О бедном шисюне замолвите слово!

      На самом деле дел у Мин Фаня особо не было. Об их длительным отсутствием в секте шицзун решил позаботиться сам, а остальное особо важное усилиями Мин Фаня было налажено. График на обучение адептов внутри секты в целом устаканился; его эффективность он и учитель смогут оценить уже по возвращении. Закупка различного инвентаря и бытовых принадлежностей происходила по мере надобности. Мин Фань составил список наиболее запрашиваемых вещей и лично передал их Шан-шишу, все равно закупки вещей извне секты проходили через него, как и различные строительные и большинство организационных работ. Без строгого присмотра руководителя остались только внутрипиковые мероприятия и возможные происшествия, которые так или иначе происходят. В целом, казалось, ничего особенного, чего нельзя было оставить на наставников, не было, но… — Это было неприемлемо.       Мин Фань холодно посмотрел на сидящего на коленях перед ним адепта. Трясущийся от волнения и накатывающего осознания, тот все равно держал спину ровно и смотрел прямо, тем не менее не открывая рот. Зал Искренности, особое место для публичных наказаний, дебатов и обсуждений, постепенно наполняли зеваки, хотя указа о сходке не было. Хотя… Мало кто бы не пришел посмотреть на это. Особенно когда пришли также лорд Сяньшу, сейчас трясущаяся от ярости, и адепт, посаженная сейчас рядом с провинившимся. Хотя, кто из них провинился… — Это была моя идея и полная инициатива, — совсем еще девочка упрямо смотрела на Ци Цинци. — А-Лин! — Фон Цзинлин! — Боже…       Они с шицзунем одновременно услышали о возникшей ситуации, но Шень Цинцю проворно скрылся, бросив напоследок, что это будет для Мин Фаня полезным опытом, ведь замены ему все равно еще нет. И теперь он был вынужден удерживать самую боевую женщину секты от убийства пока еще адепта. На несчастном пока что была только полоса на лице от хлыста и подрана спина от него же, а ведь он мог бы уже валяться без головы, и никто Ци Цинци ничего бы не предъявил. — Как ты объяснишь эту ситуацию? — это был чисто формальный вопрос, но Мин Фаню было действительно интересно выслушать мнение непосредственно зачинщицы всего происходящего.       Та, видимо решив, что Мин Фань-то ее уж точно поймет, целенаправленно повернулась к нему, проигнорировав наставницу, и начала вещать. Говорила о великой любви, о браке, заключенном на самих небесах, о том, что теперь их точно ничего не разлучит и так далее. Мин Фань же, глядя на печальное, но полное принятия неизбежного лицо Наньгуа Шина, адепта Цинцзин, из-за которого все приперлись сюда, прекрасно понимал, что если любовь и была, то односторонней.       Девы Сяньшу обладали убийственным очарованием. Мин Фань не знал, чему их там учили, но девицы с ранних лет знали о своей красоте и прекрасно этим пользовались для своих целей. Чтобы описать весь пик, было достаточно сказать, что богиня девяти небес перед вознесением была главой Сяньшу. Это была сложная тема, достойная долгих дебатов, но факт — девицы с этого пика искренне верили в свою непревзойденность и это было оправданно. Собственно, это далеко не первый подобный случай, просто конкретно на Цинцзине с этим редко сталкивались благодаря железной руке Шень Цинцю, следившего за благочестием адептов, хотели они того или нет.       Суть нынешней проблемы была очевидна: девица, которой едва минуло четырнадцать, соблазнила двадцатилетнего адепта Цинцзин на крайне близкие отношения. Было ли реально что-то, уже не важно, так как это вынесено на всеобщее обозрение, и видит бог, какой бы там он ни был, что Мин Фань искренне сочувствует бедолаге, но Наньгуа Шин мужчина, и это его вина, что он позволил этой ситуации произойти. Чем он там зацепил девицу, Мин Фаню неизвестно, но нужно действовать, пока Ци Цинци не расчленила его прямо здесь. — В любом случае, я готов принять полную ответственность за происходящее, — Мин Фань преисполнился уважения к нему за то, что он не стал как-либо юлить и отмазываться. От горячего выдоха лорда Сяньшу за его спиной у Мин Фаня, кажется, загорелись волосы. — Вы оба нарушили правила секты и правила ваших пиков непосредственно. Оба отказались заключать брак по всем правилам, и оба же совершали все в трезвом сознании и светлой памяти, а потому нет ни единого смягчающего обстоятельства за вашу провинность, — так как пара была с разных пиков, то результат и наказание вопроса оставались за тем лордом или его заместителем, чей пик находился выше по статусу. И, к сожалению, это был из тех редких моментов, когда требовалось вмешательство лорда. Хорошо, что они еще не успели уйти. — Поэтому… — Но вы бы не разрешили! — перебила девочка. — Все же знают, что не разрешили бы! Да, я выше статусом, но… — Молчать! — взревела лорд Сяньшу. От позора ее лицо раскраснелось, а ее огненная ци горячим воздухом окружала тело. — Позор пика! Да как ты вообще посмела рот открыть после всего? — В качестве наказания за презрение к секте вы будете изгнаны с Цанцюн и возвращены в свои семьи с печатью позора, — то было наименьшее наказание, что могли понести эти двое. И глупую девчонку, и попавшегося на ее удочку было жаль, но Мин Фань решил, что и этого им будет вполне достаточно. — Дорога заклинательства для вас отныне закрыта, а ваши узы, в которых вы уверены, свяжут вас и после ухода из Цанцюн.        Мин Фань из вежливости предложил Ци Цинци разделить обеденную трапезу, но та, к его облегчению, отказалась и отправилась на свой пик, прихватив девчонку. Уже этим вечером их не будет в секте. С тяжелым вздохом Мин Фань разогнал зевак, а сам отправился по долгой дороге к библиотеке, чтобы посетить кабинет.       Пришлось остановиться где-то на середине пути и быть почти сбитым маленьким ураганом по имени Ло Бинхэ. Тот на полной скорости врезался в Мин Фаня, не став замедляться даже после остановки последнего, из-за чего больно ушибся лицом о пресс, скрытый тремя слоями одежд. Мин Фань с неловкой улыбкой попробовал оттащить мальчишку от себя, но тот ни в какую не отпускал его, а, когда Мин Фань вознамерился поднять его за шкирку, обхватил со всей силы еще и ногами. — Отпусти. — Ши-шисюн… — он опять плакал. Что на этот раз послужило причиной слез глупого героя, Мин Фань не знал, но стал сильно раздражаться от этого. Более того — вновь страдала его одежда! — Не уходи… — Хватит плакать, — Мин Фань дернул ткань сильнее, и та затрещала, но даже это не помогло отцепить мальчишку. — Я, конечно, говорил, что плакать могут все, но только по серьезному поводу. А ты плачешь постоянно, как только тебя что-то не устраивает, — следующий всхлип прозвучал оглушающе. Своими словами, похоже, он только сильнее спровоцировал мальчишку. — Что на этот раз. — Т-ты уходишь, да? — Ло Бинхэ поднял лицо к Мин Фаню. Ребенок ревел, как младенец, пуская сопли и почти нереалистично огромные капли слез. Мин Фань в очередной раз уверился, что это глупый мир. — Не ух-ходи с учителем! Он… — Он что?       Шень Цинцю, лениво облокотившись на ствол дерева скраю дороги, с брезгливостью смотрел на Ло Бинхэ, который испуганно прижался ближе к Мин Фаню, спрятав лицо у него на животе. Мин Фань привык, но вот для прочих людей и, наверно, для Бинхэ вид шицзуна, не скрывающего своего презрения, был непривычен и неприятен. Так и не дождавшись ответа от задрожавшего ребенка, шицзунь встал прямо и начал медленно приближаться к ним. — Он плохой? — издевательски улыбаясь, он с щелчком закрыл веер. — Злой? — веер хлопнул по ладони, создавая больше шума, чем с реальной силой. Ло Бинхэ вздрогнул и всхлипнул на радость Шень Цинцю. — Страшный? — от фальшивого участия в голосе поморщился даже Мин Фань. — Знаешь, — Шень Цинцю остановился в двух шагах от них. — если ты слезешь сам и проворно исчезнешь с глаз, то я даже не буду тебя наказывать, — преувеличенно радостно сказал шицзунь. Но Бинхэ на свою глупость помотал головой. — Нет? Ох, что же делать? — усталый взгляд пересекся с полным злого веселья. — Тогда наказание за тебя понесет твой шисюн. — Что? — Бинхэ повернулся и со злостью посмотрел на Шень Цинцю. Мин Фань поджал губы. — Почему?! — За свою жалость к глупым животным, — жестким тоном ответил шицзунь. — Животные должны быть послушны своим хозяевам, понимаешь, звереныш? И раз питомец не слушается, значит, виноват хозяин, что не воспитал, как следует.       Как бы то ни было, Бинхэ ослабил хватку. Почувствовав это, Мин Фань одним резким движением оторвал его от себя и поставил на землю на расстоянии вытянутой руки. Бинхэ заглянул в бледное лицо шисюна, только сейчас замечая повязку на шее, но не обратив пока должного внимания. — Шисюн… — Прочь! — Мин Фань со злостью прищурился, не высказывая снисхождения жалкому виду ребенка. — Ты меня не услышал? — и тяжело выдохнул, когда тот таки убежал. — Это было бессмысленно. — Бессмысленно было брать такой мусор на пик, — Шень Цинцю фыркнул. — Радуйся, что меня не привлекают травмированные тела, иначе я бы не ограничился двадцатью ударами плетью. Мало того, что взял это ничтожество, так еще и спускаешь ему с рук недостойное поведение. — По возвращению этот ученик займется его воспитанием. — Лучше было бы его вовсе выгнать с пика, — шицзунь развернулся и пошел дальше, беззвучно приказывая идти следом. — И смени одежду, как только прибудем в кабинет. Лучше будет сжечь.