон мысленно бьёт себя по роже. Самое интересное, что и девушки-то ему не нравились особо. Тогда как понять свою ориентацию, если он чувствует такое только по отношению к Арсению Сергеевичу? Он никогда такого не испытывал, но может ли он сделать вывод на этом основании о том, что ему нравятся мужчины, но не все, а только один. Хотя. Нет. Не так. Когда Антон выпивает чай, укладывается в кровать и закрывает глаза, одна мысль чётко бьёт по мозгам. Ему не нравятся мужчины. Ему не нравятся женщины. Ему нравится Арсений Сергеевич... кажется.