Верни меня домой

      Утро у Абраксаса началось на редкость отвратительно.       Первое, что он увидел, открыв глаза, это расплывающийся высокий потолок больничного крыла. Первые пару минут он искренне не понимал, что здесь забыл: события прошедшей ночи глухой болью отдавались на задворках подсознания, не решаясь показаться во всей красе, избегая тотального разрушения тонкой душевной организации парня.       Тело было ватным, непослушным и не поддавалось простейшим манипуляциям, поэтому юноше оставалось только смиренно лежать в оглушающей тишине пустого помещения, пытаясь осознать происходящее. Он помнит алкоголь, помнит то, как был счастлив, и помнит Антонина. Он помнит и то, как они пошли куда-то вечером, но дальше пустота: мерзкая, тягучая и тоскливая, саднящая в груди и отдающая тревогой в слабое сердце. Мысли лихорадочно носились в трещащей голове, пытаясь зацепиться хоть за что-то, но истина постоянно ускользала из рук, растворяясь в заблокированных воспоминаниях. Тревога заполняла парня до противной мелкой дрожи, из-за чего тело немного потрясывало, а лёгкие отказывались нормально функционировать, не позволяя сделать глубокий вдох.       Что они натворили?       — Прости меня, — нарушивший тишину голос резанул по ушам, отрезвляя сознание.       Малфой пару раз озадаченно моргнул, сбрасывая пелену наваждения, и с усилием повернул тяжёлую голову вбок на источник звука, замечая Антонина, который сидел на полу рядом с пустой кушеткой в паре метров от него и затравленным взглядом смотрел куда-то в сторону, не решаясь взглянуть на друга.       Его желваки были напряжены, разбитые губы сомкнуты в плотную линию, а руки, обвивавшие дрожащие колени, до побелевших костяшек сжаты в кулаки. Он сдерживал себя изо всех сил, чтобы позорно не разрыдаться или не броситься прямо сейчас из окна, обрывая эту провальную историю навсегда.       Он так ненавидел себя.       — Что? — Абраксас бегло осмотрел состояние друга и рвано вздохнул, замечая бесчисленное количество гематом, покрывавшие его печальное лицо и ободранные руки.       Сидящий еле заметно дёрнулся от вопроса, но не пошевелился и на миллиметр, продолжая оставаться в таком положении, потому что это единственное, что он мог сейчас контролировать.       — Прости. Меня, — ещё раз сдавленно прошептал Тони, тщетно сдерживая слёзы, что неконтролируемым потоком стали литься из его красных и опухших от тяжелой ночи глаз, попадая на незажившие раны, вызывая жжение. Несмотря на сильное снотворное, спал он паршиво, вскакивая в бреду каждые полчаса, чтобы удостовериться жив ли его друг.       Блондин нахмурился, мельтеша взглядом по искалеченному телу парня. Сердце щемило от неизвестности и тоски, которой насквозь провоняло больничное крыло. Он всё еще ни черта не понимал.       — Почему я должен тебя простить? — глухо прошептал Абраксас, улавливая изменения в лице друга: оно некрасиво исказилось в болезненной гримасе отвращения к самому себе. Тони остервенело вытер надоедливые слёзы большим пальцем и шмыгнул, задирая голову к потолку и стискивая зубы в неконтролируемой агрессии на самого себя.       — Потому что ты это не заслужил! Ты не заслужил такого отношения к себе, ты не заслужил того, что произошло, — прошипел парень сквозь зубы, сдерживая рыдания и время от времени судорожно всхлипывая.       Как плохо.       — Мне так жаль, Абраксас, мне так жаль, блять, — он с силой уткнулся затылком в металлическую царгу кровати и крепко зажмурил глаза. — Мне жаль.       — Тони, ты не.. — начал потерянный блондин, как тут же был прерван:       — Я такой идиот, чем я думал? Боже, извини, ты не заслуживаешь такого отвратительного друга. Ты наверное.. — продолжал приглушенно лепетать Антонин, прерываясь на судорожные вздохи.       — Тони.       —...не хочешь больше меня видеть. Я понимаю, наверное, нам лучше прекратить общаться. Так будет лучше для всех и вообще-       — Тони, посмотри на меня! — в сердцах крикнул шокированный состоянием Долохова Малфой, не в силах больше выдерживать этот бред, что тот нёс.       Антонин резко открыл глаза и нездоровым взглядом посмотрел на Абраксаса, от чего у того встал противный ком в горле: раскаяние, боль и сожаление, плескавшиеся в глубокой синеве, вызывали тошнотворное ощущение неправильности, заставляя тревогу выйти на первый план.       Пара секунд и его накрыло с головой: события вчерашнего вечера острыми иглами стали впиваться по всему телу, закачивая в ослабшего парня весь спектр эмоций, что он недавно пережил. Ночь, кентавры, стрелы, погоня, чувство неминуемой смерти и боль, боль, сплошная боль...       Паника стремительно разрасталась опухолью в груди, блондин в растерянности отвёл взгляд, шумно вздыхая, и вновь посмотрел на неотрывно следящего за ним парня, широко раскрыв глаза от шока и ужаса, захлестнувшегося его с головой после соединения всех картинок воедино. Изувеченное лицо блондина обезобразилось ещё сильнее из-за гримасы страха, который можно было ощутить в воздухе за милю.       Тони, проследив за внезапным просветлением друга, в агрессии стиснул голову руками, больно оттягивая растрепавшиеся волосы пальцами. Он отчаянно намеревался задавить мысли, которые душили его, вцепившись когтями в глотку.       За это ненавидел себя ещё сильнее.       — Ты... мы... блять, — сокрушённо отозвался Абраксас от понимания и прикрыл глаза, закрывая их здоровой рукой, отошедшей от временной парализации из-за отсутствия сил.       Они просто конченные идиоты, которые напились, пошли в Запретный лес и сумели выжить. Мерлин, это чудо, что они вообще сейчас разговаривают.       Переживания резко отступили на второй план, обнажая всю абсурдность ситуации. Начал пробивать нервный смех, поэтому Малфой сначала просто беззвучно захихикал, а затем и вовсе истерично расхохотался, вытирая выступавшие слёзы перевязанными пальцами, чем вызвал только недоумение и злость у Антонина.       Долохов дико подскочил и, пошатнувшись, как будто от пощёчины, в бессилии упал на кушетку, хмуро глядя на смеющегося друга.       — Какого чёрта ты смеёшься? Ты должен орать, — беспомощно рыкнул парень, взгляд которого быстро сменился на загнанный и умоляющий. — Наори на меня, скажи, какой я идиот, и что ты не хочешь меня больше знать, что я не заслужи-       — Ради всего святого, Долохов, заткнись, — давясь от смеха, прохрипел Абраксас и с щемящим трепетом уставился на друга. Он его спас. Он всё время старался спасти его ценой собственной жизни, а сейчас сидит перед ним такой потерянный и разрушенный чудовищным натиском чувства вины, что хотелось выть от неправильности и любви. — Лучше обними меня, живучая сволочь.       Парень, подавившись воздухом от услышанного, обомлел: где крики, слёзы и обвинения? Почему он так спокойно реагирует?       — Обнять? — тупо переспросил Антонин, мельтеша взглядом по полу, чем вызывал глупую улыбку у Малфоя. Головой что ли сильно ударился?       Абраксас протянул свободную от бинтов руку другу в приглашающем жесте и выжидающе взглянул тому в глаза. Болезненный, полуживой вид парня пугал его до чёртиков, поэтому, прекрасно осознавая то, что виноваты в сложившейся ситуации оба: один позволил, другой решился, — он знал, что не может его не простить.       Иначе потом не простит сам себя.       — Извини, трахаться я не в состоянии, — фыркнул блондин, закатывая глаза.       Долохов шумно выдохнул и истерично хихикнул, пару раз проводя по лицу рукой, будто не веря в происходящее. Он порывисто встал и в два шага сократил между ними расстояние, аккуратно наваливаясь на юношу так, чтобы не принести дискомфорт пострадавшему телу.       Абраксас успел только моргнуть, как вдруг почувствовал на шее теплое дыхание, вызвавшее приятные мурашки по всему телу. Довольный парень, копируя дурную манеру друга, достал руку из-под Антонина и растрепал тому волосы под удовлетворительное сопение.       — Ты такой идиот, Тони, с чего ты взял, что я перестану с тобой общаться, — пробормотал блондин, бездумно копошась свободной рукой в шевелюре юноши.       — Потому что я идиот и не заслужил такого друга, как ты, — тихо оповестил того Долохов, грустно шмыгнув носом куда-то ему в основание шеи.       — Вот только соплями меня не замажь там, — недовольно пробурчал Малфой, щёлкнув парня по голове, отчего лежащее на нём тело задрожало от смеха. — Всё хорошо.       Антонин поднял голову, устанавливая зрительный контакт, и недоверчиво прищурился:       — Точно?       — Точно, — заверил его Абраксас.       — И даже не побьёшь? — уточнил Тони, заинтересованно склонив голову.       — А тебя мало отпиздили вчера?       — Нет, но я готов потерпеть, — парень согласно мотнул головой в подтверждение своих слов и немного поменял положение, чтобы им обоим было удобно.       — Тише, рыцарь, геройствовать больше ни к чему, — со смехом ответил блондин, убирая прядь с лица друга, закрывавшую взор.       — Какая у меня всё-таки великодушная принцесса, — довольно отозвался Антонин, растянувшись в безмятежной улыбке.       Малфой цокнул, шуточно двигая кулаком юноше в челюсть, на что тот деланно страдальчески застонал и, драматично приложив руку ко лбу, завалился на спину.       — Ну всё, меня убили, — скорбно проговорил парень, придавая своему голосу максимально обиженную интонацию. — Вот так и доверяй людям.       Абраксас расхохотался, изящным движением зачёсывая грязные волосы, пальцы в которых противно застревали. Присмотревшись к Долохову, он отметил редкую грязь на открытых участках тела и такие же сальные волосы, в которых можно было заметить куски грязи. Душ обоим сейчас был необходим так же, как и воздух.       Он просто надеялся, что выглядит не сильно убого.       Блондин, закончив с причёской, скептично уставился на затихшего друга и прыснул:       — Кончай ломать комедию, Долохов, мы оба знаем, что скорее все кентавры в лесу передохнут, чем помрёшь ты, — он в слабой попытке дёрнул ногой, шевеля Тони. — Ну, реально, давай еще мне здоровую ногу отдави своей неподъемной тушей.       Развалившийся парень усмехнулся и приподнялся на локтях, озорно поглядывая на друга.       — И это ещё я невыносимый.       — Стоим друг друга, — вынес вердикт Абраксас и быстро перевёл взгляд на внезапно открывшиеся двери, в которые вошли хмурый Эйвери и Риддл на костылях.       Первый флегматично хмыкнул, бегло окидывая взглядом ребят:       — Погляди, только очухались и уже лобызаются сидят.       Лицо Тома осталось обманчиво непроницаемым, он грузно осмотрел каждого и остановил свой режущий взгляд на Антонине, по ощущениям, ментально наводя на того порчу.       — Мы только от директора, он сказал вернуться и дожидаться его здесь, — парень прошёл и сел на свободную кушетку рядом со входом. — Поэтому советую не рыпаться и держать язык за зубами.       С самого утра, как только Том проснулся, его беспокоила клокочущая в груди ярость. Он лежал, разглядывал сгорбленную спину Долохова и боролся с желанием задушить того прямо во сне. То, что вчера произошло, противным жжением отдавалось в горле, заставляя признать своё позорное поражение и сокрушительный провал во всём, в чём он был уверен. Риддл ненавидел себя за то, что поддался на эту херню.       И за то, что проиграл.       Антонин выпрямился, но остался на кушетке рядом с другом. Он нахмурился и отвёл взгляд в окно, размышляя над тем, что будет дальше. Хороших перспектив он не видел: будет чудо, если его не выпрут из школы.       — Я возьму всю вину на себя, — уверенно начал парень, разглядывая небо. — И понесу наказание, вы здесь ни при чём.       Риддл двинул челюстями в раздражении и прикрыл глаза в тщетных попытках сохранить контроль над рвущейся агрессией. Джо, заметив неладное, грубо бросил:       — Заткнись, Долохов, и не возникай, если тебя не просят об этом.       Только Тони хотел возразить, как двери распахнулись, впуская гостей: директор в окружении профессора Дамблдора и мадам Помфри быстро двигался в их направлении, разочарованно оглядывая каждого. Эмоции Диппет скрывать не умел совершенно, но проще от этого почему-то не было.       Директор остановился где-то посередине между всеми, чтобы видеть каждого, и дал поручение медсестре проверить состояние пострадавших, задумчиво наблюдая за её действиями.       — Всё отлично, мистер Диппет, ребята идут на поправку, — в конце концов, пролепетала медсестра, проводя палочкой по Антонину, и принялась перебирать скляночки с лекарствами.       — А что мистер Малфой? — заинтересованно спросил мужчина, недовольно всматриваясь в горизонтальное положение парня.       Мадам Помфри нашла нужное зелье и подошла к Абраксасу, принуждая того выпить горькую жидкость. Тот поморщился, но ничего не сказал, продолжая с опаской поглядывать на присутствующих: больше всего пугал отстранённый вид Дамблдора, который явно хотел много чего наговорить, но отлично сдерживал себя.       Кажется, "Превосходно" по защите можно не ждать, если, конечно, их всех не вышвырнут из школы к чертям.       Отставив пустую баночку, женщина провела палочкой над пациентом и удовлетворённо кивнула:       — Всё отлично, к вечеру можно уже будет отпускать.       Директор противно ухмыльнулся, отчего каждого студента в помещении заметно передёрнуло — определённо жуткий мужик. Не зря он сразу так не понравился Антонину.       Он важно завёл руки за спину и, прокашлявшись, стал вещать:       — То, что вы вчера натворили, не поддаётся никаким оправданиям. Вы посмели нарушить полсотни школьных правил только за вечер, и это не считая алкоголя, который потом обнаружил всеми уважаемый профессор Дамблдор.       Тони тихо застонал: он совсем забыл про ебаный рюкзак.       — Я бесконечно разочарован вашей безответственностью. Вы поставили под удар не только себя и свои жизни, но и школу. Благо, нам удалось убедить Министерство в том, что всё произошедшее — нелепая случайность, не повлекшая за собой страшных последствий: скажите спасибо профессору Дамблдору, сумевшему уладить конфликт с кентаврами, — мужчина многозначительно посмотрел на напряжённого коллегу и продолжил: — И всё же, это не освобождает вас от ответственности за всё произошедшее.       Ребята тревожно переглянулись и потупили взгляд, ожидая худшего. Антонину жуть как хотелось вставить слово, но вместо этого встал ком в горле. Не хотелось ещё больше подставлять однокурсников, поэтому он всё же решил прислушаться к словам Риддла и не рыпаться, потому что его удивительная способность делать всё хуже проявлялась не в самые лучшие моменты.       Диппет еще раз серьёзно всех оглядел и подвёл итог:       — Если вы думаете, что вас всех исключают, то забудьте. Я справедлив, но не категоричен, поэтому ограничимся отработками и контролем: вы все до конца учебного года будете беспрекословно выполнять требования профессора Дамблдора, помогая ему во внеурочной деятельности. Так же каждую неделю будут проходить проверки комнат на наличие спиртных напитков, которые, к слову, запрещены правилами школы. За всеми выходами из замка будут следить старосты и фиксировать нарушителей, поэтому не советую совершать одну и ту же ошибку вновь — в следующий раз исключение будет вам гарантировано. Ваши родители и опекуны оповещены.       Он вынул руку из-за спины и потёр переносицу от усталости. Дети его выматывали.       — И да, вы приступаете к отработке сегодня же. Вечером, как только мистер Малфой сможет выйти отсюда, вас будут ждать в кабинете защиты. Надеюсь, всем всё понятно?       Ребята подняли головы и кивнули.       — Да, сэр, — ответил за всех Том, чем вызвал еле заметную неприятную гримасу на лице Дамблдора. Тот всем сердцем желал, чтобы этих болванов исключили, и Риддл был первым в его списке.       Директор жеманно улыбнулся, взглянув на говорившего, явно испытывая к тому теплые, пусть и подорванные, чувства.       — Вот и замечательно. На сегодня вы освобождаетесь от занятий в силу обстоятельств, но завтра будьте добры присутствовать на них. Вот и всё, что я хотел вам сказать, — он что-то тихо прошептал мадам Помфри и, после того, как получил ответ, напоследок бросил: — Не злоупотребляйте моим доверием, господа. Хорошего дня.       И направился к выходу в компании чуть отставшего Дамблдора, затормозившего, чтобы добавить:       — В семь всех жду, советую не опаздывать.       Когда мужчины скрылись, наступила нагнетающая тишина, нарушавшаяся лишь тихим звоном склянок, которые перебирала медсестра.       Парни не знали, что сказать, испытывая еле заметное облегчение от сказанного: их не исключили — уже хорошо. Правда, не понятно, что теперь пугало больше: отработка у презиравшего их профессора или нагоняи от родственников за случившееся. Тони поморщился — бабуля его убьёт.       Первым тишину нарушил Риддл:       — Мадам Помфри, мы можем идти с Джонатаном? — он поднялся, нервно беря в руки проклятые костыли, и с доброжелательной улыбкой посмотрел на женщину.       Та, охнув, нежно глянула на ребёнка и согласно мотнула головой:       — Если вы чувствуете себя хорошо, то конечно, только уточните, где вы будете находиться, — медсестра сложила руки в замок, обеспокоенно осматривая мальчиков.       Эйвери, подойдя к другу, помог найти ему равновесие и, не глядя, ответил:       — В библиотеке, мадам.       Женщина, будто что-то вспомнив, засуетилась и спешно отрыла пару склянок из своих запасов, которые, подойдя ближе, сунула обоим в руки:       — Держите. Выпейте, если почувствуете слабость.       Риддл очаровательно улыбнулся, пряча раздражение за идеальной маской:       — Хорошо, мадам, большое спасибо. Хорошего дня! — после чего спрятал в мантии зелье и, развернувшись, отправился к выходу, поспевая за удаляющимся Эйвери.       Медсестра с умиленным вздохом: "Ах, эти мальчишки!" — упорхнула куда-то в смежное помещение, приступая к работе. Антонин фыркнул: ну и актёр этот Риддл, медаль ему что ли подарить?       Абраксас на ментальном уровне понял, на что так отреагировал его друг, и понимающе хмыкнул:       — Впечатляюще, правда? — он повозился в кровати, находя удобное положение из-за затёкших конечностей.       Долохов только хохотнул и, увидев потуги блондина, помог ему принять комфортную позу, поправляя одеяло.       — Театр явно по нему плачет, — весело проговорил Тони и вздохнул: — Ну вот, оказывается, мне правда нужно иногда держать язык за зубами.       Абраксас рассмеялся, забавно морща нос. Этот парень был несносен.       — Только иногда? — юноша закусил губу, наблюдая за делано обиженной реакцией друга, который легонько шлёпнул его по ноге.       Антонин хитро улыбнулся, заталкивая одеяло под ноги блондину, формируя кокон, и легко ответил:       — Да иди ты.       Парень в ответ подарил не менее лукавую улыбку, довольно шебурша в постели:       — Только если вместе с тобой.

***

      К назначенному времени Абраксас и Антонин вальяжно приближались к классу, где у них должна проходить отработка. В коридорах уже было пусто: все студенты давно разбрелись по гостиным и делали домашку в умиротворяющей атмосфере пота и слёз от непонимания материала. На пути только изредка попадались старшие ребята, которые странно косились на них, возвращаясь в свои башни и тихо перешёптываясь между собой.       Тони показательно фыркал на эти неоднозначные смешки, каждый раз порываясь что-нибудь вякнуть эдакое охуевшее, но Малфой раз за разом его одёргивал, напоминая, что тому сейчас не выгодно получать новые синяки и портить и так похеренную репутацию, а то вылетит из школы еще до отработки, ей-богу.       Парень возмущенно пыхтел, но смиренно молчал, мысленно записывая озвученные другом имена старшекурсников в личный список чертил, которым в будущем обязательно не поздоровится. Дайте только время, чтобы снизить бдительность с их потрясающих персон, и всем особо умным ребятам не поздоровится — он умеет устраивать счастливую жизнь. Жаль, отзывы однокурсников из прошлой школы не сохранились.       Тихонько завалившись в нужный класс, они обнаружили там только ребят, сидевших за первой партой в ожидании препода. Те не обратили на них ровным счётом никакого внимания, продолжая увлеченно о чем-то болтать между собой.       Парни быстренько прошли до нужного ряда и присели за третью парту, принимаясь смиренно ждать казнь.       — Ну, как думаешь, что он нас заставит делать? — спросил Тони, вальяжно закидывая ноги на парту.       Абраксас цокнул на это действие и спихнул конечности обнаглевшего друга рукой. Не хватало еще разозлить и так неуравновешенного Дамблдора.       — Не думаю, что что-то глобальное, но достаточно муторное, чтобы мы просидели здесь до ночи, — протянул блондин, зевая. Его от лекарств жестко клонило в сон, но делать было нечего: о мягкой кровати сейчас можно было только мечтать.       Парень рядом поджал ноги и уселся поудобнее, придирчиво осматривая помещение:       — Заставит нас кабинет вылизывать? А разве задержка после отбоя не считается нарушением? — Антонин неодобрительно поцокал, с прищуром оценивая захламлённый класс.       — Только не тогда, когда это распоряжение преподавателя или директора, мистер Долохов, — внезапный голос Дамблдора заставил ребят резко выпрямиться и напрячься.       Мужчина неторопливо прошёл между рядами к кафедре и остановился у парты, легонько присаживаясь на неё. Он нечитаемым взглядом проскользил по ребятам и, удостоверившись в наличии всех осуждённых и наказанных, одним взмахом руки открыл шкаф, из которого пачками стали вываливаться какие-то документы.       — Итак, пострадавшие, раз вы не способны на что-то большее, то сегодня ваша задача заключается в том, что бы разобрать по стопкам вот эту вот небольшую кучку работ, — он обвёл рукой забитый до отвала двухметровый шкаф и, выдержав паузу, ухмыльнулся. — Здесь собрание рукописей за последние лет пятнадцать, поэтому будьте добры всё это аккуратно разложить по годам и красиво связать.       Он обвёл взглядом печальные, сконфуженные мины и мысленно восторжествовал. Мужчина любил устраивать отработки, а заполучив такие экземпляры, и впрямь был в восторге.       — Халтурить не позволю, бантики на каждой стопке проверю лично. Можете приступать, я подойду часа через четыре, чтобы проверить.       Антонин нахмурился. Он что, издевается? Здесь работы минимум на месяц. И то, если хорошо постараться.       — Мы должны за четыре часа разобрать это? — парень скептично осмотрел древний мусор.       — Три. За три часа, время пошло. Если не успеете, наказание этим учебным годом не ограничится, — нахально бросил профессор, отрываясь от парты. Он еще раз всех внимательно оглядел и, убедившись, что ребята поняли поручение, гордо удалился из помещения, хлопнув за собой дверью.       Ребята с недовольными причитаниями стали медленно подниматься со своих мест и осторожно подходить к разваливающемуся шкафу, недоверчиво разглядывая кучу ненужных бумажек. Риддл так и не встал, а только безразлично откинулся на спинку стула и принялся разглядывать стену напротив, находя её куда более интересной, чем данное им всем занятие.       Абраксас, подойдя к эпицентру бумажного хаоса, аккуратно присел на корточки, беря один из помятых пергаментов в руку:       — Тема сочинения: "Физические проявления проклятия Коньюнктивитус"... — пробежался Малфой по содержанию, тут же переворачивая лист. — Дата: 13.01.1920. Да он точно издевается, и на это у нас три часа? На разбор макулатуры, которую проще сжечь?       — Скажи спасибо своему дружку за то, что три часа, а не четыре. А вякнул бы еще, то летали бы по всему кабинету, пытаясь уложиться в полчаса, — пнул стопку бумаг Эйвери, саркастично фыркая. — Это же так весело.       Антонин отмахнулся от взлетевших из-за удара листочков и недовольно отозвался, чихая от пыли:       — Я здесь ни при чём, если ваш Дамблдор психованный, это не мои проблемы.       Том, вполуха слушавший эту маленькую перепалку, медленно закипал от злости и раздражения, яростно сжимая кулаки под партой в пассивной агрессии. А последняя реплика Долохова и вовсе стала последней каплей в и так уже переполненной бочке негативных эмоций, сжиравших его изнутри, подобно плотоядному червю. Он давил в себе чувства уже почти сутки и был практически разрушен от давления, которое напрягало каждую клетку его тела, грозясь взорвать всё к чертям. Риддл несколько лет скрупулезно выстраивал идеал поведения — он, несмотря ни на что, не позволял себе ничего лишнего, не позволял отбиться от роли идеального, очаровательного и хладнокровного парня, для которого на первом месте был самоконтроль и разум. Было страшно возвращаться к той безрассудности и отчаянной вспыльчивости, которыми его нещадно наградили годы в приюте. Но сейчас он был в бешенстве: всё с треском провалилось и пошло не по плану, а та маска безупречного студента, которую он так усердно вырезал все годы в Хогвартсе, трещала по швам, обнажая давно забытую, омерзительную суть.        И это он презирал в себе больше всего, но сил молчать и сдерживаться больше не было. Том впервые потерял контроль над ситуацией.       — Ни при чём? — гневно прошипел молчавший всё это время Риддл, медленно поворачиваясь к затихшим ребятам. — Ни при чём, Долохов?       Парни, все как один, повернулись, глядя на то, как Том резко подскакивает, не обращая никакого внимания на стоящие рядом костыли, и, почти не хромая, подлетает к ним. Он останавливается в полуметре от Антонина и яростно смотрит на того сверху вниз, кривя губы в отвращении.       — Нет, Долохов, вот ты, как раз-таки, и при чём. Это ты причина всех бед. Ты подставил не только себя, но и всех нас из-за своего неуёмного шила в заднице, — на одном дыхание проговорил Том, не сводя взгляда с шокированного таким внезапным выпадом лица, которое меняло своё выражение на хмурое.       Тони медленно поднялся, сталкиваясь лицом к лицу с оппонентом. Он раздражённо вздохнул и, заглянув в плескающуюся черноту зрачков Риддла, с вызовом рыкнул:       — А ты здесь кто? Папочка? Будешь ругать меня? Так, а хули ты тогда тоже забыл там? И это ещё у меня-то шило в заднице? Своё видел? Или конца разглядеть не можешь, а?       — Долохов.. — напряжённо начал Джонатан, чтобы хоть как-то предотвратить начинающуюся распрю, как тут же был нагло заткнут:       — Завались, Эйвери, — не глядя махнул рукой в сторону говорившегося не унимающийся парень, ехидно ухмыляясь. — Так что, Риддл? Что скажешь?       Абраксас только хотел вставить слово, как Эйвери, стоящий неподалёку, сообразил, чем пахнет дело, и схватил того за шиворот, оттаскивая подальше от конфликта. Не хватало, чтобы собственнический инстинкт бешеного Долохова заиграл во всей красе и здесь образовалась новая драка. Блондин как красная тряпка для этого парня, поэтому будет разумнее не лезть в ссору и понаблюдать.       Малфой в протест что-то недовольно забурчал, поэтому Джо, предупреждающе пихнув того плечом, шикнул ему на ухо, что лучше помолчать, ибо те сами во всём разберутся и без них. Оба парня грузно отошли и остановились чуть поодаль, с заметной тревогой наблюдая за разворачивающейся драмой.       Риддл подавился от услышанного, клацая в гневе челюстями. Он тяжело задышал, раздувая в бешенстве ноздри, и приблизился еще ближе, до неприличия сокращая между ними расстояние.       — Ты самый настоящий имбецил, Долохов. Если тебе жить надоело, то сделай всем одолжение и пусти себе аваду в лоб, — прохрипел Риддл, заметно трясясь от разрывающей его злости. — Или я помогу тебе.       Тони язвительно фыркнул и недовольно двинул желваками, настойчиво не отводя взгляда от беснующихся глаз напротив.       — Вашу королевскую задницу никто не просил идти за нами и рисковать своей жизнью! Сидел бы дальше в гостиной и дрессировал малолеток, у тебя это отлично получается, — в тон Риддлу прошипел парень, жутко скалясь. — Не тебе меня судить.       Прозвучал щелчок в голове. Момент и Том, рвано выдохнув, схватил того за грудки, с силой швыряя в шкаф, из-за чего все документы с грохотом вывалились, кружа в воздухе и поднимая столб пыли. Тони болезненно зашипел, сильно ударившись головой об полку, и крепко схватился за цепко держащие его рубашку руки, блокируя дальнейшие действия.       — Ты нихуя не понимаешь, Долохов, — заорал Риддл, приводя в искреннее изумление всех. Мат из уст этого парня звучал до отвратительного неправильно, режа своим искажённым восприятием слух. Сейчас перед ними стоял не всеми любимый идеальный Том Риддл, а сломленный приютский мальчишка, привыкший всё решать конфликтами и применением физической силы. — Из-за тебя могли закрыть школу, из-за тебя могли погибнуть мы все, из-за тебя могла начаться война с магическими существами, которые только ждут повода напасть на людей. Ты, сука, виноват во всём, поэтому засунь себе глубоко в жопу свой напыщенный эгоизм и скажи спасибо за то, что мы спасли твою никчёмную жизнь. Я бы не дёрнул из-за тебя и пальцем, если бы это не касалось меня и остальных.       Тони нервно сглотнул, ощущая волну силы, исходящую от парня напротив: он сильно его недооценил, считая весь его образ пустым и показушным. На секунду ему показалось, что они похожи.       — Да, я виноват, извини! Ты это хотел услышать? Да, я безответственная сволочь, лезущая на рожон, но у каждого свои мотивы, Риддл, поэтому не суди только по поступкам, попробуй прежде узнать человека, — прохрипел Антонин, пытаясь ослабить чужую хватку, которая давила на шею, заставляя судорожно хватать ртом воздух в удушении.       Риддл сильнее скрутил в руках чужую рубашку и, чуть приблизившись к парню, с презрением посмотрел тому в глаза:       — Получить по щам? Это ты называешь мотивом?       Дышавший всё это время пылью парень, в попытках ответить, не сдержался и чихнул прямо однокурснику в лицо, отчего тот закрыл глаза, затаив дыхание, и на минуту в помещении воцарилась гробовая тишина. Эйвери где-то сзади обреченно уткнулся лицом в плечо Малфою, забывая о давней вражде. Абраксас был полностью согласен, поэтому с ужасом ждал того, что будет дальше.       — Нет, это как приятное дополнение, — саркастично прошептал Антонин, шмыгнув носом. Ебаная аллергия.       Вена на лбу Риддла грозилась лопнуть с минуты на минуту, а зачиханное лицо застыло каменным изваянием, что не предвещало ни черта хорошего. Всё это было так сюрреалистично, что на Долохова постепенно накатывала волна истерического смеха, поэтому он закусил губу, в попытках сдержать ржач.       Том медленно открыл глаза, остервенело впиваясь взглядом в красное от сдерживаемой истерики лицо юноши, и глухо прошипел:       — Я убью тебя, сволочь.       Это стало отправной точкой пиздеца. Антонин, не выдержав абсурдности ситуации, загоготал так сильно, что ноги мгновенно подкосились, заставляя его повиснуть на мощной хватке Тома. Ребята вылупили глаза, глядя на эту нелепую картину, после чего Абраксас сам прыснул, подхватывая хихиканье.       Риддл отпрянул от парня, как от прокажённого, и с недоумением спросил:       — Ты смеёшься? Тебе смешно? — он провёл рукавом рубашки по лицу, вытирая остатки чужих соплей, подозвал костыль, прилетевший точно ему в ладонь, и замахнулся.       Смеющийся в три погибели парень, вовремя заметив покушение на свою жизнь, ойкнул и с дикими воплями побежал по кабинету от хромого Тома, который, на удивление, совсем не отставал. Эйвери успел только дёрнуть на себя хохочущего Малфоя, чтобы их не задело, отчего оба парня по инерции завалились на парту, снося её к чертям. Блондин засмеялся сильнее, смотря на сконфуженного своим положением Джо, который, оценив трагедию, сам стал глупо улыбаться, опустив маску отчужденности и строгости. Мальчики глупо переглянулись и тихо засмеялись в унисон, даже не пытаясь выпутаться из развалившейся конструкции стола.       Антонин тем временем, пробежав круг по кабинету, случайно поскользнулся и полетел куда-то в стопку бумаг, из-за чего внезапно настигший его Риддл запнулся о валяющееся тело и распластался рядом, взвывая из-за удара о пол больной ногой.       На весь кабинет стоял дикий хохот, прерываемый лишь истеричными попытками остановиться. Том спустя мгновение засмеялся тоже: непритворно и до боли в животе. Смотря на безмятежного, бесстрашного и отвязного однокурсника, который торчал из горы пергаментов и задыхался от смеха, он не мог сдержать и себя.       Это был первый раз, когда Том Риддл смеялся искренне.       Немного успокоившись, он, сделав пару глубоких вдохов, надломленным голосом, срывающимся на смех, громко оповестил присутствующих:       — Я вас всех ненавижу.       Где-то из другого угла кабинета раздалось дружное заливистое хихиканье, после чего Малфой весело ответил:       — Взаимно, Риддл!       Том фыркнул, перекатываясь на спину и минутно закрывая глаза, отдаваясь ощущениям внутри себя: злоба, сдаваясь, неожиданно отступила, уступая место хорошему настроению. Впервые было легко. Правда, единственное, что его немного тревожило, что он так вот сорвался, обнажая перед всеми свою отвратительную натуру, от которой так сильно бежал всё это время.       Антонин, будто услышав его мысли, небрежно стряхнул со своей головы бумажки и со смехом глянул на лежавшего.       — Знаешь, Том, а ты забавный, когда не грозишься убить или не кидаешься предметами, — пробормотал Антонин, вылезая из мусора. — Но, так уж и быть, мы никому не расскажем, что наш грозный король умеет смеяться.       Парень лениво открыл один глаз, проводя простую манипуляцию палочкой, что всё это время лежала в кармане мантии, и наслал на наглого однокурсника заклятие, которое затянуло его обратно в бумажный хлам, что внезапно ожил в попытках сожрать того.       Услышав отборные ругательства, Том довольно ухмыльнулся и вновь закрыл глаз, наслаждаясь спокойствием, которое тягучей смесью разливалось по венам, заставляя впервые за долгое время почувствовать наслаждение.       Ему было хорошо.       Минут пять в кабинете было тихо, так как каждый из ребят приходил в себя, выуживая для себя выводы из сложившейся ситуации и переосмысливая свое отношение друг к другу. Было очень необычно ощущать что-то помимо обыденного раздражения.       Нарушил блаженную тишину Эйвери, наконец-то, выпутавшийся из балок сломанной парты. Он встал, отряхнулся и громко произнёс:       — У нас осталось часа два на уборку, может, начнём? Или вы хотите весь четвёртый курс ублажать нашего ненасытного Дамблдора?       Послышались глухие смешки, после чего ребята стали кряхтя подниматься, осматривая ущерб, который превысил все их ожидания: они всего за час превратили кабинет в помойку.       Долохов, присвистнув, хлопнул в ладоши:       — Ну, что, золушки, приступим? Пока наш принц не явился и не превратил нас всех в страшные тыквы.       Риддл, поняв отсылку на маггловскую сказку, тихо фыркнул и взялся за сбор бумаг, не вставая с пола:       — Если ты сейчас не заткнёшься и не приступишь к работе, то я превращу тебя в лягушку. Будешь прыгать по Хогвартсу в поисках поцелуя для снятия чар, — парень взял пару листочков в руки, безуспешно пытаясь их выпрямить.       — А зачем ему прыгать? Малфой, думаю, не откажет, — насмешливо добавил Эйвери, помогая подняться блондину, который только закатил глаза на эту реплику, с осуждением глядя в непроницаемое лицо Джо. Чёрт нестабильный, когда он только успевает так быстро меняться?       Абраксас встал и, отряхнувшись, начал помогать приятелю с помощью магии чинить парту, время от времени поглядывая на Долохова, с энтузиазмом собиравшего по всему кабинету разбросанный пергамент.       — Вот, вы договоритесь, и я подселю его к вам в комнату. Будет неделю квакать у вас по ночам, а потом я посмотрю, кто не выдержит и первым полетит на него с поцелуями, — невозмутимо озвучил свои мысли Малфой, пододвигая парту в нужное место.       Тони, оторвавшись от читки какого-то конспекта, оценивающе оглядел всех парней, занимающихся уборкой.       — Ах, какая конкуренция! Не поубивайте только друг друга, — он поставил еще одну стопку бумаг на парту и присел на неё, принимаясь выискивать даты, весело болтая ногами.       — Или тебя, — легко бросил Том, заканчивая с работами на полу. Юноша из-за больной ноги коряво присел за парту, начиная сортировать задания: магия была запрещена на отработках, поэтому смысла дёргаться и мудрить не было — Дамблдор спалит в любом случае.       — А он неубиваемый, если ты не заметил, — со смешком заметил Абраксас, подходя в компании Эйвери к ребятам, чтобы взять по стопке пергаментов.       — Проверим, — флегматично отозвался Джо, присаживаясь рядом с Риддлом.       Антонин только цокнул и озорно подмигнул Малфою, что сел за парту, на которой тот вальяжно развалился. Парни с головой погрузились в работу, периодически перекидываясь фразами и сверяясь в датах. Дело в хорошей атмосфере шло на ура, потому что, как только был завязан последний бантик на стопке, явился Дамблдор, выглядевший слегка удивлённым от увиденного. Он внимательно оглядел помещение на возможные убытки, — слишком уж хорошо мужчина знал третий курс, — и подошёл для оценки работы, придирчиво всматриваясь в каждую стопку.       Ребята отошли и кучкой встали чуть поодаль, напряжённо следя за действиями преподавателя, который изо всех сил пытался найти, к чему придраться.       Антонин наклонился к Малфою и прошептал так, чтобы Том и Джо, стоящие перед ними, слышали тоже:       — Если он сейчас что-нибудь вякнет, клянусь Мерлином, я потом его бороду завяжу в бантик. У меня все пальцы болят, — в доказательство он продемонстрировал ребятам красные пальцы, покрытые мозолями из-за тоненьких ниточек, которые он, как сестричка-мастеричка, совестно завязывал последние минут сорок.       Абраксас прыснул, но согласно мотнул головой. Они и правда корячились тут несколько часов, вымеряя все до миллиметра, потому что предела ненависти профессора защиты к ним, кажется, не было. Эйвери с Риддлом только тяжко вздохнули, переглядываясь, и хмуро продолжили наблюдать за мужчиной.       Дамблдор после десяти минут тщетных попыток найти изъяны разочарованно вздохнул и наигранно улыбнулся, разводя руками:       — Ну что ж, великолепно. Над бантиками, конечно, ещё стоит поработать, но это уже в следующий раз.       — Сука, — почти беззвучно прошипел Долохов, на что все стоящие рядом мысленно согласились.       С помощью волшебной палочки профессор отправил все стопки в многострадальный шкаф и надёжно запер его, отворачиваясь от ребят и что-то активно ища на столе.       Парни недоумённо переглянулись: что теперь? Время перевалило за одиннадцать, от усталости валились все, но нет, нужно было обязательно задержать.       Мужчина, найдя нужный листок, сложил его и положил в карман. Обернувшись, он, заметив всё ещё находящихся в кабинете парней, вопросительно поднял брови:       — Что-то ещё, молодые люди? На сегодня всё, дату следующей отработки узнаете позже, — он скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на студентов, намекая, что им пора уходить. — Доброй ночи.       Ребята зашевелились и, вежливо попрощавшись с профессором, толпой вышли из кабинета в мрачный холл, освещаемый лишь редкими факелами. Все, молча от усталости, отправились к подземельям, пытаясь как можно скорее уйти от проклятого кабинета ЗОТИ.       Они стройным рядом шли по сумраку, сопровождаемые лишь недовольными комментариями людей с картин, которым они своим топотом мешали спать. Тони постоянно косился на них, весело подмигивая, на что те бухтели громче, проклиная нынешнюю бессовестную молодёжь. На пути им, к счастью, никто не встречался, оно и было понятно: несколько минут назад наступил комендантский час. Первые курсы уже сладко развалились в своих мягких кроватях, ни о чём не тревожась, лишь четыре усталых третьекурсника сейчас нарушали тишину замка, торопливо приближаясь к гостиной.       Отдалившись на приличное расстояние от кабинета, Антонин, почесав затылок, решил поинтересоваться, нарушая уютную тишину:       — Почему Дамблдор так не любит слизеринцев?       Отовсюду послышались вздохи и короткие смешки, отчего парень пришёл к выводу: тема для всех больная и ясная, как день. Только вот он нихера не догонял.       Риддл, зорко оглянувшись, внимательно посмотрел на Тони и тихо ответил:       — Так заведено, что между факультетами сложились разные и неоднозначные отношения. К примеру, с Равенкло Слизерин поддерживает нейтралитет, как и с Хаффлпаффом, а вот с Гриффиндором ситуация напряженная — еще со времён основателей идёт вражда.       Эйвери согласно хмыкнул и добавил, нагоняя ребят:       — А наш Дамблдор заядлый гриффиндорец, поэтому отрывается, как может, потому что, кажется, выдержке и лояльности их на этом факультете не учат, — парень поравнялся с Томом и размеренным шагом продолжил свой путь, не обращая никакого внимания на ворчание картин.       Антонин понимающе хмыкнул и прибавил шаг, поспевая за ускорившимися однокурсниками: они уже спустились в подземелья и осталось пройти всего пару поворотов до конечной цели.       — Говоря простым языком: слабоумие и отвага, — подытожил Абраксас, на что остальные согласно замычали. Он шёл справа от друга и постоянно пихал того локтём, когда Тони вздумывал заигрывать с людьми на полотнах, вызывая своим нахальством возмущённые вскрики на весь коридор.       Минуя очередной поворот, ребята заметили долгожданную дверь.       — Просто смирись с тем, что наш профессор известный борец за добро и справедливость, а на нашем факультете, как известно, учатся одни негодяи и злодеи, — с однозначным намёком добавил Риддл, чуть отрываясь вперёд и подходя ко входу гостиной.       Антонин цокнул, останавливаясь за парнями и дожидаясь, пока те произнесут пароль.       — Ясно, комплекс героя, — скучающе пробормотал Тони, зевая. — Ну, удачи ему в борьбе с мелкими злодеями, вроде нас. Может, книжку потом про нас напишут.       Ребята синхронно усмехнулись и зашли в проход, быстро преодолевая расстояние до входа в спальни. В самом помещении сидело немного народа — в основном остались только старшекурсники, что, сгорбившись, устало чиркали в своих пергаментах. Те только мельком взглянули на вошедших и, не удостаивая их пристального внимания, продолжили заниматься своим делом. Ребята были только рады: лишние распри сейчас ни к чему, все чертовски устали сегодня.       Зайдя в коридор, ведущий к спальным комнатам, они тихо разбрелись каждый к своей двери и замялись, неловко переглядываясь. Это был тяжелый день, повлёкший за собой много неожиданных исходов, поэтому каждый застыл в растерянности, не зная, что сказать.       Спас ситуацию, как всегда, местный рыцарь.       — Спокойной ночи вам, золушки, — протянул Долохов, облокачиваясь на стену, пока Малфой открывал дверь в их общую спальню.       Риддл фыркнул, открывая свою дверь и пропуская в комнату Эйвери, с которым они с недавнего времени соседи и, прежде чем зайти самому, спокойно бросил через плечо:       — Будь аккуратней, Долохов, не проснись случайно лягушкой.       Антонин лучезарно улыбнулся, потирая сонные глаза, и, о чём-то подумав, расхохотался:       — Ну, ты же, если что, поцелуешь меня, верно?       Том ничего не ответил, только покачал головой с едва заметной улыбкой и зашёл внутрь, прикрывая за собой дверь. Абраксас, закатив глаза на очередное представление, схватил смеющегося парня за руку и затащил в комнату, жестом прося закрыть дверь.       Малфой, сладко потянувшись, в два шага преодолел расстояние до кровати и блаженно плюхнулся на неё, растягиваясь с удовлетворённым стоном. Антонин повторил его действия, только прыгнул на свою постель с размаху, сразу же протискиваясь в ворох бесконечных одеял, путаясь в кокон. Вытащив голову, он пару раз попытался сдуть с глаз волосы, что растрепались до невозможности, падая на лицо длинными прядями и закрывая расплывающийся взгляд на мир. Парень, справившись с непослушными локонами, посмотрел на засыпающего друга: тот немного повозился, укладываясь поудобнее прямо в одежде, и умилительно засопел.       — Спокойной ночи, принцесса, — сонно пробормотал Тони, туша палочкой свет в комнате.       Ответа он, ожидаемо, не услышал, потому что блондин уже пару минут как провалился в сон. Долохов вздохнул и приготовился к тяжелой ночи: кошмаров не избежать, но, по крайней мере, лучше видеть всё по старому сценарию, чем то, что ему довелось пережить этой ночью.       Он еще раз глянул на мирно спящий силуэт друга на кровати напротив и удовлетворённо улёгся, закрывая глаза. Все живы, всё в порядке, Абраксас рядом.       Теперь всё хорошо.