Да я за тобой по пятам, Но подумай как холодно там. Нет, это даже романтично, летом я только «за», Но не в начале же ноября. Типа тебе не понравится, успей остановиться. Зачем тебе скорая, капельница, больница. Мама будет молиться всем сердцем надеяться. И от психолога не отделаться. Но порой я тоже ищу причины первым не окунуться, Но так не хочу, чтобы мой спасатель мог захлебнуться. И смотрят в воду два идиота. Думают удача это или гнет. То, что рядом есть кто-то, Кто за ними нырнет. Я бы прыгнул в эту реку, Если бы не было человека, Который утонет, Если прыгнет за мной.
pavluchenko, alexey krivdin - река
***
Антон сидел на кухне квартиры Арсения, куда приехал спонтанно и совершенно внезапно. Он не предупредил, потому что ему было не до этого. Хотя… это просто же, да? Позвонить, сказать, предупредить. Но нет. Не просто. Ужасно. Антон не мог даже дышать нормально. У него руки дрожали не от холода. Дмитрий Темурович огорошил тем, что состояние ухудшается, что ремиссия (так называемая) прошла, что ему нужно побыть немного в клинике. И парень сбежал. Банально. Просто сбежал. Сразу после того, как… — Антош, выпей. Давай. Шастун поворачивается и смотрит на Арсения. Встревоженный, взволнованный и растерянный. И Антон понимает. Не каждый день к тебе в квартиру врывается нечто в паническом состоянии. В состоянии... Но не в состоянии хоть что-то сказать. Состояние несостояния. Каламбур. Шастун принимает чашку из рук мужчины и делает глоток. В голове резко проносится. Он назвал тебя Антоша. — Что это за напиток? — Отвар из трав. Успокаивает. — Вкус у него, конечно, блевовый. Попов садится рядом. Очень рядом. Коленками касается его коленок. Протягивает руку и начинает массировать затылок. Антон вздыхает. Рядом с тихими байкальскими становится спокойнее. Он даже глаза прикрывает, а потом тихо спрашивает: — Антоша? — Не нравится? Могу котом называть. Шастун раскрывает глаза и цокает, поворачивается к Арсению, рука которого так и остаётся в его волосах. — Какой я тебе кот? Попов чуть заметно улыбается, застывая. Почему-то. Антон тоже тормозит, но он по жизни так-то не очень быстрый, просто… это же Арсений. Это на него хочется залипать. Нет, Антон уже понял, что Арсу нравится его чёлочка, его глаза и так далее, но объективно — в глазах Арсения можно утонуть. Даже если это звучит прям уж слишком слащаво. Шастун бы с удовольствием всем говорил о том, что тонет. Да не только в глазах. Он уже давно построил в этом Байкале дом, как Сэнди Чикс из Спанч Боба. И живёт себе нормально. Арсений щёлкает по носу. — Самый настоящий. Котяра. — Сам ты котяра. — Нет, я лис. — Ага. Такой же хитрый? — Ага. — Передразнивает, зараза. — Такой же красивый. Антон закатывает глаза и даже улыбается. Ебануться. Только Арсений может найти именно такие слова, чтобы в таком ебанутом состоянии несостояния Антон смог улыбнуться. Дело даже не в том, что он передразнил и сказал о красоте (потому что это правда, вообще-то), дело в человеке. Дело в том, что это именно Арсений. И его замысел Антон понял. Раскусил. Поэтому поставил стакан на стол и перехватил руку Арса, что уже выпуталась из волос, своей. Он просто взял Попова за руку, потому что захотелось такого вот спасения. А в том, что Арсений сейчас его спасает — сомнений не было. — Арс, сколько ты ещё будешь пытаться меня отвлечь? — Тебе нужно было успокоиться хотя бы немного. Арсений легонько улыбается. Устал. Антон видит эту усталость. Мужчина спал, когда Шастун ворвался к нему. Но он ничего не сказал. Молча впустил. Они обнимались минут 10. Точнее… Арсений обнимал его, прижав к себе, а Антон не мог собрать свои мысли. Он просто стоял и ничего не делал, потому что пытался прийти в себя и понять, почему пришёл именно сюда. Тупой вопрос. Дурак ты, Антон. — Спасибо, лис. Попов широко улыбается, прикрывая глаза. Он всегда прикрывает один больше другого. И в этом весь Арсений. У него движения рук — целая история. Он может быть таким разным, что Антону не верится, что с этим человеком именно он. Нет, он не идеализирует. Он просто таких, как Арсений никогда не встречал. Удивительный. Антон тоже улыбается. Как может. Попов вздыхает, делает глоток из своего стакана, хватаясь за чашку свободной рукой, а затем снова смотрит в глаза. Зелень серая. Фильтр на изображении. Рябь, зернистость, возможно, блюр. И понижение насыщенности. — Ты приехал сразу после врача? Кивок. Резкая смена локации. Антон сглатывает. — Он сказал, что мне нужно в клинику. Что состояние неустойчивое. Сказал, что я сам не осознаю. Что так и бывает обычно. Что для меня всё может быть не так уж и плохо, а на самом деле… — Антон, тсссс. — Арсений притягивает за затылок к себе, упираясь своим лбом в лоб Шастуна. Тихо. Пиздец, как тихо. — Спокойно. Всё хорошо. Ты со мной. Я с тобой. На данный момент тебе не о чем волноваться. Шастун понимает. Осознаёт. Такая забота со стороны Арсения просто убийственна. Убийственно приятна. Шастуна так успокаивал лишь санитар в клинике, но ощущалось не так, потому что там всё заканчивалось транквилизаторами и чем-то ещё. А здесь… Антон сам тыкается губами в тёплые арсеньевские. Нуждается. В благодарность? Возможно. Но Антону хочется. Ему надо. Попов аккуратно стягивает его со стула, вжимая в себя. Шастун выше, но из-за высоты стула сейчас они наравне. Антон углубляет поцелуй, цепляется пальцами за футболку в районе груди, а Попов кусается. Руки не распускает. Просто губы кусает. Замедляется, ускоряется, углубляется, снова замедляется. Шастун стонет не сдавленно. Открыто так, что волна дрожи по телу. Попов в этот момент и останавливается, будто ждал какого-нибудь стоп-слова. Только не слово оказалось. А стон. Охуенный стон. Так думает Арсений, медленно отстраняя его от себя. — Что было дальше? Антон не хочет, чтобы его спасатель захлебнулся. Он сидит, смотрит на Арсения абсолютно невъебенно-возбуждённым взглядом и не знает, блять, как сказать о том, что он не хочет себя спасать таким вот образом. Таким, что… — Я написал отказ. — Чётко. Хрипло. Но чётко. — От госпитализации. Арсений прикрывает глаза, открывает, руку поднимает, чёлку поправляет шастуновскую, сглатывает, облизывает свои губы, к себе прижимает за пояс, утыкается лбом в лоб. И в этом всём такая интимность, что крышняк срывает. Антону не хочется выбираться из этих ощущений. Это что-то близкое. Это впервые вот так вот близко, что блюр выходит в реальную жизнь. У Антона плывёт всё перед глазами. Стоп. Шастун резко тянется пальцами к щекам и шумно выдыхает. Арсений убирает его руки и прикасается кончиками пальцем, стирая влагу. Пиздец, Антош, ты плачешь? — Я не хотел доводить тебя до слёз. — Переизбыток эмоций. — Странно. — Арсений улыбается. — Ты говорил, что материшься, когда переизбыток. Антон шмыгает носом. — Блять, ну простите. Арсений легонько смеётся, но в байкальских снова затишье. Всё застыло. Там штиль. Там ветра нет. Так трава не шелохнётся. Там полное отсутствие движений. Кто-то нажал на стоп. Антон нажимает на плэй. — Ты уверен в своём решении? — Да, наверное. Слёзы текут. Сука. Что за плаксивость? Господи. Антон вытирает уже сам, носом продолжает шмыгать, а Арсений молча наблюдает, снова приобнимая за пояс. У Антона есть человек, который нырнёт вслед за ним. Уже нырнул. Прямо сейчас. А Шастуну почему-то тяжко от осознания. Он Арсения втянул в свою жизнь. Сильно втянул. Затянул. Как сигареты за несколько затяжек прямо до фильтра. Красные. Мальборо. Крепкие. До горечи. — Прости за эмоции. Сука, не понимаю, почему не могу остановиться. Арсений перехватывает его руки, смотрит в душу, спрашивает чётко. — Может, потому что не надо останавливаться? Шастуна хватает на пару секунд. Он сам утыкается лбом в плечо, обнимает крепко и плачет. Ебануться. Плачет так, будто никогда в своей жизни не плакал. Рядом с Арсением не страшно показывать эмоции. Рядом с Арсением хочется быть собой. Попов по спине гладит, смазано целует в висок, всё выдерживает. Пока на телефон не начинает кто-то звонить. Антон в этот момент приходит в себя, отстраняется, слёзы вытирает рукавами, даже сам хватает телефон и подаёт Арсению, который нахмуренно смотрит в экран, но тут же берёт трубку, извиняюще смотря на Шастуна. — Да? Попов не уходит в другую комнату. Антон становится свидетелем разговора. Видимо... что-то по работе. Остаётся пойти умыться. Парень так и делает. Умывается в ванной, рассматривает своё лицо, делает вывод о том, что могло быть и хуже, и снова возвращается на кухню, садясь на стул. Арсений всё ещё разговаривает. Сосредоточенный. А Антон вот нет. Рассеянный. Чуть ли свою же чашку не смахивает со стола, когда рукой облокачивается, но успевает подхватить. Времени на анализирование того, что произошло, теперь предостаточно. И Антон думает. Наблюдает за жестами Арсения, но не вслушивается, и думает. Арсений за ним нырнул. Арсений его спас. Арсений перетерпел его личную боль. Арсений принял его слёзы. Арсений лис. Хитрый? Нет, красиво-хитрый. Антон Попова раскусил сразу же. Отвлекающий манёвр. Он понял, что словами не поможешь. Он понял, что Антона словами не успокоить. Он нашёл новый способ. Для них, а не в общем смысле. Прямо как в фильмах, когда или пытаешься кого-то заткнуть, или пытаешься унять панику. Или как: заткнись, заткнись, заткнись и поцелуй меня. Антон действительно приходит в себя. Арсений успел не только успокоить, но и возбудить. Весьма внушительно возбудить. Ебучая паника, ебучий стресс, ебучая маскированная депрессия, как выразился Темурович. Всё ебучее. Антон не в полной мере может ощутить всё возбуждение, что испытывает на самом деле. Таблеток дохера же. Здесь не только потеряешь способность нормально что-то испытывать, здесь вообще потеряешь себя. Но они ещё наверстают. Они только начали сближаться. И Антону нравится такое спокойное развитие событий, учитывая то, насколько быстро они вообще сошлись. — Я понимаю, что есть некоторые проблемы, но мы же можем с вами уладить этот вопрос спокойно? Урегулировать без проблем? Мне обязательно ехать сегодня? Прямо сейчас? Антон хмурится. Он вылезает из норы своих мыслей и начинает вслушиваться, но уже через пять секунд Арсений бросает короткое «до встречи» и сбрасывает. Он кладёт телефон на стол и устало улыбается Шастуну, будто пытаясь скрыть то, что под маской этой улыбки. Хочется спросить, что это такое было, но Антон молчит. Арсений немногомного зол на кого-то. И кто эти дураки? Антон сейчас же пойдёт и разберётся! Ты посмотри на них. Даже если парень сейчас вообще двигаться не хочет, подвиги (ради Попова) — отдельная тема. — Всё слышал? — Ага. Тебе ехать куда-то надо? — Да. Арсений подходит ближе, целует в лоб и стаскивает Антона со стула. — Справишься без меня до ночи? — Ты приедешь? Антон смотрит удивлённо. Ему казалось, что Арсению не нужно вот это вот всё. Он его и так сейчас успокоил, сделал всё, чтобы было комфортно и не так ебало мозг. Большего Шастун и не требовал. Он вообще ничего и никогда не будет требовать. Он просто не ожидал, что Попов будет так себя вести. Что проявит такую заботу. Парень получил многое, но в ответ отдал лишь стон. Интересно прозвучало. Ага. — Я тебя одного не оставлю. Будешь загоняться всю ночь и не выспишься. А завтра пары. И мы пробный тест планируем по правоведению. В компьютерном классе, который на подвальном этаже. Антон кривится, но послушно направляется за Арсом в зал. — А мне писать обязательно? — Да. К сожалению. Напиши хотя бы половину. Для статистики. Я одеваться. Попов просит ненавязчиво. Антон и сам понимает, что было бы замечательно написать половину. Это его предел пока что. Уже что-то хорошее. Универу нужна хорошая статистика. Преподавателям тоже. — Половину напишу. Арсений где-то в своей спальне переодевается. А Антон улыбается, но понимает, что один в своей квартире загнётся. Нужно придумать, что делать. — Арс, я позову Эда. Потусим. Ты напиши, как приедешь. Я его выгоню. Попов выходит из комнаты в простецких чёрных джинсах и свитере. Встреча не такая уж и серьёзная. Или Арсению хочется зацепить кого-то. В плохом смысле. — Хорошо. Так не хочешь быть один? Антон кивает. — Я уже рационально мыслю. Отошёл. И думаю, что один снова утону в своих думах. Арсений наклоняет голову немного в бок и вздыхает. — Я отвезу тебя домой. Потом поеду по делам. — Кому ты так понадобился вечером? — Есть определённые личности. — Судя по внешнему виду, ты не очень хочешь там быть. Арсений поджимает губы. — Вообще не хочу. Но нужно. К сожалению. Антон вздыхает. Арсений начинает что-то искать. В шкаф лезет, по полкам смотрит, просто оглядывает помещение. Шастун выдерживает эти копошения пару минут, прежде чем задать вопрос, крутящийся на языке. — Ты потерял что-то? — Наверное. Иди пока мой фикус потрогай. Я сейчас найду нужные документы и поедем. — Фикус? Хуикус. Антон ржёт в себя, полностью забываясь в положительных эмоциях. А мужчина в ответ лишь тихонечко отодвигает его и достаёт из ящика, который всё это время был позади, папку. Они выходят из квартиры через 10 минут, едут на лифте и открывают домофон, оказываясь на улице. Путь домой проходит в тишине. Арс чем-то грузится, но Антон не лезет. Потому что тоже его загрузил. Около подъезда уже мнётся Эд, которому парень написал по пути. Он кивком здоровается с Арсением и выразительно глядит на друга. — Мне тебя даже не поцеловать. — Намекаешь на то, что Эд увидит? Кивок. — Ща всё будет. Антон звонит Эду, получая нахмуренный взгляд, говорит, чтобы тот отвернулся, а затем быстро целует Попова и выходит из машины. Мужчина лишь качает головой, заводит мотор и уезжает. А Эдик с Шастуном поднимаются в квартиру, прибираются, переговариваясь насчёт учёбы, и заваливаются в кровать, начиная смотреть какой-то бессмысленный сериал. Антона отпускает. Но только из-за того, что Эд не затыкается вообще. Комментирует главных героев, смеётся, злится, проявляет кучу эмоций. В таком темпе проходит часа три. На часах почти десять ночи. Арсений всё ещё в делах? Интересно до одури, что там у него случилось, но Шастун одёргивает себя, понимая что у него могут быть свои личные встречи, проблемы и так далее. Он же взрослый человек, Антош, ты чё? — Тох, ты был у врача? Эд ставит на паузу. — Ага. Антон ждал вопросов. Так что — был готов. — И как? — Хотел обратно запихнуть в психушку. — А ты? — Написал отказ. Хотя он вполне мог впаять мне этот срок, принимая всё за агрессию. Я вспылил, написал отказ и вылетел оттуда на всех парах. Думал, меня скрутят насильно, а нет. Смог уйти спокойно. — Ты уверен, что тебе не нужно снова проходить терапию? Антон хмурится и скашивает взгляд на друга. — Я в порядке. Эд, ты чё? Я не хочу туда возвращаться. — Я знаю, но всё же. У тебя же башня едет. И это заметно. И ты тоже знаешь об этом. Шастун вздыхает. Ответить не успевает. Арсений пишет.арс: Я еду. 21:56
вы: жду. 21:57 — Эд, пора домой. Друг цокает. — Любимый едет? — Ага. — Даже не отрицаешь? — Не отрицаю. — Так и напишу. — Чего? Где напишешь? Антон недоумевает. — В фанфике. Теперь цокает Антон, попутно закатывая глаза. Эдик ретируется быстро, стискивая в руках напоследок. А Арсений приезжает через минут 30 только. За это время Шастун успевает помыть посуду, выпить таблетки, ещё раз убраться. И не из-за того, что ему хочется этого. А потому что ему нужно. Иначе мысли убьют. Всё это сопровождается айв гат ноу рутсом в наушниках и ещё парочкой энергичных песенок. Попов снимает куртку. Вид у него замученный. Но Антон не спрашивает. На Байкале уже все давно спят. Там ночь. Тяжёлый был день. — Привет, кот. Антон видит полуулыбку на губах. Улыбается тоже. Вторая половина дня выжала соки не только из парня. Но и из Арсения. Оба такие измученные. Но рядом. Невольно подают друг другу руку помощи. И трава теперь не на лугу. А около берега Байкала. В данный момент Вселенные в их глазах смешиваются. Потому что они прыгнули вместе. — Давно не виделись, лис.