О бедном шисюне замолвите слово!

      Все еще чувствовалась легкая сладость дурмана, когда Ло Бинхэ ощутил, что просыпается. Источник лекарственного аромата же с легкой долей пота и каких-то травяных масел лежал прямо перед ним, наполняя невообразимым теплом и спокойствием. Бинхэ чувствовал себя в полной безопасности, просовывая ногу между двух чужих и прижимаясь к чьему-то телу, уложив голову на плотный бицепс. В кои-то веки не было ощущения, что Бинхэ был переполнен, его собственное тело сладко ныло, особенно задница и бедра, а сверху теплое дыхание шевелило волосы на затылке, чем вызывало легкую щекотку. Губы непроизвольно растягивались в расслабленной счастливой улыбке.       Шисюн спал, что было ясно по размеренному дыханию. Перекинутая через Бинхэ рука невольно приобнимала, приятной тяжестью придавливая к довольно жесткой кровати. Открыв глаза, Бинхэ робко заглянул шисюну в лицо. Густые короткие ресницы были плотно сомкнуты, а глазные яблоки не двигались под веками, что означало глубокий сон. В свои двадцать пять шисюн все еще выглядел на девятнадцать, и возраст в нем выдавали лишь характер и надежно поселившаяся морщина меж вечно нахмуренных бровей. Бинхэ прикоснулся к ней самым кончиком пальца, надавливая не сильнее, чем взмах крыльев бабочки, но морщинка появлялась вновь, и он с грустью отвел руку от лица. Искусанные до серьезных ран губы были темными и выглядели несколько печально. Хотелось прикоснуться к ним в утешающем поцелуе, однако, наверняка, это будет больно… Он многого вчера не замечал. Взгляд опустился на крепкую шею, где алело маленькое пятнышко — Бинхэ надеялся, что шисюн не будет очень сильно ругать его за это.       А на груди… Бинхэ затаил дыхание, жадно разглядывая рану на груди. Почти свежая, она еще была припухлой, начинаясь чуть ниже левой ключицы и оканчиваясь справа от пупка. Неглубокая, но рваная, она была зашита шелковыми стяжками, которые были настолько аккуратны, что были достойны руки самого лорда Му. Вчера Бинхэ не удалось разглядеть рану за халатом, он лишь мельком ощутил бинты на руке. Шисюн это получил с последнего задания? Он сильно поругался с шицзунем после него: неужели шицзунь мог выговаривать за раны? По крайней мере, Бинхэ хотелось в это верить. Шисюн очень много работал для секты и шицзуня, со стороны учителя будет верхом неблагодарности не заботиться о шисюне хоть сколько-то, иначе Бинхэ не понимал его преданности.       Со стороны какой-то приоткрытой двери доносился запах лекарств, почти такой же, как и от шисюна. Бинхэ… Помешал? А ведь вчера они еще так долго… Ох, ему было стыдно. Он должен обязательно предложить помощь с перевязкой. — Проснулся? — очень хрипло донеслось сверху. Бинхэ поднял голову, заглядывая в лицо шисюна. Только что проснувшийся, со слипающимися глазами он выглядел восхитительно уютно, вызывая желание прижаться и никогда его не отпускать. Не особо задумываясь о своих действиях, Бинхэ так и поступил, вдобавок пряча лицо у него на плече. Щеки горели от смущения, но сердце от счастья билось быстро — быстро. — Ну, не переживай так. Всякое… Случается, да… — голос шисюна звучал несколько уныло.       Бинхэ недоуменно моргнул. — Он имеет в виду, — кисло сказал Менмо, не выдерживая тупости ученика. — что тебя отравили чем-то с возбуждающим эффектом, ты прибежал к нему в истерике, отравил этим же чем-то через поцелуй и вынудил переспать. — Ох, я… Все хорошо, — Бинхэ замялся. — Все хорошо, если это ты.       На самом деле, на то и был расчет, но основная цель ждала впереди. Да, Бинхэ потерял способ наверняка выгнать Лу Вейшенга с пика, но шисюну хватит ума догадаться, кто «подкинул» Бинхэ фрукт и подставил. Мин Фань был из тех, кто не терпел в своем окружении подобных действий, так что это заставит Вейшенга потерять расположение шисюна окончательно. Бинхэ знал, как шисюну не нравилась ситуация между ними, так что сейчас Вейшенг потеряет остатки благосклонности. И, даже если об этом узнает шицзунь — тем более, если он узнает — он не потерпит такого безобразия на пике и вышвырнет инициатора в лице кланового ученика, от которого и так слишком много проблем. — Не совсем те слова, которые ты должен был сказать, но ладно, — с тяжелым вздохом Мин Фань аккуратно вытащил руку из-под головы Бинхэ и сел на кровати, закрывая лицо ладонями, а локтями упираясь в согнутые колени. — Я сам виноват в этой ситуации. Шицзунь меня убьет.       Бинхэ замер.       Раньше он считал, что с ним обходились жестоко, запирая в сарае и избивая за провинности. Шицзунь частенько бил плетью провинившихся адептов или же распоряжался опускать на спины деревянные линейки, но еще ни у кого Бинхэ не видел настолько истерзанной спины. Поверх старых вмятин, часто оканчивающихся белесыми рваными шрамами, были свежие алые полосы. Вся спина, даже область поясницы имела отвратительные полоски бугристых шрамов, застарелых и свежих. Свежим было где-то чуть больше недели, судя по заживающим корочкам раненой кожи и темным синякам возле них. Как раз тогда, когда шисюн вернулся. — Это сделал шицзунь? — хоть Бинхэ и спрашивал, это звучало больше утверждением. Он легонько прикоснулся к шраму, пересекающему позвоночник на пояснице. — Это жестоко. — Ты мне не поверишь, но я далеко не самый послушный ученик, любящий сыграть на нервах шицзуня, — он был прав, Бинхэ совсем ему не поверил. Шисюн, казалось, был готов песок из-под ног шицзуня целовать, настолько порой его взгляд был полон восхищения. Бинхэ не мог поверить, что шисюн мог хоть в чем-то не угодить шицзуню, ведь его восхищение этим человеком вызывало истинную зависть. Шицзунь не был этого достоин. — Так что заслужил. Ничего, поболит — перестанет. — Нет. — Сейчас важнее кое-что другое, — шисюн обернулся, через плечо глядя на выбитого из колеи Бинхэ. — Где ты подцепил вчерашнюю заразу? — Я, я не уверен, — лицо Бинхэ приняло грустное выражение. — Что-то специфическое из чужих рук, — раздраженно выдохнул шисюн. — Говори давай. Хлеще того, что уже произошло ночью, между нами уже все равно не будет, — чем-то эта фраза не понравилась Бинхэ, но он не успевал все обдумать. Румянец смущения заливал все лицо и даже уши, не выдержав чего Бинхэ скрылся под одеялом. Шисюн, абсолютно голый, сидел совсем рядом, их бедра касались друг друга, а еще вчера он… Его… — Какой же ты еще ребенок.       Шисюн попытался стянуть с него одеяло, но Бинхэ не дал, закрывая им голову. Выдохнув, Мин Фань дернул посильнее и, не добившись реакции, занырнул под него, склоняясь над смущенным Бинхэ. В результате ткань была отброшена на пол полностью, выпавшая из ослабших рук Бинхэ. Распахнутыми слегка слезящимися от резкого света глазами он смотрел на нависшего над ним Мин Фаня. Солнечный свет, попадающий из окна, золотом ложился на загорелую кожу, ореолом освещая его прекрасное лицо, создавая в его темных глазах золотистые искры. Расставленные по бокам от Бинхэ руки не давали шанса к сопротивлению, а упавшее одеяло не давало прикрыться. Он был полностью открыт перед таким же нагим шисюном, и это заставляло трепетать. Разморенный после вчерашнего, проспавший в теплой постели вместе с любимым человеком, который не смотрел на него с ненавистью после произошедшего, Бинхэ чувствовал, как его затопляет счастье.       Слезы потекли абсолютно непроизвольно. — Не плачь, — теплая ладонь так правильно легла на его щеку, что Бинхэ пришлось подавить порыв потереться об нее. Он не знал, был ли это побочный эффект от запечатления, о котором говорил старик, но ощущение правильности, словно они были созданы друг для друга, накатывало на него, даря такое необходимое спокойствие и ощущение, будто он окажется дома, если шисюн обнимет его. Мин Фань выглядел растерянным, и Бинхэ ощутил укол вины. — Ты жив, и это главное. В будущем будешь более осторожен, принимая еду из чужих рук. — Шисюн… Я… — он хотел бы сказать, что из его рук он был готов принять яд, но слезы все никак не останавливались. Набравшись наглости, он обнял шисюна, на мгновения забывая о его раненой спине. — Не… Не бросай меня! Я, я не виноват, этот Бинхэ не виноват… — Тише, тише, — аккуратно прижимая Бинхэ к себе, Мин Фань сел, совершенно не зная, как поступить.       Он в целом никогда не знал, как успокаивать плачущих людей, а в данной ситуации и вовсе потерялся. У Бинхэ был повод вообще в ярости разнести все кругом после произошедшего. Это Мин Фань пофигистично в целом относился к половым связям, так и не впитав местную культуру, а вот заклинатели да и в целом местные придавали этому гораздо больше значения. Тем более, что быть обрезанным рукавом в среде заклинателей хоть и было совсем не в почете, но и не презиралось так, как в мире обычных людей, однако Бинхэ мог этого не знать. Конечно, Мин Фань вчера постарался вести себя как можно осторожнее, но… Трепетная фиалка в своем юношестве до падения в Бесконечную Бездну, как он воспринял подобное? И ладно бы с девушкой… Мин Фань вспомнил «Систему» и убрал этот пункт, легонько постукивая разошедшегося протагониста по спине. Следовало привести их обоих в порядок, смотаться к Му Цинфану на осмотр — ему единственному Мин Фань был готов доверить даже жизнь, не то, что правду — и подумать, как быть дальше. В особенности о том, что сказать шицзуню, чтобы их не убили на месте.