Тайна твоей улыбки Не подвластна всем великим артистам. Так похожа на альпийские горы, И немножко средиземного моря. В тебе, все романы Ремарка, Твой свет недоступный, но яркий. Горит, как далекие звезды, не спишь, В каждой арке московской паришь.
шапито - романы ремарка
***
Антон не понимает ничего из того, что произошло. Арсений Сергеевич своим носом прикольным таким, чуть вздёрнутым и… да, не в этом же суть, Шастун, блин! Суть в том, что Попов провёл носом по щеке, ввёл в ступор, а потом ещё и сделал вид, что нихера не было. Антон сглатывает, сидя на кровати. Он вчера так загрузился, что не сделал ничего из того, что задали. Четверг. 3 октября. Шастун, ещё учиться и учиться. Ещё не сессия-хуессия, когда ты можешь просто зубрить то, что вы изучали. Сейчас не каникулы, блять, а учебный процесс в полном разгаре. Арсений Сергеевич путает все его мысли. Антон и не знал, что один человек, который внезапно появился в его жизни, может так сильно повлиять на ход мыслей, учёбу и на жизнь в целом. Шастуну и так не в кайф живётся, а тут ещё этот человек красивый. Очень красивый. Ага. Блять. Антон шумно вздыхает, смотрит на часы, отмечая, что он ещё успеет что-то сделать (сегодня первая лекция у Арсения, блять, Сергеевича, поэтому, чтобы не смотреть на него, Антон будет делать остальные предметы, а лекцию потом как-нибудь где-нибудь спишет), встаёт, выглядывает в окно, замечая, что люди одеваются уже намного теплее, и идёт в ванную. Быстрый душ для того, чтобы смыть тяжесть мыслей с плеч, быстрый завтрак на ходу, параллельно с историей искусств, немного времени для того, чтобы отыскать пальто потеплее (ничем хорошим не закончилось, потому что Антон проебал пальто в Воронеже где-то в своём шкафу) и обязательный приём таблеток. Антон выкуривает две сигареты, ловя себя на том, что стал курить намного больше. А это плохо. Но ему похуй. Ему нормально. На улице немногомного прохладно. Шастун ругается, пытаясь не упасть, когда спотыкается около подъезда о порожек. Хочется банально вызвать такси, чтобы не ехать на общественном, но денег сейчас не очень много. Да и просить у матери не айс. Шастун старается вообще не просить. Ему хватает. Иногда, нет, конечно, но не суть. Он не привык просить. Шастун добирается до корпуса быстро. Заходит в кабинет, но на этот раз они договариваются с Эдом сесть чуть дальше, чтобы Шастун сделал домашку. Друг в беде не бросит, но взамен дохуя попросит. Так что после пар Антон угощает Эдика обедом в столовой. И рассказывает про них с Арсением. Блять, да нет ничего между ними, хотя… Нет, Антону бы хотелось, чтобы это касание не было его галлюцинацией, но… стоп. Это же была не галлюцинация, Шастун, блять, поверь уже в то, что ты Арсению нравишься. Сечёшь? Ни-ху-я. Арсений Сергеевич в чёрных штанах, в чёрном свитере с горлом, в чёрных ботинках, в очках с тёмной оправой и… блядская цепь. Да ну какого хуя-то, Арсений, блять, Сергеевич? Антону бы схватиться за сердце, но пара началась. А ему остался один предмет. Антон поднимает свой взгляд именно тогда, когда Арсений Сергеевич смотрит на третий ряд и не замечает его. Приятно. Ждал, что ли? Антон хмыкает, и уже через секунду взгляд Арсения впивается в него. Он просто сел на предпоследний ряд. Там нихера не слышно. И не видно. Попов изгибает бровь в немом вопросе, но Антон не знает, что ему ответить, поэтому просто сглатывает, а когда Арсений Сергеевич начинает подниматься вверх по ступеням прямо к ним, закатывает глаза и пихает Эда, привлекая его внимание. Не ему же одному пиздюлей получать. Попов смотрит в его пустую тетрадь и щурится. Все остальные молчат. — Непривычно видеть вас здесь. Мне даже грустно стало, что вас нет на третьем ряду. Вздохи девушек по всей аудитории. Антону хочется цокнуть и зорать им прямо в уши, что Арсений Сергеевич как бы его, ага. Шастун теряется из-за своих же мыслей. Он же и не его. И это не ревность вообще-то. Совершенно не она. Может быть. Вау. Проёб. Здравствуй. — Лекцию покажешь в конце пары. Арсений Сергеевич уходит быстро. Не выгоняет с пары, ничего не говорит больше, не подъёбывает, он просто уходит, позволяя Антону заниматься не его предметом. Вот это привилегии. Пиздец. Эдик ржёт, когда Антон смотрит на него с наигранным раздражением, ведь Арсений ему вообще ничего не сказал. А Эдик вообще нихуя никогда не пишет. Вот же ж… — Тох, все уйдут после пары, а вы останетесь вдвоём. И ты отработаешь свою лекцию. — Иди в задницу, Эд. Друг ржёт ещё пару секунд, а затем начинает снова что-то выводить в своём скетчбуке. Антон успевает сделать домашнее задание, иногда прибегая к помощи гугла в некоторых вопросах, но всё же остаётся довольным проделанной работой. Но не очень довольным тем, что ему пришлось проебать правоведение. Да. Это говорит Шастун, который ненавидит данный предмет, но его ведёт Арсений Сергеевич, а он… вроде как… а кто? Да, преподаватель. Но ведь не только? Эдик сваливает очень быстро, говоря, что займёт им место. Антон ждёт, когда все выйдут, и спускается к Арсению Сергеевичу. Тот смотрит на него своими байкальскими и чуть хмурится. — Успел сделать всё, что не сделал? — Да. Проницательно. Антон же знает, что Арсений не дурак. — Почему вы мне позволили заниматься на вашем предмете не вашим предметом? — Потому что в субботу мы с тобой идём в театр. Антон замирает на месте. Чего? В театр? Блять. В театр. Не в кино. В театр. Антон коротко смеётся, чем вызывает у Попова вопросительный взгляд. — Прошу прощения, просто вы будто из другого времени. Даже не в кино зовёте, а в театр. Это звучит очень по-прошловековски. Антон любит придумывать новые слова или соединять несколько сразу, но это уже другая история. Арсений цокает. — Я даже не буду запоминать это слово. Но соглашусь. Мне никогда в нашем времени не нравилось. Шастун поджимает губы и мнётся на месте. Ему вдруг так хорошо. Его просто преподаватель по правоведению в театр позвал на выходных, да и всё. Да и всё? Да и пиздец. Едрит-мадрид, Антон, ты попал. Ты попал по полной программе. Парень чувствует себя влюблённой маленькой девочкой. Влюблённой. Вот это приехали. И что делать? А что с этим делать? Антону инструкцию не выдали как бы. Есть такая инструкция, которая будет помогать, если ты влюбился в мужчину, который старше тебя, так ещё и преподаватель в твоей группе? Нет? Пидора ответ. Ну вообще-то пидор — это черта характера, а не ориентация. Антон думает о чём-то своём, даже не замечая, как Арсений становится чуть ближе. Он отмирает только тогда, когда Попов щёлкает перед его лицом пальцами. — Ты чего застыл? Антон вдруг выпаливает. — Нет, не люблю. Попов хмыкает, коротко улыбаясь. — Думал, я спрошу, как в прошлый раз? Антон кивает, всё ещё не понимая, зачем сказал это. Это же ложь. Частично правда. Но больше ложь. Потому что Антон уже не будет отрицать очевидный факт влюблённости в Арсения Сергеевича. Уже похуй. Он устал отрицать или загоняться. Влюбился. По факту. Тогда зачем сейчас сказал, что не любит? Нет, ну влюблённость отличается от любви? А чем? Чем отличается влюблённость от любви? Чем отличается влюблённость от любви… — Антон, ты меня пугаешь. — Чем отличается влюблённость от любви? Шастун смотрит на Попова, ожидая ответа. Ему и правда интересно услышать его точку зрения. Потому что он запутался. Ему Арсений нравится. Он в него влюблён, но то, что любит, сказать не может, потому что сам считает, что любовь — это что-то на высоком уровне. Нет, не что-то на татарском, конечно, но на высоком точно. — Почему ты задаёшь мне этот вопрос? — Потому что не могу понять, что чувствую к вам. Антон не понимает, почему выпаливает сейчас всю правду, не скрывая своих мыслей. Но ему неожиданно нормально. И он абсолютно не переживает о том, как отреагирует Арсений. Он знает, что мужчина ответит по существу. Он же первый признался. Он первый всё начал. Антона лишь нужно было подтолкнуть. Арсений сделал всё сам. — До любви нам ещё очень долго. Но думаю, после похода в театр мы сделаем шаг в этом направлении. Если ты этого захочешь. Я не настаиваю. — Можете настаивать. До меня долго доходит. Арсений коротко смеётся, вызывая у Антона ответную улыбку. Когда Арсений Сергеевич смеётся, Антон падает в этот смех целиком и полностью. Охуеть. Шастун чувствует, как сходит с ума. — Улыбайся, Шастун. Когда человек улыбается, он становится ещё красивее. К вам это тоже относится. Потому что вы в любом случае самый красивый человек, которого я встречал. Даже хмурый, даже сердитый, даже раздражённый. Да любой. Хочется ведь сказать, но Антон молчит, потому что всё это кажется одним большим обманом. Сейчас он проснётся, встанет, соберется и поедет в универ. Но нет. Арсений здесь. И сам Антон тоже. Здесь. — Я напишу время. Твой телефон я знаю. Беги на пару, а то опоздаешь. Зря домашнее задание делал? — Да. Точно. Антон зависает ещё на пару секунд, но затем неловко мнётся и бросает: — До субботы. — До субботы. Антон спешит на следующую пару. Но думать о чём-то, кроме похода в театр, сложновато. Шастуну везёт, когда домашку просто просят сдать, а не рассказывать. Эд кидает подозрительные взгляды, но всю инфу он получит после пар. Они договорились. И Антону даже как-то нормально рассказывать лучшему другу. Он доверяет Эду. Как себе. После пар они идут в столовую. Антон берёт весь набор еды для Эда, а для себя клубничное молоко. Суп Эд съедает ещё в тишине, а затем уже начинает допрашивать. — Мне нужны чёткие ответы. — Я понял. Спрашивай. Мы должны были когда-нибудь об этом поговорить. — Во-первых, с хуя ли ты так изменился за последнее время? А во-вторых, мне кажется, это Арсений Сергеевич на тебя так влияет. Отсюда вытекает третье — между вами что-то есть. А дальше — я буду спрашивать. — Давай. Антон выдыхает. Эд цокает, потирает подбородок и думает над вопросом. И это скорее для масштабности и важности их разговора, чем действительно задумчивость. Эдик уже над этими вопросами думал, наверное, недели две. Антон слишком хорошо знает эту задницу. — Первый вопрос. Что произошло на курилке клуба? — Арсений Сергеевич завуалировано сказал о своей симпатии ко мне. Эдик сглатывает, кивая. Будто знал, что такое может быть. Вот засранец. — Второй вопрос. Ты влюблён в Арсения Сергеевича? — Да. Так чётко и быстро. Эдик поджимает губы, будто сдерживает какой-то невъебенный поток эмоций. — Третий вопрос. Что он сказал тебе сегодня? — Пригласил в театр на выходных. Нет, Антон знал, что иногда Эдик бывает излишне эмоциональным, но не до такой степени же. Он впервые слышит, как Эд пищит. Прям ультразвук по ушам. Антон пытается его остановить, хватает его руки, опуская на стол, потому что в порыве Эд даже и ими начал мотать, а затем всё-таки даже возмущается. — Эд, блять, завались, прошу. Ты привлекаешь слишком много внимания. — Антон, я начинаю писать про вас фанфик. Ничего не знаю. Всё. Я начну карьеру писателя именно так. Это охуенно. — Эд, ты сбрендил. Перестань. Мы всего-то в театр идём. — Главное, на первом свидании, как подобает истинной леди, не целуйтесь. — Ага, блять, а уже на втором можно шалалала, да? — Ну если это теперь так называется… Эд ржёт, когда Антон вскакивает с места, а потом пытается его догнать. По домам они расходятся вечером. Антон делает домашку, выпивает таблетки и ложится в кровать. Он старается не думать об Арсении Сергеевиче, но каждый раз, когда вспоминает их разговор в аудитории после пары, улыбка сама появляется на лице. Приехали. Антон даже и не заметил, как превратился в какую-то размазню. Еще и влюблённую.***
Смс приходит в пятницу вечером. Антон отвечает коротко «хорошо», а в субботу просыпается рано, даже не высыпаясь, потому что… волнуется. Блять, он волнуется, как малолетка перед первым свиданием. А это даже не свидание, а просто поход в театр. С мужчиной. С преподавателем. Антон, блять, перестань вешать эти ярлыки! Арсений Сергеевич своими глазами байкальскими твою зелень разбавляет. Дополняет. Успокаивает. Может быть. Да нихуя не успокаивает. Антону становится совсем невыносимо страшно, когда он спускается вниз. Весь день в мыслях. Арсений подъезжает минута в минуту. Серьёзный такой. Шастун плюхается в машину, пристёгивается и смотрит на Попова. — Здравствуйте. Арсений на секунду поворачивается и коротко улыбается, выворачивая руль. Антон помнит. Тишина. Поэтому терпеливо молчит, пока они едут. Волнение сходит на нет. В итоге. Попов припарковался около театра на парковке, но не успел Шастун открыть дверь, как Арсений уже успел добежать до его стороны. Перед Антоном никогда никто не открывал двери. Наверное, потому что он не девушка? Нет, Антону приятно, что за ним вроде бы как ухаживают. Поэтому тот факт, что перед мужчинами двери не открывают, его не смущает. — Благодарю, Арсений Сергеевич. Вы очень галантны. — Стараюсь. Арсений подталкивает его вперёд, кладя ладонь между лопаток. И Антон сглатывает, но идёт вперёд. Чует он своей задницей, что сегодня будет очень насыщенный поход в театр. Ох, Антошка. Ну ты и дурачок. Всё будет прекрасно, если ты пошлёшь свои мысли далеко и надолго. На сегодняшний вечер хотя бы, ну. Чё ты как не мужик? — Пошли. Они устраиваются на своих местах. Антон вздыхает, но ничего не говорит, пока не начинается спектакль. Лебединое озеро всегда Антону нравилось. Классика. Красота. Утончённость. Одним словом — изящество. Арсений щурится, иногда мягко улыбается, иногда смотрит так сосредоточенно, что будто находится не здесь. Антон знает это, потому что часто поворачивается и залипает на профиль Попова. Вот и сейчас. Арсений вглядывается в персонажей, а Антон вглядывается в него. Но в этот раз Шастуна ловят с поличным. Арсений поворачивается и улыбается. Растерянность в глазах Антона замечена, поэтому мужчина мягко опускает свою ладонь на ладонь парня и ободряюще сжимает, спустя секунду убирая свою руку обратно. Он снова отворачивается и смотрит балет, а Антон поворачивается, но смотреть больше не хочется. Проебался снова. Молодец. Что ещё? По классике жанра? Сядут в машину, Арсений отвезёт его домой и всё? Нет, не то чтобы Антон торопил события, но он начинает путаться в ситуации. Антону не нужен конфетно-букетный период. Ему бы определённости. Он же уже взрослый. Тем более — он тоже мужчина. С ним сюсюкаться не нужно. Или нужно? А что ему вообще нужно? Антон заебался думать о том, что он сам себя заебал. После спектакля они направляются в машину. По дороге в кафе, куда Арсений его приглашает, они обсуждают спектакль, сходясь на том, что что-то вечно. А в кафе Антон снова расслабляется, заказывая себе глинтвейн. — Оплачиваю я, Арсений Сергеевич. — Я думал, что на свидании платит тот, кто пригласил. Шастун хмыкает. — Так это всё-таки свидание? — А ты думал, я тебя просто в театр позвал сходить? — Имейте в виду, я на первом свидании не целуюсь. — Я слишком старомоден. Поэтому не буду требовать от тебя поспешных действий. Да чего же ты такой правильный до пиздеца? Арсений, блять, Сергеевич, я бы вас засосал ещё в театре. Сил нет на вас смотреть. Антон выдыхает. Им приносят горячительные напитки. Всё-таки октябрь. Уже холодает. А Антон своё пальто проебал. — Тебе не холодно в этом пальто? — Я своё зимнее в Воронеже дома забыл. Съезжу как-нибудь. Заберу. Арсений кивает, поднимая бокал. Он смакует вкус напитка и прикрывает глаза. Губы облизывает. А Антон сглатывает. Кадык нервно дёргается. Ему бы сейчас взять, притянуть за воротник к себе и тоже прочувствовать вкус. Но нет. Первое свидание — это не халям-балям. Он не будет торопиться. И вообще? Откуда такая смелость? Не, Антон никогда не был мямлей, но рядом с Арсением Сергеевичем почему-то робеет. После молчаливого ужина они снова бредут в машину. Антон начинает привыкать к этой тишине между ними. Потому что ему вполне комфортно. Шастун снова мыслит до пиздеца романтично, когда вспоминает, что слышал где-то о том, что влюблённым даже молчать друг с другом в кайф. Охуенно ты, Антон, вляпался. Нет, ну а что? Стихи уже пишешь, взгляды влюблённые кидаешь, на свидания ходишь. Чего ещё надо? Антон знает, чего ему хочется. Уже весь вечер хочется. Но это же первое свидание. А Арсений Сергеевич весьма старомоден. Так ведь? Около дома Антон понимает, что Арсений выходит из машины тоже. Мужчина провожает его до двери, и они останавливаются около домофона. Прямо как в фильмах. — Спасибо за проведенное время. — Спасибо, что пригласили. Арсений коротко улыбается. Антон вдруг хмыкает. — Никогда бы не подумал, что я пойду в театр с преподавателем, с которым у меня проблемы. — Попов цокает. — А у меня есть привилегии теперь? — Ты хитрый, знаешь об этом? — Знаю. Антон улыбается очень широко. Потому что нравится ему вот так вот свободно разговаривать с Поповым. Это как-то… особенно… что ли? Арсений облизывает губы, рассматривая Антона. Снова пытается что-то рассмотреть? Шастуна интересуют только его губы сейчас. Арсений такой красивый. Стоит под фонарём. Чёлку поправляет. Глаза сияют. Антон сглатывает и вдруг выпаливает. — Да нахуй это ваше правило первого свидания. — Что? Антон открывает дверь в подъезд, заходит и закрывает её. Арсений Сергеевич, наверное, прихуел, но Антон знает, что делает. Он выходит снова, подходит максимально близко и снова выпаливает: — Всё, я зашёл домой и вышел. У нас второе свидание. Можно мне вас поцеловать? Мужчина оттаивает будто. Взгляд теплеет. Антон никогда такого не видел. Он поднимает руку, гладит кожу на щеке и сокращает расстояние до минимального. Снова ведёт носом, но Антон опережает, впечатываясь в его губы своими. И если бы Антон тогда знал… когда пошёл на первые пары второго курса и встретил преподавателя, которого возненавидел с первых же секунд, о том, что будет стоять около своего подъезда и целовать этого самого преподавателя… никогда бы не поверил. Так не бывает. Антон неумело двигает губами и практически не дышит. Арсений взрослый, он опытный. Антон ему сейчас доверяет. И Попов проталкивает свой язык в его рот с такой осторожностью, что Шастун понимает — он реально не торопит. Он реально не хочет давить. Он позволяет Антону делать так, как ему хочется. И от этого так тепло в груди. Антону поцелуй нравится. Он своими холодными ладонями за пальто чужое цепляется. А Арсений отстраняется и хмыкает. По-особенному. — Самое короткое второе свидание в моей жизни. — Неа. Антон улыбается, отходя на шаг назад. Арсений Сергеевич вопросительно изгибает бровь. — Как думаете, я уже могу пригласить вас на чай? Попов снова оттаивает, улыбаясь уже полноценно. Уютно. — Думаю, да.