Верни меня домой

      Колючая снежинка приземлилась на кончик покрасневшего от утренней свежести носа, заставляя продрогшего Абраксаса поморщиться. Его затравленный взгляд разглядывал редкий снежный хоровод, окружавший их с лучшим другом, устало подмечая резко усилившийся контраст оттенков, так сильно бивший по чувствительной сетчатке глаза. Осень подходила к концу, пуская в разгоряченные сердца ребят противную мерзлоту, что не могло не огорчать Малфоя до глубины души: тот терпеть не мог зиму во всей её чудовищной красе.       Парадокс, но холодный принц совершенно не может чувствовать себя живым в ледяном великолепии, теряясь среди покалывающих ощущений мороза. Зима безжалостно замораживала и лишала чувствительности, обдавая свежим дыханием. Разбивала хлипкий барьер защиты, словно тонкий слой льда на озере. Впивалась острыми зубами в нежную шею, высасывая желания, мечты и силы досуха.       Как будто он снова вернулся в родное поместье, где ты, окружённый роскошью, зябнешь от могильного безразличия в полном одиночестве.       Абраксас так и не получил ни единого письма за два месяца, даже от матери. Вся шаткая связь с семьёй оборвалась в мгновение, обнажая истинное лицо их крепкого и любящего дома. Малфой горько сплюнул: он всеми фибрами ощущал смрад долга и привязанности, перечёркнутый разочарованием. В груди до сих пор неприятно саднило, но было уже проще.       Либо он просто заставил себя в это поверить.       И всё же здесь, в Хогвартсе, он и правда чувствует себя спокойно. Первые друзья, настоящая поддержка, глубокое взаимопонимание, необузданные эмоции и искренняя, наивная любовь — то, чего он никогда не получал от родителей, он нашёл здесь, в старинном замке на отшибе мира.       Абраксас впервые за много лет обрёл дом.       Пепел быстро тлевшей сигареты осыпался на землю, мешаясь с редкой кучкой первого снега. Малфой усмехнулся от нахлынувших размышлений и крепко затянулся, мгновенно переводя взгляд на притихшего друга, что с неповторимым восторгом пытался слопать как можно больше снежинок, вихрем разносившихся в воздухе. Глуповатая улыбка сама напрашивалась на лицо — так странно. Одна встреча, изменившая историю многих. Один человек, заполнивший пустоту необходимого звена для слаженного механизма. Один Антонин Долохов.       Казалось бы, человек, для которого смысл давно потерян, стал им для других. Удивительно. Абраксас был очарован и сокрушён той колоссальной силой духа, что присутствовала в сломленном подростке, беря пример. Они все — дети. Глупые, трудные, избалованные и разбитые, с ярко выраженным максимализмом и безмерными амбициями. Дети, что еще ищут свой путь, разбивая на очередном неверном повороте коленки.       Дети, которые нужны друг другу, чтобы не сбиться с правильного маршрута.       Тони, почувствовав на себе взгляд, заинтересованно обернулся, растягиваясь в довольной улыбке от увиденного. Он был счастлив.       Зима для Долохова была отдушиной. Родной, щемящей, волшебной — русская кровь в нём кипела, заставляя вновь влюбляться в это чудесное время года. Так вышло, что осенняя пора на того всегда нагоняла немыслимую тоску, смывая своей серостью и унынием любое желание нормально существовать, вгоняя в апатию. Тони тогда картинно вздыхал, называя это обострением, Абраксас же был полон уверенности, что его друг просто скучает по родине.       Так и было. Антонин немыслимо тосковал по старой деревушке, где находится просторный, тёплый и полный заботы дом бабули, по непроходимым лесам, где он часто, будучи мальчишкой, бегал со знакомыми ребятами в поисках приключений на задницу. По сибирским размашистым рекам, на которых он подглядывал за странными мавками, подкидывая тем венки из одуванчиков, скрупулезно научившись делать их под руководством Ольги Ивановны. И особенно скучал по суровой зиме с двухметровыми сугробами, зарывшись в которые, ребенок учился колдовать, случайно оживляя всех снеговиков в округе. В свою последнюю зиму Долохов даже научился кататься на коньках — Алекс, — сокращённо от Алексей, — его старый друг-маггл, был великолепен в этом деле. Его движения были изящными, статными, и создавалось полное ощущение, что мальчишка рождён для этого.       Уже вечером того дня, до одури счастливый и сопливый Антонин пил костерост вперемешку с лечебными настойками, восторженно комментируя тот или иной синяк. Он еще не знал, что уже через некоторое время покинет это место навсегда, поэтому только сейчас стал понимать сочувственный взгляд бабушки, которая ласково гладила своего непослушного внука по голове.       Мать забрала его в Германию слишком неожиданно, сразу после того, как пришло письмо, подтверждающее его поступление в Дурмстранг. Было много споров, обид и слёз — Тони не хотел учиться там. У него была мечта — крохотное желание, которое задавили требованиями. Ребёнку не оставили выбора, заставив бросить всё, что держало его на плаву.       Остался осадок прерванности, неправильности. Тони ни с кем не попрощался. Не успел.       Оставалось только надеяться, что Алекс его не забыл, а Марго... А Марго простила.       Ему действительно было жаль.       В голову прилетел малюсенький снежок, выуживая Долохова из воспоминаний. В ноздри попало пару снежинок, и он громко чихнул, растерянно хлопая глазёнками.       — Ты решил снежинками нажраться? У нас завтрак ещё, может, пойдём? Холодрыга жуткая, — недовольно пробурчал Абраксас, разглядывая безмятежное состояние друга, который вытащил третью по счёту сигарету, лишь бы не прерывать удовольствие.       — Э-эх, не эстет ты, котёнок! Только погляди, какая красота! Сразу возникает желание...       — Заболеть и умереть от воспаления лёгких, я знаю. Давай быстрее, — с желанием покапризничать Малфой ничего поделать не мог, но счастливый вид Долохова действовал как обогрев для души. Безусловно, юноша слишком правильно вписывался в этот холодный пейзаж, разбавляя морозное великолепие своей искренней теплотой.       Это завораживало, пряча за призмой восхищения раздражение.       Тот потряс головой в смешинке, сбрасывая с растрёпанных волос бесчисленное количество снежинок, и лучезарно улыбнулся, обернувшись на недовольного друга.       — Тебе подарить волшебные панталоны? — обветренные губы изогнулись в ухмылке, ожидая ответ.       Абраксас нахмурился сильнее, выбросив сигарету и спрятав окоченевший нос в ладонях.       — Это ещё зачем? — горячее дыхание спасало, но не настолько, чтобы согреть окончательно. Слизеринец внезапно подумал, что отморозил себе что-то.       — Ну, если ты не умеешь пользоваться согревающими чарами, нужно же что-то делать, а то в следующий раз одним носом не отделаешься.       — Болван, — гундосо зашипел Абраксас совершенно незлобно, слушая искренний смех друга. — У тебя сердце откажет быстрее, чем у меня что-то отвалится. Прекращай так много курить.       В него прилетело согревающее, и тело покрылось мурашками от внезапного контраста со свежим воздухом: он вздрогнул, тяжело втянув воздух сквозь зубы.       — Держи, снежная королева, — Тони, пошарившись в бездонных карманах мантии, вынул пушистые варежки, вручая их опешившему другу. — И как может отказать то, что давно уже не работает? Кстати, это бабуля вязала! Чудесные, скажи?       Не дождавшись ответа, Долохов стал натягивать шерстяную вещицу на замёрзшие пальцы друга, старательно согревая чужие руки. Закончив, он оглядел Малфоя с ног до головы, оценивая новый образ.       — Теперь ты точно котёнок! Погляди, у тебя лапки, — прикусив губу, он довольно потёр мягкие ладони, получая смачный шлепок. — Ай, за что?       — За твою дурь, — шмыгнул носом Абраксас, устремляя серебристый взгляд на синий прищур. — Ещё одна фраза про разбитое сердце, и к нему присоединится ещё и голова.       Забота — ключевое слово в их дружбе. Каждый умел в неё по-разному.       После трагичных событий в сентябре они пообещали друг другу научиться жить. По-новому, по-настоящему, так, как только им суждено. Отбросить всё тянущее на дно и смотреть в будущее, идя рука об руку к своим мечтам. Тот день стал переломным моментом в их недолгих жизнях, который нужно было пережить.       И они помогли друг другу справиться с последствиями, выискав среди тьмы тысячу причин не сдаваться.       Ведь на самом первом месте в списке стояла их дружба.       — Ладно-ладно, не буду! Мой агрессивный подорожник, залечивающий все раны, — сквозь смешок, Тони притянул к себе брыкающегося друга и стиснул в крепких объятиях, сдувая снежинки с идеальной укладки. — Бабуля прислала нам всем сладости, сказала проследить, чтобы ты съел не меньше половины. Говорит, другие не обидятся, если по-новому взглянут на твою тощую задницу.       Почувствовав возмущенное пыхтение в воротник, Тони подавил в себе новый приступ смеха и отстранился, не желая пропускать желанной реакции: руки в огромных серых варежках плюхнулись на пятую точку, с энтузиазмом её ощупывая. Долохов поднял брови, следя за действиями друга и присвистнул, когда послышался оценивающий шлепок.       — Всё с моей задницей нормально!       — Ну, не знаю, лично меня она вгоняет в тоску, — сжав губы в плотную линию серьёзно ответил Антонин. На самом деле, Абраксас за эти два месяца сильно похудел из-за стресса, от чего стал утончённее: детская припухлость с щёк спала окончательно, уступая место острым скулам, а фигура визуально стала стройнее, делая его ещё больше аристократом, чем обычно.       Щёлкнув губой, Малфой повертел головой и сложил руки на груди.       — Я скажу это в тысячный раз, но будь проклят тот день, когда я впервые повернулся к тебе задницей. Этот кошмар будет преследовать меня вечно, — сильно контрастировавшие губы с бледнотой дрогнули в полуулыбке, принимая заботу.       Снежинка вновь упала на кончик носа, которую заботливо смахнули, подмигивая.       — Прекрасное событие, не находишь? Думаю, оно войдёт в историю, — задорный тон вопреки всему поднимал настроение, и Абраксас сокрушённо вздохнул, косясь на замок.       — Это звучит так же сомнительно, как то, что мы сегодня попадём обратно, — на плечо упала рука, наконец-то потянув к манящей тропинке. В этот раз они курили не в розах, найдя себе другое место, потому что Долохову приспичило восторженно повизжать, собирая сонным лицом снежинки.       — Пошли уже, моя гундосая мерзлячка! Хотя я бы ещё посмотрел на тебя в таком прелестном виде, — темпус показал, что завтрак начался уже пять минут назад, поэтому ребята в обнимку поплелись обратно в замок, скрывающийся за толстой пеленой усилившегося снегопада. — Очаровательная кошечка.       — Ты кошмаришь мой образ.       — Брось! Ты сам с этим прекрасно справляешься, — шутливый толчок вбок заставил Антонина коротко расхохотаться. — Кстати, ребята, наверное, нас потеряли.       Снега на тропинке становилось больше, хруст которого под ногами приятно успокаивал, заставляя задуматься о предстоящих праздниках. Скоро ведь каникулы, на которых ожидается море веселья и эмоций!       Смешок нарушил минутную тишину, и Малфой выставил руку вперёд, позволяя кристалликам растворяться в варежке.       — Не думаю, что они были бы огорчены.       — Чушь, они от нас без ума.

***

      — О, вот они. А мы надеялись, что вас занесло снегом, — саркастичный тон Джо можно было узнать из тысячи. Ребята размеренно ели свой завтрак, периодически поглядывая в заметки перед парой по защите: сегодня промежуточная контрольная.       Чуть согревшиеся друзья присели на свои законные места, хватая горячие кружки. Абраксас мысленно поблагодарил Мерлина за то, что сегодня на завтрак додумались дать именно чай, а не противный тыквенный сок, от которого у него жуткое несварение. Кто вообще придумал, что любая жижа из тыквы — еда?       — Точно, без ума, — довольно проговорил Малфой, делая пару больших глотков. Глотку неприятно обожгло, и он чертыхнулся, на секунду прикрывая глаза. По пищеводу пронеслось приятное тепло, вызывая мурашки по всему телу, отчего Абраксас импульсивно вздрогнул, капая растаявшим снегом с челки себе на нос.       В ответ Долохов лишь фыркнул, принимая поражение, и потянулся к омлету, думая над тем, как плотно поесть и не выблевать все обратно на предстоящем зачёте. Вид преподавателя порядком достал за то время, что тот ведёт у них не только пары, но и отработки.       Ему начало казаться, что Дамблдор их действительно недолюбливает. Но как это может быть возможно, если они солнышки?       Риддл оторвался от конспекта и поднял едва ли заинтересованный взгляд на однокурсников, сканируя одного за другим.       — Какие-то вы счастливые, однако. Прям не терпится подпортить настроение, — та прохладная интонация, с которой это было сказано, заставила Антонина практически подавиться едой, устремив потерянный взор на друга. Вилка опасно покачивалась во рту, грозясь выпасть.       Такие вещи слышать было не страшно. Страшно было то, что их вещал Том.       — Чем? Дамблдор решил модифицировать зачёт, заставив нас выплясывать жига-дрыгу перед всем классом ради «Превосходно»? — предположил Абраксас, нервно дуя на кипяток. Когда дело касалось проверки знаний, их препод по защите сходил с ума, превращаясь в неконтролируемую бестию.       — Если бы так было можно, я бы ему даже стриптиз приватно станцевал, — тоскливо отозвался Тони, скашивая взгляд на покачивающуюся вилку у себя во рту. — Лишь бы не завалил.       За столом пронеслась короткая волна тихих смешков.       — А ты не боишься, что потом завалят тебя? — Абраксас откровенно забавлялся, выдавив хитрющую улыбочку.       В магическом мире давно ходят интересные слухи про Альбуса Дамблдора, ставшие уже своего рода локальной шуткой среди студентов.       — Че-е-го? — вилка с грохотом упала в тарелку, брызгая Антонину на одежду маслом. Его на секунду округлившиеся от осознания глаза резко сузились, а губы задумчиво поджались: — Хотя, в принципе, если мне гарантировано за это «Превосходно»...       — Мерлин, Долохов! Ну и мерзость.       — Хочешь жить — умей вертеться, Джо!       — Действительно, вилять задницей ты мастер.       — Эй!       — Если вы закончили, я продолжу, — нетерпеливо прервал маленькую перепалку Том, смахивая вьющуюся чёрную прядь и обнажая такие же глубокого цвета глаза. С наслаждением впитав в себя воцарившуюся тишину, он невозмутимо оповестил тех, возвращаясь к конспектам: — Бири подходил.       Абраксас с Антонином переглянулись, делясь друг с другом на ментальном уровне полным отсутствием понимания, но затем оба синхронно застонали, привлекая к себе внимание дружным отчаянием.       Профессор Бири. Постановка. Блять.       Долохов уныло уронил голову в руку, тоскливо вперившись взглядом в стену напротив.       — Чудесно, вот только этого клишированного бреда не хватало, — он уловил еле заметный смешок Риддла, после которого послышалось ироничное:       — Ты много книг в своей жизни прочитал, Антонин? — Тому довелось ознакомиться с огромным количеством маггловской литературы, будучи обречённым на жизнь в приюте. Единственным человеком, которого он действительно уважал в той помойке, была пожилая библиотекарша миссис Талли, всегда очень добродушно относившаяся к малышу, иногда позволяя оставаться тому до поздна, где за посиделками рассказывала интересные истории.       Закатив глаза, Тони пошлёпал вилкой по остаткам омлета.       — Я к тому, что все подобные произведения по своей структуре похожи. Везде есть обиженные судьбой персонажи, которые занимаются гонкой за чудесами, по ходу событий неосознанно меняя свои жизни самостоятельно. Там, как правило, есть драматичная финалочка со смазливым хэппи эндом, которая твердит о том, что только мы вершители своих судеб. Посыл верный, но приелось.       — Похвально, Долохов, — встрял Розье, незаинтересованно пробегаясь глазами по строчкам в учебнике. Какой толк, если в голове всё равно каша. — Для меня открытие, что ты можешь связать больше двух слов.       — А для меня не открытие, что у тебя меньше двух извилин.       — Хватит вам, — низкий голос Вальбурги остановил начинающийся конфликт. Блэк требовательно взглянула на Розье, который оторвался от учебника, чтобы сказать много ласковых слов Антонину, но стушевался под взглядом однокурсницы.       Вот уж с ней портить отношения не хотелось.       — В любом случае, Бири известен своими импровизациями. Думаю, сюжет потерпит колоссальные изменения, иначе зачем ему все мы, когда там только один мужской персонаж? — Абраксас подул на горячий напиток, наслаждаясь согревающим паром.       В этих словах был смысл. Ребята вздрогнули от нехорошего предчувствия.       — Далеко не факт. Нужно учитывать ещё помощь с осуществлением и показом самой постановки. Технические моменты, — Том считал глупостью, что их преподаватель настолько уйдёт от канона.       Ведь не уйдёт же, правда?...       — Это всё не важно, я просто надеюсь, что если меня возьмут на роль, мой герой умрёт в самом начале, — мрачно отозвался Тони, выпячивая нижнюю губу от досады.       — Не думаю, что ты захочешь умереть в канонной версии постановки, если только не повезёт быть сэром Невезучим, — Эйвери неторопливо выбирал яблоко, внимая глупым размышлениям друзей. — В противном случае тебе придётся нацепить юбку и томно вздыхать. Эта роль больше Абраксасу подойдёт.       — Яблоко тебе отравить что ли, — Абраксас зло зыркнул на спокойного товарища, который только ухмыльнулся, откусывая сочный кусок зелёного плода. Прожевав, не отрывая взгляда от Малфоя, Эйвери ответил:       — Валяй, мне ничего не страшно перед зачётом.       Ребята тихо засмеялись, соглашаясь.       — Нужно будет объявить о пробах на принца, который разбудит нашего прекрасного Джонатана от вечного сна, — атмосфера за столом разряжалась с каждой минутой, а слизеринцы уже даже практически не вслушивались в разговоры, привыкнув к обыденной вакханалии.       — А кто сказал, что я захочу просыпаться? — тени под глазами Джо достигали своего апогея по черноте: ночь прошла увлекательно за огромным количеством фолиантов, потому что их компашке прекрасный профессор дал дополнительные задания за особые заслуги. Поэтому его болотного цвета глаза красиво сливались с синяками, напоминая Тони закуток Тайги.       Абсолютно несправедливо, но кого ебёт?       — В таком случае молись, чтобы после поцелуя ты превратился в лягушку и избавил себя от всех этих людских хлопот, — незадачливо повертев в руках скудный бутерброд, потому что аппетит пропал, Долохов снова взглянул на уставшего друга. — Будешь себе на болоте жить, в водичке плюхаться.       — Скорее Дамблдор поселит его в своём саду и заставит квакать каждый раз, когда там кто-то вандалит, — с откровенным намёком добавил Том, утомлённо убирая тетрадь в сумку. Он знал всё идеально, но всё равно били нервяки от усталости и возможной непредсказуемости заданий. — В общем, Бири сказал, что завтра вечером будет собрание по-поводу сценария, распределения ролей и обязанностей.       — Ой, я всё прослушала! Мальчики, вы тоже участвуете? — встрепенулась рядом сидящая Друэлла, расслышав тему, которую она не умолкая обсуждала последние тридцать минут.       — А ты не знала? — искренне удивился Адам. Обычно, Друэлла знала все сплетни наперёд. — Наши новые таланты! Бири только и делает, что восторженно кричит на каждом углу о том, каких ребят к себе в постановку он заполучил.       — Что такое, Адам, на роль Аматы не проходишь?* — двусмысленно поинтересовался Джо, заметив вздох Риддла. Абраксас рядом прыснул, пряча улыбку в кружке, а Тони ничего не понял.       Вот совсем. Опять какие-то местные шутки, о которых он ничего не знает.       — Да какие тут пробы? Уверен, что вы, идиоты, займёте все роли, отлично вписываетесь в сюжет со своей неуклюжестью, — неохотно съязвил Адам, украдкой поглядывая на реакцию Тома. Тот прекрасно знал, что это было обращение ко всем, кроме него. — А, пардон, «исключительного природного таланта и дьявольского обаяния».       Пародия на эксцентричного профессора вышла слишком удачная, потому что за столом прокатилась волна смешков от узнавания.       — Слушай, Розье, такой талант пропадает! И чего ты не идёшь на пробы? — Мальсибер с другой стороны стола нагнулся, чтобы разглядеть однокурсника. Веснушчатое лицо расплылось в заинтересованной улыбке, едва ли скрываемой россыпью рыжих кудрей.       — На сэра Невезучего он не тянет, а для девушки слишком парень, — ответил за Адама Малфой, прикусывая щеку от распирающего смеха.       Не сдержавшись, Уильям громко заржал, роняя локоть в омлет рядом сидящего Макнейра, за что тот шлёпнул друга по заднице, принуждая нормально сесть. Том медленно дожевывал свой завтрак, трагично думая о том, в каком цирке он учится.       — Согласен! Вот из Джо вышел бы прекрасный рыцарь, — начал в слух рассуждать Мальсибер, не пытаясь успокоиться. — У него и причёска такая подходящая, в духе Средневековья.       — Конечно, рыжих-то сжигали на костре, — протяжно отозвался Эйвери, поворачивая голову в сторону галдящего однокурсника.       Абраксас поперхнулся чаем, а Том подавил глупую улыбку от удачной шутки друга. Антонин захихикал чуть позже, всё-таки уловив смысл подколки.       — Идиоты... — осуждающе проворчала Блэк, поднимаясь из-за стола. Розье был солидарен, как, впрочем, и Риддл.       В глубине души, разумеется.       — Это всё потому что мы чудовищно привлекательные! Мир просто не мог вынести нашего великолепия, — с гордостью в голосе крикнул Уилл, грациозно откидывая свою шевелюру назад. Макнейр рядом что-то согласно хмыкнул, сваливая себе в тарелку нетронутую порцию друга, пока тот не закончил своё представление.       — Эй, ты! Я вообще-то хотел поесть!       — Ты конфет с утра налопался, тебе хватит, — невозмутимо ответил Уолден, запихивая в рот как можно больше остывшего омлета.       — Ну, прости, что с тобой не поделился, я не виноват, что ты дрыхнешь, как слон! — Мальсибер возмущённо развёл руки в стороны, следя обречённым взглядом за быстро исчезающей едой.       — Это ты жрёшь, как слон! Умолкни или в ход пойдут старые традиции.       — Чего? Это еще какие?       — Сожгу тебя.       — Какая экспрессия, мистер Макнейр! Я обязательно возьму вас в следующую постановку палачом! — неожиданно для всех в поле зрения снова появился мистер Бири, одобрительно показывающий большие пальцы расшумевшимся мальцам.       Ребята резко стушевались, пытаясь понять, что же решил им ещё поведать профессор, который неожиданно подошёл к Абраксасу и Антонину, положив руки тем на плечи. Малфой сглотнул, умоляюще взглянув в глаза другу, на что тот криво улыбнулся, ощущая на плече сильную хватку.       Вот это они попали, однако. Будь проклят ебаный Трэверс со своей неконтролируемой агрессией.       — Не волнуйтесь, ребята, просто хотел убедиться, что вам всё передали! Это же такое событие! Ах, как я жду завтрашнего дня! Мы с вами устроим нечто грандиозное, я уверен! Нас ещё долго будут вспоминать, — потрепав парней по волосам, мужчина ярко улыбнулся присутствующим и упорхнул прочь.       В глотку больше ничего не лезло, и Антонин отодвинул тарелку, грустно вздыхая.       — Да, такое позорище вряд ли кто-то забудет, — складка между бровей фонила своей скорбью, заражая унынием остальных. Том под всеобщую тишину взял сумку и на секунду остановился, прежде чем встать из-за со стола.       — Переживай сейчас лучше о предстоящей контрольной. Вот там твоё позорище точно будут помнить ещё долго, — он лаконично выгнул бровь, ожидая, когда остальные начнут собираться, и поднялся.       — Да уж, вы помните, что у нас ещё и отработка сегодня у нашего мистера зануды? — вспомнил опоздавший Абраксас, долго выбиравший себе нормальный снэк для перекуски по дороге. К еде он так практически и не притронулся.       Заметив на себе недовольные взгляды ребят, он закатил глаза.       — На обеде всё съем, не нудите только, — надкусив бутерброд, Малфой поморщился от раскисшего сыра. Какая гадость, вчерашние что ли? — Ну, так что? Как думаете, успеет проверить зачёт до отработки? Вынос мозга вечером я не переживу.       Выйдя в холл, компания повернула налево, точно к месту назначения. Эйвери на секунду задумался о чём-то, затем, не поворачивая головы, спросил:       — Подождите, разве отработка не послезавтра? — он потёр воспалённые глаза, пытаясь понять, когда его загруженный мозг успел избавиться от важной информации.       Том озадаченно переглянулся с остальными, понимая, в чём дело.       — Что с тобой? Я же говорил, что Дамблдор перенёс её по каким-то «очень важным обстоятельствам», — процитировал профессора Риддл, вглядываясь в замученный профиль друга.       Обогнав Эйвери, Тони развернулся спиной вперёд и с интересом наклонился, всматриваясь из-подо лба в стеклянные глаза однокурсника: иногда их друг не знал меры в учёбе, убивая себя количеством материала. Долохов привык просыпаться посреди ночи и спускаться в гостиную, находя там Джо, скрюченного над учебником. На такой случай он всегда брал с собой оставшиеся специально для таких посиделок гостинцы от бабули, устраивая полуночные чаепития.       Первое время Эйвери раздражённо шипел, прогоняя друга, но потом смирился, молча уплетая в компании трещащего Антонина вкусные домашние пирожки, давая себе передышку. Ему нравилось загружать себя, а Долохову страдать от бессонницы, и иногда эти два явления пересекались, сводя две неспокойные души под покровом ночи. Они знали, что это неправильно и нужно с этим что-то делать, пока оба окончательно не свихнулись, но тему никогда не поднимали, предпочитая болтать о всякой ерунде: Тони рассказывал какую-то яркую небылицу, а Джо терпеливо пояснял, почему это полная чушь.       С виду можно было подумать, что их заставляют проводить время вместе, но оба были в восторге, пусть и не признавались в этом.       — Ты спал сегодня вообще? Выглядишь хреново, — в ответ понимающий хмык и привычная колкость.       — Извини, что сдвинул тебя с пьедестала, — тряхнув головой, юноша заправил передние пряди за уши и распрямился, обводя взглядом обеспокоенных друзей. — Прекратите. Я зачитался, поэтому лёг поздно.       — Насколько поздно? — Абраксас прищурил глаза, готовясь распознавать ложь, но этого не понадобилось.       — За полчаса до будильника.       Малфой, потеряв контроль над эмоциями, округлил глаза в диком ужасе, а Антонин вскинул руку, ударяя себя по лбу. Лишь Том поджал губы, поправив сумку на плече.       — Тебе нужно соблюдать режим, Джо. Ты действительно думаешь, что твой организм вывезет такую нагрузку? — он ценил рвение к учёбе, потому что сам был таким, но дело в другом: то, что делал с собой Эйвери, выматывая себя до полного упадка сил, было чистым самоубийством.       Джо всегда казалось, что он делает недостаточно, и Риддл это прекрасно понимал. Здесь каждому хотелось выложиться на все сто процентов, набить себе цену, но Эйвери был не таким. За этим крылась другая причина, более глубокая, более личная. И теперь, глядя на обессиленного друга, парень начал узнавать себя несколько лет назад: спасение в книгах. Только погрузившись в другой мир с головой можно отвлечься, задавить собственные разрушительные мысли, оторвавшись от реальности.       В приюте он читал постоянно, каждую свободную секунду посвящал выцвевшим строчкам в старинных книжках, зачитывая те до дыр. Потому что давление окружающей обстановки было непосильным для маленького ребёнка, от которого отвернулись все высшие силы.       Первое время он пытался молиться, прося внутреннего спокойствия хотя бы на минуточку, но у Бога всегда были свои взгляды на происходящее. Только потом, позже, после очередной тщетной молитвы на забитых коленках, он понял, что никакого Бога нет.       Он и есть Бог для самого себя.       Открытие, меняющее восприятие мира в корне. Стало проще, когда до мальчика дошла простая суть, позволившая тому вершить свою судьбу самому. И тогда своими крохотными ручками он дотянулся до своей самой первой в жизни книги, позволяя начать новую главу.       Различие между Томом и Джо в том, что первый всё же научился останавливаться, беря тотальный контроль над своими мыслями, в том время как другой грязнул всё глубже в прострации, теряя нить, ведущую к реальному миру. И теперь стоял вопрос: «Как помочь?»       — Скоро каникулы, нужно поднажать, — отрешённо бросил в пустоту Эйвери, пытаясь избавиться от замыленного взгляда. Он всё понимал, но нужное решение ускользало куда-то на задворки сознания, не желая появляться.       — Нет, не нужно, — со стальной ноткой ответил Том, устремляя взгляд в проход. — От мёртвого тебя толку никакого не будет.       — Какая досада, — совершенно безэмоционально.       Вздохнув, Тони подождал, пока Джо поравняется с ним, и закинул руку тому на плечо, не ощущая привычной борьбы. Потрепав по роскошным волосам друга, чем всё же вызвал отклик в виде недовольного бурчания, он тепло улыбнулся.       — Завтра из предметов ничего интересного, поэтому вот тебе домашнее задание: изучи всю составляющую своих сновидений, потому что я устрою опрос, — важно проголосил Долохов, поднимая указательный палец вверх. — Если не ответишь на мои вопросы, отправлю на пересдачу.       Ребята синхронно усмехнулись от бредовой идеи, но нашли в ней смысл. Том мысленно поставил другу пять за смекалку.       Не признаваясь вслух, они переживали друг за друга. Это проглядывалось в действиях, взглядах, молчании и глупых вопросах. Каждый привык бороться только за самого себя, поэтому сейчас было дико ощущать нечто подобное.       Дико, смущающе, но так... правильно.       Поэтому сомнений, что они на правильном пути, не было. Вместе они сильнее. Не сейчас, нет, но в будущем, когда им удастся пройти весь этот путь бок о бок, пережить много трудностей и вселить веру в сердца друг друга, они станут неуязвимыми.       Они станут семьёй, которой были лишены.       — После этого ты отстанешь от меня? — они уже приближались к кабинету, и сил спорить не осталось.       Тот похлопал Джо по плечу и счастливо улыбнулся во все тридцать два.       — Даже не надейся.       Глухой стон отразился от пустых стен замка, утопая в дружном смехе друзей.

***

      В аудитории, пропитанной отчаянием, стояла гробовая тишина, прерываемая редкими всхлипами особо чувствительных студентов, потерявших всякую надежду на спасение. Зачёт представлял из себя сорок вопросов, на пятнадцать из которых нужно было дать более развёрнутый ответ, тем самым подтверждая наличие знаний.       С начала прошёл час, и по идее нужно было уже дописывать оставшееся, выковыривая из головы последнее, но Тони понял, что из его пожитков в черепной коробке даже колобка не слепишь, поэтому, смирившись с неизбежным, тренировал зрение, разглядывая мелкий почерк Риддла перед ним. Тот хаотично бросался от задания к заданию, дополняя свои ответы чем-то новеньким и совершенно, блять, нечитабельным. Тяжко вздохнув, Долохов подпёр голову рукой и покосился на соседа по парте, который вырвал почти все перья в ручке, пытаясь логично объяснить написанный им бред.       — Каков прогноз? — горьким шёпотом поинтересовался Тони, зорко следя за Дамблдором, который гордо расхаживал между рядами, следя за процессом работы.       — Нам пиздец, — не менее обречённо ответил Абраксас, наблюдая за крутящимся в воздухе пёрышком. — Я написал вроде всё, но в совершенно дебильной формулировке.       Тони задумчиво потёр шею, сдувая мешающую прядь с глаз.       — Повезло, у меня даже в дебильной формулировке не выходит, — заметив подозрительный взгляд в сторону их парты, Долохов перешёл на ультразвук: — Такое чувство, будто я ничего никогда не учил.       — Ты и не учил.       — Хэй! — уже чуть громче от возмущения отозвался Долохов, картинно надувая губы. — Это, конечно, правда, но всё равно обидно.       Остановившись около парты ребят, отчего те притихли, профессор бегло пробежался по усеянному кляксами и чирками пергаменту Тони, приподнимая брови.       — Не подскажите, на какую оценку претендуете, мистер Долохов? — приглушённый голос звонко разрезал тишину в помещении, привлекая немногочисленные взгляды студентов, что навострили уши, пытаясь уловить крохи важной информации.       — А какую можете предложить? — взгляд синих глаз наткнулся на ледяной взор, бросая вызов.       Дамблдор дёрнул уголком губ в едва заметном раздражении, отворачиваясь.       — Я бы на вашем месте не паясничал, — холодный пот выступил на спине, вызывая дискомфорт. — Полчаса, мистер Долохов. У вас есть тридцать минут, чтобы написать что-то, чем ничего, иначе я не приму работу.       Вот блять.       Когда профессор стал гордо удаляться к своему месту, спереди под общий шум послышалась возня, итогом которой стал брошенный листок на парту. Антонин с Абраксасом удивлённо переглянулись, быстро пряча записку подальше от глаз мужчины. Том немного сдвинулся влево, идеально загораживая взор с преподавательского стола на друзей, и продолжил что-то писать, а Эйвери резко встал, направляясь с готовой работой прямиком к заинтересованному происходящим Дамблдору.       Взяв в руки работу Джо, профессор на секунду поднял взгляд, грузно сканируя аудиторию.       — Я всё вижу, ребята. Не рискуйте, если не хотите на пересдачу.       Когда его взгляд снова направился в пергамент, а Эйвери рядом стал что-то расспрашивать, Тони тихонечко достал листок, кладя его поверх своего и стал вчитываться в тускло проявляющиеся слова: «Очень хотелось бы разглагольствоваться на пару десятков страниц на тему того, почему вы два дебила, но времени нет. Здесь ответы на оба ваши варианта, уже написанные максимально простым языком, потому что, зная вас, вы бы сдули всё под копирку, не задумываясь о последствиях. Но вы здесь и не для того, чтобы думать, верно? Поэтому у вас есть пять-семь минут на то, чтобы всё переписать. Единственная просьба: делайте это не как всегда, а осторожно. Иначе наша благотворительная акция в одно мгновение превратится в посмертную. И да, вы будете должны. А теперь хватит тупить, включайте мозги хотя какой уже смысл? и работайте руками. БЫСТРО. Переверните лист и шепните «Манифетус» для проявления текста, только, ради всего святого, не так, чтобы ваш гул услышали в запретном лесу.»       Секундное замешательство и в голову ударило понимание, что Джо сейчас отвлекает преподавателя, задавая заранее заготовленные вопросы. Отвлекает, чтобы помочь им.       Подавив счастливый вопль и желание расцеловать двух умных бук, ребята принялись наскоро переписывать и сравнивать информацию с уже имеющейся, нервно поглядывая на с треском выпрямленную спину друга, что прикрывал их.       Было чудовищно приятно осознавать, что Риддл с Эйвери сейчас рискуют репутацией и оценками ради них. Но, вообще, это было разумно: получили бы все, потому что Дамблдор, кажется, уже не воспринимает их всех по отдельности, называя кучкой вандалов. Да и честь Слизерина уже достаточно пострадала за этот год, что не могло не волновать ребят.       Мысленно пообещав себе начать совестно учиться, парни со свойственными ими выражениями лица: у Абраксаса безразличное и уверенное, у Антонина задумчиво-тупое, продолжили дописывать, всеми силами стараясь не вызывать подозрения у гарпии, что периодически стреляла глазками в их сторону, пытаясь высмотреть что-то противозаконное из-за настырного Риддла, который не хотел отодвигаться.       — Сдаём работы! — колокол оглушил скрюченных над партами школьников, вызволяя их из транса. В одно мгновение в помещении раздался шум, в котором можно было различить отчаянное «помогите, что в третьем?».       Подсказка утонула в кармане мантии, залезая в памятую пачку сигарет. Ребята по очереди встали, направляясь к преподавателю. Приняв работы у троицы, профессор остановился на пергаменте Тони, хмыкая:       — Неужто за полчаса до конца вспомнили весь материал, мистер Долохов? — Том позади напрягся, не подавая виду. Джо с Абраксасом мельком переглянулись, после чего последний закусил щёку, тревожно наблюдая за картиной.       — Сомневаетесь в моих возможностях? Я ленивый, а не тупой, профессор, — ложь, приправленная правдой, сходила с его губ непринуждённо. Тони откинул чёлку с глаз и прищурился, складывая руки на груди.       Поразмыслив над чем-то, Дамблдор кивнул, убирая работу в стопку.       — Что ж, рад это слышать. Хотя от лени нужно избавляться, — он отвернулся, проводя манипуляции палочкой, запечатывая несколько кучек с разными вариантами. — Я вам предоставлю такую возможность сегодня. В шесть отработка. Встречаемся у завхоза.       Ребята нахмурились: у завхоза?! Не хватало им и так унизительных заданий.       — Работа у нас сегодня большая и серьёзная, лениться будет некогда, — добавил волшебник, поворачиваясь и присаживаясь на край парты. — Поэтому, уж не знаю, но как-нибудь, мистер Долохов, берите себя в руки. Помедитируйте, посоветуйтесь с кем-нибудь насчёт вашей проблемы. Жду вас вечером бодрячком.       Помявшись секунду, студенты кивнули в знак понимания и, попрощавшись, стали удаляться, как из глубины помещения донеслось:       — А, и да. Одевайтесь теплее, на улице сегодня довольно свежо.       Затормозив на месте, Долохов потерял дар речи от того, как его резко вытянули в коридор, утаскивая как можно дальше от проклятого места. Ребята явно нервничали, сильнее ускоряя шаг в сторону подземелий.       — Вы чего такие? Всё же прошло отлично! Кстати, ребят, спасибо вам, я чуть не обосрал-       — Не за что, а теперь заткнись. У нас новая проблема, — резко перебил друга Том, заходя в очередной поворот.       — Че-его? Когда мы опять успели накосячить? — его рука уже ныла от сильной хватки, но сил сопротивляться не было. Да и не за чем, ведь если Том что-то делает, значит, так оно и надо.       Эйвери повернулся в сторону Долохова, усмехаясь:       — Ты правда не понимаешь? — получив в ответ отрицательный кивок, он закатил глаза и продолжил: — Как думаешь, что Дамблдору понадобилось делать вечером на улице? Да ещё и в первый день, когда пошёл снег?       Шестерёнки в голове закрутились одна за другой, пытаясь состыковаться друг с другом. Взглянув на поникшего Малфоя, до Тони дошло:       — Блять, розы!       — Блять, розы, — хором повторили остальные, заходя в пыльное помещение, которое ударило по сердцу Долохова ностальгией с их первой пьянки с Абраксасом.       Кажется, тот интуитивно привёл их в заброшенный кабинет.       — Нам всем нужно укромное место, — шепнул лучшему другу Малфой, кидая извиняющийся взгляд. Всё же, это было чем-то их личным.       Тот в ответ улыбнулся, всё понимая. Он не против, ведь привели сюда они отнюдь не незнакомцев, а друзей. Друзей, с которыми не жаль разделить сокровенное.       — Ну, гении, что делать будем? — присев на парту, спросил Риддл, разглядывая одного за другим. — Вы хотя бы сегодня не додумались соваться туда? Вид Дамблдора на завтраке мне показался странным, но теперь я понял, что его пиджак был мокрым от снегопада. Видимо, проверял масштаб катастрофы в саду.       — Неа, кто-то решил снежинки пооблизывать, — буркнул Малфой, залезая на подоконник. Кто бы мог подумать, что глупая прихоть Тони сыграет им на руку?       — Поздравляю! С интуицией у тебя, Долохов, ещё не всё так плохо, в отличии от инстинкта самосохранения, — иронично отозвался Джо, облокачиваясь на холодную поверхность и прикрывая глаза. Один Мерлин знал, как ему сейчас хотелось послать всё к чертям и завалиться спать.       Сумка полетела на пол, превращаясь в удобную подкладку. Тони плюхнулся на пол, задумчиво кладя подбородок на колени.       — Мы были там последний раз дня... три назад. Как там с памятью у цветов?       — Я бы очень хотел сказать, что как у тебя, но нет, — вцепившись руками в край парты, Том чуть наклонился, размышляя: — Это зачарованные розы. Никто не знает, какие заклинания конкретно на них испытал Дамблдор. Хотя о некоторых я читал, но они невероятно сложные в своей реализации и требуют огромную концентрацию, как и силы.       Проведя указательным пальцем по запылённому стеклу, Абраксас отрешённо поглядел на затянувшееся небо в маленькой полосе.       — Значит, с нашим уровнем в магии у нас нет шансов.       — В точку, — согласился Джо, не открывая глаз. — Но у нас есть преимущество: у роз нет глаз. Соответственно, наши образы они не знают, правда проблем от этого не меньше.       — Почему? — устало поинтересовался Тони, теребя край штанины.       — Потому что они по-другому чувствуют и запоминают людей: запах, голоса, аура, — пояснил Том, разглядывая поникших парней.       — Отлично, значит, нам нужно поймать дзен, надушиться и заткнуться на весь вечер, — прозвучало горько, но интересно. Джо резко открыл глаза и взглянул на застывшего Тома, который что-то быстро обдумывал.       — Ты и правда не тупой, Долохов, — спрыгнув с парты, слизеринец начал копошиться в сумке, выискивая там что-то. Остальные воодушевлённо поднялись и подошли ближе, ожидая вердикта.       Та интонация, с которой была сказана фраза, не могла не вселять толику надежды на то, что они сумеют избежать казни. Спустя пару минут Том достал потёртую книжку, больше похожую на какой-то дневник, и дёрнул желваками от нетерпения, обводя взглядом полным предвкушения присутствующих.       Джо странно покосился на предмет в бледных руках, высказывая своё сомнение:       — Ты уверен?       — У нас больше нет вариантов.       Ребята синхронно вздохнули, готовясь к чем-то обыденно дикому. Ведь по-другому в их компании не бывает.

***

      Дамблдор выпал в осадок, когда услышал отборный мат от завхоза, вылетевшего за двери собственной каморки. Тот был слегка смущённым и ошарашенным, что выдавали покрасневшие щёки и округлённые старческие глазища, сдавливающие своим порывом нависшие веки. Работник остановился в метре от преподавателя и открыл рот, чтобы что-то сказать, но в адекватную речь мысли как назло не складывались:       — Профессор! Что такое-то! Это ж надо... вот дурни! Э-эх! — его губы подрагивали то ли от возмущения, то ли от шока, обнажая редкие зубы, на которых виднелись остатки недоеденной булочки. — Я их чуть граблями не огрел! Шутники, ей-богу.       Тяжелый вздох мужчины прервал бессвязную речь старичка, искавшего объяснения происходящему. Профессор бросил заинтересованный взгляд на раскрытую дверь кладовки, размышляя над тем, что его ждёт.       — Спокойно, мистер Вилсон.       — Да как спокойно-то! Чёрти что происходит в этой школе! — продолжал бурчать завхоз, потирая морщинистые руки. Его странный взгляд то и дело возвращался к проклятой комнате, прищуриваясь на мгновение. — С виду казались нормальными парнями, а они... того!       Профессор нахмурился, складывая руки на груди. Ситуация начинала его откровенно нервировать.       — Что значит «того»? — в том, что его студенты давно рехнулись, он, признаться честно, не сомневался.       Вилсон затравленно обернулся и подошёл поближе, приподнимаясь на носочках, чтобы прошептать в самое ухо:       — Ну, из этих, кто... как его... не парни-то и вовсе! Уж больно повадки у них странные... — сбивчивый шёпот напуганного старичка подогревал интерес, и Дамблдор остановил того одним движением руки, желая увидеть всё своими глазами.       Неужели эти вандалы решили поизмываться над чересчур мнительным Вилсоном? В Хогвартсе все прекрасно знали, что их завхоз человек ранимый и до ужаса верующий во всякую чепуху, поэтому периодически шалили, чтобы избежать наказания.       Уже подходя к двери, профессор хмыкнул: в этот раз такое не пройдёт. Но стоило ему перешагнуть порог, как от увиденного дыхание спёрло, на секунду парализуя мужчину: Малфой, закинув ногу на ногу, кокетливо сидел на столе, драматично обмахиваясь пыльной тряпкой, сопровождая всё томными вздохами; Риддл брезгливо перебирал инструменты в коробке, недовольно комментируя безвкусный окрас каждой вещи на его пути; Эйвери бросал возбужденные взгляды на Малфоя, делая вид, что рассматривает себя в зеркале, а Долохов вслух балаболил о ловце с Гриффиндора, отмечая самые личные подробности из его жизни.       И всё это в душной среде сладких цветочных ароматов, переплетающихся с феромонами. Чудовищный запах в нос бил сильно, вызывая головокружение наряду с тошнотой.       Заметив в дверях ничего не понимающего профессора, Риддл закусил губу и подмигнул, облокачиваясь на ящик. Его спина изящно выгнулась, демонстрируя имеющиеся формы присутствующим.       — Здрасьте, сэ-э-эр, — его поблёскивающие глаза обвели фигуру мужчины и уставились на гостя из-под ресниц, ожидая продолжения. Остальные едва ли оторвались от своих дел, заинтригованно переглянувшись между собой, лишь Тони утихнул, что-то активно зашептав хихикающему Абраксасу. Дамблдор поперхнулся от такой наглости, теперь прекрасно понимая незадачливую реакцию бедного Вилсона, что стоял позади и с дёргающимся глазом следил за безобразием.       Сделав неуверенный шаг вперёд, учитель вновь остановился, подозрительно оглядывая каждого студента.       — Что здесь происходит, молодые люди? Мистер Долохов? В этом снова виноваты вы? — откровенный намёк на алкоголь, на который Тони лишь скрутил губы трубочкой и закатил глаза, поправляя прядь прекрасно уложенных волос.       — Ну что вы! Как вы могли такое подумать, профессор? Я учусь на своих ошибках.       — Действительно, сэр, мы исправляемся. Думаем, в конце года заполучить звание самых послушных студентов. Вручите мне медаль? — хриплый голос Тома звучал слишком похабно и на пару тонов выше, создавая впечатление откровенного флирта.       Ком встал в горле: хотелось возмутиться, но слова застряли где-то на стадии формирования. Том Риддл сейчас заигрывает с ним? Что за чертовщина?       Дамблдор, достав палочку из кармана, приблизился и сел на корточки, вглядываясь в антрацитовые глаза своего ученика, что отражали неистовый интерес в миксе с желанием. Испытывать легилименцию на учениках было запрещено, что абсолютно не кстати, но простое обследование, к счастью, разрешено в любое время: он пару раз провёл волшебной палочкой вдоль юноши, пытаясь зацепиться хоть за что-то инородное, но не получалось.       Мужчина был в бешенстве: как этим болванам удалось обдурить его? Что за игры?       — Какие-то проблемы, профессор? — хмуро поинтересовался Эйвери, подойдя поближе к покрасневшему от такой близости Абраксасу. Рука Джо обыденно легла на бедро друга, крепко сжав его. В ответ глаз Дамблдора пару раз дёрнулся от увиденного проявления собственничества.       Может, это он сходит с ума?       Малфой поправил вылезшие из хвостика пряди у Джонатана, ласково проведя рукой по щеке. Тот, словно котёнок, поддался нежному жесту, растягиваясь в улыбке.       Кажется, ему предлагали работу в Министерстве?       После непродолжительного молчания, подключился Антонин, который отметил отсутствие тёплой мантии на мужчине:       — А вы не слишком легко оделись? Или с нами не пойдёте?       Том широко раскрыл свои глазёнки, поворачиваясь то в сторону Долохова, то в сторону Дамблдора.       — Как это? Вы же пойдёте с нами, верно? — прозвучало очень жалостливо, и губа оттопырилась, вводя потерянного профессора в ещё большее заблуждение.       Впервые хотелось напиться.       Встрепенувшись, Долохов спрыгнул с парты и игриво затараторил:       — Мерлин! Так, а мы справимся сами? Если что, я могу предложить в качестве помощника одного совершенно удивительного, красивого и сексуаль-... — его мечтательный взгляд направился вверх, а щёки зарделись от сокровенных фантазий.       — Так, хватит! — прервал эту вакханалию профессор, лихорадочно поднимаясь на ноги. Эти ребята сводили его с ума, определённо.       Живот скрутило в спазме тошноты от этого цирка, правда, почему-то разбираться не было никакого желания. Ноздри зудели от приторного запаха, вызывавшего помутнение рассудка.       Ребята замолкли, понуро опустив головы и из-подо лба наблюдая за побелевшим Дамблдором, который принимал сейчас самое разумное решение в своей жизни.       — Наверное, я вас сегодня загрузил. Вы устали, верно?       В ответ Малфой поднял голову и с трагичным вздохом захлопал ресницами.       — Ага... — он картинно потёр глаза сжатыми кулаками и надул губы, выражая абсолютное изнеможение, но уже в следующее мгновение зарделся, получив утешительный поцелуй в щёку от Эйвери.       — Тише, киса.       Потеряв дар речи на секунду от увиденного, учитель помотал головой, сбрасывая внезапное наваждение чего-то знакомого, и бросил, поскорее удаляясь из каморки:       — В таком случае, отработка переносится на... Новую дату объявлю вам позже. А теперь идите к себе, — в дверях он последний раз обвёл взглядом детей, неприятно вздрагивая от полного разочарования и слёз взгляда Тома, и вышел прочь, ментально разделяя шок с Вилсоном, который пил с горла какую-то успокаивающую настойку, стыренную из больничного крыла.       В другой день он обязательно сделал бы замечание, но сейчас его волновало лишь одно: как забыть увиденное.       А ещё узнать, кто постарался над этим представлением, что ещё долго будет его преследовать в кошмарах.       — Итак, план таков, — Том важно сел за парту, дожидаясь, пока ребята окружат его со всех сторон. Он открыл тетрадь где-то посередине и под выжидающие взгляды продолжил: — Это мой личный дневник, куда я записываю интересные и редкие заклинания, которые могут понадобиться в той или иной жизненной ситуации.       — Ух ты! А можно почитать? — рука Долохова как завороженная потянулась к интересной вещице, за что тот больно получил.       — Тогда это будет последнее, что твои бесполезные глаза увидят в этой жизни, — выдержав взгляд, Том поочередно взглянул на каждого: — Предупреждаю только один раз. Все поняли?       Дождавшись молчаливых кивков, Риддл удовлетворенно хмыкнул, проводя пальцами по засохшим чернилам.       — И есть у меня среди моих находок один интересный ритуал, позволяющий на некоторое время обменяться сущностями. В это понятие входят: аура, чувства, поведение.       — То есть мы станем буквально другими людьми, находясь в своём теле? — догадливо отозвался Абраксас, пытаясь вычитать текст вверх ногами.       — Да. Мы будем собой, но с некоторыми изменениями в нашем сознании, — Том пристально вгляделся в скептично настроенного Джо, отвечая на его сомнения: — Несмотря на наш уровень магии, мы можем это провернуть. Этот ритуал довольно примитивен в исполнении, да и следов магии не оставляет, поэтому Дамблдор, даже если постарается, вдруг что-то вызовет у него подозрения, ничего не найдёт. По крайней мере, так было сказано в книге.       Эйвери, сидящий рядом, повернулся, заглядывая в глаза друга в попытках найти там капли здравомыслия.       — Ты понимаешь, насколько это рискованно? Дамблдор не просто какой-то проходимец с палочкой! И даже плевать на его репутацию сильнейшего светлого волшебника, никто не знает, насколько он тёмная лошадка. Профессор раскусит нас на раз-два, — Эйвери старался не поддаваться на эту авантюру, ставящей на кон всё, но понимал, что в данной ситуации это единственное логичное решение.       — Да какая разница насколько это рискованно? Это же чума просто! Только прикиньте, обменяться с кем-то душами... или чем там — не важно, — Тони отошёл чуть назад, замахав руками от возбуждения.       — Так не трепится сменить свою прожжённую душонку на гнилую Трэверса? — усмехнулся Абраксас, так же прекрасно понимая, чем это всё пахнет. — Хотя вообще в этом есть смысл. Дамблдор имеет огромное влияние на школу, и, если он узнает, что мы столько времени ходили и тревожили его цветы, нас точно выпрут.       — Зачем ему вообще розы? Не замечал, что наш мистер зануда — романтик.       Остальные ребята молча переглянулись, пытаясь высмотреть в глазах друг друга одно и то же предположение. Тони цокнул, закатив глаза: снова какие-то секретики, блять, о которых он не в курсе. Заставить Абраксаса что ли накатать ему список того, что он должен знать?       — А мы не говорили? — Джо откинулся на спинку стула, складывая руки на груди. — По общим сведениям, эти розы были посажены в честь погибшей сестры Дамблдора.       На минуту воцарилась тишина, а Тони заметно поник, переваривая услышанное: он ещё и честь покойницы осквернил. Чудовище.       — Не кори себя, болван. Ты не знал, — добавил Эйвери, замечая разительные изменения в настроении друга. Тема смерти близких вообще болезненная для Долохова, поэтому срочно нужно было перевести тему: — В любом случае, нам нужно что-то делать. И если это единственный вариант, то давайте попробуем.       — Да, и, так уж и быть, мы не отдадим твою душу противному Трэверсу, не переживай, — поддакнул Малфой, тепло улыбаясь лучшему другу, который в ответ встрепенулся и фыркнул, приближаясь к остальным.       — Если уж решу побыть отбитым мерзавцем, просто обращусь к нему за советом, — друзья прыснули на такой ответ, понимая, что вместо совета тот получит только по щам.       Том выпрямился и громко произнёс, привлекая к себе внимание:       — Если вы разобрались со своими страхами и прочей ерундой, занимающей у нас время, может быть, приступим уже к ритуалу? — он снова провёл рукой по страничке, останавливаясь краем пальцев на инструкции. — Нужно, чтобы каждый выбрал себе образ. Желательно, чтобы все были одного возраста.       — У меня на примете есть несколько парней с Равенкло, — поразмыслив, ответил Джо. — Ещё можно взять со Слизерина пятикурсников. Они самые лояльные, ведь, насколько я знаю, нам нужно добыть вещь у образа, чтобы установить связь?       — Ещё и воровать? — тоскливо отозвался Антонин, вертя между пальцев старое перо.       — Он должен добровольно тебе одолжить эту вещь, Тони, — пояснил Том, бегая глазами по тексту. — Итак, если все всё поняли, у каждого есть тридцать минут на поиск образа и вещи, а затем встречаемся здесь.       — Надеюсь, мы не обосрёмся.       — Обосрались.       Именно это слово нарушило тишину в комнате угрюмых подростков, что отходили от действия ритуала, пошедшего не по плану. Известно, что личный предмет впитывает в себя энергию своего хозяина, представляя собой сборник полной информации о нём.       Личный предмет.       К сожалению, ребята не учли, что вещи могут хранить в себе сразу несколько образов, переплетая их между собой, поэтому сейчас Тони зарылся в подушки и трагично глядел на уткнувшегося в колени Тома, которому, как и ему с Абраксасом, досталась вещь, подаренная образу возлюбленной. В ритуале была куча нюансов, которые они не учли: время, место, размеренность и настрой. Всё пошло не так, как надо, усилив проекции объектов и перемешав их друг с другом, поэтому Джо достался образ не с его предмета, а с предмета Абраксаса, который фонил своей мощью.       — Это просто фиаско, Дамблдор теперь нас будет за версту обходить, ещё и слежку установит. Ему явно не понравилось то, что он ничего не понял, — где-то из-под одеяла заскулил Абраксас, пытающийся заглушить в себе воспоминания о том сексуальном напряжении между ним и Джо.       — По крайней мере, мы теперь знаем, что ритуал рабочий, — буркнул Антонин, думая о том, что ему ещё повезло.       — Как и то, что мы кучка придурков, которые облажались с ним, — Эйвери флегматично пялился в пол, думая о своих запасах успокоительного. Это он не вытравит из своей головы никакими книгами.       — Зато за розы взбучки точно не будет, — нашёлся чем обрадовать Долохов, шурша в ворохе одеял.       Риддл тяжело дышал, слушая друзей: он флиртовал с Дамблдором, Мерлин. Именно ему достался образ влюблённой в препода дурочки, ему.       Как отмыться от такого позора он не знал, как сжечь себе мозги тоже.       — Обливейт на самого себя работает? — вдруг донеслось откуда-то из района коленей, после чего ребята истерично расхохотались, искренне сочувствуя Тому. Каждый в этой школе знал о взаимной неприязни между этими двумя, но у судьбы свои приколы на этот счёт.       — Если это тебя утешит, ты был неподражаем. Будь я на месте Дамблдора, поддался бы твоим чарам, — хрюкнул в подушку Долохов, пропитывая слезами шёлковую ткань. — Соблазнительная сучка.       Смех усилился под возмущениями Риддла, который озверело бросил в говорившего жалящее, из-за чего тот с визгами подскочил, хватаясь за дражайшую задницу в агонии.       Абраксас высунул голову из-под вороха одеял, поднимая взгляд на рядом уткнувшегося в кровать Эйвери, и прошептал:       — Это когда-нибудь закончится?       Тот потёр виски, обречённо хмыкая:       — Определённо, но не в этой жизни.