О бедном шисюне замолвите слово!

      Цинхуа еле слышно поскуливает, прячась под какой-то нишей. На то, чтобы блокировать демоническую кровь, уходит много энергии, да и так она умудряется приносить боль. — Где же ты?! — нараспев разносится по всему Ледяному Дворцу.       Демоническая кровь с зудом скручивает мышцы ног, и если бы Цинхуа не сидел до этого, то упал бы. Он чувствует не просто кровь — будто руки до боли сжимают щиколотки, впиваясь ногтями в нежную кожу растительного тела. Еще немного, и Цинхуа почти слышит треск. Укол в пах, и он беззвучно кричит, выдыхая горячий воздух из легких, сворачиваясь в клубок. Дрожь от холода не унять, и он трясется в темноте, подавляя всхлипы.       Ему следовало бояться определенно не Ло Бинхэ.       Волна силы проходит по всему строению в этой области, образовывая на каменных стенах, полу и мебели ледяные корки. Обхваченный льдом, Цинхуа не может двинуться. Чем дольше времени проходит, тем больше его голову забивают лишь две мысли.       Ему очень холодно и очень-очень страшно.       Лед распадается в пыль, а сильные руки почти с лаской поднимают, прижимая к холодной обнаженной груди. На ледяном демоне накинут лишь подбитый мехом плащ да легкие штаны. Даже без обуви он легко шагает по покрытому льдом и снегом полу, напевая под нос какую-то мелодию. Боль после его прикосновений отступает, и Цинхуа не может скрыть облегчения, невольно прижимаясь ближе к причине своих бед. Линьгуан Цзюнь смотрит на него своими синими глазами, полными смеха и довольства, и улыбается. — Знаешь, — задумчиво тянет он, вновь укладывая переполненного отчаянием Цинхуа в клетку в своих покоях. Последнему стоило огромных усилий выбраться из плена зачарованного металла, но все бесполезно, вдобавок его сажают на цепь из магического льда, смыкая оковы на лодыжке. В притворной заботе Линьгуан Цзюнь закутывает его в свой собственный плащ, и Цинхуа в ужасе от выражения ласки на этом лице, столь похожем на лицо Мобей Цзюня, только более изящном. — я даже начинаю понимать своего племянника, — холодная ладонь оглаживает теплую щеку. Цинхуа видит искры жестокости в чужих глазах, отчего жмурится, ожидая удара. — Маленький, хрупкий и такой испуганный. Это даже трогательно, — Линьгуан Цзюнь тихо посмеивается, когда чувствует чужую дрожь. — Не волнуйся, я умею обращаться с людьми. Но тебе, мой дорогой будущий подарок, стоит быть благоразумнее в следующий раз. Ты же умный мальчик, наверняка сможешь придумать еще что-то, но, — он приподнимает голову Цинхуа за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — в следующий раз я не буду столь снисходителен и просто сломаю тебе ноги.       Цинхуа нелепо мелко кивает, что приводит Линьгуан Цзюня в восторг. Смеясь, он покидает спальню, оставляя таки разревевшегося Цинхуа наедине.       Он кутается в теплый плащ, нагревающийся от его тепла, и проклинает ледяных демонов всем, что приходит в его голову. Воспоминания о смерти рождают в его сердце страх к холоду, но здесь, в самом центре Ледяной Пустоши, ему никуда не деться от морозов. Растительное тело быстро восстанавливает объем ци, да только кровь священного демона ощутимо течет по венам, наполняя конечности тяжестью. Цинхуа выбрасывает все глупости из головы и ложится на меховую лежанку, кутаясь в большой для него плащ. И ничего он не маленький, он нормальной комплекции мужчина, это ледяные демоны огромные, пусть и имеют в целом человеческое строение.       Шан Цинхуа до этого видел дядю Мобей Цзюня несколько раз, даже имел честь разговаривать с ним. И вот, после собственной смерти, когда он едва устроился в какой-то небольшой деревеньке, отходя от ужаса смерти, тот нашел его и забрал сюда, устраивая, словно любимого питомца. В углу клетки даже был специально выделенный лоток — боги милостивые, Цинхуа давно не чувствовал такого унижения! Вошедший в свиту Ло Бинхэ вместо племянника, а так же полностью получивший родовую силу с подачки нового повелителя Царства Демонов, Линьгуан Цзюнь решил сделать подарок будущему консорту, легко разузнав об их дружбе с Шан Цинхуа. Цинхуа удивлялся мастерству шпионажа Мобея, но Линьгуан Цзюнь превосходил его в этом, достаточно упомянуть о его «умении обращаться с людьми». А пока подарок не нужен, Цинхуа будет погружен в «заботу» нового короля Севера. Если Ло Бинхэ станет таким же сумасшедшим, как эти демоны, то Шан Цинхуа искренне жаль Мин Фаня. В словах Линьгуан Цзюня, любящего поболтать со своей новой игрушкой, не было сомнений в будущем положении нынешнего лорда Цинцзин, а значит Мин Фаня в любом случае никуда не отпустят. Однако, Цинхуа был уверен, что тот все же сможет выкрутиться, даже если окажется подле Ло Бинхэ. По правде говоря, он даже надеялся, что это будет так, ведь тогда Линьгуан Цзюнь, чтобы получить милость и второго владыки, действительно отдаст его Мин Фаню. А тот уже спас его, спасет наверняка и еще раз, Цинхуа искренне на это надеялся.       Дворец Хуаньхуа действительно огромен. Они за день успели осмотреть только главное здание, являющееся чем-то навроде приемной для гостей Дворца. Мин Фань не спешил, вдумчиво оглядывая архитектуру и попадающиеся предметы искусства. Ло Бинхэ рассказывал истории их возникновения и приобретения их Дворцом настолько поэтично, будто бы с детства усваивал информацию о Хуаньхуа.       Хуаньхуа — богатая древняя секта. Ориентирующаяся в основном на заклинательство и в частности барьеры различных типов, эта секта никогда не подвергалась чужому нападению непосредственно, выдерживая осады и даже предатели не могли провести врагов к победе, ведь и на самой территории везде были самого разного рода ловушки, и кроме главы Дворца никто не знал их полностью. Энергетический фон так же был крайне приятен для совершенствования, пролагая адептам легкую начальную тропу для заложения основ. Предметы искусства хранили свои истории и были повсюду, будь то картины или скульптуры. Для различных артефактов, защищенных специальными чарами, создавались отдельные залы, в которых ученики Хуаньхуа могли изучать их. Конечно, ничем шибко ценным они не являлись, представляя собой скорее художественную и историческую ценность, вроде зеркала первой госпожи Дворца, хранящего изображения глав и самых важных членов секты вплоть до последнего главы Дворца.       Солнце ярко освещало залы, попадая лучами из арочных проходов, совсем несоотносящихся с культурой древнего Китая. Мин Фань ностальгически улыбался в мыслях, посмеиваясь над не желающим запариться автором глупого гаремника. Даже Бинхэ в этих лучах уже не казался черным пятном на бесконечных золоте и белом нефрите, предпочитая вечные алые и черные тона одежды. Встречающиеся на пути редкие адепты уважительно кланялись им, на что Бинхэ отвечал снисходительными кивками. Мин Фань не знал, как Бинхэ того добился, но его репутация во Дворце была железобетонной, что было видно по поведению юных и не очень заклинателей. — Этот гучжэн был, по слухам, подарен девятому главе ордена Сиван Жи Сюэ, — Бинхэ провел пальцами по основанию двадцати струнной цитры под заинтересованным взглядом Мин Фаня. — Сам Ши Куан спустился с небес, чтобы научить еще юного мальчика играть музыку, способную покорить мир. Однако, осознав силу своего дара, он играл лишь трижды и трижды совершил великие подвиги. — Остановил наводнение, спас девятого принца, — Мин Фань подошел ближе. — и вернул возлюбленную к жизни. И это действительно правда? — Лорд Цинцзин сыграет? — в золотистом слабом сиянии барьер спал, открывая доступ к музыкальному инструменту. — Этот господин так давно не слышал хорошей музыки, — Бинхэ скорбно покачал головой. — Этому главе Дворца стоит знать меру, когда он прибедняется, — хмыкнул Мин Фань, но сыграть согласился.        Гучжэн на удивление удобно лежал на коленях, облегая их своим полукруглым основанием. Мин Фань провел по шелковым струнам, изучая звучание. Инструмент даже не нужно было настраивать, тот был полностью готов к работе, на что Мин Фань довольно прищурился, выбирая мелодию.       Томление в груди отзывалось сладостью на языке. Бинхэ жадно разглядывал слегка склонившуюся над гучжэном фигуру, выхватывая каждый вздох и малейшие движения. Темно-зеленый халат, расшитый белыми нитками с узором бамбуковых листьев хорошо выражал широкие плечи, за которые было так удобно держаться, и свисал вниз, пряча ладную фигуру от жадных взглядов. Статусные украшения в виде короны и инкрустированного камнями пояса прекрасно смотрелись на Мин Фане, сглаживая его образ воина до обеспеченного господина. Медиаторы на пальцах наталкивали на желание подарить какие-то кольца, и Бинхэ задумался, какие бы могли смотреться лучше: с крупными камнями, скрывая целые фаланги, или же тонкие ободки из так любимого шисюном серебра. Можно было бы попробовать даже не изумруды, а гранаты, да, алые капельки серег и кулон на приоткрытой груди смотрелись бы гораздо лучше. И одежды его, Бинхэ, цветов тоже бы подошли Мин Фаню лучше, нежели белое с зеленым, напоминающее о…       Свежая мелодия, извлекаемая щипками из гучжэна, остужала буйство чувств и приводила мысли в порядок. Она была подобна теплому ветру, приносящему в эту весну аромат лета, согревая сердце. Бинхэ даже не прогонял слуг, хотя изначально раздумывал об этом, как о прекрасной возможности провести время наедине. Чем дольше он слушал, тем лучше ему становилось, а счастье затапливало его изнутри. Стоило мелодии прерваться, как он приник к шисюну, сжимая в объятиях и подавляя радостный крик. Он провел рядом с шисюном вчерашний день, ночь и этот день, а сегодня и вовсе не отходил от него ни на шаг, иногда робко и ласково касаясь чужой руки. Шисюн не проявлял инициативы, но и не сопротивлялся, пока Бинхэ не переходил границы дозволенного на людях, однако даже этой слабо выраженной благосклонности хватало, чтобы чувствовать крылья за спиной. — Прекрати, — Бинхэ не слышал в его голосе реального недовольства, скорее задумчивость, поэтому позволил себе еще несколько мгновений провести так прежде, чем отпустил его. — Лорду Цинцзин хотелось бы чего-то особенного на ужин? — Мин Фань бросил строгий взгляд на тут же отвернувшихся смущенных слуг и поджал губы, отворачиваясь от Бинхэ. — Быть может, рыбы, или шисюн предпочтет птицу? — Без разницы. — Тогда этот господин приготовит на свой выбор, — и удалился, пообещав встретиться за ужином.       В своих покоях Мин Фань сделал быстрое омовение и сменил наряд. Ночной диалог с демоном снов подтолкнул к определенной тактике действий. С глубоким вздохом и грустью пришлось признать, что в любовь играть все-таки придется.       Ло Бинхэ в своей сути оставался неуверенным в себе подростком, жаждущим внимания и похвалы, в чем сегодня Мин Фань наглядно убедился. И так как жизнь научила мальчишку недоверию, центром его чувств стал Мин Фань, самый, так сказать, надежный человек в его окружении. В принципе, действия Мин Фаня не должны будут отличаться от его взаимодействия с Шень Цинцю, которого он медленно и верно пытался подтолкнуть к обществу, излечивая старые раны. Самой большой сложностью было подобраться к нему, однако для Бинхэ, судя по тому, что Мин Фань знал и видел, он уже являлся самым дорогим для него существом. Теперь оставалось постепенно отодрать его от себя, показывая, что на одном человеке мир не кончается. В этом мог бы неплохо помочь Гуньи Сяо, имевший неудачу влюбиться в главного героя этого мира. В нем и его чувствах Мин Фань был уверен, а так же Гуньи Сяо был хорошим человеком с принципами, которому он мог без страха за будущее доверить Бинхэ. Оставалось только уверить самого Бинхэ, что Гуньи Сяо — именно тот, кто ему нужен.       Сложностью представлялись давление Синьмо и двойное происхождение Бинхэ, которые давят на его разум. Доводить до срыва дело не хотелось совершенно, Мин Фань не был готов нести ответственность, если произойдет что-то вроде попытки слить миры вместе, как в «ПГБД» и «Системе». Причем если от Синьмо еще можно было избавиться, то что делать со смешанной кровью Ло Бинхэ Мин Фань не имел ни малейшего понятия.       Впрочем, была одна вещь в этом мире, которая решала абсолютно все проблемы главного героя, особенно с учетом того, что это все же был мир скорее творчества Самолета, нежели «Система».       Мин Фань вспомнил размер Бинхэ и передернулся. Конечно, до колен член не болтался, никакого такого извращения не было, однако он действительно был довольно длинным и толстым в обхвате. Тоже, скорее всего, поиграло демоническое наследство, потому что когда они переспали на Цинцзин еще до падения в Бездну, такого не было. Итак, он теоретически мог смягчить влияние на Бинхэ через парное совершенствование, играя на опережение. Причем, как и с Шень Цзю, ему придется занять нижнюю роль, так как она была более удобна для манипуляций с ци. Возможно, это только он так привык, но когда они совершали с шицзунем парную культивацию, именно Мин Фаню приходилось управлять теряющим над собой контроль Шень Цинцю. С «дорвавшимся» Ло Бинхэ будет почти так же, Мин Фань был в этом почти уверен. Таким образом, ему нужно было сначала привести Ло Бинхэ в порядок, делая его более стабильным, а после поставить на свое место Гуньи Сяо.       Следовало еще поискать какие-то способы повлиять на его природу извне, но все пути, которые были известны Мин Фаню, подавляли бы либо демоническое, либо человеческое начало Бинхэ, что определенно бы не принесло стабильности, а так же уменьшило бы силу и диапазон влияния Бинхэ. Мин Фаню требовалось в первую очередь то, чтобы Бинхэ держал Демоническое Царство под контролем и в перспективе полностью отрезал его от Царства Людей, но если подавить его человеческую природу, то демон Бинхэ окажется совсем неуправляем либо же станет абсолютно зависеть от Мин Фаня, и он от него никогда не отделается.       Сделав для себя мысленные пометки, в числе которых было так же проведать Лю Цингэ, которого он не видел целый день, а так же выловить Гуньи Сяо для разговора, Мин Фань направился на ужин.