Я снова убегаю в этой комнате в себя, И снова я собираю эту вазу по частям. И где теперь мой Бог, что обещал меня хранить: От всех этих людей и шрамов на груди; От бесконечных дней, что мы все называем жизнь? Я снова убегу в никуда, в города - Где не нужно никому ничего обещать; Где не нужно будет врать, притворяться, молчать; Где не нужно говорить, подбирая слова. И я снова убегу в никуда, в города - Где не нужно никому ничего обещать; Где не нужно будет врать, притворяться, молчать; Где не нужно говорить...
егор натс - убегу
***
Антон видит, как навстречу ему идёт Арсений. У Антона внутри ураганный ветер. А у Арсения зарождающийся шторм. Ну конечно. Что ещё можно почувствовать, когда ты видишь своего парня в состоянии пиздеца, с раскрасневшимися глазами, не совсем адекватным взглядом, бегающими зрачками, так ещё и запыхавшегося настолько, будто тот бежал кросс. И дело было даже не в том, что он в таком состоянии. Он всего лишь услышал то, чего не должен был. Он всего лишь вышел из кабинета и прошёл пару метров. А его переебало и не перевыебало обратно. Он смотрит на Арсения и останавливается, потому что пройти мимо просто так не может. Антон смотрит на Арсения и сглатывает, замечая хмурость на его лице. Антон смотрит на Арсения и не знает, что сделать для того, чтобы не сказать лишнего. Да нихуя не понять, если честно. Антон понимает только то, что говорить сейчас он не имеет ни малейшего желания. У него сердце не разбито, но что-то треснуло точно. У него не перелом. У него трещина. — Всё в порядке? Мужчина внимательно оглядывает его с ног до головы, особо сильно всматриваясь в лицо. Он пытается уловить причину его внешнего вида? Шастун уверен, что мужчина с лёгкостью поймёт, что что-то явно не так. Уже понял. А Антон смотреть не хочет на Байкал. Ему сейчас нужно на волю. На воздух. Подышать. Срочно. — Арс, я домой. Мама попросила помочь. Пирожки ешь, они очень вкусные. Как ещё голос не трясётся? Антон идёт дальше. Но Арсений хватает за руку, останавливая. Шастун злится. Но понимает, что это первая реакция. Он сейчас наговорит того, чего не хочет. Он знает, как это работает. Злость — это ужасно. Особенно, когда объект, на который ты злишься, рядом находится. Шастуну бы остыть. Ему бы подумать, прийти к рациональному выводу, спокойно переварить, а потом так же спокойно поговорить с Арсением, но нет же. Арсений тянет назад, и Антону приходится вернуться на исходную позицию, вставая напротив. Блять. — Что случилось? Шастун сглатывает, делает вдох и смотрит, окунаясь в Байкал с головой. Холодно. Трясёт. И не вынырнуть, потому что замёрзнешь окончательно. Потому что воспаление лёгких, пневмония, поражение, отказ от аппарата искусственной вентиляции. Зима. На Байкале ёбаная зима. — Дай мне время. Мне подумать надо. — Над чем? Непонимание. Но подозрение. Позади скрипит дверь. Взгляд Арсения двигается куда-то сквозь, на Байкале минус 40 градусов без права на потепление. Рука мужчины всё ещё сжимает руку Антона где-то на уровне запястья. Взгляд снова возвращается на место. Уже с пониманием. — Что он тебе сказал? А в голосе сталь. — Ничего. Я пойду. Всё в порядке. — Ты себя видел? В порядке? Пальцы не разжимаются. И Антону вообще не хочется двигаться. Ему сбежать нужно, а он стоит здесь и не хочет двигаться. Класс. — Вы мне всё расскажете потом. Сейчас я злой очень. Не хочу говорить лишнего. Отпустите, Арсений Сергеевич. Переход на «вы» отражается треском в глазах напротив. Арсений отпускает, отступает на шаг и даёт шанс на спасение. Антон выдыхает. Выныривает. Холодно. Но ноги тянут к полу. Шастун чувствует, что должен простоять ещё пару секунд. Для того, чтобы услышать через эти самые секунды: — Если бы была возможность, что бы ты сейчас сделал? Антон сглатывает. У него в голове вертится лишь одно. И он уверен, что выстрелит чётко. Арсений смотрит прямо в глаза цвета зелени в грозу, а у самого на Байкале не лучше. Он смотрит и слышит: — Я бы спросил… почему именно я? Попов понимает. Но стоит на месте. Ничего не говорит больше. Вопрос — правильнее некуда. Попадание в точку. Антон уходит быстро. Уходит широкими шагами. Дверь толкает, плюёт на состояние, едет на метро. Голова пустая. Потому что дома мама. Потому что дома он выбрасывает всё из головы и думает только о ней. А она не должна знать ничего. На данный момент. Путь домой проходит где-то в прострации. Сейчас Антон даже думать не хочет. Он уже подумал. Тогда, когда только услышал всё, что сказал этот Егор. И эти мысли были намного хуже тех, которые появятся в его голове, когда он остынет, подумает и сделает выводы. На данный момент ему казалось, что нихуя его мысли не изменятся, поэтому домой он приезжает в ещё более скверном настроении. Мама встречает с улыбкой и накрытым столом. Как не улыбнуться в ответ? И Антон улыбается. Засовывает всю злость и абсурдные мысли куда подальше, разрывает нить между собой и тем парнем, который разговаривал с Егором, гасит всё и улыбается, обнимая. Он садится за стол, делает вид, что ест. Даже получается. Он мастерски забалтывает женщину, полностью забивая на свои чувства. И он знает, что это может плохо закончиться. От этого тоже побочки бывают. Вечер проходит в суматохе. Шастун даже и не замечает, что, цепляясь за разговоры с матерью, он совсем забыл о том, что она завтра уезжает. Они же толком побыть вместе не успели-то. Но он понимает её. Она работала дистанционно, пока была у него, поэтому уехать надолго просто не могла. Антон в эту ночь глаз не смыкает. Мысли забивают голову под завязку, и он позовляет им это делать. Если бежать от этого — ничего путного не выйдет. Антон давно уяснил, что лучше не бежать от своих эмоций и мыслей. Не бежать от боли или от того, что причиняет тебе эту боль. Потому что потом будет в миллион раз хуже. Лучше пережить сразу. Переварить, переспать с этим, расхуярить себя полностью, но ожить. И жить дальше. И нет, Антон не драматизирует. Просто ему многое пока не очень ясно. У Арсения был молодой человек, который сначала тоже был его студентом? И его тоже звали Антон? Вот это «тоже» прямо бесит. Потому что Антон не хочет думать, что он там что-то «тоже». И почему Егор говорил в прошедшем времени? Потому что что-то случилось? Поэтому Арс переехал? Мужчина ведь не чувствовал вину за то, что случилось с тем Антоном, если с ним что-то случилось, и поэтому был с Шастуном? А что, если они точно так же конфликтовали, а потом поняли, что нравятся друг другу, и начали отношения, но что-то пошло не так? А вдруг… Ладно, Антон немного всё-таки драматизирует. Но он же не знает, что произошло на самом деле. Да, ему не по себе, да, он был зол, да, он не понимал ничего. Сейчас он начал злиться именно на это. Потому что он ничего не понял по-прежнему. И кроме Арсения ему никто не поведает информацию. Там может быть всё, что угодно. И отношения со студентом, которого зовут Антон, и какое-то трагическое событие (Шастун надеется, что нет), и невзаимная любовь, и… ой, пошло всё к херам. Юноша переворачивается на другой бок, затыкает себя, обнимает маму, прижимается к ней и изо всех сил старается не накручивать себя. Получается. Он проваливается в сон с мыслями о том, что все эти Егоры какие-то… мутные.***
Мама уезжает ранним утром. Антон вызывает такси обратно до дома, засыпая на ходу. Пока ждёт, успевает выкурить две сигареты. И чего это такси так долго едет? Пробок, вроде, нет. Шастун видит машину через пару минут после своих мыслей. Домой едет с закрытыми глазами, развалившись на заднем сидении. Хорошо, что сегодня суббота и ему никуда не нужно. Он приедет, выспится, сделает домашку, позвонит Арсению. Или нет. Он ещё не знает. Он ещё не понял этого, но зато понял значение слов Попова о том, что он может не совсем правильно понять ситуацию. На удивление, мужчина не беспокоил его. Не пытался оправдаться. Он дал время подумать, как Антон и просил. И парень очень надеется, что они съели пирожки. Потому что мама старалась. Думаете, что Антон в порядке? Ага. Хуй там плавал. Привычка маскироваться. Самая лучшая маска — положительная эмоция. Шастун умело пользовался этим, но больше не хотелось. Теперь хотелось узнать правду. На самом деле... Антону казалось, что он здорово облажался. Он ведь мог уйти быстрее? Он мог выйти сразу, как только почувствовал грядущий пиздец, поэтому допускал мысль о том, что подсознательно он всё же хотел услышать хотя бы немного. И это было паршиво. Потому что Арсений должен был сам ему всё рассказать. Вот зациклился же теперь на этом! Господи, за что ему эти мозги? Дома Антон валится в кровать. Он не садится за домашку, он не выпивает таблетки, он не идёт есть, он просто ложится в кровать и смотрит в потолок. Засыпает, просыпается, засыпает снова. В таком распорядке проходит половина дня, и поднимает он своё изящное тело с кровати только к полудню. У него в голове полдень личностей. Почему-то он вспомнил, как однажды говорил эту фразу, сидя на групповой терапии в клинике. На тот момент Антону правда казалось, что он у себя в голове не один. Но мысли поутихли, а жизнь Ханны Монтаны осталась. Как минимум двух Антонов Шастунов вы уже знаете. Антон не мог ничего делать. Он пришёл к выводу, что пока не поговорит с Арсением, не сможет нормально думать. О домашке речи не шло. Он ставит в приоритет Попова и понимает это. Принимает с лёгкостью тот факт, что может быть что-то важнее, чем история искусств и английский (да простит его Воля). Он начинает собираться лихорадочно быстро, принимая решение за секунду. Он поедет к Арсению, они сядут и всё спокойно обсудят. Блять. А позвонить, Антон? Дурачина. Парень не разувается, скачет к телефону на одной ноге, с которой всё-таки стащил ботинок, и уже собирается набрать номер, но на кнопку вызова так и не нажимает. Почему-то. Хочется внезапно приехать. Хочется, чтобы не было времени подготовиться к разговору. В этот раз Антон не забывает дорогу. Он уверенно идёт к нужному дому, благодаря тётеньку, которая как раз вышла из подъезда. Ему не нужно звонить в домофон, а это уже плюс. К двери Антон тоже подходит стремительно уверенным шагом, но прямо перед ней тушуется. Он останавливается, пытается дышать спокойно и вдруг осознаёт. Он приехал к Арсению. Так. Он приехал, чтобы поговорить. Так. Он приехал спонтанно. Так. Он дурак. Так. Но… они же поговорят в итоге, так? Так. Теперь главное постучать в дверь. А он именно постучит, потому что у него свой фирменный стук, да и звонки он эти не любит. Так. Всё. Раааааааааааз. Антон вдыхает. Хуяс. Антон выдыхает и сглатывает. Как маленький прямо. И он даже не знает, почему тормозит. Из-за того, что боится узнать? Боится услышать? Сам же сказал, что убегать нельзя. Шастун снова вдыхает, но постучать не успевает, потому что дверь открывается и перед ним стоит одетый Попов, который как раз куда-то собирается. Мужчина смотрит на него немного удивлённо. А Антон выдыхает, понимая, что краснеть уже начал от задержки дыхания. — Ты куда-то собрался, да? Я могу прийти в другой раз. Ничего умнее Антон не придумал. Но Арсений качает головой, будто отмирая. — Нет. Я вообще-то… к тебе собирался. Шастун сглатывает. По глазам байкальским видно, что у Арсения внутри облегчение от того, что Антон здесь сейчас. А у Антона облегчение из-за того, что Арсений хотел к нему поехать. И кто из них дурак? Да никто. Или оба. Пока парень пытается не утонуть в Байкале, мужчина отмирает первым и приглашает войти. — Я пришёл поговорить, Арс. — Хорошо. — Мужчина спокойно кивает и вешает своё пальто на крючок. — Я налью нам чай, а ты присаживайся на диван в зале. Я скоро подойду. Спокойный. Безумно спокойный тон. Антон кивает, вешает куртку, разувается и идёт руки мыть. Так. Сполоснуть лицо надо. Он так много думал вчера, что глаза красные до сих пор. Таблетки немного притупляют какие-либо эмоции, поэтому он тоже начинает чувствовать некое спокойствие. В совокупности со спокойствием Байкала ему действительно легче думается, дышится и вообще живётся. Арсений уже сидит на диване, когда он выходит из ванной. Чай на столе. Мужчина оглядывает его и хлопает по дивану, призывая сесть. Антон садится и тут же обхватывает кружку руками, согревая пальцы после улицы. Мог ведь согреть под горячей водой, но ушёл в себя настолько, что забыл об этом. В своей жизни Антон не убегает от мыслей и боли, но убегает в себя. Даже звучит странно. В глазах байкальских смирение с тем, что придётся говорить. А в глазах Антона ожидание. — Что тебе сказал Егор? Шастун вздыхает и откидывается на спинку дивана. Он не чувствует злости, но раздражение из-за упоминания имени немного поднимается. — А давай лучше я просто буду задавать тебе вопросы? Мужчина задумывается, хмурится, но кивает. О чём же вы подумали, Арсений Сергеевич? Антону хочется придвинуться ближе и обнять. Резкий порыв сменяется мыслями о том, что сначала они должны всё выяснить. Шастун приходит к выводу о том, что злиться на Попова не имеет смысла. Он не виноват в том, что Егор резко появился на горизонте и решил раньше времени вытащить этот скелет из шкафа. Теперь Арсения хочется выслушать и понять. — Когда Егор приоткрыл завесу тайны, в моей голове появились ужасные мысли. Но я знал, что первые мысли — это то, что подаётся на блюдечке под управлением эмоций. А я не хотел с тобой ссориться. Поэтому ретировался. Мне нужно было немного подумать. Я подумал... и приехал. Прости, что не позвонил. — Я всё равно хотел к тебе поехать. Всё в порядке. Антон кивает и поджимает губы. Ну ладно. Поехали. Они должны пережить это дерьмо. Трудный период в отношениях. Нет, а что? Звучит важно. — Сначала я пытался понять, что случилось. Кто такой Антон? Почему он был в тебя влюблён? Любил ли ты в ответ? — Арсений шумно выдохнул. — Почему Егор знает о нём? Почему говорил в прошедшем времени? Много вопросов, да? — Могу ответить на все, если ты захочешь. Снова спокойный тон. Антон молчит. Арсений принимает это молчание за согласие. В глазах байкальских что-то с треском падает. Дерево, которое пострадало во время урагана, всё-таки упало. Когда-нибудь Антон перестанет сравнивать глаза Попова с Байкалом, только не в этой жизни. Но красиво же, да? — Антон был моим студентом. На тот момент он учился на первом курсе. Вместе с Егором. Они были лучшими друзьями. Шастун не знал, что может стать ещё паршивее. Он действительно может не совсем правильно понять. Что он сейчас и делает по указке своих мыслей. Но приказывает себе заткнуться и выслушать. — Я тогда не обращал внимания ни на кого. Времени не было шибко, мне нужно было работать, набираться опыта, строить планы. Я выбрал карьеру. Всю жизнь мечтал быть преподавателем. Многие говорили, что это бредовая идея, но мне хотелось. — Мужчина слабо улыбнулся. — А потом появился Антон, который начал проявлять по отношению ко мне странные чувства. Он признался в этом практически сразу же. Внутри что-то сжалось. Антон даже дышать боялся теперь после сказанного. Получается, что они с Арсением… Нет. Стоп. Антон, выслушай его. Пожалуйста. Просто заткнись и выслушай. — Но я ответил отказом. Шумный выдох. Арсений смотрит уже не сквозь, а прямо в глаза Антона. Байкальские почему-то пустые. Шастун сглатывает, но взгляда не отводит. Он затронул действительно болезненную тему, сам того не ведая. Он, как маленький ребёнок, хотел докопаться до правды, не думая о чувствах Арсения. Антон, блять, ты такая скотина. Хочется врезать себе же. Почему осознание пришло только сейчас? Ты бы смог прожить без этой истории. Но всё сложилось так херово, что теперь вы сидите рядом и вынуждены говорить об этом. Парадоксальные мысли. Вроде бы собирались всё равно поговорить, но как-то плохо они к этому разговору вообще подошли. — Ты думал, что я ответил бы своему студенту положительно? — Но я же тоже твой студент. — Но ты не он. Ты другое. В нашей ситуации я первый всё это начал. Антон поджимает губы. — Аргумент. Арсений слегка улыбается, но затем снова утыкается взглядом куда-то в стену. Так он выглядит старше своих 33-х лет. Антон всегда знал о том, что душевные терзания могут либо состарить, либо причинять боль, а могут и убить. И ему не хотелось, чтобы Арсению было паршиво. — Мы были в хороших взаимоотношениях. Несмотря на то, что он испытывал ко мне чувства, а я к нему ничего не испытывал. — По слогам последнее слово. Антона даже передёргивает. Чует он задницей, что дальше будет что-то ещё похуже. — Он пытался завоевать моё сердце довольно долгое время, а затем я стал обращать внимание на то, что мы стали меньше общаться. И меня всё устраивало. Я думал, парень найдёт новую любовь, а я спокойно смогу жить дальше. Попов застыл. Так, будто полностью погрузился в воспоминания. — В тот день было дождливо. Я приехал в университет, провёл перекличку, но его на паре не оказалось. Он никогда не пропускал занятия. Жертвовал всем. А на студсовете нам сказали о том, что Антон покончил с собой. Антон замирает на месте. — Я сбежал. Просто не смог там оставаться. Я пытался узнать причину, но мне ничего не сказали. Только Егор вмазал пару раз. Истерил, кричал что-то о том, что я виноват. И я… — Арсений разводит руками. — Я не смог там оставаться. Знаешь, когда человек постоянно рядом, начинаешь привыкать. Вот и я привык к нему. — Антон кивает. — Его больше не было. И я выбрал побег. Я сбежал в другой город. Сбежал, чувствуя, что так мне станет лучше. Возможно. Шастун пытается переварить, но даже не знает, что сказать. У него ещё остались вопросы. Но задаст он только самые важные. Потому что сил говорить не осталось. Хотелось остановить ураганный ветер и спасти Байкал. Антон двигается ближе. — Стало лучше? Мужчина приподнимает уголок губ. — Сначала нет. — А потом появился я? Арсений кивает. Шастун выставляет руку, поджимая губы, и Попов внимательно ждёт его дальнейших слов. — Арс, один вопрос. Вот. Сейчас. Спросит, получит ответ и успокоится. Так ведь? Или не упокоится. Здесь два исхода событий. Или Антону становится легче, или Антону становится ещё хуже. — Ты же не из-за чувства вины со мной? Или ты… ты же не заменил его мной? Я просто думал о том, что мы слишком быстро сошлись, да и как-то всё странно складывалось. Сделал ужасные выводы в своей голове, а потом понял, что нам просто нужно поговорить об этом и всё. Арсений хмурится. Ветер стихает. Эмоции на лице Попова сменяются с огромной скоростью. Сначала хмурость, потом недоумение, затем на Антона смотрят… как на дурачка. — Вот об этом я и говорил. Ты можешь понять не совсем правильно. Антон поджимает губы. Потому что всё этот Арсений Сергеевич знает. — Я тогда только год работал в Москве. Это было собрание по поводу учебного процесса для абитуриентов. Мне посчастливилось сидеть с тобой на соседних рядах. Ты был таким ярким среди всех. А мой мир был на тот момент серым и мрачным. Я не стал проявлять по отношению к тебе внимание, потому что это было тогда бессмысленным. Но ты мне понравился сразу. Моментально. — Чем больше Арсений говорил, тем больше Антону хотелось заткнуть его поцелуем. И это желание было таким правильным, что всё внутри сжималось. — Ближе ко второму курсу твоего обучения я узнал о тебе очень многое от Павла Алексеевича, потому что меня поставили к вам преподавателем по правоведению. Я не стал упускать такую возможность. Египетская сила, он год нравился Попову, а узнал об этом только сейчас. Но даже несмотря на то, что в груди стремительно теплело, Антон задаёт последний важный вопрос на данный момент времени. — Мы с ним похожи? Давай, Арс. Честный ответ. Шастун уже с ума сходил. Ему нужно было ещё немного времени для того, чтобы отпустило окончательно. — Да. В плане учёбы и наплевательского отношения к себе, но не более. А имя… — Арсений легонько улыбается. — Антонов в мире много. — А я такой один. Попов улыбается полноценно и кивает. Всё. Отпустило. Перевыебало. Можно целоваться. Антону хотелось, поэтому отказывать он себе не стал. Прижался к губам Арсения, тут же оказавшись в крепких объятиях. Приятно. Приятно так, что сдохнуть можно. Шастун хватается руками за плечи и обнимает, что есть сил, потому что хотел ещё вчера за пирожками это сделать, а там этот Егорлык-Хуерлык. Всю малину обосрал. Вот тебе и скелет. Да, ситуация действительно паршивая. Не просто паршивая. Но кто знает? Может… не из-за Арсения этот парень решил наложить на себя руки? Причина может быть любая. И жаль, что мужчина так и не узнал, что там случилось на самом деле. Да и хорошо, что он убежал. Потому что судьба — это продуманная стерва. — Подожди. — Антон отстраняется, но остаётся в руках Арсения. Глаза байкальские блестят. Там солнце вышло. Красиво. — А зачем этот Егор всё-таки приехал? И вы с ним говорили вчера, кстати? Арсений вздыхает. — Я на него наорал. Громко. И выгнал к чёрту. — Матерился? Мужчина цокает и щёлкает Шастуна по носу. Тот морщится, хмыкая, и выпутывается из объятий, наклоняясь за чашкой остывшего чая. Похер, что остывший, пить хочется. — Ты кот. Антон ставит чашку обратно на стол и удивлённо смотрит на Арсения. — Сбрендил? Какой я тебе кот? Попов смеётся. И дышать становится легче. Ну кот и кот. Шастуну даже приятно. Это мило. Но парень вспоминает, что всё ещё не получил ответы на свои вопросы, поэтому переспросил на всякий случай, получая вздох в начале. Да, Антон знает, что доебался со своими вопросами, но так надо. Пока его не послали в задницу, всё в норме. — Он приехал, чтобы учиться. — Мужчина поджимает губы. — Только теперь я немного опасаюсь. — Чего? — Что он попытается накапать на наши с тобой взаимоотношения. Потому что он о них знает, как я понял из вчерашней нашей с ним ругани. — А у него есть доказательства? — Надеюсь, нет. — Тогда просто будем осторожны. Как всегда. Пока мы справляемся. — Арсений серьёзно кивает, соглашаясь. — Я ему ещё тогда хотел въебать по роже. — Антон. Шастун цокает, закатывая глаза. — Ударить хотел его по личику. Попов одобрительно кивает на исправление в речи, улыбаясь. Они сидят в тишине минуту. Смотрят друг на друга и молчат. Пока Арсений не отмирает первым. — Всё хорошо? Антон кивает. Потому что… — Всё хорошо.