О бедном шисюне замолвите слово!

      Мин Фань не знает, что происходит, но чувствует подвох, видя, как Бинхэ становится лучше. Не то что бы он желал ему зла, вовсе нет, тем более когда это опасно для жизни. Просто он уходит на очередное задание, провожаемый каким-то задумчивым и перегоревшим Бинхэ, почему-то позволяя ему держать себя за руку, а, возвратившись, видит его привычную улыбку.       Он устал и не задается вопросами. Шицзунь выделил для него особую стопку с миссиями сразу по возвращении, говоря, что он обязан это выполнить, чтобы «лучше узнать людей». Мин Фань хотел, горько смеясь, спросить: «Куда уж лучше?», — но молча принял порученную работу и пошел собираться. Его ждало несколько городов и примерно годовое отсутствие на пике, что, наверно, к лучшему. — Фань-гэ! — широко улыбаясь, Вейшенг виснет на руке, вылавливая его у спуска с пика. Дальше шла запретная зона для младших и приглашенных адептов, поэтому мальчишка не пустил его за ворота. — Ты опять уходишь? — Да. — Ну почему? — Вейшенг капризно вытягивает губы уточкой и качается на чужой руке, перекатываясь с пятки на носок. В исполнении Инъин, которая только недавно перестала так откровенно прикасаться к другим, это выглядело более мило, но аура детской беззаботности Вейшенга сглаживает углы восприятия. Глядя на эту улыбку и хитро прищуренные глаза, не скажешь, что он хоть чем-то отличается от обычного нормального ребенка. Мин Фаню кажется, что в этом мире он уже забыл про «нормальность», и это неожиданно задевает. — А когда ты вернешься? — Когда закончу миссии. — Этой весной в Золотых Садах будет фестиваль. Ты же поедешь со мной домой, да? Мы там так давно не были!       Вейшенг выглядит действительно увлеченным своей идеей, смотря с такой надеждой, что Мин Фаню почти стыдно ее разрушать. Став заклинателем, особенно под руководством Шень Цинцю, Мин Фань как-то начал забывать про мирские радости масштабнее вкусной еды и хорошего сна. Наверно, потому что их вкусить не удавалось. Когда он в последний раз посещал какие-либо праздники, кроме внутрисектовых обрядов? Он сам в свое время решил отгородиться от семьи этого тела, из-за чего потерял оправдание, чтобы отправиться на какое-то серьезное мероприятие домой, исключая лишь выделенные для посещения отчего дома дни, и те избегая. Шень Цзю же никогда не был этому близок, предпочитая шумным ярмаркам вечер с книгой и чаем, и Мин Фаню это импонировало. — Если получится, то обязательно, — противореча своим словам, он выдавливает улыбку. — Ура! — крик Вейшенга довольно искренен… И это приятно. В душе теплеет, и Мин Фань позволяет себе просто порадоваться вместе с ним. — Я так рад! Я буду ждать тебя!       Судя по заметкам шицзуня на полях скрепленных вместе некоторых заданий, это могло быть что-то помасштабнее мстительного духа или порчи на скот. Пропавший скот, конечно, был, но вот его вид и общая зона исчезновения наталкивает на то, что зверье украли для обрядных жертвоприношений. Другая миссия из этой же местности запрашивала помощь в борьбе с Даолаогуем, чудовищем с двумя ипостасями, которое мучило горные деревеньки. Как вишенка на торте: целый городок стал городом — призраком по неизвестным обстоятельствам, находясь как раз в центре аномальной зоны. Было еще несколько заданий по пути, но именно последнее было самым важным, но и находилось в нескольких месяцах конного пути.       До первого города из намеченного списка Мин Фань долетает на мече, после чего сваливается в гостинице на суточный сон. Еще сутки уходят на то, чтобы неприметно осмотреть город, и лишь после этого в официальных одеждах он посещает семью, которая вызвала заклинателя Цанцюн. — Приветствую собрата на тропе самосовершенствования, — юноша, примерно его погодка, вместе со своим младшим товарищем кланяются ему, встречая возле ворот. Мин Фань окидывает его взглядом, встречая в ответ почти такой же, подкрепленный вежливой и любопытной улыбкой. — Имя этого совершенствующегося Сюин Ксу. Может этот ничтожный узнать имя собрата и его цель здесь? — Юйхуа Хуа приветствует собрата на тропе к бессмертию, — кланяется Мин Фань. Незнакомец в белоснежных одеждах с золотыми украшениями и поясом слегка удивляется. Мин Фань сразу же узнает в нем адепта Хуань Хуа, определяя даже не по очевидной одежде, а по «цветочному внешнему имени», что было малораспространенным фактом. — «Хуа» как «цветок»? — с легким любопытством спрашивает адепт. Золотая корона с камнем нефрита раздражающе поблескивает на солнце. Мин Фаня всегда раздражала эта кичащаяся роскошь Дворца Хуаньхуа, и видя эту не пропадающую улыбку, ему хочется стереть ее с лица. — Как «счастье», — Ксу улыбается немного шире, находя женское имя не слишком подходящим для рослого Мин Фаня. Мин Фань понятливо улыбается на извиняющийся взгляд и качает головой, принимая непрозвучавшие извинения, и лишь мальчишка сзади не понимает их переглядок, покусывая в раздражении губы. — Проклятое зеркало? — Именно так.       Как оказалось, знатный дом послал и во Дворец Хуаньхуа за помощью. Частая практика, ведь неизвестно, когда и придет ли кто-то вообще на такой пустяковый случай, однако этой семье повезло — сразу две известнейшие секты прислали адептов для помощи. Проклятые предметы не были чем-то особенным, тем более зеркала, имеющие тенденцию впитывать энергетику и всячески ее искажать. Задание не заняло много времени. Они честно разделили награду пополам и…       Отправились вместе дальше. Сначала Сюин Ксу выразил желание проводить «Юйхуа-сюна» до его следующей точки назначения, позже Мин Фань не смог отказать в ответной любезности «собрату», к этому моменту ставшему Сяо Ксу. Обращение Хуа-да смешило до слез в первое время, но незаметное сближение до близкого приятельства помогло убить время в дороге, оказавшейся, на удивление, одной. Цзиньхуа Юн же отображал свою фамилию, являясь жутким белоручкой, не выносящим вида бедности и жуков. Это смешило, и в беззлобных подшучиваниях над ругающимся младшим Сяо Ксу и Хуа-да сошлись. — Белая сороконожка только что проползла здесь! — Мин Фань честно старался сдержать кислое выражение лица, что было несколько трудно с рукой, закрывающей глаза. Уголки его губ слегка подрагивали в нервном тике, а когда со стороны Сюин Ксу раздался смешок, Мин Фань почти сбросил великовозрастного ребенка с себя. Скрестившиеся на его талии ноги, однако, отцепить не удалось, как и вцепившуюся в его волосы намертво руку. — Не-ет! — чужая паника вместе с ломающимся голосом звучала смешно, если бы Мин Фаня не бесила вечная тяга различных детей на него вешаться, даже если они его на дух не переносили. — Убей ее, Ксу-сюн! — Это была не сороконожка, а змееныш — альбинос. — Это не лучше! — Слезь уже!       Цзиньхуа Юн терпеть не мог прибившегося к ним, по его мнению, адепта Цанцюн. Его раздражала и манера общаться из-за прорывающегося сарказма, и грубые движения, когда раздраженный Мин Фань отвешивал ему подзатыльники, даже его одежда не устраивала взор изнеженного адепта. На просьбу одолжить свою, раз одежды Цинцзин так раздражают, он раскраснелся под заливистый смех легкого на подъем Сюин Ксу и непрерывно кричал о неприличном поведении. — Но ты хочешь, чтобы я снял свою одежду, — все формальности были отброшены на третий день совместного пути, когда на ночной дороге им попался бешеный пес — оборотень, потерявший хозяина. — Разве мое голое тело не будет более неприличным зрелищем, чем твоя маленькая одежда на мне? — Я... Ты!.. — очевидно проигравший в перебранке Цзиньхуа Юн с криком убежал до речки в тройке чжаней, оттуда выплескивая свой негатив и смущение. — Ненавижу! — Ох, — Сюин Ксу, отсмеявшись, выдохнул и вытер слезы. — Мне очень нравится твоя манера речи, Хуа-да. И не скажешь, что ты с пика Цинцзин. Лорд Шень известен своей утонченностью, а твой стиль, прости за прямоту, очень нагл. — Учусь у лучших, — не поясняя своих слов, бросил Мин Фань.       Прежде, чем соваться в призрачный город, Мин Фань на пробу предложил разъединиться, частично не желая выполнять миссию с адептами условно мирной к Цанцюн секты. Между их школами царило перемирие после свержения Тяньлан Цзюня, но о негласной борьбе и соперничестве никто не забывал. Сюин Ксу выглядел задетым за живое, уловив намек, в отличие от Цзиньхуа Юна, который вечно отставал в подобных моментах. В последние дни он все тише вел себя, но не говорил причину, но у приближающихся к центральной миссии старших не было времени, чтобы копаться в голове подростка. Напрямую заявив, что Сюин Ксу желает завершить миссию с новым другом в качестве хотя бы первого шажочка к искреннему примирению сект, он низко поклонился.       Мин Фань был удивлен. Как и прочие адепты Дворца Хуаньхуа, оба его спутника были довольно высокомерны. Цзиньхуа Юн выражал это прямо, не заботясь о благородстве и добродушности вида, а вот Сюин Ксу был высокомерен, даже не зная этого. Он не понимал реальных цен на рынках, при всем своем искреннем добродушии не выносил малейшей халатности в работе гостиничных работников, избегал более коротких, но бедных районов, предпочитая радовать свой взгляд праздничными центральными улочками, но делал это так естественно, будто реально не задумывался, что город состоит не только из них. По первости их общения Мин Фань отметил момент, что он ожидал, будто и Юйхуа Хуа будет прислуживать ему хотя бы по мелочи. Но не привыкший слушаться кого-либо, кроме шицзуня, Мин Фань встретил его непроизвольные намеки с удивлением, и через некоторое время, особенно после срыва Хуа на какой-то высокомерной барышне, стал считать за равного, даже старше по возрасту, дав суффикс «да» к имени. Мин Фань забавную игру поддержал.       И сейчас он склонился перед ним, прося о сотрудничестве. Являясь учеником второго лорда секты, Мин Фань был вынужден обдумать это предложение, звучавшее, как официальное предложение. По идее, он не мог предпринимать таких серьезных шагов без разрешения шицзуня или непосредственно главы секты, но было непохоже, что и Сюин Ксу задумывался об уведомлении старших о происходящем. Если бы велись какие-то шевеления, шицзунь обязательно предупредил бы его, но от него не было ни слова, после ухода Мин Фаня. Да и не выглядел Сюин Ксу как кто-то, затевающий неприятности. Личное впечатление вообще не было показателем, но Мин Фаню еще нужно было выполнить задание в призрачном городе, что было так же целью двух адептов Хуаньхуа, а официальная дружба могла дать некоторый простор для действий. Цанцюн точно не готовилась к открытой войне и придерживалась нейтралитета в заклинательском мире и не могла как-либо влиять на закрытый мирок Дворца. Таинственность этой школы была воздвигнута на огромном уровне, даже основной специализацией их были печати и барьеры, а в пределы секты нельзя было войти без приглашения. — Я принимаю искреннее предложение дружбы, — осторожно ответил Мин Фань, поклонившись в ответ.       Еще некоторое время Сюин Ксу был хмур и обижен, но быстро забыл об этом, стоило внезапно начаться их миссии.       Это не был Даолаогуй в истинном значении, но очень напоминал его. Нижние и верхние конечности были похожи на бронированные лапки крабов и имели отверстия для отравленных игл с оперением на концах. Спаянные же вместе женское и мужское тела выглядели довольно отвратительно и имели трупные пятна. Донесшийся трупный дурман же и вовсе вывел Цзиньхуа Юна из строя, и за свое промедление он поплатился жизнью.       Отравленная игла мужской половины воткнулась ровно в сонную артерию, проткнув плотный воротник и кожу. И так слишком быстродействующий яд разнесся по его венам в считанные мгновения, оставив неподготовленного к подобному развитию событий Сюин Ксу с трупом на руках. Вынужденный их прикрывать Мин Фань ругался, криками пытаясь достучаться до оглушенного союзника, и как-то, видимо, дозвался. Абсолютно молча бросившись с гуаньдао против уже сильно израненного монстра, мрачный адепт Хуаньхуа прикончил его за четверть палочки благовоний, добив без помощи Мин Фаня. Находящийся в состоянии аффекта, выраженного предельной собранностью, он представлял из себя тяжелого противника с мощной рукой и решительным шагом. Его пришлось остановить, чтобы он не истерзал труп монстра совсем до неопределяемого состояния. Они тихо разошлись: Сюин Ксу отправлял подопечного в последний путь, а «Юйхуа Хуа» занялся осмотром монстра, перепроверяя свои догадки. — Он был совсем еще мальчишкой, едва ступившим на тропу самосовершенствования, — сокрушался Сюин Ксу. Они остановились в ближайшей деревне, оформив один номер на постоялом дворе. Приметные одежды они сменили, притворившись странниками практически без денег и оттого не подверглись критике за одноместный номер для двух мужчин. — Сбежал, чтобы посмотреть мир, не слушая старших. Я должен был с самого начала вернуть его во Дворец и не быть снисходительным к юношеской горячности. — Он уже не был младенцем и имел меч с именем, так что ты не должен нести ответственность за чужую глупость, — ребенка было жалко, но явно совестливого… Друга было жаль больше. — В следующей жизни ему повезет больше, чем здесь. — Будем надеяться.       Даолаогуй непосредственно даолаогуем не являлся. Искаженная с помощью темного заклинательства химера имела все признаки нечисти, но являлась противоестественным живым существом со спаянным животным сознанием. При тщательном осмотре была выявлена тень сознания выдрессированной собаки, чья шерсть появлялась на самых нежных частях получившегося тела вроде подмышек и бесполой паховой области, а кровь в венах существа была бычья. Почти незаметное шрамирование с помощью множества малых жертв, как называли жертвоприношение птиц, удерживало химеру в одной форме, а так же было единственной частью, что вызывало энергию смерти от получившегося существа. Исключая это, химеру можно было назвать полноценно живым существом… — Не знаю, как этого добились, но в трупе были вполне жизнеспособные зародыши. — Что?! — Да, — Мин Фань тяжело вздохнул. — Если бы мы не убили химеру, ее потомство было бы естественно рожденным, попадая под классификацию конкретно монстров, а не нечисти.       Становилось совершенно ясно, что они имели дело с темным заклинателем или целой их группой. Попрекающие естественные законы, они творили «зло во благо», зачастую в своих стремлениях проваливаясь, или же просто ступали на более легкий для них путь. Это была дорожка в один конец, именуемый абсолютным безумием и заканчивающийся мучительной от искажения смертью.       Город — призрак, по всем шаблонам являющийся базой темного заклинателя, встретил густым туманом и осенним холодом. Октябрьские морозы, не казавшиеся такими серьезными раньше, сейчас почти походили на зимние, пронимающие даже тела тренированных заклинателей. С взаимного согласия поставив друг на друга отслеживающие метки, Сюин Ксу и Юйхуа Хуа разделились, осматривая город поодиночке. Кажущийся пустынным при первом взгляде, он оказался наполнен жизнью. Мелкие зверьки бегали сквозь темные окна домов, по дорогам ползали змеи, а стаи ворон заставляли вздрагивать от резкого карканья и громкого, но короткого шума хлопающих крыльев.       Мин Фань почувствовал холодную энергию смерти на востоке и, не подавая виду, медленно отправился к ее источнику. Ему повезло: в одной из частей выжженного на брусчатке площади заклинания сидела женщина, практически не одетая. Мин Фаню стало холодно при одном взгляде на ее обнаженные плечи и короткий топ из черной ткани. Золотые наручи, наполненные энергией смерти, вытягивали ее из каких-то костей в центре треугольника заклинания. Несколько обойдя ее, Мин Фань напрягся, когда заметил алый символ на открытом широком лбу. — Господин заклинатель, — тихий, словно шепот, голос отчетливо прозвучал в этой тишине. Туман поглощал многие звуки, но именно демоница была его источником, поэтому хорошо контролировала его. Мин Фань не понял, когда его взгляд пересекся с пугающими бездонными провалами глаз священной демоницы. — Прошу, я не сделала ничего плохого.       Мин Фань не ответил, по метке срочно вызывая Сюин Ксу. Тот находился гораздо севернее, но должен был присоединиться к нему достаточно скоро. Столкновения с высшей демоницей Мин Фань не ожидал совершенно, оттого сначала растерялся, но быстро взял себя в руки, разрывая зрительный контакт. Он держал демоницу в поле зрения, но старался максимально мониторить округу, ожидая атаки. Туман, клубясь и завихряясь, уплотнялся, белесой пеленой ограждая небольшую площадь от остального мира. — Господин заклинатель…       С громким звоном Цаншуи отбил удар шипа вместо конечности. Раскрывая рот, полный черной слюны, человекоподобная химера высоко взвыла и слегка отступила назад. — Господин заклинатель…        Шелест быстро перерос в постукивания маленьких коготочков по брусчатке. Мин Фань похолодел, осознавая, что к нему приближалась целая стая крупных грызунов или чего-то подобного. Не размениваясь на мелочи, он направил огненный талисман в сторону звука и вызвал целый столб чистого пламени, не жалея ци для удара. Короткий визг и шипение сгорающих тварей оказались куда ближе, чем он думал — они находились уже в чжане от него!       Шипасторукая тварь напала уже в двойном экземпляре, слаженно, насколько могли, атакуя с двух сторон. Туман сгущался, отчего Мин Фань мог видеть все меньше, защищаясь уже больше с помощью слуха и интуиции, но из-за отсутствия зрения неизбежно совершал ошибки, за что поплатился раной на груди и распоротой левой рукой. С ревом боли одна тварь лишилась ноги, а вторая руки. В этой безвыходной ситуации ему оставалось лишь больше сил вкладывать в Цаншуи, надеясь расправиться с монстрами быстрее. -…дин заклинатель, прошу… — Почти потусторонний голос прозвучал за спиной, а ледяная рука с длинными черными когтями сомкнулась на левом плече, впиваясь до крови. — А?       Рука дернулась, а через мгновение Мин Фаня снесла взрывная волна. Заляпанный кровью и внутренностями, он отлетел на пару чжаней, едва ли правильно приземляясь. — Хуа-да! — запачканный не менее его самого Сюин Ксу помог Мин Фаню подняться. — Хуа-да, ты в порядке? — Ну, я определенно жив.       Быстрый осмотр местности после того, как туман растаял, показал полное отсутствие жизни и обилие трупов различных химер, не приспособленных к жизни без подпитки хозяина. Они взяли несколько тел мелких тварей для изучения и развесили очищающие талисманы, благодаря которым смогли очистить город от негативной ци. Встреченная ими демоница не была воином, зато была сильна в создании телесных кукол, что почти помогло ей защититься, но удар Сюин Ксу со спины не оставил ей и шанса на спасение. Для гарантии они сожгли прах, из которого она вытягивала энергию в свои наручи до их прихода, не оставляя ей и шанса на возрождение. Наручи Мин Фань прихватил для изучения тоже, не уведомляя об этом союзника.       В итоге город был наполнен только мелкими трупами, так как абсолютно все они вдвоем найти не смогли. Позднее сюда будут направлены другие адепты для окончательной уборки и обследования, но они свою часть успешно выполнили. — Хуа-да, — на перекрестке дорог остановился Сюин Ксу. Смерть собрата по секте тенью лежала на его лице, но после мести он уже не выглядел так убито, как на постоялом дворе. — Это был тяжелый путь, который мы с честью прошли вместе. Перед тем, как наши дороги разойдутся, позволь обменяться первыми именами, чтобы позднее без тени сомнений встретиться в мире. — Позволяю. — Мое первое имя, данное в семье — Гуньи Сяо, и я главный ученик дворца Хуаньхуа, — это было… неожиданно. Почти не скрывая своего удивления, Мин Фань ответно представился. — Мое первое имя, данное в семье — Мин Фань. Я — личный ученик лорда пика Искусств и Литературы секты Цанцюн Шень Цинцю. — Ого, — глаза Гуньи Сяо загорелись. — Я подозревал это по твоим интересным словам. Как и ожидалось: у такого гениального человека будет не менее интересный ученик, — он мирно и радостно улыбнулся. — Я искренне рад нашей встрече. Надеюсь встретить тебя на Собрании Союза Бессмертных через полгода, проводимого Дворцом Хуаньхуа. — Оно уже так скоро… — Мин Фань вежливо улыбнулся. — Если у меня будет возможность, я буду рад встретить тебя там.       Они мирно разошлись, направляясь каждый к своей секте. Несколько оглушенный Мин Фань же пытался вспомнить временные рамки сюжета. Собрание Союза Бессмертных было уже через полгода, но, насколько он помнил, за год или два перед этим было нападение демонов на Цанцюн. Выходит… Он его пропустил? Действительно пропустил? И никто ничего ему не сказал? Нет, кажется, он что-то слышал о чем-то похожем из разговоров адептов, но шицзунь и словом не обмолвился об этом, оставляя своего ученика в блаженном неведении, а Мин Фань, выполняя задания, совсем потерялся во времени.       Вернувшись в секту, он хотел решительно спросить об этом шицзуня, но был остановлен крепкими объятиями счастливого Ло Бинхэ. Он так давно его не видел, и мальчишка вытянулся сильнее, теперь будучи лишь на пол головы ниже Мин Фаня. От него пахло специями и теплом, и Мин Фань ненадолго завис.       Он встретил недавно священную демоницу, которую нельзя никак было перепутать с человеком, и теперь пытался соотнести ее образ с образом выросшего на его глазах ребенка.       Ло Бинхэ очень изменится после Бесконечной Бездны. Очень. И у него осталось лишь полгода мирной жизни до наступления сущего ада.