cave canibus

иногда кагу кажется, что в семье старший — именно он, хоть это и не так. ну просто атсуши настолько раздолбай, что его попросить у себя в комнате пыль протереть — уже испытание. слава ками, если обойдется малой кровью: полка там свалится (желательно на него), или на кошку случайно наступит, но он как-то раз сломал стол, решив встать на него, чтобы протереть на самой высокой полке. почему он не воспользовался стулом или не попросил отца помочь, в конце концов, осталось загадкой на веки вечные. атсуши тогда рассек себе под ухом, и его проконтузило от сильного удара головой об пол — от такого грохота на втором этаже чуть не упала люстра. отец из кабинета выбежал такой взбешенный, что сатана бы нервно сглотнул. у него на носу контракт, а сын, как всегда, занимается херней. — пацан, твою-то мать! — подтянул его под мышки сукуна, усаживая ребенка на кровать. в проеме двери показалась нежно-розовая макушка кагу. — тебе чего неймется на жопе ровно? ах ты ж! — выругался мужчина, заметив кровь. — кагу! тащи аптечку! средний итадори спохватился и побежал вниз на кухню. правда, потом одумался и, дабы проучить старшего брата, замедлился прямо на лестнице. пусть помучается. бестолочь. это еще были цветочки. вечером приехала мама, уставше обвела взглядом мужа, сына и пасынка, но только зацепилась за криво прилепленный бинт у того на лбу, глаза ее округлились. она перевела взгляд на ремена, требуя объяснений. — не говори, что они опять подрались, — угрожающе начала юджи, потому что помнила, что строго наказала мужу хотя бы краем глаза следить, дабы сыновья не поцапались из-за любой попавшейся мелочи. сукуна помнил, он тогда кивнул, просматривая новостную ленту, а потом решил заставить каждого убрать свою комнату. кто же знал, что даже в таком простом действии атсуши понаставит себе синяков. весь в мамашу свою... — не буду. — ремен. — я упал, — буркнул беловолосый, старательно пряча глаза. итадори посмотрела на ребенка, а потом перевела взгляд на стоящего рядом кагуцучи. она подозрительно прищурилась. кагу воинственно поднял свои глазенки и запротестовал, даже ничего не успев услышать в свою сторону: — что? это не я! юджи тяжело вздохнула, давая понять, что разговор окончен. она выглядела такой уставшей, что мальчики на миг задумались — а надо ли вообще лезть обниматься? у женщины темнели круги под глазами от бессонницы, а пальто, которое она медленными движениями сняла с отекающих плеч, удалось повесить лишь с третьей попытки, и то — не ее руками. — так, — прервал шоу сукуна, забирая у жены верхнюю одежду и вешая на крючок, — спектакль окончен, быстро по кроватям. — да какая кровать? — оскорбился кагу. — ты время видел? ремен вздохнул. нет, это не дети, а настоящие черти. выглядят даже очень похоже. хотя бы потому, что отец — самый настоящий сатана из преисподней. тем временем юджи стянула с себя обувь и, доковыляв в прямом смысле слова до гостиной, грузно опустилась на диван, вытянув ноги. она испустила из себя уставший вздох и прикрыла глаза. за ней, незаметно толкая друг друга, ввалились два пингвина, внимательно изучая мать — выглядела она и правда невероятно уставшей. — чай? — оперся плечом об арку, ведущую в гостиную, глава семейства. — горячую ванну? или сразу в теплую постель? — подозреваем, что у него сильное орви, — ни с того ни с сего произнесла девушка, но все в комнате сразу поняли, о ком идет речь. — он почти весь день проспал, — она поднесла дрожащие руки к лицу и с силой потерла глаза. дети подскочили к ней с разных сторон. — я себе места не находила. у меня операция на носу, а мой малыш у меня перед глазами. мегуми сказал, еще раз увидит меня в детском отделении — нажалуется нанами-сану. ремен фыркнул. нанами, главврач частной больницы, в которой стажировалась, а сейчас и работает хирургом юджи, ему не особо нравился. и дело было не в том, что мужик скользкий и подозрительный тип, нет. кенто вообще отличался порядочностью — с коллегами общался исключительно по рабочим вопросам, в положение входил, ни к кому не приставал и сверхурочные, слава ками, бедным работникам не давал. юджи была у него интерном, и относился он к ней почти как к дочери. нелюбовь сукуна ко всем мужикам, окружающим его дражайшую жену, оправдывалась легко и одним словом — ревность. он рьяно защищал итадори от чужих мужских глаз и иногда даже слишком переигрывал. — а босс твой в положение войти не может? — уточнил сукуна, садясь рядом и кладя руку на колено. в последнее время она страсть как похудела. сказывался сильный стресс и желание помочь всем вокруг. когда на столе кто-то умирал — даже не по вине юджи, а потому что обратились слишком поздно, — итадори корила себя и рыдала. — может, — всхлипнула она, и кагу обеспокоено взял маму за руку. — но я не могу ничего сделать... он под капельницей весь день лежит, вечером проснулся никакой, кашлял и хрипел. а потом опять уснул. ками-сама, почему он... — мам, — перебил начинающуюся истерику атсуши, стоящий рядом с кагуцучи, — это же хидэ. он все переболеет. имя самого младшего ребенка отрезвило итадори. она всхлипнула, утерла подступающие слезы и кивнула. сын был прав — истерикой тут не помочь. хидэо и раньше болел, лежал в больнице, но, к сожалению, это не отменяло тот факт, что матери было больно смотреть на истощенного ребенка. это случилось пару дней назад. стояла глубокая ночь, дом мирно спал в тишине, но кагу ворочался, не мог уснуть и не понимал, в чем дело. сон не шел, постоянно перебивался чем-то извне, и после примерно шестого пробуждения мальчик зло поднялся с кровати, понимая, что мешает. кто-то на втором этаже по соседству хрипло кашлял и натужно поскуливал. сонно щурясь и зевая, кагу наугад сунул ноги в пушистые тапки и, ежась от прохлады, вышел из комнаты. "если это атсуши заболел, потому что опять гулял без куртки", зло подумал мальчик, прикрывая за собой дверь и оглядываясь в темном проходе, "я его сдам со всеми потрохами отцу. бестолочь." парень слепо оглянулся в темноте. его комната была посередине, слева была комната атсуши, справа — хидэо, самого младшего в их семье. каково же было удивление среднего сына, когда возле двери в комнату младшего брата он заприметил знакомую фигуру атсу. более того, кашлял не он. старший выглядит так, будто его разбудили базукой, не меньше. в растянутой футболке, шортах и без тапок — видимо, или не нашел их в темноте, или в сраче, творящимся в комнате. белые его волосы торчали во все стороны, как у мокрого замершего воробья, и атсуши ненавидел эту особенность своей генетики очень сильно. ремен сказал, что это у него от матери, свалившей в туман больше десяти лет назад, но, видя волосы отца каждое утро, он не сильно в это верил. атсуши стоял возле двери, прислушиваясь. в руке у него горел экран мобильника, видимо, подсвечивал себе путь. кагу так и не понял, почему тот стоял истуканом, и двинулся к брату. — мелкий там, конечно, надрывается капец как, — задумчиво произнес атсуши. — я дальше от него живу, а даже сквозь наушники услышал его помирающие звуки. — не говори так, — шлепнул по плечу кагу. атсуши фыркнул. — а чего? он всегда был таким... хилячком. он точно из нашей семьи? у нас что мама, что батя болели, кажется, один раз в жизни, а этот раз без шапки в зиму вышел — все, вперед ногами. кагу снова ударил брата, но уже по затылку. шутки шутками, но тогда все перепугались — хидэ шлепнулся в обморок в детском садике. откачали быстро, слава ками, но дома он сидел потом еще две недели. и шапку больше не снимал, когда гулял на продленке, наоборот, сам первым надевал. мальчик аккуратно открыл дверь, проходя внутрь. и правда, натужно кашлял именно хидэо, им не показалось. в комнате было достаточно тепло, окно плотно закрыто и задернуто тяжелыми шторами. кагу вслепую нашарил детский ночник на прикроватной тумбочке и с обеспокоенным видом взглянул в лихорадочное лицо младшего брата. сзади об валявшуюся игрушку споткнулся атсуши, тихо выругался и тоже подошел к кровати. хидэ натужно прокашлялся и сильнее завернулся в одеяло, как в кокон. итадори хмыкнул. — ну, он жив. пойдем. — придурок, — закатил глаза кагу и осторожно стянул с восьмилетки одеяло до груди. мальчик сонно закряхтел, на лбу выступил пот. кагуцучи притронулся ладонью к мокрой коже и почти моментально одернул руку, отскочив. атсуши зевнул, смотря на пацана. — знаешь, а он похож на черепашку, когда спи... — дурак! — выругался громче кагу, и атсу приподнял одну бровь. — живо беги будить родителей! он горячий, как чайник! повторять дважды не пришлось. атсуши пулей выбежал из комнаты, щелкнул выключателем мимоходом на втором этаже, пока летел по лестнице на первый, а кагу стянул с младшего брата одеяло и стал аккуратно тормошить, будя. спустя долгие две минуты в комнату залетел мигом проснувшийся отец. он выглядел достаточно помято: взбившиеся волосы, криво натянутый впопыхах халат. за ним выглядывал белобрысый. сукуна подошел к младшему и обеспокоено притронулся ко лбу, выругавшись. — да твою же мать! — взыркнул он. — атсуши! быстрее буди мать! — скомандовал он и повернулся к среднему сыну. след атсуши простыл моментально. — мелкий, одень его во что-нибудь теплое, не знаю. и не отходи, я мигом! — и вышел за дверь. братья тогда остались на несколько часов одни. они с обеспокоенным видом проследили в окно, как от дома отъехали родители, и устроились в гостиной на диване, даже не включая телевизор. просто молча пялились по разным углам. в то утро хидэ в сознание так и не пришел. ему измерили температуру и немедленно поставили капельницу, когда отметка на градусе почти перевалила за сорок. мальчик был в ужасном состоянии, и юджи даже начала заикаться от непонимания: ребенок накануне чувствовал себя лучше некуда и ни на что не жаловался. так прошла почти неделя, и в субботу хидэо, слава ками, вернулся домой с прописанным постельным режимом. отец вырвался на час с работы, чтобы отвезти ребенка домой. — внимания, балбесы! — громко скомандовал тот. с верхнего этажа показались две лохматые макушки, и хидэ, заметив братьев, радостно им помахал. — обед и ужин в холодильнике, вещи на стирку в пакете, остальное — помочь брату разложить в шкаф, — он потряс небольшим листочком, чтобы атсуши и кагу точно не пропустили важную информацию. — тут — лекарства, как и когда их принимать. юджи сказала не спускать с него взгляд, — сукуна кивнул на хидэо, положил листочек на пуфик в коридоре и потрепал мальчика по взбившимся темно-розовым волосам. атсуши недовольно хмыкнул, перевесившись через перила. идея сидеть с полубольным восьмилеткой и следить, чтобы тот не опрокинул на себя шоколадные хлопья (плавали — знаем), которые тот страсть как любил, его совершенно не радовала, о чем он и сообщил отцу: — но мама сто процентов сказала это тебе, — намекнул на безалаберность отца атсуши. — мы сами дети, как мы о нем-то позаботимся? кагу молчал, хоть мысленно и согласился с братцем. не то чтобы они в случае чего не могли позвонить маме, но отец был старше и — хотелось верить — умнее. в конце концов, у него была машина, и в случае ухудшения здоровья мелкого он мог самолично отвезти его в больницу, а не ждать врачей с мигалками. ремен остановился всего на секунду, подкинув ключи от машины в воздух, и открыл входную дверь. — я в вас верю, мелкота, — и ушел. атсуши и кагу переглянулись между собой и уставились на чихнувшего брата. старший итадори подпер кулаком щеку. — голодный? — да, — кивнул хидэ. выглядел он бледным и болезненным. — хочу сырные шарики! атсуши усмехнулся, спускаясь на первый этаж. кагу настороженно пошел за старшим с опаской, что тот опять начнет прикалываться над мелким. итадори бесить умел одной своей фразой, одним своим взглядом — только вкинет какой-нибудь бред, так хидэ со слезами бежал от него подальше и прятался. на удивление, кажется, всей планеты, атсуши потрепал малявку по голове и, натужно крякнув, взял мальца на руки. тот обвил теплую шею брата, и они двинулись в сторону кухни. — шарики так шарики, — улыбнулся атсу. — а потом клубничный чизкейк? — да! — засиял глазами хидэо. хоть в больнице кормили очень даже хорошо, но ни чизкейка, ни сырных шариков, ни пиццы там не было. — спасибо, они-сан! кагу даже улыбнуло. неужели атсуши стал примерным старшим братом?.. — тогда я тебя кормлю, а кагуцучи пока разберет твое шмотье и таблетки. идея класс, правда? ...а, нет, показалось. слава ками, к концу дня никто не умер. было бы грустно, на самом деле. дети нашли, что поесть на обед, и атсуши даже вытащил из морозилки пинту любимого шоколадного мороженного с сиропом. мама обычно запрещала есть его в таких количествах, в каких предпочитал это делать беловолосый, но атсуши с какого-то фига решил, что отец его покроет. в конце концов, он заботился о его сыне весь день. хидэ с удовольствием поел шарики (если то, в каком мышином количестве ест ребенок, можно было назвать нормой), с недовольной гримасой выпил горькое лекарство от горла и какую-то малиновую шипучку, и под конец, чтоб наверняка, братья завернули его в одеяло с руками и ногами и оставили в комнате смотреть мультики. хидэ попищал какое-то время, требуя его развернуть и взять с собой играть в приставку, а примерно через полчаса братья застали его сопящим в подушку — пытаясь выбраться из мягких оков, ребенок умаялся. все было хорошо.

***

на улице давно темень, но хидэ уверен, что не ловит глюки — сквозь наушники он слышит шум, будто бы к нему кто-то стучит. мальчик поворачивает запястье часами вверх, и дисплей загорается мягким светом — 01:27. в дверь, однако же, снова стучат. если это отец с какого-то фига не спит и решил проверить, как дела у мелкого, то дело пахнет керосином. время позднее, а хидэ все еще корпит над проектом по биологии. днем после школы он прилег буквально на десять минут отдохнуть, а проснулся без пятнадцати двенадцать ночи. сука. вздремнул от души. итадори встает из-за стола и делает свет на лампе менее ярким. рискнуть или нет? а. фиг бы с ним. хидэо идет к двери, стараясь по дыханию определить стоящего за ней. если это матушка, то дела еще хуже — пропишет таких звиздюлей, что о киношке на выходных можно забыть со спокойной душой. юджи не одобряет посиделок за ноутбуком до поздней ночи, несмотря на то, что сама работает часто ночными сменами. да чего уж там. даже атсуши, который почти совершеннолетний, страдает — его проверяют почти досконально. — мам, ну ты чего... — прятал руки в карманы атсуши вчера, когда припозднился домой почти на полтора часа. — я на автобус опоздал. — а позвонить? — строго произнесла женщина. по ее тону было слышно, что в этом споре она выйдет победителем. впрочем, как и всегда. — сел, — честно ответил парень, поднимая айфон с темным экраном. ремен, сидящий позади жены на диване, громко присвистнул. он выглядел помятым в футболке и шортах. было видно, что мужчина невероятно устал после долгого рабочего дня, но оставить итадори один на один со старшим ребенком он никак не мог. — я поражаюсь, пацан, — кашлянул сукуна. — я отдал за него столько бабок, чтобы он что, на холоде за пять минут разряжался? атсуши недовольно уставился на отца, мол, ты не помогаешь ситуации. юджи устало вздохнула. — иди спать. хидэ вздрогнул, когда приоткрывшуюся дверь резко распахнули, втолкнули хозяина комнаты внутрь и закрыли. на пороге стоял чем-то обеспокоенный кагуцучи. итадори как-то по-странному на него уставился, будто бы не веря своим глазам. в одной руке брат держал мобильник, а в другой — свою толстовку. — ты время видел? чокнутый. кагу даже не обратил внимание, что его, вроде как, оскорбили. он выглядел каким-то не таким, уж хидэ мог понять — они жили в соседних комнатах больше двенадцати лет. тут хочешь или нет, а начнешь с первого раза понимать поменявшееся настроение. кагуцучи протянул свой телефон с открытым диалогом младшему брату. хидэ с интересом забрал айфон и глянул в него, чуть пролистав смски. — видел, — ответил средний итадори, наблюдая, как округляются глаза младшего, — а вот этот долбаеб, видимо, нет. если бы хидэо не глянул на имя отправителя, то так бы и не понял, что переписку кагу вел со страшим братом. ну как вел — писал по большей части именно атсуши. какими-то кривыми словами и недоговорками. более того, почти в каждом сообщении он ошибался с некоторыми иероглифами, поэтому, даже не особо углубляясь в написанное, хидэ понял — атсуши хер пойми где, да еще и пьяный в такие дровеня, что ему памятник ставить можно за то, что тот как-то умудрялся писать и звать на помощь. последними сообщениями датировались "где ты, блять, балбес?" и следом геолокация от этой бестолочи. хидэ хмыкнул. было не так уж и далеко: если на машине, то папа бы минут за двадцать вернул алкашню домой, но, во-первых, атсуши не самоубийца, чтобы писать отцу с просьбой забрать его, а, во-вторых, автобусы уже как пару часов не ходят. итадори вернул телефон брату и сел на еще не расправленную постель. — то, что он временами совсем ку-ку — это неудивительно, — зевнул хидэ, — но от меня ты чего хочешь? — поехали за ним. — что? — округлил глаза кареглазый, не до конца вникая в суть предложения. — как? автобусы не ходят. а на такси у меня денег нет. ты время видел, хоть знаешь, сколько они сдерут с нас? уточнять о том, что свои последние карманные хидэ потратил на очередную херь, а до новых еще четыре дня, он не стал. в любом случае денег у него не было, чтобы скидываться на такси. за ночной рейс хуй пойми куда сдерут больше тысячи йен. кагу удивленно посмотрел на брата, будто бы тот сказал какую-то ересь, подошел к шкафу, открыл его, выудил первые попавшиеся джинсы и теплую кофту и кинул в хидэ. мальчик на лету перехватил свои вещи и, как баран на новые ворота, уставился на кагуцучи. — одевайся, — кивнул парень. — я возьму машину папы. что? — что? похоже, кукушка ехала временами не только у атсуши. а жаль. хидэ считал среднего брата примером для подражания. понятно. с кем поведешься, от того и наберешься. — что слышал. есть идеи получше? — ты... ты дубень, что ли? — шикнул кареглазый, вставая. — какая машина? тебе шестнадцать лет! мне вообще двенадцать! а если полиция? мы что им скажем? ты хоть водить умеешь?! кагуцучи кивнул. водить он, может, и умел, но только на пустой дороге и с отцом на соседнем сидении. у хидэ похолодело внутри. он вспомнил, с какой любовь ремен обычно смотрит на свой мерседес, и мысль, что они вдвоем могут на нем влететь в первое попавшееся дерево, его совсем не радовала. отец их без преувеличений в детдом сдаст и даже плакать по ним не будет. всех троих к черту выкинет из дома за шкирдоны. итадори замер, обдумывая свою дальнейшую жизнь. куда он пойдет без гроша в кармане? ему всего-то двенадцать! неужели, придется надеяться на братьев? или работать? но кем?.. в голове сразу всплыли отвратные картинки, как он продается богатым старухам, которые платят баснословные деньги лишь за то, чтобы "этот милый мальчик с яркими волосами и нежными глазами" обслужил их. кагу забрал из рук брата толстовку и просунул голову через нее, поднимая тельце под мышки. — все, завязывай со своим мыслительным процессов, так поседеешь раньше времени. хидэ твердо устоял на ногам. — да и вообще, ты что, один не можешь за ним поехать? — могу, — кивнул кагу и пригладил волосы брату, — но так отхватим только я и атсуши. втроем вляпаемся по самое не хочу — может, не тронут. — ну-ка проведи нить твоей логики. — ну все знают, что ты в нашей семье любимчик. — что?! — оскорбился пацан. — неправда! готовы к спасательной операции они были минуты через три, если задачу забрать пьяного брата можно было бы так назвать. надо было аккуратно спустится по лестнице, обуться и надеть верхнюю одежду. потом каким-то чудным образом забрать отцовские ключи от машины и беспалевно открыть гараж, да так, чтобы никто не проснулся. на первом этаже стояла тишина, и кагу надеялся, что так и будет — у отца и матери был долгожданный выходной, поэтому подросток слепо верил, что родители будут тупо отсыпаться. правда, это не отменяло их приобретенные рефлексы — сукуна имел не самое лучшее прошлое, поэтому он буквально жил на инстинктах, а итадори просто очень чутко спала ввиду специфики работы. грубо говоря, ни один из детей не представлял, что от них ждать. слава ками, ключи лежали на тумбочке в коридоре. ремен обычно забирал их в комнату от греха подальше — раньше дети обожали их грызть, когда резались зубки, поэтому сукуна привил себе прятать их. то, что в этот раз он забыл это сделать, сыграло на руку. кагу подхватил массивный ключ зажигания с эмблемой мерседеса, аккуратно приоткрыв для брата дверь, и они оказались на крыльце. самое тяжелое было впереди — открыть гараж так, чтобы никто не проснулся. тут дело было чисто случая. заперев входную дверь, кагу направился по газону в сторону гаража. хидэ нервно теребил лямки своего рюкзака, куда на всякий случай положил бумажный пакет, салфетки, бутылку воды и полотенце для атсуши, если этому алкашу вдруг станет плохо. лезть в аптечку не было времени, к тому же, своей возней хидэ мог запросто спугнуть чуткий сон матушки. — ну, — хмыкнул кагу, нажимая на кнопку для открытия, — была не была. ключ загорелся зеленым, и железные лопасти гаражной двери с противным скрежетом поползли вверх. хидэ с испугом уставился на входную дверь дома, ожидая, что из нее вот-вот выскочит взбешенный отец с криком "вы что творите, демоны?!" и им с кагуцучи придется бежать врассыпную по двору. ну, кажется, сегодня им соблаговолила судьба, и родители крепко спали. бросив взгляд на недавно отполированную машину, хидэ так и замер. именно так выглядели пять миллионов йен. кагу нажал на ключ, и фары на машине загорелись. автомобиль мягко зарычал, будто бы приглашая сесть в кожаный салон, и итадори сглотнул. — напомни, — глухо произнес он, когда старший брат любезно открыл перед ним дверь переднего сидения. в машине приветливо загорелась приборная панель, и на ней закружила разного рода информация о наполненности машины и о самом автомобиле в целом. хидэ не представлял, как с этим решил справиться кагу, — атсуши точно стоит того, что нам потом влетит? помнишь, как он сдал тебя отцу? — нашел ты, конечно, время вспоминать плохое, — простодушно выдал кагу, садясь рядом. повезло, что кагуцучи пошел ростом в отца, и сидение машины ему было почти как влитое. до педалей доставал, в лобовое стекло все видел. можно было молиться на нормальную поездку. — почему ты вообще решил, что нам влетит? — он завел мотор. хидэ сглотнул. ремень безопасности резко показался удавкой на шее. он кашлянул. — ты не представляешь, как нам повезет, если мы спокойно затащим эту бестолочь в машину и довезем до дома без происшествий, — хидэ снова начал заниматься мозговой активностью. когда машина мягко тронулась из гаража, он почти до потолка подпрыгнул, обнимая рюкзак. — знаешь, сколько всего может случиться? — например? — слово "отец" тебе ни о чем не говорит?! — вскрикнул хидэ, когда ворота медленно разъехались в стороны, открывая съезд на главную дорогу. — ты хоть представляешь, чем мы рискуем? я не хочу с двенадцати лет привыкать к жизни на улице! кагу поперхнулся, вырулив на ночную и, самое главное, пустую дорогу. ворота за ним медленно закрылись, фонари на передней местности дома затухли. в доме никто не проснулся, и полицейских поблизости не было. пока все было отлично — навигатор говорил, что пробок совершенно нет, и доехать они могут минут за пятнадцать. — мы братья, хидэ, — сказал кагу, спокойно ведя машину по темному шоссе. на соседней полосе попадались редкие машины, и каждый раз хидэо вздрагивал, надеясь, что это не полиция, — и мы должны помогать друг другу, несмотря ни на что. хидэо замолчал и больше не пытался что-нибудь спросить. кагуцучи был прав. они с атсуши с детства были не особо дружны: сказывалось то, что для юджи атсу был пасынком, как ни крути, а дети (кагу в том же числе) слишком злые. на этой почве завязалась нешуточная война, которая смогла утихнуть, только когда на свет появился мелкий — что атсуши, что кагуцучи полюбили малыша так искренне, что пришлось не воевать друг с другом, а добиваться расположения вместе. в каком-то смысле можно было сказать, что именно хидэ сгладил углы между братьями. навигатор закончил свой путь примерно минут через семнадцать в какой-то темнеющей глуши. рядом кагу заприметил вывеску парка, но это было как-то странно — кто в здравом уме в такой парк развлекаться поедет? аккуратно припарковав мерседес на обочине, надеясь, что за время их отсутствия машину никто не спиздит (или путевка в детдом обеспечена сто процентно), кагу вышел из кожаного салона. за ним на гравий выпрыгнул хидэ, ежась от прохлады. была весна, но ночи почему-то морозили не по-детски. — давай ты вперед, — скомандовал кагуцучи, подпихивая брата ко входу. — я сзади. мало ли что. — что? — испуганно уточнил пацан. — ну волки там, медведи, — усмехнулся подросток, но, заметив, что хидэ щас от страха в обморок упадет, сменил пластинку. — так, я пошутил. мне просто спокойнее будет, если ты будешь в поле зрения. — ладно, — сглотнул итадори и, включив на телефоне фонарик, двинулся по дорожке вглубь парка. сгорбившуюся фигуру с лохматыми белыми волосами было трудно не узнать. хотя бы потому, что ни один нормальный человек не сидел бы в гребаном парке посреди какого-то пустыря в два ночи. атсуши устроился на траве, подложив под себя полупустой рюкзак, упираясь лбом в колени. в руках у него была пустая бутылка пива, но надраться от нее одной он точно не мог, значит до этого он где-то еще надыбал. или вообще выпил что-то другое. кашлянув, кагу кивнул в сторону брата, и хидэ навел на него фонарик. нашелся, дебил. заставил поволноваться всех. у младшего все еще волосы на затылке дыбом оттого, что может сделать отец, если случайно обнаружит пропажу. даже не известно, за что получат больше — за то, что шлялись хер пойми где, или за угнанное авто. — жопу отморозишь, — вместо приветствия сказал кагу, усаживаясь рядом. хидэ бухнулся на рюкзак по другую от кагуцучи сторону. — ну, рассказывай. — что? — глухо произнес атсуши. лицо у него было опухшее, будто бы он плакал, но средний сын был уверен, что это из-за выпивки. — как ты докатился до такой жизни, — неудачно пошутил итадори. — ты какого хрена творишь? смотри, до чего ты меня довел. вон, я даже мелкого притащил, а он же у нас и так нервным растет... — эй! — оскорбился пацан. — нормально у меня с нервами! — да-да, — парировал кагуцучи, усмехнувшись. — это же я лет до пяти с мамой спал. — ах ты... атсуши покачнуло, и хидэ обеспокоено замолчал, аккуратно придерживая старшего брата за спину. лучше ему сейчас хорошенько прочистить желудок в первых кустиках, немного водички пригубить и хоть каплю отрезвленным залезть в чертову машину. итадори-младший где-то краем мозга понимал, что отец ни с каких херов не решит прогуляться до гаража просто так в два ночи, а вот мысль о том, что он может захотеть проверить, спит ли хоть кто-то из них троих, заставила напрячь жопу. потому что комнаты абсолютно пусты. и если он не найдет хидэ в своей кровати, то пойдет по другим, а там вся конспирация рухнет, как карточный домик. — атсу, я принес тебе воды, — произнес хидэ, смотря на среднего брата, мол, помогай. кагу аккуратно вытащил из ослабших ладоней пустую бутылку и выкинул в урну, вставая. хидэ поднялся тоже. как бы беловолосому не было плохо, но им следует поспешить и оказаться в кроватях как можно быстрее. кагу еще надо загнать машину обратно в гараж и желательно смахнуть с нее все пылинки. кагуцучи отряхнул спортивные штаны, кинул младшему ключи с "иди пока открывай" и протянул старшему руку. но атсуши почему-то никак не среагировал. за все минут пятнадцать он вообще будто бы отсутствовал с ними: молчал, смотрел под свои кроссовки и едва ли дышал. — вставай уже, а, — нетерпеливо сказал итадори. — у нас счет не на жизнь, а на смерть. ты хоть знаешь, как нам влетит от отца? а что сделает ма... атсуши резко огрызнулся, и даже хидэ затормозил. — у меня нет матери. кагу недобро улыбнулся, и хидэо испугался, что сейчас завяжется потасовка. обычно, правда, кагуцучи не следит за тем, что болтает со злости, а атсуши на него кидается с мордобоем, но сейчас все было наоборот. мало того, что средний брат рискнул своей, если можно так сказать, жизнью: угнал у отца машину, подбил младшего ему помочь и поехал спасать пьяную жопу брата, чтобы того потом по пакетам в глуши не искали. в голосе атсуши не было и грамма благодарности. возможно, на это сказывалось то, что он выпил черт знает сколько, а может, он просто устал носить свою маску. атсуши что-то явно гложило. в последний месяц он очень поменялся: был ниже травы, тише воды, хотя обычно любил быть в центре внимания, а если у него появлялся шанс побыть одному, он хватался за него и не отпускал. хидэ волновался, но кагуцучи лишний раз советовал не лезть, мол, не маленький, сам разберется. видимо, ошибался, и атсуши не то что не разобрался со своими демонами внутри — нет, они только сильнее утянули его на дно отчаяния. у кагу напряглись желваки на скулах, он сжал кулаки и сухо уточнил: — в каком смысле? — пораскинь мозгами, долбаеб, если они у тебя остались, — грубо ответил атсуши, и хидэ встал между братьями, чтобы ничего не началось. возможно, кагу запросто его откинет в сторону, но хидэо будет держаться до последнего. — ты ахуел? — грубо рявкнул кагу и стал подходить, но розововолосый уперся ладошками ему в грудь. — какого хера ты творишь, атсуши?! я, как последний идиот, приехал к тебе на отцовой машине хер пойми куда! я мелкого, блять, подбил мне помочь, чтобы нам не влетело! а ты! блять, хидэ, уйди! — кагуцучи отпихнул брата в сторону, подходя к атсуши и хватая его за грудки. ткань рубашки скрипнула в чужих ладонях. — ты хоть думаешь, что говоришь? идиот безмозглый! да чтоб я хоть раз... — моя мать умерла! — закричал атсуши, перехватывая руки и встряхивая брата в ответ. кагу на секунду замер. — моя биологическая мать мертва! наступила тишина, в которой можно было расслышать три тяжелых дыхания. хидэ вцепился к спину среднего брата, стараясь оттянуть. даже в такой темноте было видно, как трясутся руки у атсуши. — мне сегодня позвонили. из суда, — хрипло начал он, и кагу медленно отпустил его рубашку. — не знаю, как они меня нашли, мне не сказали. проверили документы и спросили, знаю ли я свою биологическую мать, — атсуши кашлянул, сглотнув ком. — ее недавно нашли мертвой. она... она была из одного знатного рода, и кроме меня, больше никого не осталось, — кагу молча смотрел, не решаясь вставить хоть какой-то комментарий. — годжо сатору... она... она переписала на меня свою кампанию. я ее наследник... дрожащими руками атсуши выудил из кармана джинс смятый лист и развернул его, всунув кагуцучи в руки. брат пробежался взглядом по написанному. где-то из-под мышки выглянул младшенький, тоже вчитываясь. это было завещание, заверенное нотариусом, в котором женщина оставляла абсолютно все своему единственному родственнику — сыну. как на это реагировать, кагуцучи... не знал. в их семье никто никогда не утаивал от атсуши, что он для кагу и хидэ сводный, потому что парень был совершенно не похож ни на братьев, ни на юджи. на отца он тоже мало походил, только некоторыми чертами лица и насыщенным цветом глаз. больше всего атсуши выдавали его волосы — белые, как морская пена или как свежевыпавший снег. юджи никогда не делила детей на родных и нет. они были ее мальчиками, и никто не смел ей перечить. атсуши получал любовь в таком же количестве, в каком и кагу с хидэ. отец хоть и был временами груб, но никогда не позволял себе упрекнуть старшего сына в том, что его мать была не самой любящей женщиной. атсуши получился чисто случайно. сукуна и сатору встретились на какой-то вечеринке и переспали. с того дня прошло почти три года, когда годжо заявилась к сукуна с ребенком. у ремена только-только родился кагу, и он отдавал всю свою любовь подрастающему сыну, когда голубоглазая бестия испортила его планы. она без каких-либо извинений впихнула годовалого малыша в руки новоиспеченного отца, объяснила ситуацию. без страха сказала, что ребенок точно его, и если ремен в это не верит, то, так и быть, "она готова сделать экспертизу". сатору подмигнула стоявшей сзади с кагу на руках юджи, ухмыльнулась и с гаденьким "хорошей жизни, сукуна" села в машину. что и как дальше делать, ремен отчаянно не знал. больше всего на свете он боялся именно этого — когда какие-то ошибки прошлого всплывут в его счастливом настоящем. юджи скрылась в детской и вернулась уже без малыша на руках. сукуна только открыл рот, чтобы вывалить извинения на любимую девушку, упасть в ноги и молить прощения, как нежные и проворные руки забрали сопящий сверток, прижимая к груди. она обвела личико малыша теплыми пальцами, смахнула с лба белые волосики и аккуратно ткнула в носик. малыш заворочался, но не проснулся. ремен без слов уставился на девушку. — ну-ну, крошка, — по-матерински нежно улыбнулась юджи, убаюкивая атсуши. она посмотрела на шоковое состояние тогда еще ее парня и снова отдала все свое внимание ребенку. — милый, тебе стоить накапать валерьянки. но сначала съезди в магазин и купи смеси. малыш уже большой, чтобы есть грудное молоко. — юджи... — знаю, мы не планировали второго ребенка так скоро, но, — улыбка озарила сукуна, — если так получилось, то я совсем не против. итадори стала врачом, чтобы помогать людям. но только один ремен знал, как сильно и сколько раз юджи спасала его нещадную душонку от морального и физического разложения. тем временем кагу свернул завещание. да уж, их семейка была очень странной — начать хотя бы с того, как хрупкая и милая мама, издалека походившая на фарфоровую кукулу, связала себя узами брака с отцом. просто с отцом. тот раньше был каким-то криминалистом, что о нем боялись говорить, и выглядел, как преступник. хотя сукуна им и был, чего греха таить. встреча с юджи перевернула всю его жизнь, и кто знает, где сейчас бы был отец, если бы не эта хрупкая девушка. атсуши затрясло в истерике, он громко шмыгнул носом и, наконец-то, заплакал. одно дело знать, что тебя бросили, но мать жива, а другое вот так вот узнать, что ее больше нет. атсу ничего о ней не помнил, знал о ней совсем немного и нет, совсем не любил. но новость о смерти женщины, которая когда-то давно дала ему жизнь, не сделала аборт, сильно ударила по мозгам. сзади кагу задрожало что-то маленькое — хидэ вцепился в толстовку брата и до последнего держал себя в руках. кагуцучи вздохнул, аккуратно обвивая мелкого одной рукой, и хидэ зарыдал, обнимая брата. мальчик был плаксой, чего уж таить, но эмоциональная поддержка от него была просто огромная — он слушал, давал советы и переживал все на себе. на него можно было положиться, и кагу, прожив с ним двенадцать лет, доверял этой мелочи все. подросток протянул руку к старшему брату и притянул его к себе, обнимая. атсуши зарыдал тому в плечо, стискивая одной рукой спину итадори, а второй — плачущего младшего брата. иногда эмоциональная поддержка нужна как никогда. кагу вздохнул, гладя братьев по спинам. демоны внутри атсуши сжались и исчезли, будто бы их никогда и не было. в мире ничего не изменилось, ночь не сменилась резко днем, нигде не началась война. все стояло так же, как и раньше, и абсолютно ничего не поменялось. просто иногда, чтобы что-то построить, надо что-то сломать. до машины троем они дошли без проблем, если не считать, что, нарыдавшись, атсу вообще был без сил, и его пришлось тащить почти на себе. впереди маячил хидэ и придержал дверь на задние сидения. старший брат грузно упал, стараясь приподняться. хидэо забрался на переднее, кидая в беловолосого рюкзак. — там вода, салфетки и пакет. если вдруг решишь разукрасить отцовский салон своими красками. — ну-ну, — хмыкнул атсуши, подкладывая рюкзак, как подушку, — а потом батя мне лицо разукрасит. неоново-красным. все трое заржали. ну хоть к вечеру, если это можно так назвать, пластинка все же сменилась. кагуцучи аккуратно вырулил на дорогу, хидэ прислонился лбом к стеклу, начиная сопеть — нервишки успокоились. точнее, оттого, что они нашли брата и атсуши выговорился им, мальчику стало в разы легче. страх, что их пропажу обнаружит отец, куда-то улетучился. кареглазый даже серьезно подумал, что это все фигня — ну в самом деле, с чего бы отец, буквально отработавший три дня без сна, резко решит встать посреди ночи? смешно же. ...на первом этаже горел свет. сердце хидэ сделало такой бам вниз, что мальчик на секунду забыл, как дышать. легкие словно окаменели, и он схватил брата за руку с такой силой, что кагу удивленно оглянулся на мелкого, сидящего рядом. хидэ глянул еще раз, и, к сожалению, ему не показалось. в окнах, выходящими на въездные ворота, горел свет. кагуцучи проследил за мертвым взглядом брата и тормознул с такой быстротой, что атсуши, лежащий сзади, чуть не наебнулся куда-то между кресел. послышался стон: — вы че... смерти моей захотели?.. — нам пиздец, — выругался хидэ, который никогда не ругался. атсуши выпучил глаза. кагуцучи многозначно кивнул. они уже стояли на съезде, и все, что было между ними и красочными пиздюлями — это кованные ворота. даже если бы они каким-то неведомым способом телепортнулись в гараж, им бы все равно влетело — скорее всего, свет включили именно из-за того, что обнаружили пропажу. интересно, матушка уже схватилась за валерьянку?.. телефон хидэ, о котором мальчик просто-напросто забыл, пиликнул, оповещая о наличии сообщения. трясущимися руками кареглазый достал айфон и так и замер. сорок пропущенных от отца. почти столько же от матери. и всего одна смска, которая заставила мальчика почти зарыдать от ужаса. "хидэо итадори. где ты и твои братья?" парень затрясся, и кагу вырвал телефон из его рук. прочитав сообщение, его тоже передернуло. если отец называл их по полным именам, то дело не то что пахнет керосином — горит адовым пламенем, просто полыхает. атсуши, натужно крякнув, перевесил свою тушку в проем между водительским и передним сидением и тоже глянул в телефон, но то ли от алкоголя, то ли оттого, что он с детства дурачок, подросток просто хмыкнул, а после многозначно изрек: — а нас хоронить вместе будут? или отдельно? — вот щас не до твоих тупых шуток! — огрызнулся кагуцучи. молчаливая паника охватила и его. а вот на хидэо было страшно взглянуть — казалось, он прям на переднем сидении прикажет долго жить. а что матери потом говорить? — а до чего? — уточнил атсуши, стараясь сесть ровнее. у него на мгновение закружилась голова. — у тебя есть план? лично у меня нет. и судя по мокрым штанам хидэ — у него тоже в голове пусто. — н-ничего у меня н-не мокрые ш-шта... — ой, малой, заливать в школе будешь! — фыркнул атсуши, вглядываясь через лобовое стекло на ворота. кагу сжал руль. — плана, может, у меня и нет, но так ведь нельзя. давай что-нибудь придумаем. — во мне ящик пива, ты правда думаешь, что мне интересно хоть что-то? да мне даже на отца чхать, главное, чтобы я проблевался и поссал. — просто героический поступок, — огрызнулся кагуцучи. — из-за тебя мы в такой жопе. хидэ, твою мать, не делай из себя труп! — ну да, признаю, кашу я заварил! но мы же братья! — ох как запел! — да хватит! — не выдержал мальчик. — вместо того, чтобы орать, давайте думать, что говорить будем. не сможем же мы тут стоять до утра! кагу замолчал, нервно стискивая руль. атсуши флегматично зевнул. похоже, ему действительно было до фени до всего, кроме как толчка. он икнул. — у меня нет идей, — честно сознался подросток, стараясь звучать трезво и убедительно. — в любом случае, мне кажется, ни одна идея нас и не спасет. кагу спиздил машину, я в дровеня нахерачился, хидэ — как всегда — святой. такое происходит каждые праздники, разве нет? — может, мы и чокнутые, но мы хотя бы до этого не палились, — зашипел кагу. — как думаешь, что отец подумал, когда увидел, что никого из нас нет в постели, так еще и машина пропала? атсуши вздохнул. — не буду спорить, но идей от слова нихуя. давай просто молча сдадим голову на плаху. или будем ипровизировать, — он кивнул на младшего. — только постараемся, чтобы мелочь не тронули. он тут реально не при чем. хидэ посмотрел на атсуши, уже собираясь вывалить, что так не пойдет, и если уж получать по черепушке, то всем вместе, но кагу отворил ворота и медленно нажал на педаль газа. — согласен. мерседес плавно въехал через кованые ворота по дороге до гаража. теперь драпать было некуда. атсуши затих, хидэ пискнул, прижав руку ко рту, и кагу зачем-то посмотрел на то, что так сильно напугало мелкого. на крыльце, подперев бетонную тяжелую балку плечом, стоял отец. босиком, в одних лишь шортах, "блистая" своим татуированным и в некоторых местах шрамированым торсом. если учесть, что раньше татуировки покрывали даже его лицо, выглядел он действительно устрашающе — зачесанные назад темные волосы, бордовые глаза и сигарета в зубах. она почти вся дотлела, пепел вот-вот должен был упасть, но дети резко вспомнили, что отец завязал с курением лет так пятнадцать назад, и жопы сжались у всех одновременно. щас их будут бить. ремен пристальным взглядом уставился на машину, будто бы оценивая ущерб. потом перевел взгляд на сидящего на водительском сидении кагуцучи, а с него на младшего сына — хидэ вжал голову в плечи, как страус свою башку в песок. хотелось плакать и к маме. сукуна вытащил изо рта сигарету, одним щелчком стряхнул ее куда-то на газон и, медленно сойдя прямо босиком по холодной дороге, направился к мерседесу. кагу на секунду понял, что хуевая это была все же идея — надо было оставить атсуши спать в том заброшенном парке. потом сам бы попутками и автобусами добрался бы. на худой конец позвонил бы отцу, и все пиздюли пришлись бы на него одного. но нет, атсуши поднасрал всем. ремен медленно дошел до серебристой двери, медленно щелкнул ручкой и медленно отворил дверь в кожаный салон. в мерседесе загорелся свет, приборная панель снова выдала информацию о целостности машины и количестве топлива. дети уставились на отца, как на иисуса христа — с ужасом и полным шоком. сукуна хмыкнул, обвел уничтожающим взглядом трех сыновей и отошел на шаг в сторону. кивнул в сторону дома. — на выход. живо. и сыновья, как по команде, ломанулись домой, чуть ли не сбивая друг друга. даже пьяный атсуши приспустил так, что почти оставил кагу позади себя. умирать не хотелось никому. ремен же занял свое законное место за рулем и тронулся к гаражу, чтобы припарковаться. завтра будет доскональный осмотр, и, ками упаси, на его новехонькой крошке хоть одна царапина. головы начнут падать в тот же момент. дети столпились в коридоре, надеясь быстрее разуться и спрятаться по комнатам. в таком случае была вероятность, что важный разговор и пиздюли оставят хотя бы до вечера, а у этого были свои плюсы — кагу придумает, что наврать, а атсуши хотя бы более-менее придет в нормальное состояние и протрезвеет. разило от него, как от алкозавода, и, пока трясущимися руками кагуцучи пытался развязать кеды, брат душил его своим перегаром. на хидэо вообще смотреть было страшно — мало того, что пацан и так в последнее время не высыпался, делал гребаные уроки до поздней ночи, а сейчас так вообще, похоже, покачнулось его звание самого адекватного и любимого ребенка в семье. у мальчишки тряслись руки, будто бы ему надо похмелиться, и он раза так три не смог ухватиться за молнию курточки, чтобы расстегнуть ее. старшие братья переглянулись между собой, помогая мелкому раздеться окончательно. у него сильный стресс, никому не пожелаешь такого пережить с и без того расшатанными нервами. атсуши быстро повесил верхнюю одежду на крючок, кагу же потянул мелочь за руку, мол, быстрее, пока не сожрали, но от шока хидэ встал, как вкопанный. поэтому, решив долго не церемониться, кагуцучи подхватил брата на руки, перекинув через плечо и быстро вышел из коридора. за ним, почти путаясь в собственных ногах, проскочил атсуши. "как по маслу", запоздало подумал кагуцучи, ища подвох. "отец парковаться будет минут семь, есть время даже хидэ уложить в постель. но где..." итадори юджи стояла прямо около лестницы, ведущей на второй этаж. старшие затормозили, хидэо так вообще, казалось, отключился от страха. хуже отца в гневе была только мать. а если судить по состоянию ремена, то шансы выжить малы. экзекуция начнется прямо сейчас. что ж. атсуши покачнуло, и он отступил на пару шагов. кагу кашлянул. — мам... — я надеюсь, кагуцучи итадори, у тебя была веская причина поступить так, как поступил ты, — перебила среднего сына юджи, и парень послушно захлопнул рот, — иначе ты не представляешь, что тебя ждет. атсуши икнул. такой он мать никогда не видел. что бы эти трое ни творили по юности, юджи больше переживала, чем ругалась. она всегда отстаивала позицию детей перед супругом, но сейчас, кажется, парни исчерпали лимит доверия. кагу сглотнул. он хотел многое сказать, но не был уверен, что хоть какое-то слово подойдет для описания данной ситуации. выдать все как есть? но это, если посмотреть углубленно, серьезный и долгий разговор. перевести все на атсуши, а самому втихую сбежать? пепельноволосый с трудностью передвигается, о мыслительном процессе речи быть не может. — ты хоть знаешь, что мы пережили с сукуной? — начала первая мать, и голос ее дрогнул. кагу позорно опустил глаза. — отец встает, а ни вас, ни машины нет. время третий час ночи! а вы еще и трубки не берете! хлопнула входная дверь, атсуши подскочил от неожиданного звука, но это всего лишь пришли дополнительные пиздюлины в виде отца. сукуна даже закрыл на несколько оборотов дверь, словно показывая, что все, бежать некуда, и оперся об угол плечом, внимательно разглядывая семью. — где вы были?! — на грани истерики спросила итадори, но кагу, готовый пару минут назад вывалить все без приукраски, закусил язык. хидэ тихонько заплакал на руках старшего брата и стал тереть руками лицо. кагу вздрогнул. он почувствовал страх матери, ее подходящую истерику. ощутил и всю тревожность отца за его грозным взглядом там на улице, обещающий все пытки мира. они были родителями, которые воспитывали троих сорвиголов, и такой, по мнению атсуши и кагу, пустяк, как побег из дома ночью на машине, они восприняли слишком близко к сердцу. у кагуцучи полились слезы, и все, что он успел вымолвить, это "простите". но и этого с лихвой хватило, чтобы сердце юджи дрогнуло еще сильнее, и она, горько заплакав, сгребла двух детей в объятьях, крепко сжимая. перепугались все: кагуцучи прижал к себе младшего, как самое дорогое, что было у него. он ведь... всегда хотел быть старшим. думал, что так и есть. видно, в тот момент в детстве, когда он почти спас хидэ от сильной лихорадки, гордость заволокла ему глаза. что он натворил сейчас? почти набил брату, пережившему смерть биоматери, лицо и довел мелкого до истерики, от которой тот будет просыпаться поди еще неделю? это то... что делало его старше? он ведь мог разбудить отца или, на худой конец, оставить записку, что им пришлось уехать и все хорошо. — пожалуйста, — зашептала итадори, обнимая своих мальчиков так крепко, будто боясь, что они вот-вот проскользнут песком меж ее пальцев, — никогда больше так не делайте... никогда-никогда... атсуши же стоял позади, сжимая кулаки. вот как... бедные кагуцучи и хидэо. но оно и понятно было — он же почти чужой в этой семье. отцу сломал жизнь, мачехе, как видно, тоже, а мать, кинувшая его через год после рождения, так вообще умерла, молча оставив наследство. нужен ли хоть кому-то атсуши?.. за мыслями мальчик и не заметил, как всхлипы впереди прекратились. его пьяную тушку покачнуло, и цепкие дрожащие пальцы стиснули ему лохматые белые пряди. итадори, всхлипывая почти в новой истерике, прижала своего старшего ребенка, словно не видела лет сто. словно только что чуть не потеряла его. — сынок, пожалуйста... — задрожала мама, и атсуши, обещавший себе не плакать, ощутил влагу в глазах. — ками-сама... как я за вас волновалась, атсу, кто бы знал... а вместе с тем рухнула и крепость атсуши, и он, наконец, зарыдал, ощущая себя нужным. отец стоял молча, ничего не говоря. лишь потом, когда все слезы были размазаны по лицам, потрепал старших по голове и забрал заснувшего и вздрагивающего хидэ к себе на руки, чуть укачивая. он аккуратно перебрал темно-розовые пряди меж пальцев и, кивнув детям на второй этаж, понес младшего сына в спальню. хватит. дети натерпелись. разговор предстоит долгий и тяжелый. хотя бы потому, что ремену надо сообщить о смерти годжо. ...машину дети драили на троих. под палящим солнцем, пока отец семейства, развалившись в цветастых плавках на лежаке возле бассейна, потягивал пина коладу из высокого бокала. — ладно мы, дебилы, попали по всем фронтам, — выругался атсуши. мало того, что он мыл чертов капот, на который смотреть было страшно, так его еще мучало похмелье и постоянная жажда, — но ты тут чего забыл? в героя захотел поиграть? хидэ, оттиравший руль и приборную панель от невидимой пыли, недовольно глянул на брата сквозь лобовуху. его маленький хвостик на макушке смешно покачивался от редкого ветерка. — ты как-то неправильно говоришь "хидэ, спасибо за помощь", — кашлянул кагу, драивший бампер. атсуши упер руки в бока, помирая от жары. — спасибо? да он чокнутый, — выругался пепельноволосый. — его, в отличие от нас, только на домашний арест посадили, а он тут с нами мерс батин драит. дурак. — а что мне, на кровати лежать, пока вы тут мучаетесь? — не понял упрека младший брат. кагу уже плюнул на доебку атсуши и молча занимался своей частью мерседеса. — пф. конечно! — воскликнул итадори. — я бы только и делал, что над вами угарал. хидэ высунулся из окна и, нацелившись, кинул мокрую тряпку в лицо атсуши. попал в цель. итадори злобно ощетинился, готовясь к ответной атаке, но... — ВЫ ЧЕ ТАМ ТВОРИТЕ?! — рявкнул с заднего двора сукуна, приподняв на носу солнцезащитные очки. — Я ВАМ, ВРОДЕ, ЯСНО И ПО ПОЛОЧКАМ РАЗЛОЖИЛ, ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ! — ДА, ПАП! — хором послышалось из гаража. дети вздохнули, переглянулись и... засмеялись. все было хорошо.

***

за столом была угнетающая атмосфера, хотя выглядело все, как обычно, если честно. кагу и атсуши молчали, разглядывая карри в своих тарелках, и даже сукуна поглядывал на них непонимающими глазами. ну ты если что-то скрыть хочешь, че ж ты так палишься с головой?.. ремен кашлянул, поднимая бокал и отпивая вина. дети, как по команде, подняли на отца голову. и тут сукуна не выдержал. — так, заканчивайте этот театр, — тоном, не требующим никаких возражений, начал мужчина. юджи удивленно на него уставилась. — что-то случилось? что именно? куда вы опять вляпались? атсуши кашлянул, отводя глаза, а кагу фыркнул, выглядя сейчас очень даже по-детски. — почему это мы вляпались? сукуна растер костяшки. а, играть все же захотел? давай-давай, сынок, сукуна и не такие орешки на допросе колол. — выглядите, как провинившиеся котята, а это значит лишь... — ремен хотел сказать, — перебила мужа юджи, трогая его за колено под столом, — что вы выглядите не очень. у вас плохое настроение? или что-то случилось? первым не выдержал атсуши. он залпом выпил колу из своего стакана, будто бы дорогой виски, и икнул. у сукуна почти дернулся левый глаз. куда эти сволочи уже вляпались? из какой жопы их на сей раз доставать? — я решил переехать. хидэ поперхнулся, и кагу, перед этим фыркнувший в сторону атсу "ты и дурак", похлопал младшего по спине. то есть, как это... переехать... младший в неверии уставился на старшего брата. он говорил вполне серьезно, сжимая ладони в кулаках. в глазах читалась уверенность, хоть и выглядел он немного побитым щенком — хотя обычно все чувствовали себя ничтожно перед таким взглядом отца. тут не то что перечить хотели — нет, боялись даже дышать. ремен подпер щеку кулаком, вновь глотнув красное полусладкое. юджи моргнула, так и не притронувшись к своему бокалу. — то есть... как? — я все решил, обдумал и взвесил, поэтому... — нет, атсуши, мы говорим о тебе, — хмыкнул отец, вновь беря столовые приборы в руки, — а это значит, что у тебя в голове замыкнуло лампочку, и ты уже побежал собирать манатки в пакеты. атсуши надулся, как мышь на крупу. то, что отец считал его наивным юнцом, который хотел получить все по щелчку пальцев, было правильным. сукуна всегда знал, что у него дрянной характер, как и у чертовки годжо сатору, поэтому полностью понимал — от такого союза родится не ребенок, а упертый баран. и сейчас этот баран восседал напротив и, кажется, проклинал его. ну ничего. ремен это переживет. итадори-старший уже поступил в университет, одновременно интересуясь делами кампании, доставшейся ему по наследству. а дел было действительно много — даже на пару с папашей они могли возиться целый день. атсуши иной раз целыми днями не выходил из комнаты, увязнув в домашке и документах. юджи мягко кашлянула, и сукуна вздохнул. ну вот. опять прогибается под женщиной, что ж такое. — ты хоть понимаешь, что это делается не с полпинка? — устало поинтересовался сукуна. — мне же не пять лет, пап. — а иногда очень даже кажется, — хмыкнул ремен, откладывая приборы в тарелку. — ладно. если ты действительно так решил, я тебя останавливать не буду. — мы с папой тебе, конечно же, поможем, милый, — ласково улыбнулась юджи. мужчина почти застонал, только заслышав это нежное "мы". все, его загребли в какую-то секту. — только давай завтра? начнем искать подходящий вариант, к примеру. астуши почти удивленно выпучил глаза, что его так легко и без лишних вопросов, можно сказать, пинают из родного гнезда. хоть он и сам хотел, но... это, по правде говоря, приятно. о нем заботятся. итадори подавил улыбку и глянул на родителей. — да. спасибо, мам, пап. — ну а ты? — сукуна скосил взгляд на среднего сына. кагу поперхнулся под темно-бордовыми глазами папы. — тоже собираешься на вылет? имей в виду, ты несовершеннолетний, дальше моего дома до восемнадцати хер ты где жить будешь. кагу сглотнул и отвел взгляд, и ремен застонал. почему, почему они не могут хотя бы поесть спокойно? — давай, — обреченно выдал сукуна, откидываясь на спинку стула. — жги. добивай бедного больного отца. итадори прыснула со смеху. это сукуна ремен бедный и больной? ну только если на голову. хотя и тут спорно. юджи бы за чокнутого не вышла бы замуж. хотя если вспомнить, как ремен полез драться к мегуми, посчитав, что тот клеится к его пока еще даже не девушке, то появляются вопросы. — ну... я это... — неуверенно начал подросток. хидэ навострил уши. что происходит? — в общем, я тут советовался... — о нет, — трагично выдал сукуна, хватаясь за сердце. юджи засмеялась громче. — самое страшное ты уже сделал, сын мой. — да хватит, пап! — кашлянул, покраснев, парень. — я правда советовался и... планирую переехать в америку. в доме, кажется, на секунду мигнул свет. сукуна, до этого закрывший свои глаза, резко их открыл и немигающим взглядом уставился в потолок. чего? атсу хмыкнул, будто бы все уже давно знал, а хидэ выпустил вилку из озабшей руки. то есть... как? атсуши съезжает в личную квартиру, а кагу вообще — уносится в другую страну? они что... бросают его? хидэ закусил щеку изнутри. сукуна отмер и теперь смотрел на сына. — чего? кагуцучи нервно почесал затылок. — ну... пока вопрос спорный. может, не на всегда перееду... — он кашлянул, взяв свое самообладание в руки. — я учится там планирую. мне помогли подобрать университет — там и факультет исторический один из лучших, и вообще само обучение выше всяких похвал. сато-сенсей рекомендует испытать себя именно там, — упомянул учителя мальчик, надеясь, что отец станет чуть более благосклонным. ремен вздохнул. сейчас ему все казалось нереальным. вроде только вчера он держал на руках кагу, такого крошечного и страшненького, похожего на новорожденного тушканчика, и гладил по лбу. только вчера атсуши уверенно указал на него своей маленькой ручкой и сказал «папа». кажется, только вчера женщина, ставшая матерью его детей, приняла от него букет цветов и согласилась пойти на свидание. только вчера... — что там по деньгам? — о, — выдохнул кагу. отец расположен позволять все, что душе угодно. слава ками. — берут на бюджет! общежитие и перелет туда оплачивает государство. сукуна приподнял бровь. в этом мире что, есть что-то за просто так? — а насчет карманных не волнуйтесь, я уже вполне могу подрабатывать. ремен улыбнулся, приподнимая бокал. по крайней мере детей он воспитал правильно. хоть по большей части с ними возилась юджи, он тоже внес свое крепкое, мужское «хочу». не зря. мужчина приподнял бокал. — тогда не имею ничего против. но я еще раз поговорю с сато-сенсеем. — да, конечно, пап! юджи улыбнулась. — вы такие взрослые, даже не верится, — он взялась за ножку своего бокала. — только вчера, кажется, дрались из-за игрушек, а сейчас... неприятный звук резанул по ушам — от стола отодвинулся стул. женщина замолкла, сукуна с удивлением посмотрел на младшего сына. во взгляде у него плескалась ненависть и... такая глубокая тоска, что ремен даже не знал, что говорить. атсуши кашлянул: — хидэ... — спасибо за ужин, — холодно отчеканил мальчик, выходя из кухни. родители проводили сына взглядом. что это с ним? обычно ведь младшие радуются, когда старшие братья или сестры уезжают. меньше народа, больше кислорода. и только кагу с атсу спохватились. они побежали к лестнице в надежде остановить младшего брата, но тот уже скрылся в комнате, громко хлопнув дверью. парни переглянулись и осторожно поднялись. — эй, пацан, — кашлянул кагу, — ты чего? атсуши оттеснил брата плечом и постучал в дверь. — открывай давай, я с тобой не буду говорить, пока в глаза не увижу твою морду, — атсуши забарабанил по толстому дереву. — я с кем говорю? ты младше и должен... — идите к черту! — послышалось злое шипение мальчишки, и рука замерла в сантиметре от двери. — просто. идите. к. черту! ты вали к себе в квартиру, а ты, кагу, в свою америку! — хидэ душили слезы, но он до последнего не показывал этого. — без вас обойдусь! придурки! не нужны вы мне, ясно?! катитесь! без вас спокойно проживу! хидэ замолчал, чуть ли не трясясь от гнева. да как они могли... гложило больше то, что ему ничего не сказали. они вместе живут больше пятнадцати лет, знают друг о друге все, а когда встал такой вопрос ребром, мальчика простого... продинамили. почему? потому что он еще не дорос? дыхание за дверью стихло. потом послышались шаги, но и они тоже быстро стихли. хидэ остался один со своей тоской наа сердце. кажется, теперь так будет всегда. когда-то братья говорили, что ни за что не оставят его. они ведь втроем — одно целое и всегда должны держаться вместе. хидэ схватил подушку и уткнулся в нее, сдерживая рыдания. все было совсем не хорошо.

***

в актовом зале была духота. конец марта выдался действительно жарким, что даже девочки в открытых платьях обмахивались салфетками и аккуратно прижимались крашеными губами к ободку бутылки. стоял шум и гам, на сцену то заносили какой-то реквизит, то, наоборот, уносили подальше за кулисы. кто-то обсуждал, куда будет поступать, кто-то просто копался в телефоне и лайкал новые фотографии. некоторые тихо сидели и, да, помирали от жары. хидэ тяжело вздохнул, сжимая в руках бутылку воды. в костюме тройке было невероятно жарко, да еще и к черному прилипал весь солнечный свет. парень будто бы попал в чертову парилку. не было ни сил, ни желания делать хоть что-то. он на полном серьезе был готов прийти в шортах или не прийти вообще на свой выпускной, но мама сделала такую страшную гримасу, что даже отец хлопнул его по спине, затащил в машину и повез к портному. костюм сшили на заказ, ремен без угрызений совести заплатил больше сотни тысяч йен за дорогую приятную ткань, а хидэ ощущал себя гномом. его детские черты лица и затянувшийся шрам на лбу совсем не подходили этому дорогому обличию. такое бы пошло высокомерному отцу, который просто обожает строгие костюмы. или маме, которая выглядит в них просто куклой. или кагу и атсу... хидэ сжал губы в тонкую полоску, резко открутил крышечку от бутылки и сделал щедрый глоток холодной воды. ну уж нет. портить себе настроение окончательно он не намерен. обойдутся. парень оглянулся назад, где сидели родители. они приехали чуть позже — мать все же затащила отца к парикмахеру, намекая, что если сукуна решится просто зачесать свои жесткие пряди, надеясь выглядеть нереально крутым таким способом, то юджи готова его разочаровать. — ты выглядишь как клоун! — в сердцах воскликнула утром этого дня женщина, смерив супруга уставшим взглядом. — в костюме от армани и с таким хаером! это же не смотрится от слова совсем! — а ну цыц, женщина, — оскорбился отец. — я же тебе ни слова не говорю насчет того, в чем ты планируешь идти! хидэ разгладил свой черный пиджак, выпрямляя плечики. сегодня просто не утро, а дурдом на выезде. с атсуши и кагу такого не... хватит! — ах, вот как! — насупилась юджи. — значит тебе все равно, в чем я пойду? — абсолютно. взгляд врача поменялся в ту же секунду, как отец неловко бросил это слово на ветер. сукуна насупился, не понимая, к чему такая смена настроения. юджи ухмыльнулась, и глаза ремена моментально округлились — только не это, его женщина вновь что-то задумала. — что ж, тогда я тоже пойду в костюме, — в голове хидэ всплыл белый жакет и белые свободные брюки. мама купила это, чтобы ездить на работу, — и в том, что ты мне недавно подарил. сукуна закашлялся, и хидэ с любопытством уставился на папашу. щеки его горели огнем, как у незрелого юнца, в первый раз увидевшего раздевалку старшеклассниц. на секунду итадори даже стало интересно, что же там такое подарил отец матери недавно, что теперь ремен так реагирует. что-то незаконное? сукуна сжал ладони в кулаки, юджи уперла руки в бока. — только через мой обуглившийся труп! — зарычал мужчина. — тебе не совестно, а? взрослая женщина, а завела меня за секунду, как какого-то сопляка! — а ты и есть сопляк! — ловко отбила подачу женщина. — мы едем к парикмахеру и точка! — нет! понятно, конечно же, за кем в этом доме осталось последнее слово, так что перед школой сукуна пришлось сунуть в салон красоты. надо было видеть, с какой недовольной гримасой сидел мужчина, пока над его головой колдовали опытные руки мастера. матушка выглядела довольной кошкой, которой перепала миска жирных сливок. хидэ хмыкнул. ничего удивительного, отец связал себя по ногам и рукам больше двадцати лет назад. сейчас они сидели чуть ли не в первых рядах — итадори о чем-то рассказывала отцу, а тот просто смотрел на нее так... преданно. ремен лишь иногда кивал на все новости и не отводил свои темно-бордовые глаза от женщины — обычно так смотрят на весь мир перед собой. хидэ про себя хмыкнул, что именно этим и была матушка для отца всю их жизнь — целой вселенной, небывалой сверхновой, которая вдохнула в сукуна жизнь. ремен смотрел на жену, а потом медленно приблизил свое лицо к удивленному женскому и нежно поцеловал. всего секунды на три прижался к мягких податливым губам, тут же отстраняясь, но этого хватило, чтобы юджи расплылась в улыбке и прижалась к мужчине, укладывая голову ему на плечо. хидэо отвернулся обратно к сцене. родители счастливы все так же, как и долгие двадцать лет назад, а то и больше. они тут, рядом с ним, а вот с момента, как хидэ в последний раз чувствовал себя счастливо, прошло больше четырех лет. тогда у него были два старших брата, которые обещали быть вместе с ним, а сейчас у него пустующие соседние комнаты. принадлежащую некогда атсуши отец вообще превратил в кабинет — перенес туда все необходимые книги, бумаги, документы и иногда оставался там до вечера. в доме днем было пусто и неуютно. или это только хидэ так казалось? братья ушли из его жизни почти через месяц, как выбрали свой жизненный путь. отец больше помогал атсуши с выбором квартиры, юджи же — кагу с набором необходимых документов и рекомендаций. потом они поменялись: итадори ездила со старшим сыном в икею выбирать мебель, а ремен плотно засел за проверку вуза, звоня туда и собирая нужную информацию. атсуши уехал спустя месяц, кагуцучи — через неделю после выпускного. они все обняли своего пацана на прощание, и, только когда кагу отпустил его из своих рук, хидэ вдруг понял — кажется, все. он так жалеет. ему так одиноко. родители не выглядели подавленными от слова совсем. они-то взрослые, понимают, что так будет лучше. но вот хидэ или не хотел понимать, или боялся. итадори посмотрел на сцену. туда уже вышла ведущая настраивать микрофон, и все в зале стихли. хотя, может, это лишь уши мальчика отсеяли ненужный шум? братья ушли, и именно в эту секунду хидэ понял — между ними больше нет того, что было раньше. хрупкое доверие, когда кагу ломанулся ночью спасать атсуши из какой-то жопы, прихватив пацана с собой в дорогу, и та незыблемая обеспокоенность о хидэ, так некстати свалившемуся с орви накануне зимы, рассеялись в мгновение ока. все. "может, из-за того, что я в детстве постоянно куда-то попадал, а родители постоянно были на работе, они и были вынуждены смотреть за мной?", зачем-то подумал хидэ, наблюдая, как на сцену начали выходить лучшие выпускники. "может, теперь они выбрались из этой клетки? да. наверное, да. теперь они сами по себе, как и я". "простите", хочется сказать парню, но он встает, когда голос ведущей в микрофоне отбивается от стен громогласным эхом. "простите, я такой никчемный. никогда не представлял из себя хоть что-то — все время прятался за вас. а как узнал, что вы уезжаете, я...". мальчишка на негнущихся ногах доходит до сцены, пожимает кому-то руки, забирает все, что ему суют. и, только встав в ряд с такими же отличниками, понимает, как его душат слезы и желание снова увидеть кагу и атсуши. они даже не смогли приехать на его выпускной, будто бы тихо подтверждая — прости, пацан, но это, правда, конец. "я так вас люблю. прошу, простите меня". он сквозь пелену видит, как насторожился отец, как обеспокоилась мама, сжимая в руках телефон. хидэ давит улыбку сквозь слезы, думая, что сказать, почему он расплакался на своем выпускном, хотя в прошлый раз, сломав ногу, не издал ни звука. почему так щемит сердце, когда поздно хоть что-то решать. почему... почему он такой. взгляд аккуратно проходится по огромному актовому залу, уходит вглубь, где выход, потому что там какое-то столпотворение. двое мужчин аккуратно пробираются сквозь людей к стеночке. когда хидэ видит снежно-белые пряди, он почти умирает. атсуши что-то кидает брату, и кагу, усмехнувшись, дает ему подзатыльник. у обоих в руках две коробки с бантом, и, черт, это не мираж. парни смотрят на сцену, находят младшего и почти плачущего брата и машут, мол, да, мы напиздели тебе и родителям позавчера, но все же смогли вырваться на твой выпускной с работы и учебы, потому что, ками-сама, мелкий, как мы могли не приехать? хидэ наспех утирает слезы. после окончания вручения родители и братья ждут его на улице. выйдя из школы, он замечает их около машины. атсуши разговаривает с отцом, прокручивая ключи от уже собственного мерседеса на пальце, а матушка держит кагу под локоть. братья вымахали так, что даже не смешно — юджи стала еще крошечнее, чем была. кагу так вообще почти ростом с отца, как и атсуши. но это все отходит на второй план, когда хидэ, чуть не кидая все свои грамоты, летит к семье, прыгая на братьев. они в четыре руки подхватывают пацана, обнимая и смеясь, и хидэ, наконец, дает волю рыданиям. они наспех размазывает слезы — ты все такой же плакса, пацан, — извиняется за все, что когда-то наговорил, и просит простить его, или, кажется, он умрет прям тут от тоски и печали. все смеются. даже матушка, которая опять выглядела обеспокоено пять минут назад. — ты все же решил, на кого поступать? — спрашивает чуть позже кагу, когда они сидят в ресторане. отец забронировал тут столик еще с месяц назад, потому что иначе сюда не попасть. они находятся этаже на пятидесятом, и хидэ видит весь токио как на ладони. он кивает, отпивая какой-то безалкогольный коктейль. отец недовольно щурится. — серьезно? — отвлекается атсуши от меню. — ты реально сначала пойдешь на медицинский, а потом пройдешь резиндатуру? — получив кивок от младшего, атсуши присвистывает. — ну ты чокнутый, пацан. — да почему же, — неловко отвечает хидэ. — я все просчитал, теперь еще месяц подать документы. отдохну немного, а потом уже начну решать что и куда. — я все еще не рад этому, — перебивает сукуна, снимая пиджак. в ресторане прохладно, и от этого приятно сосет под ложечкой. — я против выматывающей работы юджи, а тут меня решил добить и ты, пацан. мало того, что в мед решился поступать, так потом еще два года будешь проходить по судебно-медицинской экспертизе. в кого ты такой несносный? юджи кашляет. а разве тут нужен ответ? — мне нравится эта работа, — уперто отвечает хидэ. у ремена дергается глаз. нет, все же с возрастом все дети так наглеют, — и я хочу в будущем помогать людям. прямо как мама. — воспитал альтруиста на свою бедную голову, — вздыхает мужчина, но потом берет себя в руки, когда юджи нежно притрагивается к его локтю. — я против, но мы с матерью тебя поддержим. скоро у меня отпуск, займемся твоим поступлением и жильем. — насчет жилья... — неудобно начинает атсуши, и хидэ смотрит на брата. — если вдруг выберешь центр токио, то можешь... кхм, если, конечно, хочешь, то жить со мной, — он неловко усмехается. — будет, с кем в приставку погонять. прежде чем у хидэ удивленно округляются глаза, кагу недовольно журчит, как ручеек. — фигня это, твой токио, — он чешет мальца по его темно-розовым волосам. — давай лучше ко мне в америку. я как раз квартиру снял недавно, мне тоже очень одиноко. а еще мой университет сотрудничает с каким-то медицинским корпусом. со мной всяко надежнее, правда? — прям как в тот раз, когда ты угнал мою машину? — уточняет сукуна, посмеивается. — было раз! — краснеет кагу, но сдаваться, кажется, не собирается. — давай, пацан, соглашайся. познакомлю тебя со своими друзьями. им все интересно посмотреть на человека, который что-то себе ломает с завидной периодичностью. родители заливаются смехом, следом даже атсуши прыскает, подзывая рукой официанта. что правда, то правда, хидэ еще никто не переплюнул. кагу хохочет, прижимая мелкого к себе, ероша волосы. мальчик плачет от смеха. все хорошо.