О бедном шисюне замолвите слово!

      Лицом к лицу. Звуки влажных шлепков перекрывают громкие вздохи и стоны. Губы проводят по слегка вспотевшей коже, а через мгновение на шее смыкаются зубы, кусая почти до крови… — Ло-шиди, ты в порядке? — Гуньи Сяо едва прикоснулся кончиком пальца до бледного лица. Бинхэ открыл глаза и блекло улыбнулся. Перед глазами все еще стояли картинки жестко сжимающих тело рук и запятнанная чужими метками и наливающимися синяками загорелая кожа, а от чужого дыхания, ложившегося на упорно вертящееся в мозгу видение, хотелось убивать. — У тебя тени под глазами, ты плохо спишь? — Кошмары, ничего страшного. Ты куда-то уходишь, Гуньи-сюн? — Да, собрался встретиться с другом. — С другом? — О, ты должен его знать, вы ведь были на одном пике. Это Мин Фань, личный ученик старейшины Шеня.       У Бинхэ потемнело в глазах. — Мы познакомились, когда у нас оказались общие задания, и за время путешествия сдружились, да и сейчас поддерживаем контакт. К слову говоря, уверен, он будет рад узнать, что его шиди жив. Я обязательно расскажу ему о твоем появлении!.. — Не стоит, — Гуньи Сяо замер и обернулся на печально улыбающегося Ло Бинхэ. — Я… Этот Ло сам навестит шисюна, когда будет готов. Прошу, не говори ему обо мне. — Ты уверен? Все же это не простая тема. — Абсолютно.       Проводив Гуньи Сяо на встречу, Бинхэ скрытыми путями дошел до самого отдаленного полигона. От выброса ци не убранные мишени для стрельбы отнесло к самому барьеру, где от столкновения с ним их разнесло в щепки. — Да почему он?!       Близки, значит? Друзья?! От удара даже просто ножен об землю образовалась трещина.       Как же вовремя он пришел. А что? Гуньи Сяо хорош собой. Телосложение их с Бинхэ немного схоже, даже в чем-то одинаковые черты характера, а возраст младше шисюна всего на два года. С ним-то наверняка было легко, к тому же, он соответствовал статусу шисюна. Идеальный партнер, еще и наследник Хуаньхуа. Вскоре уже бывший наследник. Правда, даже без этого он весьма знатен.       Барьер вспыхнул от прилетевшего в него удара.       Как же неприятно думать о том, что они могут спокойно прогуливаться по улочкам Хуаюэ. Он так же показывал шисюну город, как Бинхэ? Наверняка предложил купить какую-то красивую безделушку, шисюн падок на них, а после позвал перекусить или зайти в чайную, чтобы смочить горло после долгих разговоров. Они же столь редко видятся, набралось немало тем для обсуждения. Распустит свой павлиний хвост, хвастаясь успехами в совершенствовании — а ведь Бинхэ достиг уже гораздо большего и перешел на стадию зарождения души. И шисюн будет смеяться с чужих — право слово, совсем глупых — шуток, «дружески» похлопывая по плечу, когда смех будет слишком сильным. Не станет обращать внимания на «случайные» прикосновения, позволит за собой поухаживать…       Угрозы ведь нет, Гуньи Сяо же такой же заклинатель, как и он. Одного с ним возраста, а значит не «глупый мальчишка», они оба были старшими учениками. Он всяко будет лучше уличного щенка с демонической кровью, наверно, даже лучше обожаемого учителя, ведь с ним гораздо легче. А ведь с учителем он делил постель и совершал парное самосовершенствование… Позволял трогать себя, смыкать на себе зубы, затрахивать до потери сознания…       Дрожащими руками он сжал тонко зазвеневшего Синьмо, попытавшегося вырваться из печатей. Демонический меч блестел рубином в матово черной гарде и прерывисто позвякивал, игнорируя усиливающееся давление. — Бинхэ, ты здесь? — Не вовремя… — Бинхэ? — Ему пришлось взять себя в руки, убирая раздражающий голосок в глубины сознания. Глава Дворца, лучась довольством, подошел ближе, пересекая барьер. — Вот ты где, все тренируешься? — он оглядел последствия небольшого срыва и одобрительно покивал. — Потрясающая мощь. — Этот ничтожный может чем-то помочь? — Вскрылась довольно неприятная история… — Лао Гунчжу покачал головой. — Кто бы мог подумать, что сам наследник семьи Лу окажется братоубийцей, готовым на все ради власти, — глаза Бинхэ загорелись от темного предвкушения. — Его совершенствование было разрушено и было решено заточить его в Водную Тюрьму Дворца Хуаньхуа за это ужасное преступление.       Они оба, едва скрывая нетерпение, отправились к подземным ходам Хуаньхуа, по ним добираясь до Водной Тюрьмы. Бинхэ игнорировал другие камеры, дожидаясь прохода в самое интригующее место. Наконец они добрались по узким и резким проходам до каменной стены, открывавшейся ключом, который глава Дворца достал из рукава.       С потолка лилась вода, скрывающая черные каменные стены, и этот водопад имел небольшие прорехи лишь для крепежей факелов и цепей, недостаточно широких, чтобы можно было легко коснуться стены, не задевая кислоты. Зеленоватые светящиеся воды окружали белую платформу около тридцати чжаней в длину, в центре которой находился заключенный. От кандалов на руках к стенам туго натягивались цепи, и он не имел возможности даже сесть на колени, вынужденный стоять уже вторые сутки. — Я отдаю этот ключ в твое пользование и очень надеюсь, что ты оправдаешь мое огромное доверие. — Несомненно, глава Дворца. Этот ничтожный премного благодарен за оказанную честь.       Испуганный взгляд пленника пересекся с черными зрачками Ло Бинхэ, и Лу Вэйшэнг был готов впервые молить о пощаде.       Гуньи Сяо и Мин Фань завалились в таверну, обходя нескольких подвыпивших адептов неизвестной секты. Расположение Хауюэ было довольно благополучным, и многие кланы и секты обладали имениями недалеко от города, в качестве дани обеспечивая всяческую безопасность и выполняя различные задания. Заклинателей здесь видели так же часто, как и обычных прохожих, так что на них никто не пялился, и можно было спокойно поболтать за столом, не переживая о шепотках и взглядах. — Вижу, ты довольно счастлив, — отсмеявшись, сказал Мин Фань. Они заказали супа, риса и немного выпивки, усевшись за столик у стены. — Прямо светишься весь. Что-то хорошее случалось? — Ты очень проницателен, друг мой, — расплываясь в улыбке, ответил Гуньи Сяо. Теплое вино быстро вызвало у него румянец на щеках, а от улыбки становились видны небольшие ямочки. — Я, — он замялся и откашлялся. — обрел нового… Друга? — Только друга ли? — не смог не поддеть Мин Фань, видя чужое разрастающееся смущение.       Бинхэ, удостоверившись, что остался наедине с храбрившимся пленником, разрезал ладонь и заставил его выпить немного крови. Вэйшэнг попытался было сплюнуть, но та почти мгновенно впиталась в плоть. — Ну, возможно, немного больше, — поник Гуньи Сяо, для храбрости выпивая еще пиалу, кажется, уже четвертую. — Правда, только с моей стороны. Конечно, это прозвучит вызывающе, но я не намерен сдаваться! — Хэй, хэй, это был тост? Не слишком ли быстро? — было видно, что пить Гуньи Сяо не умел и очень быстро пьянел, впрочем, не собираясь буянить. Мин Фань посмеивался, цедя еще вторую пиалу, в то время, как друг выпивал уже пятую. — Остановись, дождись еды, а то тебя уже ведет. — Ты прав, да, — он потупился, беспомощно глядя на стол. — Ты, как всегда, абсолютно прав. Просто, — он взмахнул руками. — мне так стыдно. Чувствую себя пятнадцатилетним юнцом с пустой головой и ватными ногами. Он ведь такой идеальный, и я рядом с ним…       Кровяные паразиты быстро разошлись по телу, забирая полный контроль. Бинхэ не попытался хоть как-то сгладить чужие ощущения, поэтому Вэйшэнг беспрерывно ерзал, чувствуя, что как будто крохотные, но очень болезненные блохи ползут по всему его телу, прямо под кожей, забираются в желудок, кишечник, легкие… — Стой, погоди, — перебил Мин Фань, подобравшись и понизив голос. — Он? Не она? — Имеешь что-то против? — хмуро вспыхнул Гуньи Сяо. — Мне казалось, ты без ума от маленькой госпожи, — Мин Фань фыркнул. — Ой, да не смотри так: мой рукав давно принадлежит одному человеку, — это дало Гуньи Сяо вздохнуть спокойнее.       Он загорался. Начиная с ног, все его ощущения кричали о том, что он находится посреди костра. Глаза говорили, что все в порядке, но чувство, будто от температуры у него вздуваются волдыри ожогов, путало мозг, сводя с ума. Казалось, что он даже чувствовал запах паленого мяса. Он и был этим мясом. В ответ на панические крики был слышен только тихий смех. — Он такой… — Гуньи Сяо сглотнул и быстро засунул в рот комочек риса, давая себе время на подбор слов. — Он идеальный. Я не могу описать. То, как он выглядит, одевается, ходит. То, как и что говорит — я чувствую себя ужасно глупым рядом с ним, а ведь он младше на шесть лет! И эта его улыбка: такая нежная и светлая; я чувствую, как мое сердце останавливается, когда она обращена ко мне. Я чувствую себя потерянным. — Ты попал, — протянул Мин Фань, одним глотком допивая пиалу. Что-то подсказывало ему, что он знает того, в кого его друг имел несчастье влюбиться. — А он что?       Бинхэ с наслаждением смотрел на чужую агонию и искривленное в страхе и боли лицо. Лицо давнего недруга больше не было полно высокомерия и довольства, а из его рта вываливались не оскорбления, а мольбы о помощи. Как легко оказалось его сломать — и как приятно. В руках он крутил тонкую бамбуковую иглу и не мог определиться, откуда начать: с ног или с рук? А, может, с тела? — Если бы я только мог понять, действительно ли он замечает мои знаки внимания, — покачал головой Гуньи Сяо. — Но даже просто проводить с ним время довольно приятно. — А чем он интересуется? Есть какие-то увлечения или любимые вещи? — О, послушай! — у Гуньи Сяо загорелись глаза.       Он дал пленнику время немного отойти. Тот висел, растянутый цепями, и со стонами пытался отдышаться. Сорванный голос очень сильно охрип — они уже около шиченя проверяли действие кровяных паразитов. Немного подумав, Бинхэ разломал бамбуковую иглу пополам, а после, насильно открыв чужой рот, проткнул язык. Теперь эту гнилостную пасть было не закрыть, и при малейшем движении острые края до крови царапали небо и нежное место под языком. Насладившись заплаканным видом и мычанием своей жертвы, Бинхэ достал небольшой ремешок и иглу подлиннее. — Я пару раз видел, как он раскуривал трубку! В его исполнении это выглядело настоящим ритуалом в лунном свете. Очень длинная трубка оканчивалась золотистым наконечником, и чашечка тоже была золотистой, но вот само деревко было темным. Трубка прекрасно подходит его образу, жаль только, что нашим белым одеждам он предпочитает простой черный шелк и шерсть. Пожалуй, и золото в его руках было только лишь на той трубке, — Гуньи Сяо тяжело вздохнул. — Хотелось бы однажды одеть его в белое. Уверен, он бы выглядел, как снежный лотос в чистейшем пруду.       Прикрепленная к ремешку игла упиралась одним концом прямо под кончиком подбородка, а вторым утыкалась во впадинку ключиц. Ее положение заставляло откидывать голову с и так широко распахнутым ртом. Кровавая слюна вытекала изо рта и капала на грудь из-за невозможности сглотнуть. Оставив пленника так и висеть, Бинхэ вышел, вытирая руки. Он обязательно навестит его позже, и они очень хорошо проведут время. — Можно подарить тогда табак или средства по уходу, — Мин Фань натянуто улыбнулся. — И, может быть, поведаешь мне имя своего избранника, хах? — Ох, прости, но я не могу, — Гуньи Сяо виновато отвел взгляд. — Ничего страшного, понимаю. Что же, уже вечереет. Надо еще гостиницу найти. — Ты задержишься здесь на пару дней, верно? — Да, если срочно не вызовут обратно. — Тогда советую снять номер в «Домик на холме», там внизу есть хорошая чайная. Я провожу.       Мин Фань кивнул. Расплатившись, они вышли и с негромким разговором пошли к указанному месту. Однако, следующим же утром Мин Фань получил приказ от шицзуня возвращаться. Послание было написано ровными и аккуратными штрихами, и появилось подозрение, что шицзунь встретит его злым. Мстительность шицзуня была похожей на вино, которое хорошело со временем, поэтому он спешно попрощался с опечаленным другом и направился обратно в секту.       Шень Цинцю ждал его прямо около врат на пик, смеряя холодным взглядом из-за веера. Тот едва заметно колыхался, что выдавало чужое смятение, однако это все равно не сулило ему ничего хорошего. Без слов шицзунь отвел его в Зал Искренности, где недоумевающий, но от того не менее собранный наставник Гу, вызванный прямо посреди ночи, подготавливал деревянную линейку. — Меч на руки, — тихий голос разбил тишину. На вытянутых руках опущенный на колени Мин Фань взял Цаншуи и глубоко вздохнул. Плитка обжигала ноги холодом, и пусть это пока не было ощутимо, позднее он едва ли сможет встать. — Этот ученик знает, в чем провинился перед своим учителем? — Этот ученик знает. — Раскаивается ли он за выраженное им презрение к наставлениям учителя и пренебрежение к нему самому? — Этот ученик не раскаивается. — Вот как, — судя по голосу, Шень Цинцю улыбнулся. — Тогда в добавок к наказанию ученик просидит на коленях в Зале Искренности трое суток без сна, еды и отдыха. В наказание за непочтительность на его спину обрушится тридцать ударов линейкой. Считай вслух. Если собьешься или уронишь меч — все начнется с начала. Начинай.       От удара линейкой из специального дерева было не спастись базовым укреплением кожи ци, и даже плотная походная одежда уже через двадцать ударов разорвется. Мин Фань сглотнул, едва не прикусив язык от первого удара. — Один…