***
— Умоляю! В следующий раз, если захотите помиловаться, голубки, то последние парты как раз для таких влюблённых идиотов, как вы, — начал недовольный Эйвери, ловко переступая ложную ступеньку на лестнице, ведущей на первый этаж. Тони, идущий позади, оценивающе оглядел перила, прикидывая, можно ли по ним скатиться, и отстранённо бросил: — Завидуешь, небось? Раздражённо вздохнув, Риддл шлёпнул книжкой по руке чересчур подозрительного Долохова, явно собиравшегося уже запрыгнуть на манящую задницу поверхность. — Ай! За что? — пострадавшая кисть заныла, и слизеринец успокаивающе её потёр, зыркая ничего непонимающим взглядом на укоризненно глядящего Тома. — За твою неусидчивую пятую точку, Долохов. Даже не вздумай залезать: ещё случайных смертей нам здесь не хватало, — он, если что, сам потом прибьёт эту бестолочь, только не в стенах школы. Всё же это было бы нецелесообразно. Хотя, признаться, такая сумасшедшая обыденность у Тома начала вызывать зависимость: становилось интересно, на что ещё способен этот распиздяй. — Тебе роль спасателя не идёт. Где тот старый добрый Том, который скинул бы меня при любом удобном случае? — Там же, где и твоя ответственность за свои поступки. Обернувшись на зарождавшиеся распри, Джо флегматично выгнул бровь и прищурился, стоя и ожидая друзей уже на первом этаже: — Скорее Бинс проникся вашими феромонами, ибо всю пару кидал в вашу сторону неоднозначные взгляды, — проигнорировав конфликт, он обратился, казалось, в пустоту. — Удивительно, что эту мумию хоть что-то способно расшевелить, — саркастично поддержал Малфой, поравнявшись с Джо, и принялся сочувствующе наблюдать за Риддлом, тащившего за шкирку насупившегося Долохова подальше от лестниц. — Ну что ты такая зануда, Том? От одного раза никто бы не умер! — сквозь нервный смешок проворчал Тони, неряшливо запинаясь на ступеньках. Закатив глаза, крепко сцепивший мантию парень буркнул, кидая красноречивый взгляд в затылок беспечно шагающего балабола. — Это правило на тебя не распространяется, — поучительным тоном, как будто объясняет элементарное маленькому неусидчивому ребёнку, отозвался Том. Довольно швырнув друга на устойчивую поверхность, он поправил задравшуюся одежду на себе и добавил сквозь зубы: — Кретин. — Категоричный говнюк. — Не злоупотребляй нашей дружбой, Антонин, лестница всё ещё рядом. Малфой с Эйвери переглянулись и синхронно вздохнули, понимая, что обречены. И всё же была в этом какая-то своя изюминка: странная, дурно пахнущая, но была. Наконец-то собравшись кучкой, ребята, лениво препираясь, направились дальше, выискивая среди бесконечных коридоров кабинет трансфигурации. Замок с утра был неспокойным из-за суетливо снующих туда-сюда студентов, поэтому приходилось ловко маневрировать в толпе, обходя нескончаемый поток уткнувшихся в учебники детей. Пройдя пару поворотов вполне удачно и без происшествий, компания вдруг застопорилась, потеряв Долохова, который отстал, чтобы поскалиться на задиравшуюся картину: — Вот и скачи на своей полудохлой лошади подвиги зарабатывать, чучело в доспехах! — прорычал Тони в ответ на гундёж о том, какая нынче пошла отвратительная молодежь. Напыщенный мужчина воинственно замахнулся мечом, показывая своё превосходство, на что парень только захохотал, глумливо пародируя забавные движения. — Тебя сегодня мантикора за задницу укусила? Ты чего такой бешеный? — оттащив однокурсника от грубого рыцаря на полотне, Риддл хмуро разогнал вылупившуюся на сцену мелочь, а Эйвери вопросительно уставился на сбрендившего парня, ловящего на себе понимающий взгляд Абраксаса. И правда, было в его поведении что-то искусственное и отчаянное, заставлявшее задуматься и отмотать в голове события назад, чтобы понять причину странного поведения: слишком необдуманно, слишком агрессивно, слишком наигранно. Как будто он всеми силами пытался отвлечься и отыграться на будничных вещах, не имевших никакого значения. Абраксас подошёл ближе и положил руку на плечо напряженному Антонину, оборачиваясь на Джо: — А тебе письмо от родителей не пришло? Взяв себя в руки, Эйвери согласно хмыкнул, будто это был сущий пустяк, не стоящий внимания, и отвернулся, принимаясь разглядывать убранства замка. Не пришло. Внутри неприятно зазудело, принуждая рефлекторно сглотнуть: его родителям на него было плевать. Парня растили для галочки, потому что дети были нужны, так принято в обществе — он это понял ещё в тот момент, когда мать впервые забыла про его день рождения, сухо поздравив через два дня и вручив чёртов мешочек галеонов. А ведь ему было пять лет, и на тот момент деньги не значили ничего, как нежность и внимание, желанное для любого нормального ребёнка. Больно, но терпимо: Джо понимал и старался не винить, но получалось плохо — отношения с родителями, как только он всё осознал, превратились в холодное сожительство, основанное на вынужденном содержании ещё несовершеннолетнего ребёнка. Без приукрас, без любви, без чувств, без масок — лишь на приёмах безупречная роль счастливой и крепкой семьи, в которую верил каждый глупец, ставя в пример их построенный на лжи дом. Одиночество — тягучее и до болезненного родное, потому что любви Эйвери особо и не знал, надеясь все годы только на самого себя. Со временем становилось легче, правда, ибо юнец стал видеть для себя выгоду в этом: свобода, независимость, самостоятельность и холодный ум, в котором не было места глупым чувствам. Чёрствость и непоколебимость, что он оттачивал в себе все годы, обитая в пустом поместье, придавали уверенности в своей сущности и в будущем, которым он обязательно себя обеспечит, несмотря на отсутствие поддержки со стороны родных. Иногда, правда, проскакивали всплески старой обиды, но парень давно понял, что в их семье ничего не поменяется, поэтому даже не ждал письма с нотациями, зная, что родителям не до него — они живут, а не думают. Это роль досталась ему, и он активно её отыгрывает, пытаясь не сойти с ума от бесконечного анализа в голове, потому что теперь, глядя на то, как в его жизни стали появляться те самые люди, нагло захватывающие его стальное сердце искренней поддержкой, в которой он все время так нуждался, Джо был в смятении: толстый панцирь неприступности, которым он так гордился, начинал соскальзывать, открывая новые грани сознания, где стали проклёвываться чувства, своими корнями заталкивая уютное одиночество глубоко под землю. И от этого становилось не по себе, потому что внутри ни на секунду не прекращалась борьба. — Тогда ты должен понимать, что за этим кроется, — продолжил за Малфоя Антонин, нервно потирая раскрасневшуюся от вспыльчивой выходки шею. — Нам пиздец. Том тихо вздохнул, окидывая взглядом поникших друзей: ему не понять, да это и к лучшему, наверное. В приюте вряд ли кто-то обратил внимание на письмо, а если и обратил, то выбросил в мусорку, как ненужную макулатуру из "неизвестной школы, в которую увезли этого гадёныша Риддла". Плевать — он давно смирился, не придавая происходящему в его другой жизни особого значения. Вся его жизнь разграничилась на "до" и "после", как только он поступил в школу: новое окружение, подстать ему, новая личность, более удобная, для обитания в новом мире. Новая жизнь, из которой Том готов был высосать всё самое лучшее, потому что он достоин этого. Парень убедил себя в этом, поэтому не видел причин отказывать себе в достижении вершин. И не важно, что где-то внутри до сих пор зияла прогнившая дыра, — он обязательно найдёт, чем её заткнуть. Обязательно. Достигнув закрытой аудитории в напряженном молчании, компания остановилась около окна, напротив двери, безучастно разглядывая подходящих однокурсников, среди которых можно было заметить девчонок, облепивших Альфарда Блэка, громко рассказывающего какие-то небылицы с его участием, вызывая этим многочисленные умилённые вздохи. Тони в отвращении поморщился, отмечая похабную ухмылочку у парня в сторону Лукреции, весело щебечущей о чем-то с Друэллой, и вдруг вспомнил о разговоре за столом в самый первый день — о Мерлин, драма! Зацепившись за интересные мысли, рассеивающие тревогу, Долохов оглянулся на друга и приятно удивился: тот недовольно сверлил картину, явно получая не самые радужные эмоции от увиденного, поэтому поинтересовался: — Джо-о? Можно задать вопрос? — по интонации можно было определить крайнюю степень заинтригованности, поэтому Эйвери, поймав себя на очевидном, резко оторвался от спектакля и окинул хитро сощурившегося Долохова едким взглядом, заведомо зная, что тот хочет спросить. — Нет, мы не встречались и никогда не будем, и нет, мне плевать, — невозмутимо оповестил того юноша, с наслаждением следя за медленно вытягивающемся лицом. — Я удовлетворил твой извращённый интерес? Фыркнув, Абраксас облокотился на подоконник и невозмутимо бросил: — Ага, только почему-то пялишься в их сторону так, будто уже разработал план убийства, — легкая улыбка тронула его губы, и он встретился с искрящимся взглядом лучшего друга, который неоднозначно присвистнул, засовывая руки в карманы мантии. — Так, значит, я не слепой, — растягивая гласные в удовлетворении, отозвался Тони: интересный этот Эйвери и загадочный до жути. Ещё и ловелас походу! Скрестив руки на груди, Эйвери поджал губы и грузно просканировал двух засранцев, которые откровенно наслаждались своим положением, ожидая реакцию от однокурсника. Вкладывая в свой тон максимальный холод, парень ответил: — Правильно, ты не слепой, Долохов, ты тупой. — Том, не отрываясь от чтения учебника, понимающе хмыкнул на это заявление, за что получил в свою сторону укоризненно обиженный взгляд друга. — Не стоит всё, что ты видишь, разглядывать через розовые очки. Они бьются стёклами внутрь. Нашумевшая ситуация с Лукрецией Блэк его бесила до белого каления. Девчонкой она была смышленой, хоть и ленивой до чёртиков, поэтому как-то Эйвери помог ей с домашкой, чтобы злющий Дамблдор окончательно не снял с их факультета кучу баллов за безалаберность, но пожалел об этом быстро, пусть и честь Слизерина была сохранена — она заинтересовалась. Или, скорее, надумала себе что-то, кто вообще знает этих девчонок? Но начались эти недвусмысленные взгляды, похождения по пятам и шепотки в столовой, доходившие до его чуткого слуха, и приглашения посидеть в библиотеке в качестве помощи разбора непонятной темы. Джо время от времени соглашался, уверяя себя, что это только для наблюдения: своеобразное изучение ситуации изнутри, но медленно начинал привязываться, ощущая себя комфортно рядом с однокурсницей. Странное чувство, неправильное: Лу была совсем не той, кому хотелось довериться и открыться, поэтому из раза в раз его грызло чувство, что он её обманывает — он в ней не заинтересован, нет, просто рядом с ней ему было спокойно. А её чувства, казалось, росли, выливаясь из восторженных чёрных глаз, разглядывающих каждый сантиметр его лица, пока он рассказывал ей очередную тему по защите. Цикличность — каждый день одно и то же, только в сердце парня ничего не менялось, принимая рутинные взаимодействия за новый опыт, а Блэк сходила с ума, пытаясь сблизиться сильнее. И это переросло в ошибку. Он не остановил, не поговорил, не ограничил их общение приятельским уровнем, и поэтому это вылилось в огромную драму, устроенную при помощи всеми любимого Альфарда Блэка: тот без особого стыда, видимо, преследуя какие-то свои цели, растрещал всей школе о глубоких фантазиях своей подружки, в которых очень явно фигурировал Эйвери, подтверждая слова найденными любовными записками, чем вызвал бурное обсуждение и насмешки у школьников, которые наделали копий и в любой удобной ситуации подкидывали их девушке в сумку. Лу тогда сильно загналась и долго рыдала, не выходя пару дней из спальни. Хотелось всё выяснить, но с того момента им так и не удалось поговорить, потому что Блэк до сих пор тщательно его избегает, как бы Эйвери не старался её выловить для конструктивного диалога с целью поставить все точки над "и". Вообще-то Джо было глубоко плевать, ведь чужие чувства не его проблемы. Только вот сердце почему-то противно скулило, утверждая обратное. — Да ладно тебе, в чувствах нет ничего зазорного! Она довольно симпатичная, да и поглядывает на тебя постоянно, — подмигнув, Тони легонько мотнул головой в сторону девушки. Проследив за движением, Эйвери встретился с резко отведённым взглядом и прикусил щеку от непонятных ощущений внутри. Не понятно: беспочвенная ревность? Нехватка? Последствия привязанности? Возможно, но не чувства точно — так, по крайней мере, он уверял себя. Ибо настоящая любовь — трагедия, в которой ему нет места. — Не лезь не в своё дело, Антонин, лучше занимайся своими нездоровыми чувствами к... котёнку, — едко выделив последнее слово, парень ухмыльнулся глядя на то, как зарделся Абраксас. — А вот и займусь! — бодро ответил Долохов, расплываясь в улыбке. — У нас, по крайней мере, взаимность. Прислонившись к колонне, Эйвери заправил прядь за ухо и иронично оглядел нелепую парочку: — А я-то думал, у вас что-то вроде стокгольмского синдрома, — он скрестил руки на груди и добавил, убивая окружающих своей невозмутимостью: — Ну не может кому-то вроде Малфоя понравиться такое чудовище как- — Умоляю!! Хватит!! — не выдержав, взвыл Малфой, пряча лицо в ладонях: позорище неимоверное. И чего они все привязались к этому прозвищу? Тони заливисто расхохотался, обнимая лучшего друга за плечи, и нежно потрепал того по шевелюре, целуя в макушку, на что тот заскулил сильнее. Наконец оторвавшись от книги, Том лениво оглядел придурков, именуемых его друзьями, и хмыкнул: — Заканчивайте со своей зоофилией, этот мир и без вас мутантами кишит. А такого и вовсе не перенесёт, — оценив масштаб трагедии в виде негласных зрителей из толпы, он коротко вздохнул, возвращаясь к чтению: — И на вас все смотрят, прекратите позориться. Выкрутившись из тёплых объятий, Малфой зло уставился на ребят, еле сдерживающих очередные смешки: — Дайте мне только повод, и в ваших бокалах с тыквенным соком совершенно случайно окажется яд, — угрожающий шёпот сменился коротким звонким чихом из-за вчерашней прогулки, которая не очень хорошо сказалась на его здоровье, заставляя на ночь закинуться лекарствами, врученными заботливой мадам Помфри. Ребята в один голос иронично пожелали здоровья покрасневшему недоубийце, начиная откровенно посмеиваться: образ холодного принца рушился на глазах — скажи Эйвери пару месяцев назад, что Абраксас Малфой может быть таким, он бы посоветовал пройти курс терапии в госпитале Святого Мунго и взглянуть ещё раз. Интересные вещи творит дружба с Антонином Долоховым, стоит опасаться, наверное. Тони прыснул в кулак и отметил, удаляясь на безопасное расстояние: — Ты даже чихаешь как котёнок. — Пошёл нахуй. — Абраксас? — удивленно-разочарованный тон донёсся до уха, заставляя напрячься младшего Малфоя каждой клеточкой тела. Горло сжало в приступе удушья и слова застряли, не находя выхода, а лицо резко превратилось в идеальный мрамор, блокируя настоящие эмоции. Мама. Ребята резко замолчали, сконфуженно разглядывая внезапных гостей: чета Малфоев в полном составе приближалась к ним, источая своим присутствием что-то невероятное — грациозность, присущую только королевским семьям, безмерное богатство, проглядывавшееся в каждой мелочи на одежде, и статус, шедший впереди них и заставлявший расступаться школьников в немом восхищении. Удивительно красивые, удивительно холодные, словно вылезли из маггловской сказки о Снежной Королеве. Неудивительно, что их сын был настолько идеальным в своём облике и сущности: чудовищный микс совершенства. Завораживающе и пугающе одновременно. Развернувшись, Абраксас привычно выпрямился и накинул любезную маску, встречаясь лицом к лицу со своим ночным кошмаром. Окружающие, скорее всего, не видели ничего страшного, пленившись безупречным образом, но парень знал их как облупленных — в такие моменты нужно бежать. — Здравствуй, мама, — встретившись с точно таким же серебристым взглядом, как у него, сухо проговорил Абраксас, потрясающе маскируя тон: уроки никогда не проходят даром. Переведя взор на отца, он почтительно кивнул ему: — Здравствуй, отец. — Что с твоим внешним видом, сын? — вместо приветствия начал глава семейства, грубо отметив небрежно растрёпанную укладку из-за неоднозначных действий Антонина. Взмахнув палочкой, он привёл в порядок светлое гнездо на голове ребёнка и сжал губы в плотную линию, источая крайнее недовольство. Парень сквозь зубы стерпел отвратительную выходку, потому что отец всегда был таким — чёртовым тираном и перфекционистом. В их доме было два важных правила: беспрекословное уважение старших и идеальный вид, что бы не происходило в данный момент. Захотелось нагло растрепать чёлку, показав непокорность, но руки парализовало под давлением тяжелого взгляда лазурных глаз. Поэтому слизеринец только гулко сглотнул и стиснул челюсти: ужасно, что этот спектакль довелось наблюдать его друзьям. — Теперь всё в порядке, не так ли? — по лицу хлестнул поток сильной магии в наказание за дерзость, но парень даже не дёрнулся, только скрипнув зубами от сильной боли: ему не в первой ощущать на себе ярость отца, — идеальный способ проучить на людях. — Не стоит, Абраксас, — тихо проговорила женщина, намекая на выходку. Парень видел, что мать всё прекрасно поняла, но мешать не стала — правила, к великому огорчению, та выполняла идеально. Хотелось заплакать от такого предательства, горько, чтобы как в детстве прижали и пожалели, но плакать в присутствии родителей со временем стало табу: "Если твои слёзы не превращаются в алмазы, то в них нет никакого толку. Это слабость, а за слабость нужно наказывать." Эти слова Абраксас вырезал у себя на сердце, когда в очередной раз задыхался от грубого потока магии, клубившейся вокруг его шеи в урок за потерю контроля над эмоциями. Отец хотел вырастить из наследника свою точную копию, но выходила жалкая подделка, оттого методы воспитания с каждым разом становились жестче. Оттого мальчик с каждым новым шрамом на душе становился всё дальше от семьи. Родители остановились в метре от своего ребёнка, держа мнимую дистанцию. Тони сглотнул, чувствуя адское напряжение между ними: очень некомфортно, очень неуютно и настолько холодно, что мурашки покрыли тело, заставляя импульсивно вздрагивать. На бессознательном уровне хотелось схватить Абраксаса за руку и утащить подальше от этих людей, которые называли себя его семьёй. — Добрый день, миссис Малфой и мистер Малфой, — вызвался помочь Эйвери, обращая на себя внимание взрослых: их семьи довольно давно находились в отличных приятельских отношениях, и не поздороваться было бы неуважением. Миссис Малфой, поправляя черные вельветовые перчатки на руках, скупо улыбнулась, устремив проницательный взгляд на заговорившего мальчишку: — Здравствуй, Джонатан. Как твои родители? От них давно нет вестей, — мелодичный голос без единого изъяна въедался в кожу, заставляя чувствовать себя околдовано. Какое счастье, что родители не брали его с собой на воскресные посиделки у Малфоев. Попытавшись сосредоточиться на вопросе, парень почувствовал фантомное жжение в голове: если бы дыру на лбу можно было прожечь одним взглядом, то она определенно там уже была бы, — мужчина, лишь вежливо кивнувший Джо в ответ на приветствие, сверлил того каким-то особо пронизывающим взглядом, вскрывавшим своей остротой череп. — Всё хорошо, спасибо. Они недавно отправились в путешествие по Европе, поэтому не особо часто выходят на связь, — тактично ответил Эйвери, искренне соболезнуя приятелю: даже ему стало не по себе. Раньше он такого за этой семьёй не замечал, даже немного завидуя их, казалось, искренней любви и сплоченности, и в голову прокралась гадкая мысль, что он попался на чужой спектакль. Сохраняя дежурную улыбку, женщина коротко кивнула: — Как вернутся, передай, что наш дом всегда открыт для них. Мы совсем заскучали без их чудесных рассказов! — Непременно, мадам, — с вежливой улыбкой отозвался юноша и кинул мимолётный взгляд на напряженного Абраксаса, затравленно следящего за развитием событий. Переместив массивную трость перед собой, мистер Малфой скрепил на ней руки и сосредоточено оглядел оставшихся членов компании, встречаясь взглядом с застывшим чадом, отрезвляя того намёком: — Не представишь, сын? — в этом, вообще-то, не было необходимости, потому что он имеет папку с досье на каждого щенка в этой школе. Согласно кивнув, Абраксас развернулся полубоком и начал: — Знакомьтесь, ребят, это мои родители: Деймос Малфой и Моргана Малфой, — дождавшись осторожных "здравствуйте, очень приятно" от парней, юноша продолжил: — Родители, это Том Риддл, — он тактично указал на неподалёку стоящего парня, с интересом разглядывающего его предков. — А это Антонин Долохов, — кивнув в сторону безмятежного друга, Абраксас перевёл взгляд на родителей, ожидая реакции. Деймос едва заметно дернул желваками и иронично приподнял уголок губ: — Что ж, очень приятно, мистер Риддл и мистер Долохов, — Тони совершенно не понравилось то, с каким выражением была произнесена его фамилия, потому что в голове моментально засела мысль, что он теперь проклят. — Так чудесно наконец познакомиться с однокурсниками нашего сына, — красивая улыбка вновь тронула губы Морганы, и Абраксас мысленно скривился от её фальшивости. Хотелось добить. — Они мои друзья, мам, — уточнение, прозвучавшее без капли сомнения, на всех отразилось по-разному: ребята почувствовали значимость и теплоту, а вот родители переглянулись. — Даже так? — от слуха не укрылся пренебрежительный тон старшего Малфоя, из-за чего к горлу парня подступил ком тошноты. — Тогда вдвойне приятно. Легкая удивлённость промелькнула на лицах Малфоев, но тут же сменилась привычным хладнокровием и учтивостью: оказывается, с этими идиотами их отпрыск не просто ввязался в позорную авантюру, но ещё и сдружился. Что ж, оттого наказание будет поучительнее и больнее. И что он только в них нашёл? Безродный мальчишка, явно не стоящий ничего, и неряшливый иностранец, не знающий, что такое приличный вид. Отвратительно, оскорбительно и унизительно, что наследник их благородного рода опустился до такого. И как только они допустили подобное? Наверное, дали слишком много свободы. Что ж, пора учиться на собственных ошибках. — Ох, лорд Малфой, леди Малфой, вы уже здесь! Как приятно вас видеть, пусть и в такой ситуации, — из ниоткуда появился Диппет, резко подлетевший целовать лаконично подставленную руку женщины. Ребята напряглись, переглянувшись между собой. — Добрый день, директор. Мы как раз направлялись к вам, — ответил Деймос, сдержанно здороваясь с мужчиной. Явно находящийся в восторге от таких гостей Диппет суетливо отошёл подальше и жестом пригласил тех продолжить путь. — Тогда прошу за мной, нечего терять драгоценное время! Не будем отвлекать молодёжь от занятий, с ними вы увидитесь чуть позже, а пока нас ждёт долгий и не совсем приятный разговор, — директор нехотя оглядел пришибленных ребят и остановил взгляд на Антонине, вспоминая: — Ваша бабушка уже здесь, мистер Долохов. И ей очень не терпится с вами встретиться. Холодок пробежался по спине, заставляя Тони поёжиться: пиздец. Положив руку на плечо сыну, Моргана почувствовала, как тот вздрогнул: она со многим не была согласна в их жизненных устоях, но в этом обществе любовь, как и роль, не выбирают, поэтому женщина мирилась со всеми выходками аристократизма, позволяя затянуть себя в эту яму. Единственное, что она так и не смогла простить, так это взросшее по их вине презрение в глазах собственного чада, что отдалялся все сильнее, по характеру напоминая ей её саму в молодости — нравы, жажда свободы, характер, который позже задавили, лишив собственного голоса. Она не желала такой судьбы своему сыну, потому что действительно любила его, пусть и не показывала своих чувств в нужной мере. Не желала, но не знала, как помочь. — Никуда не уходи после урока, Абраксас, — сделав голос как можно более нежным, женщина оглядела ребенка, который даже не поднял на неё взгляда, только согласно кивнув, и вздохнула, убирая руку. Парень, потеряв ощущение веса на плече, закусил щеку, чтобы не закричать. Компания взрослых стала удаляться, оставляя за собой шлейф загустевшего от напряжения воздуха. Было гадко, мерзко и захотелось отмыться, намеренно утонув в процессе — встреча с семьёй превратилась в свидание с палачами. Кабинет к тому моменту уже был открыт, а до звонка оставалось пара минут, поэтому Том тихо произнёс, выводя друзей из транса: — У нас трансфигурация, ребят, — он дождался, когда парни оживут, и побрёл к дверям первым, пытаясь переварить своё впечатление о родителях однокурсника. Определенно сильные и властные люди, вызывающие своим существом невообразимое восхищение — таким хотелось подражать, с такими хотелось иметь выгодную связь и стоять рука об руку на шикарных приёмах. Таких хотелось превзойти. И сейчас Том уже видел очевидную разницу между принципами Абраксаса и идеологией его семьи. Разные, несовместимые, будто в системе произошёл сбой. Как бы друг не старался быть тем, кого из него растили, его истинное начало стало брать верх, неуверенно показывая себя во всей красе благодаря новым людям в своей жизни. Риддл уважал это: рваться за свою жизнь, выражая сопротивление мешающим факторам, много стоит. А тем более идти наперекор собственной семье, являющейся для тебя центром мироздания. Осталось только надеяться, что Абраксас не сломается — юноша не хотел бы потерять из поля зрения такого человека. Рассевшись за парты, ребята обратили внимание на Мишель Бонаккорд — совсем молодую преподавательницу трансфигурации, прибывшую из Франции на временную замену Дамблдору, который, в свою очередь, вынужден замещать мадам Вилкост по каким-то особо важным обстоятельствам. В середине того года был скандал: Галатея очень яро протестовала насчёт постороннего преподавателя ЗОТИ в её отсутствие, поэтому поставила условия, в которых фигурировал нервный Дамблдор, находившийся не в восторге от данной идеи — они не совсем ладили, но профессионализм друг друга уважали. Студенты так же были жутко огорчены такой новостью, но держаться помогала мысль, что к концу следующего учебного года это безобразие закончится. — Bonjour, дети! Очень р'ада вас видеть. Пр'одолжим тему анимагии, откр'ываем стр'аницу numéro тридцать пять, — с очаровательным акцентом пропела мадам Бонаккорд и упорхнула к доске записывать план урока. Класс медленно погружался в работу, и принадлежности уже аккуратно лежали на столе, но сил что-либо делать вместе со всеми практически не было: моральная усталость брала своё, отключая нужную на паре активность. Благо сейчас просто лекция, которую потом можно будет списать у тех же Тома с Джо, которые полетели записывать чуть ли не каждое слово профессора, только успевая макать бедные перья в чернила. Черти невозмутимые. Перед глазами всё стремительно плыло и руки не слушались, поэтому на пергаменте осталась огромная клякса, которую Абраксас стал истерично зачёркивать, борясь с накатывающимся нервным срывом. Всё прошло просто ужасно: было бы куда спокойнее, если бы они просто на него наорали, высказали наболевшее в лицо, но те как всегда предприняли тактику молчаливой давки, унижая одним своим присутствием. Родители считали, что таким образом показывают своё превосходство, но на самом деле они только убивали ребёнка, приучая его к медленному самоедству. Но есть уже было нечего. Когда лист нещадно разорвался, а жертвой истерии стала парта, мельтешащую руку остановили, накрывая её крупной ладонью и крепко сжимая. Антонин свободной рукой вытащил перо из болезненно сжатого кулака и убрал его в чернильницу, молча принимаясь успокаивать лучшего друга трепетными поглаживающими движениями больших пальцев по кисти. Не нужно было слов, взглядов, лишь безмолвная поддержка, позволившая Малфою горько выдохнуть и расслабить пальцы, переплетая их с чужими. В этом жесте не было ничего пошлого или двусмысленного, только родное и необходимое для двух потерявшихся детей, нашедших себя в боли друг друга. И это единственное сейчас имело значение, позволяя на секунду прикрыть в расслаблении глаза: несмотря ни на что, они не одиноки. У них есть то, ради чего стоит бороться.***
Ольга Долохова прибыла в Хогвартс в прескверном настроении: ей никогда не нравился этот полуразвалившийся замок, державшийся на крашенных булыжниках и профессорских соплях. Слишком старомодно, слишком непрактично, слишком пафосно — совершенно не соответствовал заданной планке "одной из лучших магических школ в мире". Чушь собачья! Засушенное кощеевское сердечко инфаркт бы хватил от углубления в это позорище: данное место нужно перекраивать с нуля, а не отыгрываться на студентах за отсутствие базовых правил в учреждении. Женщина бы с радостью перевела своё дитё в родной Колдовстворец, где бы его обеспечили всем необходимым, но она считалась с его желаниями и мнением, потому наперекор не пошла, позволив Тони самому строить свою жизнь и нести ответственность за решения, порой необдуманные, порой поспешные, но это важная составляющая взросления и самостоятельности. И теперь, сидя в кабинете директора в ожидании остальных, Ольга Ивановна грузно сверлила пялившийся на неё портрет бывшего директора этого древнего пансиона, думая над тем, действует ли порча на посмертные картины бывших любовников. — Чудится ли мне, что в одну из наших страстных ночей, ты, моя дорогая Оля, отравила меня? — Бэзил! Ну как ты мог такое подумать?! Моя дорогая коллекция ядов не для старых ишаков, которым до инфаркта три прыжка. Сердце чаще проверял бы, глядишь, может быть, и не загнулся, — пусть скажет спасибо, что естественный отбор сработал раньше неё: слишком уж навязчивым был этот товарищ. Откинувшись на спинку жесткого стула, женщина оглядела важное лицо Бэзила и хохотнула: это её любимая категория глупых мужчин, думающих, что весь мир крутится вокруг них. Как же они очаровательны в своей ограниченности! Никогда не смотрят на то, что пьют. — Извините за задержку, мадам Долохова, но мы готовы приступать, — вслед за скрипом двери отозвался директор, пропуская гостей перед собой. Семейная пара прошла вперёд, изучающе окинув взглядом незнакомую волшебницу, поднявшуюся на звук, и остановилась рядом: — Деймос Малфой, — мужчина только намеревался галантно пожать руку женщине, как та будто невзначай подставила её для почтительного поцелуя, требовательно стреляя зелёными глазками до тех пор, пока тот не выполнил очевидное. Ведьма. Отстранившись, он раздражённо поджал губы и представил жену: — А это моя супруга Моргана Малфой. Элегантно склонив голову в приветственном жесте, Моргана искусственно улыбнулась, не меняя стеклянного взора, а затем бросила: — Приятно познакомиться, мадам Долохова. — Прошу вас, зовите меня Ольгой, — в тон им пролепетала женщина, пытаясь не рассмеяться от нелепости. Британские аристократы — особый вид искусства. Придя к общему соглашению, взрослые расселись, ожидая речь Армандо Диппета, который все не переставал шурудеть тонной бумаг на столе. Найдя нужное, тот поднял голову и, прокашлявшись в кулак, начал: — Очень приятно вас всех видеть сегодня. Спасибо, что не проигнорировали мою просьбу, потому что дело серьёзное и касается в первую очередь ваших детей, — его морщинистое лицо на секунду посерьёзнело. — Вы уже получили письма, в которых изложена общая картина событий того вечера, но я всё же хотел бы вам пояснить всю ситуацию целиком, не укрывая никаких мелочей. Оглядев внимательно слушающих опекунов, он продолжил: — Итак, — пробежавшись глазами по помятому пергаменту, мужчина хмыкнул: — Ага, вот. Ближе к полуночи, приняв запрещённые на территории школы спиртные напитки, пронесённые, вероятно, Антонином Долоховым, в чьей сумке и было найдено несколько бутылок настойки, — Ольга фыркнула, припоминая обнаруженные пустые запасы на третий день после отъезда внука, — он, Абраксас Малфой, Том Риддл и Джонатан Эйвери вышли из замка и, преследуя развлекательные цели, направились к Запретному лесу. Хочу сделать небольшую ремарку для тех, кто не знаком с уставом правил нашей школы: поход в Запретный лес не поощряется даже днём, а ночная прогулка и вовсе грозит исключением. Поймите, там обитают самые различные магические твари, как дружелюбные, так и не очень, поэтому студентам ещё в первый день объясняют, чем могут быть чреваты глупые поступки на основе любопытства, — прервавшись на глоток чая, Диппет довольно подметил мрачное настроение присутствующих. — Продолжим. В лесу они самым что ни на есть варварским образом потревожили табун кентавров, тем самым ставя свою жизнь под угрозу. Им чудом удалось спастись! Если бы не профессор Дамблдор со своей чуткостью, то от ребятни осталось бы мокрое место. К тому же эта стычка повела за собой неприятные последствия: конфликт между людьми и кентаврами идёт довольно давно, но в последнее время Министерству удалось заключить нейтралитет с магическими существами, который был практически аннулирован благодаря выходке, почти переросшей в войну. Ненадолго затянулась напряженная тишина, пока директор собирался с мыслями. — Я веду к тому, что данное нарушение немыслимо по своим масштабам, и я надеюсь на ваше благоразумие. Пожалуйста, поговорите со своими детьми, чтобы впредь такого не было, потому что это был первый и последний раз. Закончив мысль, мужчина откинулся на спинку и расслабился. — То есть вы обвиняете детей в присущем им любопытстве, хотя сами не имеете никакой системы безопасности, чтобы пресечь их выходки? Объясните мне, почему ребята могут свободно покинуть школу ночью и пойти в никем не ограждённый лес, подвергая свою жизнь опасности? Почему вы перекладываете всю ответственность на школьников, мистер Диппет, если виноваты здесь только вы и ваш бессмысленный устав? — начала Ольга Ивановна, свирепо разглядывая затухшего директора, не ожидавшего такого нападка в свою сторону. — Вы понимаете, что пережили дети из-за вашей халатности? Понимаете, что они могли погибнуть в ту ночь? Нет? Очень жаль, что Хогвартс докатился до такого положения, когда его не то, что престижной, школой-то стыдно назвать. Малфой неприязненно поморщился, заглушая возгласы женщины стальным голосом: — Как я понимаю, Министерство не до конца в курсе о произошедшем? — кажется, его больше интересовало мнение людей, чем здоровье и состояние собственного сына, пережившего ужас. Ольга почувствовала чудовищное омерзение по отношению к этому человеку. — Какое право вы имеете меня перебивать, позвольте спросить? — строгий голос с неприкрытым укором идеально дополнял могущественный образ воительницы. Она не была красавицей, но её обаяние, харизма и магнетизм делали своё дело, создавая вокруг женщины ауру дьявольского искушения, способного на страшные вещи. Идеальная осанка, уверенность во взгляде, неодобрительная ухмылка на губах, вздёрнутый в вызове подбородок — её научили быть сильной, следуя зову только своего сердца. Наверное, поэтому она так часто разбивает чужие. Малфой даже не удостоил женщину взгляда, нервно ожидая волнующий его ответ. — Вы правы, они знают только то, что им положено. Мы скрыли причастность ребят к этой ситуации, уладив конфликт с кентаврами. Исключать студентов мы не стали, потому что возникли бы вопросы и подозрение, поэтому обошлись вполне строгим наказанием, — немного нервно отозвался директор, шумно прихлёбывая свой травяной чай, запах от которого жуткой вонью разносился по всему кабинету. Ситуация накалялась, что не могло не беспокоить. — Что из себя представляет наказание? — подала голос Моргана, сохраняя невозмутимое выражение лица. Проигнорированная Долохова медленно закипала, пытаясь понять, что с этими людьми не так. Почему мать не поддерживает её позицию? Почему их волнуют только последствия? Стукнув чашкой о блюдечко, мистер Диппет сухо улыбнулся и оповестил ту: — Отработка до конца учебного года, миссис Малфой. Ребята в полной власти Альбуса Дамблдора, который периодически вызывает их к себе, нагружая работой. — Хотите сказать, наказание едино для всех? И никаких особых мер для главного зачинщика? — едко подметил Деймос, открыто взглянув на неподалёку сидящую женщину. Он уже не скрывал своего недовольства, всем своим видом излучая презрение. После открытого обвинения в груди волшебницы молниеносно зародилось адское пламя, сжигающее остатки уважения к присутствующим: — Минуточку. Вы считаете, мой Антонин являлся зачинщиком? — резко, горячо, словно терпкая пощёчина по замёрзшему лицу. — Учитывая, что все проблемы начались именно с переводом вашего... внука в школу, к тому же, именно у него нашли алкоголь, да. Я именно так и считаю, — холодно отозвался мужчина, потирая трость рукой. Баррикады ледников плавились под натиском огня, превращая взаимодействие в последнее противостояние. Ольга Ивановна развернулась к собеседнику и провела длинным ногтем по чашке с остывшим чаем, впиваясь в лицо насмешливым взглядом из-под ресниц: — А может быть вам просто выгодно считать, что ваш ребёнок ни к чему не причастен? Заботитесь о собственной шкуре, мистер Малфой? — звякнув по фарфору, она откинулась на спинку и с иронией продолжила наблюдать за позорным спектаклем. — Не забывайтесь, мадам Долохова, иначе это вам придётся заботиться о собственной шкуре, — выразительный взгляд лазурных глаз пробивал насквозь, пригвождая к поверхности своим превосходством. Но Ольга Долохова была не из тех, кого этим проймёшь. — Последний, кто мне угрожал, сейчас на бессрочном отдыхе, поэтому лучше займитесь пересмотром методов воспитания своего ребёнка, вместо того, чтобы кидаться пустыми обвинениями в адрес других. — Уважаемые... — слабо попробовал Диппет, не получая реакции. — Воспитания? Мой сын, по крайней мере, не таскает алкоголь в школу, как какой-то болван! — И всё же он нашёл компанию моего болвана с алкоголем куда более интересным занятием, чем прислушиваться к тупым нотациям собственных родителей, — на повышенных тонах продолжила мадам Долохова, задавливая окружающих своей энергетикой. — Они ещё малыши, прекратите забирать у них детство! Оно на то и дано, чтобы заводить правильных и неправильных друзей, совершать ошибки и учиться на них, а не жить по указке, превращаясь в консервативное чудовище. — Я слышал, по неофициальным источникам его мать покончила с собой? Неудивит... — не успел мистер Малфой договорить, как его тут же заткнул сильный удар ладошки по лицу, заставляя в немом шоке раскрыть глаза. Их стулья стояли близко, поэтому Ольге не доставило труда сделать это максимально красиво и чрезвычайно болезненно. На лице выступил румянец от ярости. — Не смей, ублюдок, даже заикаться в подобном тоне о моей семье. Я не из тех женщин, что боятся замарать руки. Тяжело задышав, мужчина тихо бросил: — Вы ещё пожалеете об этом, — его желваки были напряжены, а щека покраснела, задавая лицу нездоровый цвет. Уязвлённое эго завопило от позорного положения. — Удачи вам в этом нелегком деле, — холодно огрызнулась женщина, отворачиваясь от наглой морды возомнившего себя богом аристократа. Как жаль, что она не задела своими острыми ногтями эти омерзительные глазки. Все затихли в нерешительности, а Моргана, пришибленно слушая женщину и думая о том, что они собираются сделать, мрачнела всё сильнее. Ведь ошибка может быть фатальной. И когда она успела превратиться в такое же чудовище, как и её муж? Директор Диппет опасливо кашлянул, привлекая к себе внимание, и проголосил: — Уважаемые, давайте будем сохранять спокойствие, сейчас уже всё в порядке, мы следим за ребятами, — слова прозвучали не столько убедительно, сколько бредово. — Следите за ребятами? А лучше бы следили за мерами безопасности в вашем прогнившем сарае с привидениями. И вы не ответили ни на один мой вопрос, директор, — Ольга решительно встала, поправляя винного цвета костюм на себе. — Но это уже не важно, я больше не собираюсь выслушивать бредни от людей, заботящихся только о мнимой репутации и статусе, наплевав на детей. Советую вам как можно скорее что-нибудь с этим сделать, иначе я так просто это всё не оставлю. А теперь, не прошу меня простить, но я иду к своему любимому внуку, потому что мне не всё равно. Всего хорошего! Пройдя в тишине до двери, она столкнулась за ней с профессором Слизнортом, как раз собиравшимся на собрание: — Мистер..? — она приподняла аккуратную бровь, оглядывая невысокого мужчину. Глаза преподавателя загорелись восторгом: он сразу понял, что это за великолепная женщина. — Гораций Слизнорт, декан факультета Слизерин, а вы Ольга Долохова, я прав? — он наслышан о ней, ведь не даром провёл пару дней в поисках информации о его новом чуде на факультете. Женщина улыбнулась, внушая доверие. — Она самая, — лукавый тон, маскирующий бесноту внутри. — Уважаемый Гораций, не проводите меня до кабинета трансфигурации? Профессор любезно наклонился, приглашая жестом пройти вперёд: — Для такой очаровательной родительницы моего студента всё, что угодно! — чудесная возможность избежать бессмысленного трёпа и заиметь полезное знакомство. Уже удаляясь от кабинета, женщина уловила обрывок единственной фразы, не заостряя на ней особое внимание: "Мистер Диппет, мы приняли серьёзное решение касательно того, чтобы..." Плевать, что там у них происходит, сейчас её мысли занимает совсем другой человек.***
Звонок прозвенел слишком неожиданно: пара пролетела со скоростью света, не позволяя передохнуть от отягчающих эмоций. В глазах Абраксаса можно было увидеть глубокое смирение и готовность к приговору, а у Антонина в синеве бушевала тревога за состояние бабули — он понимал, что подвёл её. И от этого чувствовал себя крайне паршиво, зная, что меньше всего он хотел бы разочаровать именно её искренне любящее сердце. Ведь на протяжении всей его жизни она была единственным человеком, что верил в него. — Au revoir, дети! Не забываем про вольное эссе на следующую пар'у, в котором вы должны р'азобрать наиболее интер'есную для вас анимагическую фор'му и весь сопутствующий пр'оцесс её р'азвития, — мягко пролепетала преподавательница, отпуская ребят. Студенты Слизерина и Равенкло несуетливо поднялись со своих мест, принимаясь собираться: их ждёт перерыв в полчаса и обед, поэтому торопиться было некуда. Эйвери с Риддлом, сидевшие впереди, накинули сумки и обернулись на всё ещё заторможенно сидящих парней, пытаясь сообразить, что вообще сказать — по части поддержки они были профанами. — Нам стоит пойти с вами? Всё же вы были не одни в тот вечер, — уверенно спросил Том, присаживаясь на край парты уже пустой аудитории. Закрыв учебник, Антонин поднял взгляд и помотал головой, вымученно улыбаясь: — Не думаю, что наши предки оценят вмешательство в семейные разборки, поэтому не стоит, — убрав в рюкзак все принадлежности, слизеринец проследил за вялыми действиями друга, который делал всё то же самое. Ребята переглянулись, уважая решение друзей. — В таком случае, если что, мы неподалеку, — утвердительно оповестил тех Риддл, разглядывая чернильное пятно на парте. Смешанные чувства вызывали неловкость: у него раньше никогда не было друзей. Немного помолчав, он добавил: — Любую ситуацию можно разрешить, если не поддаваться на провокации и правильно подбирать слова. Джо согласно хмыкнул, заправляя вьющуюся прядь за ухо: — Перевожу: не натворите ерунды, балбесы. Не зря же мы вас спасли от кентавров, — Том закатил глаза, но нашёл логичным данную интерпретацию его слов: как раз на языке этих идиотов. Поникшие ребята синхронно вздохнули, понимая, что не ошиблись в выборе друзей. Было приятно, что те, пусть и своеобразно, но заботятся о своих. — Ладно, шуршите уже отсюда, пока не попали под раздачу, — уже веселей пробормотал Тони, поднимаясь с места. Он привычно потянулся, разминаясь, ибо неизвестно, где и сколько он сейчас просидит. Где-то за дверьми послышались приближающиеся голоса, и парни сообразили, прощаясь: — Увидимся! — Абраксас кивнул тем на прощание, а Тони забавно отсалютовал, провожая взглядом ребят до выхода. Оставшись наедине, парни, подождав некоторое время, побрели следом, всё отчётливее различая разговор извне на повышенных тонах. Остановившись прямо перед дверью, Антонин резко развернул к себе друга и серьёзным тоном того оповестил: — Послушай меня. Ты — не они, слышишь? Ты имеешь право на собственное мнение, какое бы неприятное для них оно не было. И ты не обязан оправдываться за то, кем являешься, — глаза в глаза. Руки отрезвляюще сдавили плечи, внушая истину. И Абраксас, отбросив предрассудки, подошёл ближе, стискивая в объятьях свою живую поддержку: — Обещай, что, что бы ни случилось, мы останемся друзьями, — слова утонули в капюшоне мантии, приглушая отчаянный звук. — Обещаю. Услышав шорох рядом, парни испуганно обернулись, замечая Ольгу Долохову, на мгновение застопорившуюся на пороге из-за услышанного: она была обескуражена картиной, ведь во время продолжительного спора со старшим Малфоем она была уверена, что его отпрыск такой же, и что её малыш просто оказался не в том месте и не в той компании, но сейчас её пламя стремительно потухало, заставляя сердце разрываться от открытой взору нежности. Отойдя друг от друга на приличное расстояние, Тони затравленно посмотрел в глаза родного человека и неуверенно произнёс, нервно потирая руку: — Привет, ба, — на мгновение женщина увидела того самого потерянного ребёнка, которого она забрала из Германии. — Здравствуй, солнце, — она, не смея противостоять материнским инстинктам, подошла ближе, прижимая к себе ребёнка. Взбучка взбучкой, но любовь первым делом. Взглянув на неловко переминающегося юношу рядом, Ольга Ивановна поинтересовалась у того: — А ты, кажется, Абраксас Малфой, не так ли? Абраксас, минуя растерянность, согласно мотнул головой, с щемящей тоской наблюдая, как его друг крепко вцепился в свою бабушку: — Да, мадам. — Тогда ты не против был бы оставить нас наедине, Абраксас? — она коротко взглянула на выход и серьёзно нахмурилась, понимая, что сейчас ждёт этого мальчишку. Судя по тому, с чем она столкнулась, ей было его искренне жаль: — Твои родители скоро подойдут. Сердце не обманывало: если её шалопай считает младшего Малфоя своим другом, значит этот ребёнок чудесный. От женщины не укрылось, как тот неприятно сглотнул и кивнул, удаляясь: — До свидания! — Рада знакомству, — Абраксас обернулся, обессиленно прошептав: "я тоже", и продолжил свой путь, аккуратно закрывая за собой дверь. На пару мгновений воцарилась тишина, которую нарушила Ольга, ласково погладив по голове дитё: — Солнце? Щелчок. От этого нежного и родного тембра Тони окончательно взорвался, пускаясь в позорные рыдания, которые так долго сдерживал в себе: — Прости меня, прости меня, прости меня, пожалуйста, — сбивчивый шёпот, перескакивающий на всхлипы отражался от стен пустой аудитории, максимально распространяя надрывный звук: — Я меньше всего хотел разочаровать тебя, правда. Я знаю, что поступил ужасно, заставив тебя переживать, и мне так жаль, господи. Я не заслуживаю ничего этого, не заслуживаю твоего доверия, потому что я отвратителен. Парень оторвался от родного тепла и подавился собственными слезами, пытаясь что-то сказать, как тут же его лицо было поймало в ухоженные руки, принявшиеся вытирать горькие слезы. — Что ты такое говоришь, малыш? Ты самое лучшее, что случилось со мной в этой жизни, поэтому не смей даже допускать мысли, что ты меня можешь разочаровать, — она тревожно встретилась взглядом зелёных глаз с размытыми синими, транслируя правду. — Я никогда, слышишь? Никогда не поставлю под сомнение свою любовь к тебе, что бы ни произошло. Тони, ты человек, а людям свойственно делать ошибки, которые не делают тебя плохим или отвратительным. Они делают тебя живым, уникальным, тем, кто ты есть. Никто не идеален в этом мире, но ведь и мы не любим друг друга за одни лишь достоинства. Мы любим людей целиком, с их прошлым и настоящим, с их травмами и проблемами, со слезами и счастливым хохотом. Потому что это естественно. Тони в непонимании скривился, вырываясь из хватки, и дергано отошёл назад, падая на стул. — Это неправильно. Неправильно. Неправильно, — он схватился за волосы и горько всхлипнул, смаргивая нескончаемые слёзы на каменный пол. — Ты должна быть разочарована. Скажи, что ты зла на меня, пожалуйста. Было чудовищно больно наблюдать знакомую картину: женщина так надеялась, что это её малыша больше не коснётся. Но всё по-новой. Подойдя ближе, Ольга Ивановна присела на корточки и положила руки на подрагивающие в припадке колени, еле сдерживаемым от слёз голосом уточняя: — Почему я должна на тебя злиться? — Потому что я нарушил нашу клятву, сорвавшись, и подверг опасности лучшего друга, — Тони вытащил пальцы из волос и умоляюще взглянул сквозь растрепавшуюся челку на бабулю, оглушительным полушёпотом добавляя: — Если бы не ребята, я бы не смог его спасти. Я бы не смог его спасти, понимаешь? Прямо как... её. Вздохнув, парень закусил губу до крови, чтобы не завыть от воспоминаний: холодный труп матери с раскрытыми в укоре глазами, будто в наказание, до сих пор снится ему каждую ночь. — Это было её решение, солнце, ты не мог повлиять на это, — женщина помнит, как на похоронах мальчик не прекращал обессиленно рыдать, извиняясь. И она бы с радостью выжгла эту картинку, мешающую ей спокойно жить. — Да как ты не понимаешь? — в сердцах воскликнул юноша, задирая голову к потолку. — Я всем приношу страдания: мать выбрала смерть, лишь бы не быть моей матерью, мой первый друг чуть не погиб из-за моей выходки. Я — ошибка, недоразумение, которое портит жизни дорогих мне людей, не в силах даже исправить промахи. Тут не за что любить, ведь я до сих пор не справляюсь. Женщина приподнялась и крепко обняла своё запутавшееся чудо, игнорируя собственные слёзы, размазывающие макияж: — Я люблю тебя, твой друг любит тебя, не смотря на то, что произошло, ведь он до сих пор рядом. И твоя мать тебя любила, Тони, пусть холодно, пусть по-свойски, но любила. Анна была воплощением энергии, поэтому быстро выгорела, не сумев справиться с пустотой. Это не твоя вина, а её осознанный выбор. — Если любила, почему бросила? — судорожный вздох заставил сердце с хрустом сжаться. Ольга осуждала женщину за то, что та позволила себе сделать это в одном доме с ребёнком. — Иногда боль сильнее чувств к близким людям. К сожалению, она видела только такой выход, — пальцы ласково гладили по волосами, аккуратно распределяя темные пряди. Она почувствовала, как ребёнок стал постепенно успокаиваться, лишь изредка шмыгая носом. Ноздри щекотал легкий парфюм, накидывая ощущение защищенности. Тони прикрыл глаза, пережевывая мгновение: — Я не хотел заставить тебя переживать, ба. Просто... я внезапно почувствовал себя собой, понимаешь? Впервые за долгое время я встретил человека, способного разделить мои увлечения, и это новое ощущение снесло мне голову, — прижавшись к груди родительницы, прошептал юноша. — Груз прошлого меня убивает: я не могу спать, не могу спокойно общаться, не зная, когда меня в следующий раз накроет и кто от этого пострадает. Я устал, почему нельзя просто начать новую жизнь? — Отпусти, — одно слово, казавшееся таким простым, но в данном случае чрезвычайно весомым, что Тони на секунду задумался: а почему он до сих пор всё это держит в себе? — Отпусти и живи настоящим, малыш. Это тяжело, я знаю, но постарайся. Я уже безмерно горжусь твоим прогрессом, несмотря на эту ситуацию с кентаврами, конечно. Боже, Тони, ты действительно так помешан на мифологии? Пустоту помещения нарушил звонкий хохот, вслед за которым раздался нежный смех Ольги, с теплотой целовавшей макушку своего безобразника. Она волновалась за него, страшно волновалась: узнав о том, что произошло, женщина не могла спать, пытаясь понять, что заставило Тони пойти на это. Письмо было отвратительно холодным и написанным на эмоциях, за что она себя ругала долго, ведь по такой реакции можно было догадаться, что парень страшно нервничал, надумав себе ужасное. И сейчас она точно понимала, что укоры это не то, что должен слышать сломленный ребёнок. — А нечего мне было читать на ночь про всяких мутантов. Между прочим, я был жутко заинтригован. — Ага, заинтригован. Меньше пить надо на ночь глядя. И не стыдно было родную бабку обворовывать? — услышав ни разу не раскаянное "ой" сквозь хихиканье, она цокнула и добавила: — Алкоголик. — Вообще-то, я избавляю твоё старческое сердце от лишней нагрузки, — пробормотал Тони, поднимая искрящийся взгляд на бабулю. — И никакой я не алкоголик, я пил в компании. Женщина задохнулась от возмущения и накинулась на ребёнка с щекоткой, которую тот боялся до смерти: — Это у меня-то! Старческое сердце! Ах, ты засранец! Ну, молись, — парень с еле сдерживаемым визгом стал извиваться, задыхаясь от прерывистого смеха. Боль отступила назад, открывая сердцу идиллию. Ольга Ивановна отдала бы всё на свете, лишь бы слышать только его счастливый хохот. — Хва-а-т-тит, по-о-жалуйста-а, — весело прохрипел Тони, слетая со стула в попытках убежать от прикосновений. Упав на пол, он повернулся на спину и устремил взор в потолок, чувствуя в груди легкость. — Я люблю тебя, бабуля, хотя иногда ты такая невыносимая. Фыркнув, Ольга присела на стул и закинула ногу на ногу. Подперев лицо кулаком, она взглянула на развалившуюся бестолочь и поняла, как сильно скучала: — Тогда ты взял от меня всё самое лучшее. — Бесспорно, — ответил юноша, расслабленно улыбаясь, а затем приподнялся на локтях, вопросительно глядя на женщину: — Так ты меня прощаешь? Вздохнув, Долохова только сокрушённо посмотрела в его глаза цвета индиго, которые она безумно обожала из-за необычного слияния цветов, и успокоила внука: — Прощаю, если ты пообещаешь мне быть впредь осторожным и встать с пола, он холодный, Тони, ну ради бога, — она закатила глаза, заметив пантомиму: парень драматично задумался, принимая очень серьёзное решение, а затем посмотрел на неё и хитро улыбнулся. — По рукам! — ловко поднявшись с каменной поверхности, парень в два шага преодолел расстояние и запрыгнул на парту, за которой сидела женщина. — Как думаешь, Абраксасу сильно влетело? Даже сейчас её внук думал не о себе, а о своём лучшем друге. Он всегда ставил на первый план дорогих людей. Убирая пылинки с одежды ребенка, Ольга неоднозначно хмыкнула: — Не смею предполагать, но чета Малфоев особого расположения не вызывает, — заметив на себе недовольный взгляд из-за виляния от прямого ответа, та вздохнула, сдаваясь: — Ужасные люди. Удивительно, что у них вышел такой... непохожий на них сын. Тони улыбнулся, отводя взгляд в сторону. — Да-а, он необыкновенный. Тебе понравится, я уверен! — после этого ей даже не нужно было подтверждение слов: то, с каким восхищением ребенок говорил о своём друге, уже вселяло уверенность, что так оно и есть. Аксиома. Несмотря на всё умиротворение, которое он получил после эмоционального разговора с бабушкой, его мучило волнение за Абраксаса: всё ли в порядке? Как скоро они смогут увидеться? А что если.. Стоп. — Мне показалось? — нахмурившись, Тони прислушался к голосам за дверью: сейчас был обед, поэтому вряд ли кто-то мог так громко шуметь. Ольга Ивановна напряглась, кажется, наконец, понимая в чём дело. "Отпусти! Я не пойду!" "Не привлекай внимание, сын. Ты не оставил нам другого выбора." Переглянувшись, женщина заметила ужас, отразившийся в ярких глазах. Парень подскочил и не медля вылетел за дверь, запинаясь на ходу от спешки. В холле по пути к выходу шёл мистер Малфой, грубо державший за локоть брыкающегося сына, рядом смиренно плыла Моргана, разговаривая с директором, а позади всех плёлся завхоз, таща гору чемоданов, зацепившись взглядом за которые сердце Тони пропустило удар. Нет. Нет. Только не это. — Что вы делаете? Абраксас? — крик раздался на весь коридор, из-за чего идущие на секунду остановились, оборачиваясь на голос. Завидев Долохова, Деймос грубо развернул попытавшегося ответить другу сына и потащил быстрее, не позволяя запудрить тому голову. — Пусти меня! Ты не имеешь права так со мной поступать! — влепив пощёчину ребенку за непослушание, отец рыкнул: — Замолчи, Абраксас. Уже поздно. Директор в спешке подошёл к собравшимся, отмечая подошедших Тома с Джо, действительно находившихся неподалёку: те окружили Антонина, не позволяя тому наделать ошибок. — Что происходит, мистер Диппет? — взволнованно поинтересовалась Ольга, провожая взглядом удаляющихся Малфоев. Ответ она уже знала. Мужчина скорбно вздохнул, мельком обернувшись на гостей: — Мистер Малфой и миссис Малфой решили забрать своего ребёнка из школы. Теперь Абраксас будет на домашнем обучении. Блять. Горло сдавило в жалком хрипе: Антонин, как в бреду, сбросил руки с себя и рванул следом, надеясь ещё догнать — он не имел права потерять друга. Остальные, чуть помедлив, побежали следом, соображая, что им теперь делать: за недолгое время все слишком прикипели друг к другу, поэтому расставаться было бы крайне неприятно. Вылетев за двери, Тони снова размашисто запнулся, но упасть не дали руки ребят, вовремя догнавших его. Абраксас обернулся, заметив друзей, растерянно пытающихся сделать хоть что-то, и понял, что сдаваться нельзя: он, игнорируя в панике бьющееся сердце, резко остановился и начал упираться, затормаживая ход родителей. Моргана вздохнула и отошла, наблюдая за тем, как из последних сил её сын борется за свободу. — Зачем вы это делаете? Не нужно, мистер Малфой, пожалуйста! — Абраксас! Перехватив трость получше, старший Малфой медленно повернулся и поднял её концом подбородок ребенка, надавливая с каждой секундой всё сильнее на челюсть, из-за чего болезненные слёзы выступили из глаз, но парень назло держался, не издавая ни звука. Он краем уха слышал крики друзей, которым он не безразличен, и от этого внутри кипела сила: он больше не будет мириться с законами своей ебанутой семейки. Слишком долго он был тем, кем не является. И слишком сильно он не хочет терять свою жизнь. — Тебе так нравится страдать, щенок? — ледяной голос с прозрачной угрозой. На лице не промелькнуло ни единой эмоции, показывая полнейшую непроницаемость, в то время как внутри мужчина исходился в бешенстве. — Что за спектакль ты тут устроил? Не отводя взгляда, от которого сворачивались кишки в ужасе, Абраксас нахмурился и тяжело сглотнул от сильного упора трости, переместившей свою давку на горло. — Не смей так разговаривать со мной. Я не собираюсь больше подчиняться твоим приказам, — в ответ металлический наконечник дернулся, грубо задевая кадык, из-за чего парень истерично закашлялся. Потеряв бдительность, он не заметил, как его схватили за шкирку и силой потащили дальше, причитая: — Я плохо тебя воспитал, — встряхнув непослушное дитё, вытирающее слёзы от пульсирующей боли, он рявкнул: — Наверстаем. Собравшись с силами, юноша выпрямился и засопротивлялся сильнее, ударяя по мощной руке отца, державшей его за капюшон, и вывернулся, вылезая из мантии. Попытавшись убежать, он оглушительно упал на колени, схватив жуткий по своей силе удар магии в спину: слёзы застелили глаза, а в ушах стоял шум. Почему-то на секунду показалось, что он умрёт прямо здесь и сейчас, на глазах у паникующих друзей. Руки задрожали от разрывающей мышцы боли и парень зажмурился, борясь с отключающимся сознанием. — Какого чёрта вы творите? — заорала Ольга Ивановна, шокированная отвратительной выходкой. На свете было много страшных вещей, которые женщина принимала, но насилие было табу, а тем более над невинным ребёнком. — Ниже пасть некуда, Малфой! Весь магический мир узнает, что вы за чудовище! — Мистер Малфой, не нужно этого! — воскликнул встревоженный Диппет, обескураженный поведением вечно сдержанного мужчины. Ребята за секунду подбежали к другу, падая на колени рядом с ослабленным телом. Антонин потрепал того за щеки, пытаясь привести в чувства. — Эй, Абраксас, смотри на меня. Во-о-от, вот так, котёнок, не отключайся, — полушепотом лепетал юноша, пока парни рядом что-то колдовали на своём более продвинутом уровне. Том, что-то буркнув на латыни, краем глаза заметил, как к ним приближается Деймос. — Ребят? — настороженно прошипел Риддл, обращая внимания всех на мужчину. Тем временем остальные взрослые тоже подошли, и разъярённую Долохову сейчас сдерживал только директор, не позволявший случиться неизбежному. На данный момент она очень жалела, что не может набить этому уроду морду, пусть и свидетелей не было: им повезло, что все студенты сейчас на обеде. — Чего ты добиваешься, сын? — он остановился в метре от ребёнка, еле сдерживаемый от серьёзного проклятия: он и подумать не мог, что его будет позорить собственный ребенок. — Решил поиграть в жертву? Нужно отвечать за свои поступки! Абраксас, не в силах поднять голову, прохрипел куда-то вниз, пытаясь восстановить дыхание: — Верни меня, — руки всё ещё дрожали, поэтому он еле держался, оперевшись на ребят. Недовольно скрипнув челюстями, мужчина вздохнул и сделал импульсивный взмах рукой, отправляя очередной поток наказания, из-за чего Моргана в ужасе зажмурилась, не веря в увиденное — её муж редко терял контроль над собой в присутствии посторонних. — Смотри на меня, когда обращаешься ко мне, — он с удовлетворением проследил за тем, как дёрнулся сын, поднимая на него полный ненависти взгляд. — Верни меня домой, — рявкнул в бессилии парень, с вызовом глядя на монстра, которого он по ошибке долгое время называл отцом. Замахнувшись вновь, Деймос не успел наслать очередную порцию боли, потому что его руку перехватила Моргана, тревожно воскликнувшая: — Прекрати! — все замерли: Абраксас меньше всего ожидал, что за него вступится мать. Встав между мужем и сыном, женщина умоляюще посмотрела на первого: — Ты ничего этим не добьёшься! Разве ты не понимаешь, что своими действиями делаешь только хуже? — А что ты предлагаешь? Дать ему свободу? Позволить ему делать то, что хочет он, а не то, что требует статус? — Да! — отчаянно воскликнула женщина, перемещая подрагивающую руку на лицо мужа в успокаивающем жесте. — Он растёт замечательным человеком, и правильно сказала Ольга: мы не должны отбирать у него детство. Позволь ему самому решать, кем быть, пожалуйста. Мужчина, тяжело дыша от давления, взглянул на своего отпрыска, окруженного друзьями, и дернул челюстями от разочарования. — Оставайся. Только знай, что твой дом теперь там, — он махнул тростью в сторону замка, а затем грациозно развернулся и пошёл прочь за пределы школы. Моргана, почувствовав маленькую победу внутри себя, обернулась на потерянного сына и присела на корточки, стягивая перчатки с рук. Неуверенно потянувшись вперёд, она убрала длинные пряди с мокрого от слёз лица и, легонько притянув ребёнка за голову, нежно поцеловала того в лоб, грустно улыбаясь: — Прости, что допустила это, — взглянув в глаза напротив, что были идентичны её, она узнавала себя и оттого становилось все тоскливее от осознания, как много она упустила в своей жизни, а потом позволила отнять это у её ребёнка. — Я люблю тебя. Сердце защемило от такого откровения, и парень, растерявшись, недоумённо уставился на маму, на что та грустно приподняла уголок губ и добавила: — Ничего, я понимаю. Не беспокойся, всё наладится, ему нужно многое осознать, — она поднялась и, скупо попрощавшись с остальными, направилась к выходу из территории, как услышала слабое: — Я тебя тоже. Впервые за много лет, женщина почувствовала на своей щеке слезу счастья, а Абраксас вздохнул с облегчением, утонув в объятиях друзей.***
Время приближалось к отбою, в гостиной Слизерина был умиротворённо: в самом дальнем и уютном углу сидели ребята, окружившие Ольгу Ивановну, которой директор дал разрешение остаться до поздна. Она ещё долго беседовала с преподавателями, дожидаясь детей с пар, после чего за чаем принялась проводить успокаивающую терапию, одновременно знакомясь с кругом общения своего внука. Женщина могла бы уйти сразу, но чувствовала необходимость поддержать этих детей: после увиденного она прониклась сильной симпатией к четырем балбесам, стоявших друг за друга горой. — И вот тогда-то я стала лучшей ученицей Колдовстворца. Правда, директор до сих пор отрицает это, уверяя, что я просто запугала всех, — отхлебнув ароматной жидкости, Ольга лукаво подмигнула мальчишкам, слушающим её байки с неприкрытым интересом. Антонин фыркнул, потягиваясь на пуфике: — Так и есть, — в него прилетел осуждающий взгляд карих глаз, и он хихикнул, засовывая в рот шоколадную печенюшку. Разговоры о жизни опытной волшебницы очаровывали своей непредсказуемостью, поэтому парни улавливали каждую мелочь, анализируя. — Я слышал, Кощей могущественный колдун. Разве есть что-то, что способно его напугать? — искренне поинтересовался Том, грея руки о теплую чашку. Он много читал об этом персонаже и был удивлён, что, казалось бы, бессмертный человек имеет уязвимость. — А ты разозли мою бабушку и узнаешь, — откровенно посмеиваясь добавил Долохов, подавившись от меткого взгляда в свою сторону. — Что ты так смотришь на меня? Разве не ты после ссоры с директором нашла его главную проблему и притащила на блюдечке с золотой каёмочкой? Переглянувшись с озадаченным Томом, Джо озвучил общий вопрос: — Проблему? — он проследил, как женщина заботливо подлила молчаливому Абраксасу ещё чая, и встретился с её поблёскивающими от азарта глазами. Откинувшись на спину кресла, она сцепила руки в замок и загадочно улыбнулась: — Я умею находить рычаги давления на мужчин. — Смерть — это не рычаг давления, ба! — возмущенно отозвался юноша, разваливаясь на мягкой поверхности. — Ой, ну не нуди только, — цокнула Ольга, кокетливо поправляя причёску. А затем подмигнула удивлённому от такой новости Тому, подмечая: — Зато я сподвигла его на то, чтобы пересмотреть подход к хранению важных вещей. Ну ничего не могут эти балбесы без женской помощи! Раздался тихий смех: удивительная женщина эта Ольга Долохова. Определенно есть, чему у неё поучиться. После того, как все успокоились и вновь притихли, ожидая продолжения, волшебница вздохнула и мягким поучительным голосом сказала: — Жуткие это вещи — игры со смертью. Никогда не заканчиваются хорошо, даже если есть мизерный шанс на то, что всё пройдёт удачно, — она цепко оглядела внимательно слушающих её ребят и закончила мысль: — Есть много способов прожить жизнь достойно и увековечить своё имя. Погоня за бессмертием всегда перерастает в помешательство, обрекая на самую гнусную судьбу. Это против правил, которые нужно уважать, если считаешь себя великим волшебником. Повисло молчание: нельзя было не заметить, как напрягся Том, рассматривая узоры чаинок в опустевшей чашке. В этом был смысл, и он обязательно об этом подумает. Тишину нарушил неожиданный гость, как раз подошедший вовремя: — Мадам Долохова, здравствуйте, директор просил передать, что скоро отбой, — староста Нейтан Роули тактично улыбнулся, намекая на окончание посиделок. Размякшие от уютных разговоров парни зашевелились, понимая, что просидели так, по меньшей мере, несколько часов. Ольга встала, поправляя пиджак, и кивнула: — Спасибо за напоминание, думаю, уже пора. Пройдя в компании Нейта и встрепенувшихся ребятишек к выходу из гостиной, она обняла всех, даря каждому шалопаю частичку своего родительского тепла, и поцеловала внука в макушку, принимаясь наказывать на прощание: — Так, сильно не шалить, магических существ не доставать, после отбоя не гулять, вкусно кушать и много спать. Понял? — получив утвердительный кивок сквозь улыбку, она потрепала того по волосам и обратилась к остальным: — Была рада познакомиться с такими чудесными ребятами, как вы! Берегите друг друга и приезжайте к нам на каникулы, проведём увлекательную экскурсию по родине. До встречи, беспризорники! — Мы тоже рады знакомству, мадам Долохова! — вежливо отозвался Том, прощаясь с женщиной. — До свидания! — в один голос проговорили Абраксас с Джо, чувствуя приятное насыщение от долгой беседы. Напоследок поцеловав бабушку в щёку, Антонин с небольшой тоской проводил её скрывающийся силуэт в темноте коридора. — Пока, бабуль! После того, как староста вышел следом, чтобы проводить женщину к выходу, дверь закрылась, и ребята устало побрели к спальням, намереваясь закончить этот день на позитивной ноте. — Теперь я понимаю, в кого ты такой отвязный, Долохов, — пробормотал Эйвери, открывая дверь в их общую с Томом спальню. Парни остановились, ритуально прощаясь перед сном. Тони, фыркнув, растянулся в улыбке и, о чём-то подумав, легко бросил: — Проклятье долоховского безумия. Очаровательная вещь, не находишь? — он глянул на Абраксаса, устало облокотившегося на дверь, и загорелся внезапной идеей. — Таким даже не грех заразиться, — со смешком отозвался за друга Риддл, заходя в покои: — До завтра. Попрощавшись друг с другом, Тони подождал, пока Абраксас зайдёт и тихо сядет на свою кровать, и закрыл дверь, припоминая, куда убрал эту интересную маггловскую штуку, которую стащил у навестившего их в Германии кузена. Всё время после того инцидента с родителями Малфой молчал, переваривая грандиозные изменения, разрушившие его привычный образ жизни: он наконец-то дал отпор отцу, отстояв своё мнение, получил поддержку от матери, так долго следовавшей законам общества, и окончательно уверовал в друзей, окружавших его не такое продолжительное время, ощущая себя в родной среде. Абраксас не оговорился, назвав Хогвартс домом, потому что именно здесь он чувствовал себя на месте, будучи в обществе правильных для его жизни людей. Осталось только принять изменения и вдохнуть полной грудью, очерчивая прошлое с настоящим: всё изменилось, его подтолкнули и он смог. Теперь он властитель своей судьбы. Покопошившись в чемодане, полном всякой рухляди и безделушек, Тони под заинтересованным взглядом вытащил гитару, счастливо демонстрируя её соседу, который только выгнул бровь, безмолвно спрашивая: что это и зачем? Ответа не последовало, парень выключил основной свет и присел на свою кровать, сверкнув в темноте глазами. Проведя пальцами по мелодично звучащим струнам, Долохов от покалывающего конечности волнения вздохнул: последний раз он играл перед смертью матери. — Ночь пройдёт, наступит утро ясное, — после первого аккорда, послышался приглушённый голос, певший на чистом русском. Абраксас приоткрыл рот от проскользнувшего восхищения, смиренно кладя голову на поджатые колени к груди и вслушиваясь в хриплый тембр. Ему не нужно было знать перевод: парень нутром чуял смысл. И был благодарен. Знаю счастье нас с тобой ждёт! Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, — Солнце взойдёт. Солнце взойдёт. Солнце взойдет.