Angels fall...

Сознание возвращается тяжело. Блуждая в благословенной тьме, Чуя нехотя реагирует на начавший проясняться в голове туман. Забытьё постепенно отпускает, выталкивает в реальность, и первое, что он чувствует, это очередная порция боли. Впрочем, грех жаловаться, ведь эта боль несравнима с последней отпечатавшейся в памяти скрутившей позвоночник волной. Больше похоже на ощущения как после хорошей тренировки с Акутагавой - юркий прыткий «Расёмон» заставляет побегать. Уворачиваясь от его атак, оттачивая скорость своих реакций, Чуя порой выворачивается в такие позы, в какие не сворачиваются даже опытные практики йоги. Стоит ли говорить о расплате и последствиях. Шумно выдохнув, Чуя приоткрывает глаза. Вместо безликого потолка перед ним оказывается завораживающее своей красотой лицо Коё. Чуя моргает. Коё - тоже; смотрит взволнованно, улыбается и мягко касается ладонями его щёк. У неё всегда такие тёплые, ухоженные, лёгкие руки. Их прикосновения дарят покой; запах жасмина от запястий согревает изнутри. Не ящик-гроб, а больничная кровать. Не запах болезни и пыли, а запах медикаментов и цветов в вазе на тумбе. Не темнота и грязный жёлтый свет, а умеренное синеватое из-за стекла бра освещение. Чуя узнаёт всё это. Он не раз отлёживался в этой палате под личным присмотром Мори-доно и ещё не раз отлежится. Стоит только подумать о Мори, как и он появляется перед глазами. Поверх песочного цвета костюма накинут белоснежный халат. От мужчины остро пахнет резиной одноразовых врачебных перчаток, дезинфицирующими средствами и терпким парфюмом. Этот запах успокаивает истрёпанные нервы. Тёмные волосы Мори распущены, взъерошены. Он выглядит как врач, хирург, а не как Босс мафии. Это наводит на нехорошие мысли, и Чуя скашивает глаза на своё тело. Капельница привычна и не вызывает вопросов, но под одеялом, которое безмолвно приподнимает Коё, прекрасно понимая, что ему нужно, в разъёме больничной рубашки красуются бинты, скрывающие, судя по ощущениям, длинные продольные швы вдоль грудной клетки. - Пришлось провести операцию, Чуя-кун, - негромко говорит Мори, будто знает, как звенит у него в ушах. - У тебя были проблемы с сосудами и кровеносными каналами из-за резких скачков давления. Хотя ты отделался малыми жертвами. Не хочу говорить, что было бы, опоздай твои спасители хоть на пятнадцать минут. - Прошу, скажите, что у меня не было гнойных язв внутри, - криво улыбается Чуя. Мори вскидывает брови, а после негромко смеётся и качает головой. - Нет, Чуя-кун. Я лично занимался тобой и могу поклясться, что никаких язв не было. - Боги, спасибо, - бормочет Чуя под понимающий смешок и льнёт щекой к ладони Коё. - Ты всех изрядно напугал, Чуя, - мягко журит она и поправляет его одеяло. - Такую команду поддержки собрал. Мой драгоценный мальчик, я всегда знала, что Мори-доно сделал правильный выбор, назначив тебя своим преемником. Ты объединяешь людей. Следуя кивку Коё, Чуя поворачивает голову. Грудную клетку на секунду сдавливает уже не от боли, а от открывшейся картины. Казалось бы, вполне естественно, что за него - преемника Босса и Руководителя Исполнительного комитета - волновались. Поставить под удар Чую в некотором смысле означает поставить под удар будущее Порта. К тому же, он знает слишком много, чтобы его голова могла достаться врагу. Несколько раз Чуя уже бывал в плену и с достоинством выдерживал все пытки; даже те, что оставили ему неприятные шрамы на спине в канун двадцатилетия - вот уж отличный подарок на день рождения. Но помимо эсперов, подобных девушке, что вырубила его, есть ещё одна каста мерзких типов. К ним относится Кью, и способность этих эсперов манипулировать разумом может сыграть плохую шутку с любым пленником - хочешь, не хочешь, а расскажешь обо всём, что знаешь. Но собравшиеся вокруг него люди находятся рядом не потому, что в голове Чуи много ценной информации, и не потому, что их обязывает положение, а потому, что Порт - его, Чуи, семья, и он всем этим людям не чужой. За горизонтальным смотровым окном палаты стоит Хироцу. Перехватив взгляд Чуи, он слегка кивает ему, и может показаться, что мужчине безразлично происходящее, но намётанный взгляд голубых глаз отмечает, как расслабляются чужие плечи. Прислонившись спиной к стене напротив окна, со скрещенными на груди руками дремлет, склонив голову вперёд, Тачихара. Рядом с ним стоит Гин. Её лицо привычно скрыто маской, но когда их взгляды сталкиваются, Чуя может прочесть облегчение в серых глазах. Каджи не видно, как и Хигучи, зато Чуя видит Акутагаву. Тот сидит на угловом диване в палате и сверлит Чую пристальным взглядом. Правда, он единственный, на чьём лице читается не облегчение, а тревога. Что её породило, Чуя понимает, когда перемещает взгляд дальше и видит сидящего рядом с ним Дазая. Сердце пропускает удар и начинает частить. Привлекая всеобщее внимание, пищит подключенный кардиограф; но отнюдь не от того, что Чуя увидел в своей палате Дазая, нет. Всё дело в зажатом между ним и Акутагавой дремлющем Ацуши, который дёргается от резкого пронзительного писка, замечает, что Чуя очнулся, и тут же срывается к нему. - Чуя-сан, как вы? - спрашивает он, вцепляясь ледяными пальцами в его запястье. - Всё хорошо, детёныш, - криво улыбается Чуя и поворачивает голову к внимательно наблюдающему за происходящим Мори. - Я могу объяснить, Босс. Я всё могу объяснить. - Не сомневаюсь, Чуя-кун, - кивает Мори. Его взгляд, пристальный и цепкий, просверливает Чую насквозь, но в нём нет опасной остроты, нет ледяного блеска, означающего, что приговор уже вынесен. Пожелав скорейшего выздоровления и кивнув на прощание, Мори покидает палату. Бросив на Чую нечитаемый взгляд, вслед за ним из палаты выскальзывает и Дазай. Удаляется ободряюще улыбнувшаяся напоследок Коё. Вне стен палаты тоже все расходятся, получив подтверждение того, что с Чуей всё в порядке. Остаются лишь сам Чуя, льнущий к его руке Ацуши и поднявшийся с дивана и подошедший ближе Акутагава. - Полный отчёт, - даёт отмашку Чуя и чуть сдвигается, позволяя Ацуши улечься рядом и уткнуться носом себе в ключицу. - В начале второго ночи мне позвонил ваш подопечный и сообщил, что вы пропали, - кивнув, начинает Акутагава. - Я приехал за ним в Токио и вернул обратно в Йокогаму, заодно прихватив записи с камер видеонаблюдения, на которых был зафиксирован момент вашего похищения. Вернувшись в Йокогаму, я отправил вашего подопечного домой, - острый взгляд на вжавшего голову в плечи Ацуши, - и поехал в штаб. Хигучи отследила и вашу машину, и ваш телефон. Полуночники технического отдела смогли отследить машину, в которой вас увезли из Токио. Она доставила вас и ещё троих людей в порт. - Грузовые судна из Америки, - предполагает Чуя и, получив согласный кивок, вздыхает. - Так и знал. Я так понимаю, вы с Хигучи связались с нашими людьми в Министерстве, но они ничего не смогли сделать, потому что кому надо уже приплатили и хорошо, чтобы не дёргались? - Верно, - кривится Акутагава, скрещивая руки на груди. - Нам сообщили, что сунуться к этим людям без последствий не представляется возможным. Не то чтобы меня это остановило, разумеется. Хигучи вызвалась помочь, и мы отправились в порт; нашли нужное судно, наткнулись там на одного из отметившихся на записи из парка похитителей и... - косой взгляд на Ацуши, - устранили проблему. Хигучи осталась встречать Хироцу-сана, а я отправился в нижнее хранилище, располагая информацией, что пленных держат там. Когда прибыл на место, ваш обратившийся зверем подопечный пытался откусить Дазаю-сану голову, - смешок. - На зверя не подействовал ни дар Дазая-сана, ни пули, ни «Расёмон». Он остановился лишь тогда, когда вы вывалились из одного из ящиков; начал нервно расхаживать вокруг вас и тормошить, пока вы не пришли ненадолго в сознание. После этого способность вашего подопечного утихомирилась, и он вернулся в привычный вид. Я собирался доставить вас в больницу, а его отдать на попечение Гин, но Дазай-сан сказал, что мы поедем в больницу все вместе. Он сам позвонил Мори-доно и рассказал обо всём. - Теперь твоя версия, Ацуши, - устало выдыхает Чуя, понимая, что смысла хранить имя Ацуши в тайне больше нет; и похлопывает его по лопаткам, когда тот весь сжимается под его боком. - Спокойно. Тебя никто не собирается ругать. Мне нужна вся картина произошедшего, а для этого нужен твой взгляд на ситуацию. - Я не сразу понял, что вы пропали, - едва слышно бормочет Ацуши. - Когда понял, что не могу найти вас, что это не очередная проверка, то очень испугался, но решил сначала подождать, потому что думал, что вы вернётесь; а когда понял, что что-то действительно случилось, написал сообщение Акутагаве-сану. Не стал звонить, потому что не знал, можно ли раскрыть ему мою личность. Акутагава-сан сказал, что не время играть в молчанку, поэтому я рассказал ему обо всём, что произошло, когда он перезвонил. Когда он приехал, то дал мне маску. С ней было проще, и я показал ему место, до которого смог проследить ваш запах, а потом мы поехали обратно. Я хотел помочь, а Акутагава-сан хотел, чтобы я остался дома. Тогда я решил... - Ты решил меня обмануть, - недовольно припечатывает Акутагава, недобро зыркая на Ацуши. - Я мог помочь! - вскидывается тот и сверкает на него засветившимися глазами. - Я мог помочь, а вы решили от меня отмахнуться! - А ну-ка тихо оба, - шикает Чуя, ощущая, как начинает болеть голова в затылке, и зарывается пальцами в волосы Ацуши, успокаивая его теплом прикосновений. - Ты решил действовать по-своему. Что дальше? - Вы тренировали меня быстро бегать, я и побежал, - роняет Ацуши, не видя, как Чуя и Акутагава обмениваются недоумённым взглядами, сменившимися лёгкой насмешкой и недовольным фырканьем. - Было очень поздно, и вокруг никого не было. Я ориентировался на слух и бежал вслед за машиной Акутагавы-сана; потерял её под конец, но увидел высотное здание «Mori Corporation». Вы говорили, что работаете там. Я подумал, что Акутагава-сан поехал туда. Так и вышло. Я дождался, когда он снова появится, а потом снова побежал вслед за машиной. Но на этот раз я боялся её потерять, поэтому... Я... Чуя-сан, вы говорили, ещё рано, но я... Я обратился к зверю, и он... Мои руки и ноги... В общем, я немного стал тигром. Чуя замирает. Акутагава окидывает Ацуши оценивающим взглядом. Ацуши, почуяв атмосферу, снова сжимается в комок. Закрыв глаза, Чуя выдыхает. Чёрт побери. Они ещё не переходили к тренировкам с трансформацией, потому что Чуя не знал, с какой стороны подойти к этому вопросу. Чувствовать зверя он Ацуши научил, но как объяснить словами такую сложную вещь, как перенос воображаемого обмена телами в реальность? Тигр показывался наружу, если Ацуши угрожала опасность, это было проверено опытным путём, но объяснить даже частичную сознательную трансформацию на словах Чуя не мог. Это всё равно, что пытаться объяснить, как работают созданные им самим барьеры на сознании, отделяющие «Смутную печаль» от «Порчи», и каким образом кодовые слова срабатывают активатором для последней. Есть вещи, которые нужно прочувствовать, чтобы понять, и никак иначе. По этой же причине Чуя опасался начинать новый этап тренировок - Ацуши мог застрять в переходной форме, и без кого-то со способностью Дазая было бы сложно вернуть ему нормальный вид. - Итак, ты обратился к тигру, обзавёлся его конечностями и на этот раз смог угнаться за машиной Акутагавы и выследить их с Хигучи, - усмирив эмоции, кивает Чуя. - Что было дальше? - Я отделился от них и решил проникнуть внутрь корабля через неприметный запасной вход почти на уровне воды. Отвлёк охрану и забрался внутрь, - продолжает Ацуши, робко касаясь запястья Чуи и ощутимо расслабляясь, когда его пальцы сжимает тёплая ладонь. - Внутри было пусто и путано, но я нашёл карту и подумал, что если Акутагава-сан начал сверху, я могу проверить всё внизу. Я даже не добрался до лестницы, когда почувствовал тот же запах, что в парке. Там пахло ужасно. Я смог уловить ваш запах, но больше всего там пахло болеющими людьми. - Двадцать два эспера, - отчитывается Акутагава, словив на себе взгляд голубых глаз. - Все подверглись способности эспера со стороны похитителей. Её тело уже изучили. Судя по всему, входя в контакт с жертвами, она заражала их собственными обострёнными болезнями. Чего у неё только не было, и всё хроническое. Как она сама жила с таким букетом, остаётся лишь гадать. Мори-доно сказал, каждому эсперу досталось что-то своё. Вам повезло, Накахара-доно. Несколько эсперов не выдержало. - Она... - начинает Чуя, но не договаривает, потому что... - Я нашёл вас, - нервно перебивает его Ацуши, начав бегать взглядом по палате. - Я почти нашёл вас там, внизу. Но потом там вдруг появился тот человек, Дазай Осаму. Он напугал меня. Я не... Вы говорили, он предатель. Я подумал, он может причинить вред. Я не хотел нападать на него, но он... Он... - Что такое, Ацуши? - нервно поторапливает Чуя, схватив его за подбородок и развернув лицом к себе. - Что он сделал? - Я не... Он... - загнанно шепчет Ацуши и хватается за его запястье, как утопающий за соломинку. - Зверь был со мной, я чувствовал его присутствие. Он не спал, был рядом. Руки и ноги давно стали нормальными, но этот человек сказал, что рычать и сверкать глазами невежливо. Он дотронулся до меня, и я почувствовал... Он пустой, Чуя-сан! Он меня пугает! Растерянно обняв его, вновь прижавшегося и начавшего всхлипывать, Чуя поднимает взгляд на Акутагаву. Тот хмуро смотрит на Ацуши, а после переводит взгляд на Чую и поводит плечом. - Я не знаю, о чём он, - негромко говорит он. - Когда я появился, они уже сцепились: Дазай-сан и зверь. На моих глазах Дазай-сан коснулся тигра, но «Исповедь» не сработала. Пули отскочили от шкуры зверя, не причинив никакого вреда. Его когти разрезали «Расёмон». Я бы проверил каждую технику, но Дазай-сан сказал, что внутри зверя - ваш подопечный. Я побоялся навредить ему, если перестараюсь. Как я уже сказал, зверь успокоился сам, когда нашёл вас. После мы забрали вас сюда. - Как давно, кстати? Сколько времени прошло? - Четверо суток. Когда вас привезли, у вас остановилось сердце. Мори-доно лично занялся вами. Операция длилась больше десяти часов, а после вас погрузили в лечебную кому. Всё это время Дазай-сан не отлучался дольше, чем на несколько часов - Мори-доно лично при всех разрешил ему находиться здесь. У вашего же подопечного в какой-то момент случилась небольшая истерика, но о нём позаботилась Озаки-сан. Полагаю, она подмешала в его чай снотворное, потому что он отказывался уходить от вас и рычал на каждого, кто думал увести его силой. Она привезла его за несколько часов до вашего пробуждения. - Ладно, Акутагава. Ты можешь идти. Спасибо за помощь и за то, что позаботился об Ацуши. - Поправляйтесь, Накахара-доно. Склонив голову, Акутагава направляется к выходу. Уже шагнув за порог, он оборачивается и, перехватив взгляд Чуи, кивком головы указывает на Ацуши и беззвучно шепчет одним губами: «Это он убил эспера». Чуя шумно выдыхает и кивает, давая знать, что понял. Ещё раз поклонившись, Акутагава уходит, закрывая за собой дверь. Потянувшись к пульту на тумбочке, Чуя опускает внутренние жалюзи на смотровом окне и зарывается пальцами в волосы притихшего Ацуши, поглаживая его большим пальцем за ухом до тех пор, пока он не обмякает, не расслабляется рядом с ним. - Анэ-сан позаботилась о тебе? Ты был вежливым, надеюсь? - негромко спрашивает Чуя, и Ацуши кивает, ёрзая щекой по его ключице. - Я не хотел уходить, но потом уснул на диване. Когда проснулся, уже был в квартире Озаки-сан. Она сказала, что мы в штабе «Mori Corporation», на верхних этажах; сказала, я беспробудно проспал двое суток. Там была девочка, Кёка. Озаки-сан попросила её присмотреть за мной. Кёка... Кёка-чан? Она накормила меня и показала, где можно умыться. Мои вещи постирали и высушили, а потом Озаки-сан сказала, что может отвезти меня обратно, если я хочу быть рядом с вами. Я согласился. - Она ни о чём тебя не спрашивала? - Нет. Только сказала, что рада, что у её подопечного теперь есть свой. А ещё она сказала, что я понравился Кёке-чан, и это очень хорошо. Не знаю, почему она так решила. Я только немного поговорил с этой девочкой, пока ел. Она удивилась, что в меня влезло так много риса, а я сказал, что она похожа на лепесток сакуры, который вот-вот подхватит и унесёт ветер. Она одарила меня пристальным взглядом, а потом ушла, не сказав ни слова. - Вот как? - усмехается Чуя, вспоминая подопечную Коё. - Думаю, она была смущена и растеряна. Такое красивое сравнение, но понять можно двояко. И что она прекрасна, как цветок сакуры, и что ей нужно лучше питаться, потому что почти прозрачная. - Я имел в виду, что она очень маленькая и выглядит хрупко, - поясняет Ацуши; в его голосе слышно смущение. - Хорошо, пусть так, - кивает Чуя и мягко поглаживает его по загривку. - А теперь, когда мы одни, я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что произошло между тобой и Дазаем. Ты уже говорил, что он пустой, но не стал пояснять. Что это значит? Чем он тебя так пугает? Обычно все ведутся на его, - тихий фырк, - смазливое лицо, ядовитые улыбки и сладкие лживые речи. - Я чувствую людей, - отвечает Ацуши и нехотя садится прямо, подбирая под себя ноги и стараясь занимать поменьше места на не очень-то широкой кровати. - Чувствую, какие они внутри. Это сложно объяснить, Чуя-сан. Например, ваша способность пахнет остро, жгуче. Она как перец чили, но в то же время огонь и дым - терпкая, пряная и опасная. Так вы пахнете для меня. Акутагава-сан другой. В нём густая вязкая тьма. Она холодная и переливающаяся, шёлковая, скользящая. Рядом с ним спокойно. Рядом с ним слепящий свет моего зверя перестаёт резать мне глаза. Чуя какое-то время вглядывается в блаженное выражение лица замолчавшего Ацуши, явно погрязшего в воспоминаниях о том, каково было ощущать на себе прикосновения «Расёмона» и вдыхать его холодный, похожий на талую воду запах, а после тычет пальцем в его мягкую щёку и одаривает ойкнувшего Ацуши лёгкой усмешкой. - Уверен, у тебя не было времени поблагодарить Акутагаву за помощь. Встретитесь в следующий раз, и скажешь всё это ему в лицо. Только когда я буду рядом. - Зачем это? - подозрительно щурится Ацуши, на что Чуя невинно пожимает плечами, уже представляя, как растеряется, опешит и даже, возможно, смутится Акутагава, услышав нечто подобное. - Акутагава очень закрытый человек. Он плохо сходится с людьми и вряд ли когда-либо слышал о себе нечто подобное. Думаю, ему будет очень приятно. А теперь вернёмся к Дазаю и его пустоте. Ацуши тут же сникает и отводит взгляд, начиная комкать подол толстовки. - Когда он коснулся меня, я почувствовал, как рвётся связь между мной и зверем. Пустота внутри этого человека... Она бросилась на меня, на тигра; схватила его и потащила прочь. Я испугался. Подумал, что он хочет отобрать его у меня, и бросился к тигру, схватился за него. Всё вокруг залило белым сиянием, и я почувствовал то же самое, как когда вы разозлили зверя на складе, чтобы он выбрался наружу. Я понял, что он остался со мной, что защитит меня. В то же время я думал о том, что не знаю, как поменять нас местами обратно; о том, что из-за этого человека упущу время и не смогу найти вас, помочь. Наверное, поэтому зверь и успокоился, когда вы выпали из того ящика. - Странно, что ты ощутил это именно так, - хмыкает Чуя и закашливается, тянется за водой к тумбе. - Это его способность. «Исповедь» гасит другие способности, деактивирует их, сводит эффект к нулю. В прошлом Дазай часто использовал эту способность на мне. У моего дара есть две грани: одну я могу контролировать, другую - нет. С ней мне всегда помогал Дазай. Его дар гасил мой, когда в нём исчезала нужда. Но я никогда не чувствовал агрессии от этой пустоты. Она всегда принимала меня мягко, равномерно выпивала жар из моего тела. Думаю, по ощущениям это было нечто похожее на то, что ты описал по отношению к Акутагаве. - Для меня всё было не так, - кусает губы Ацуши. - Рядом с Акутагавой-саном мне спокойно, надёжно. Не так как с вами, Чуя-сан, с вами никто не сравнится, но тоже хорошо. А пустота этого человека будто следила за мной, скаля клыки. Она жуткая, страшная и пугающая. Она безграничная, и когда Дазай - Дазай-сан? - коснулся меня, мне показалось, она поглотит моего зверя без следа. - Занятно, - задумчиво тянет Чуя, невольно вспоминая найденную вместе с Дазаем кассету, на которой вырвавшийся из Ацуши на грани жизни и смерти зверь убил Шибусаву и унёсся прочь, спасая своего хозяина. - Ваша связь с тигром сильна, очень сильна. Сильнее способности Дазая. Такого я ещё не встречал. Это интересно. Думаю, всё это стоит обдумать. Но не сейчас. Сейчас я хочу услышать от тебя ещё одну правду. Ты понимаешь, о чём я хочу спросить? - Я слышал, как помощница Акутагавы-сана, Хигучи-сан, сказала, что «Тачихара-сан позаботился о том, чтобы в Америке получили подарок Порта», - мямлит Ацуши, отводя взгляд. - Она сказала, корабль уже отплыл, а все похищенные люди находятся в больнице. Ещё она сказала, что на том корабле было отловлено и доставлено в Порт несколько человек, которых нужно будет допросить, чтобы узнать, по каким приметам они выбирали эсперов; сказала, что есть вероятность того, что кто-то из Министерства слил им информацию о сильных эсперах в составе Порта, и именно поэтому пришли за вами. - Ацуши, посмотри на меня, - просит Чуя; осторожно садится, сдерживая желание скривиться от резанувшей по груди боли, протягивает руки и обхватывает его лицо ладонями, разворачивая к себе. - Я не об этом, и ты это знаешь. Если мне понадобится отчёт о том, что произошло на корабле и после, я вызову Хигучи. Сейчас я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что случилось с эспером похитителей. - Я... Она... Я не... Чуя-сан... - едва слышно бормочет Ацуши, едва выдерживая его взгляд. А после его глаза наполняются слезами. Всхлипнув, Ацуши ныряет вниз и утыкается лицом в колени Чуи, обнимая их поверх одеяла и содрогаясь всем телом. Он ревёт навзрыд, не стесняясь и не сдерживаясь. У Чуи всё внутри сжимается. Так он и думал - Ацуши не выживет в мафии. По глупости и наивности влезший во все эти разборки, он уже не выдерживает, хотя всё, что произошло, совсем не его вина. Но как это объяснить? Как доказать? Как успокоить? Зарывшись пальцами в растрёпанные пряди на белоснежной макушке, Чуя уже начинает подбирать нужные слова, как слышит негромкий бубнёж. Подавшись вперёд, он похлопывает Ацуши по загривку и слегка дёргает его за ухо вверх. - Что ты сказал, детёныш? Ацуши поднимает раскрасневшееся лицо и смотрит на него сквозь слипшиеся треугольники светлых ресниц испуганно и виновато. - Простите, Чуя-сан, - всхлипывает он. - Мне не жаль. Простите, простите меня. Я убил её. Я убил её. Простите. Мне не жаль. Чуя-сан, простите... Мне не жаль. Не жаль. Не жаль... Под конец Ацуши срывается на бессвязное бормотание, и Чуя не придумывает ничего лучше, чем обхватить его за плечи и притянуть к себе на колени. Грудную клетку снова прошивает болью, но это сущие мелочи, пустяки по сравнению с тем, что он только что услышал. Чуя даже не знает, как реагировать на это признание. Он думал, Ацуши испугается; думал, он будет в ужасе; думал, он будет биться в истерике из-за того, что кого-то убил. Но Ацуши извиняется перед Чуей за то, что ему не жаль? Выглядит испуганным лишь из-за того, что боится, что Чуя его оттолкнёт? - Мы с тобой оба ненормальные, - невесело усмехается Чуя и прижимается губами к его виску, поглаживая свой чокер на чужой шее. - Ты - потому что просишь прощение за странные вещи. Я - потому что радуюсь как идиот твоей реакции. Так эгоистично с моей стороны. Прости меня, Ацуши. - О чём вы, Чуя-сан? - растерянно смотрит на него Ацуши. Но Чуя не отвечает, потому что не может раскрыть свои карты. Не время и не место. Правда, сроки всё равно уже горят. Не случись этого проклятого похищения, у Чуи было бы ещё много времени для того, чтобы подготовить Ацуши к правде, которую он скрыл от него. Но теперь Мори знает о мальчишке, и соврать ему в лицо Чуя не посмеет. Связь между ним и Ацуши увидели все, кто только мог, как увидели и самого Ацуши, который был слишком напуган, подавлен и взвинчен, чтобы помнить о том, что нужно прятать себя. Маска где-то потерялась. Капюшон больше не был натянут до самого носа. Всё, что волновало Ацуши, это Чуя и его состояние. Мори не мог этого не заметить. Поэтому Чуе не стыдно за волну облегчения и даже радости, что всколыхнулась в нём, стоило только услышать сбитый шёпот Ацуши. Потому что его слова дали понять: если преподнести произошедшее в нужном свете, из Ацуши выйдет толк и ещё какой. Чуя приручил его. Чуя приручил его зверя. Это не может не радовать в свете всех последних событий и ситуации в целом. Чему Чуя не рад, так это тому, что пути отхода Ацуши оказались отрезаны. Все участники конфликта подадут свои отчёты Чуе, а уже он должен будет передать их Боссу, но из-за сложившейся ситуации Акутагаве наверняка пришлось отчитаться лично. Он тоже не посмел бы солгать Мори в лицо. К тому же, лгать в этой ситуации вообще было бы бессмысленно, ведь вряд ли это сделал Дазай, который и приволок Ацуши вместе с Акутагавой в больницу. Как бы ни хотелось признавать, что даже спустя все эти годы в глубине души по-прежнему доверяет, Чуя верит, что Дазай не раскрыл бы его тайну просто так. Что этот ублюдок задумал на этот раз? В любом случае, как бы там ни было, два противоречащих друг другу рассказа сделали бы только хуже. Значит, Акутагаве пришлось рассказать правду. Значит, Мори знает. И как бы ситуация теперь ни повернулась, он ни за что не отпустит Ацуши, что означает, что все слова Чуи о том, что, приручив зверя, Ацуши сможет уйти, отныне пустой звук.

***

- Я вас оставлю, - склоняет голову перед Мори Коё и удаляется. Засунув руки в карманы плаща, Дазай провожает её взглядом и разворачивается к Мори. Тот садится на скамью с изогнутой спинкой и жестом приглашает присоединиться. Помедлив, Дазай садится на другой конец скамьи, выдерживая дистанцию, и осматривает зелёный уголок внутреннего двора больницы. Вокруг ни души. Вечереет. Солнце постепенно скрывается за крышами домов, и всё вокруг погружается в полумрак. Тени смазывают, скрывают лица, и это дарит покой - нет желания играть, но и выставлять истинные эмоции напоказ тоже не хочется. Сумерки всегда хорошо скрывают в себе секреты. - Не хочешь вернуться обратно, Дазай-кун? Вопрос звучит громом среди ясного неба. Дазай поворачивается и смотрит на Мори. Тот выглядит устало - явно не позволял себе расслабиться, пока не убедился, что жизни Чуи ничто не угрожает. Помимо этого ему наверняка пришлось разбираться с Министерством и чиновниками порта и улаживать вопрос с торговым судном, отбывшим на родину с полным бортом трупов - ответ Портовой мафии на выходку Гильдии: предостережение и предупреждение. - Разве не вы выгнали меня из Портовой мафии? - Разве ты ушёл не по собственному желанию? Дазай фыркает. Все эти словесные игры - старая добрая шутка. Кто кого переплюнет в количестве завуалированных намёков. Кто кого больше убедит в своей лживой правде и правдивой лжи. Любимая игра Дазая. Когда-то он мог часами вот так разговаривать с Мори, обмениваясь колкими любезностями и любезными колкостями. Так просто было когда-то давно; когда Мори только стал Боссом Порта, а сам Дазай был всего лишь мелким мальчишкой, жадно поглядывающим на его сокровища-лекарства. Тогда Портовая мафия ещё не была чем-то стоящим. Тогда в жизни Дазая ещё не было Чуи, и он тонул в одиночестве. Тогда рядом с ним был только Мори. Он заботился о нём, опекал, прикрывал и защищал от гложущей, пожирающей изнутри пустоты, хотя Дазай и не понимал этого сначала, не замечал. И пусть потом всё изменилось, Мори всегда оставался для него вызывающим уважение наставником; человеком, для которого Дазай хотел быть поддержкой и опорой. Но... - Вы убили Оду, - бросает он, глядя на сырой от недавно прошедшего дождя асфальт. - Правда? - хмыкает Мори. - Я думал, он убил себя сам, когда безрассудно пошёл на поводу у лидера «Мимик» и своих эмоций. Не припоминаю, чтобы именно я был тем, кто выстрелил в него, отправив на тот свет. Не нужно понапрасну обелять мёртвых, Дазай-кун. Твой друг сам виноват в том, что погиб. Глупо перекладывать ответственность на кого-то другого. - Вы могли придумать другой план, чтобы получить лицензию на работу с одарёнными, - пристально смотрит на него Дазай. - Мог бы, - спокойно признаёт Мори и достаёт из кармана пачку сигарет. - Но не стал. Ты рассуждаешь как ребёнок, Дазай-кун. Как обиженный мальчишка, у которого отобрали то, что он считал своим. Отринь личную привязанность и посмотри на всё это с другой стороны. Всё на благо Порта, и неважно, какую цену придётся заплатить. - Какой смысл возвращаться, если вы в любой момент можете всё уничтожить, Мори-сан? - Такой, что если ты не вернёшься, твоя пустота сожрёт тебя заживо. Поднявшись со скамьи, Мори прикуривает сигарету и зажимает её меж пальцев, убирая свободную ладонь в карман брюк. Обернувшись к корпусу больницы, он бросает взгляд на окно палаты Чуи и переводит взгляд на напрягшегося из-за его слов Дазая. Два взгляда встречаются, и Дазай чувствует себя как на ладони. Ему кажется, его видят насквозь, читают все его мысли. Знакомое ощущение: позабытое, но привычное; и всё такое же неприятное. Дазай хорошо научился держать маску, у него был лучший учитель, но именно от него, знающего обо всех уловках, спрятаться не получается. Никогда не получалось. - Я знаю, почему ты сорвался, - продолжает Мори, выдыхая сизый дым и растирая переносицу. - Знаю, почему ты всё бросил и сбежал. Как знал всегда и о том, что рано или поздно ты вернёшься. Ты можешь сколько угодно винить меня во всех своих бедах, но правда в том, что только в Порту ты можешь получить то, что тебе нужно; того, кто тебе нужен. И нет нужды так смотреть на меня. Вашу с Чуей-куном связь не заметил бы только слепой. В своё время я сделал ставку на эту связь. Как видишь, не прогадал. - То, что я здесь, ничего не значит. Не желая быть объектом взгляда сверху вниз даже из-за банальной разницы в физическом положении, Дазай тоже поднимается со скамьи; снова прячет ладони в карманы плаща, противясь желанию сжать их в кулаки; по глазам Мори читает - они оба знают, что он лжёт. - С момента твоего ухода прошло четыре года, но стоило вам столкнуться всего один раз, и ты сразу же потянулся обратно, - спокойно начинает перечислять Мори, подтверждая свою полную осведомлённость. - Ты пытался найти информацию о происходящем в Порту. Тебя несколько раз видели в районе его квартиры. Некоторое время назад, когда Чуя-кун занимался расследованием по делу Шибусавы, он рассказал во время доклада об открывшейся фантомной природе нашего бывшего неприятеля, что ты выследил его и навязался расследовать это дело вместе. Я знаю, что вы несколько раз встречались на нейтральной территории. Знаю, что в порту ты встретился с Анго и не позволил ему вмешаться. Он позвонил мне лично, чтобы высказать своё недовольство. Забавный всё-таки человек. Помимо этого, Акутагава-кун уже отчитался мне обо всём, что произошло на корабле, и я знаю - ты здесь, чтобы защитить Чую-куна от меня. Ты думаешь, я накажу его из-за того маленького эспера, которого он скрыл от меня и которого ты решил самовольно раскрыть, опасаясь, что ложь заведёт Чую-куна слишком далеко. Я не прав? - Вот мы и пришли к этому, Мори-сан, - холодно улыбается Дазай, не подтверждая, но и не отрицая ни единого прозвучавшего слова. - Вы всегда были мастером шантажа и манипуляций. - Спасибо за комплимент, Дазай-кун, но я не собираюсь шантажировать тебя или к чему-либо принуждать посредством угрозы жизни Чуи-куна, - стряхнув пепел с сигареты, Мори вновь смотрит на окно палаты Чуи, в которой секунду назад погас свет. - Он важен и ценен для меня так же, как был важен и ценен ты; как ты важен и ценен для меня до сих пор. Может, потому, что он - самый сильный эспер Порта. Может, потому, что вы оба выросли на моих глазах, и я не считаю вас чужими. Я не собираюсь наказывать Чую-куна за то, что он скрыл от меня этого мальчишку - всегда знал, что нечто подобное может случиться. Чуя-кун вспыльчивый, темпераментный и эмоциональный. В отличие от тебя, его по большей части ведут чувства, а не холодный разум. Но свою задачу он всё равно выполнил. Я отдал приказ: эспер, которого хочет заполучить Гильдия, должен оказаться в Порту. И Чуя-кун выполнил этот приказ. Одного взгляда достаточно, чтобы понять - мальчишка жизнь за него отдаст. А так как Чуя-кун безоговорочно верен Порту, я считаю всё случившееся успешно выполненной поставленной задачей. - Так всё удачно сложилось для вас, Мори-сан, - усмехается Дазай. - У вас и другой преемник имеется, и новый интересный объект для всевозможных инвестиций почти в ваших руках. Зачем же вам тогда я? - Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, - отзывается Мори, переводя на него усталый, но по-прежнему острый взгляд. - Ты отличный тактик и отличный исполнитель. Мастер добывать информацию. Мастер пыток. Бесстрашный и решительный, ты молниеносно подстраиваешься под изменившиеся условия и способен решить любую проблему. Ты очень похож на меня, Дазай-кун. Ещё один человек с похожим на моё мышлением никогда не будет лишним в такой организации, как Порт. К тому же... Подставив лицо налетевшему ветру, Мори зачёсывает пальцами растрепавшиеся пряди волос, убирая их с глаз; вновь смотрит на погасшее окно палаты Чуи; вздыхает. - К тому же, пусть я и назначил Чую-куна своим преемником, мы оба знаем, он не совсем подходит для кресла Босса. Он исполнительный, верный и ценит наши идеалы, но не рвётся к власти. Он рад оказанному доверию, но рассматривает своё положение как очередной приказ, как новую планку, которую ему нужно перепрыгнуть. Если не будет того, кто отдаёт приказы, Чуя-кун потеряется в происходящем. К тому же, его эмоции горячие и бесконтрольные. С возрастом он стал спокойнее, но, боюсь, стоит только кому-то подлить нужное количество топлива, и вспыхнет такой пожар, что невозможно будет потушить. Порту нужен Босс, который приведёт организацию к процветанию; Босс, который сохранит мир в тени и продолжит контролировать реки проливаемой на ночных улицах Йокогамы крови, не позволит утопить в ней весь город. У меня есть некоторые сомнения в том, что Чуя-кун справится с этим в полной мере, и не смогу сказать, что они безосновательные. Ненадолго повисает тишина. У Дазая в какой-то момент звонит телефон. Он достаёт его и открывает. На экране входящий от Куникиды. Он наверняка в ярости, потому что Дазай пропал без всяких объяснений на все эти дни, что Чуя находится в больнице, но разговаривать с ним нет никакого желания. Да и пропадает Дазай подобным образом не в первый раз, даже если до этого у него были менее серьёзные причины для того, чтобы игнорировать работу. Сбросив звонок, Дазай захлопывает телефон и убирает в карман; подняв взгляд на выдохнувшего последнюю порцию сигаретного дыма Мори, вдруг задумывается о том, что, возможно, звонок Куникиды был своеобразным знаком. Стоит только вспомнить пустые лица коллег, ненавистный офис и свою комнату в общежитии, как по телу пробегает дрожь. Он не хочет ко всему этому возвращаться. Не хочет. Совсем. - Даже если бы я согласился рассмотреть ваше предложение, разве люди Порта доверятся тому, кто однажды их уже предал? - спрашивает Дазай, пристально глядя на Мори. Тот вскидывает бровь и улыбается ему. В тёмно-лиловых глазах танцуют черти. Прожжённый интриган. - А ты предал, Дазай-кун? Лично я никогда не объявлял тебя предателем. Я сообщил всем Руководителям, что ты ушёл из Порта, но никогда не говорил, что ты предал мафию или ушёл насовсем. Я не послал за тобой ищеек. Я не назначил награду за твою голову. Если кто-то решил, что ты - предатель, что ж, люди решили это для себя сами. Лично я всё это время знал, что однажды ты вернёшься; ждал, когда ты вернёшься. Потому что Порт - твой дом, а там, куда ты ушёл, у тебя есть только ненавистная тебе пустота. Ты сильный, но и сильные подвержены слому. Это был лишь вопрос времени. Дазай невольно напрягается, когда, проходя мимо него в сторону больничного корпуса, Мори слегка похлопывает его по плечу, но не отшатывается. Бросив на него внимательный пристальный взгляд, Мори кивает каким-то своим мыслям и направляется дальше. Лишь у самого входа в корпус он оборачивается к Дазаю и холодно улыбается ему напоследок. - Меня устроит любое твоё решение, Дазай-кун. Я позволил тебе уйти однажды и позволю уйти вновь - знаю, что могу доверять тебе, даже если ты действительно станешь предателем. Но хочу сказать тебе кое-что. Заранее, так сказать, чтобы ты не винил меня после вновь в том, к чему я не имею никакого отношения. Пусть я не собираюсь шантажировать тебя жизнью Чуи-куна, это не значит, что вы сможете видеться. Я не потерплю связи своего преемника, своего самого ценного Руководителя, с кем-то со стороны. Если ты не вернёшься в Порт, тебе придётся позабыть о нём. Навсегда. Подумай об этом хорошенько. И приятного тебе вечера. Взмахнув рукой на прощание, Мори уходит. Время растягивается в своём течении, притормаживая бег, а Дазай всё продолжает сверлить взглядом то место, где он только что стоял. Было бы что пнуть, перевернуть, разнести в щепки, он бы это сделал. Но всё, что ему остаётся, это рухнуть без сил обратно на скамью, запрокинуть голову и впиться взглядом в темнеющее небо. Слова Мори переплетаются с собственными мыслями и сомнениями, что терзали всё это время. Дазай снова вспоминает первую встречу с этим человеком; вспоминает первую встречу с Чуей; вспоминает, как часто они трое по первому времени контактировали, поднимая Портовую мафию с колен; как часто к ним присоединялась Коё, и всё становилось похоже на общение в кругу семьи. Само собой, Мори заметил, что Дазай и Чуя сблизились. Он прав, не заметил бы только слепой. Так странно вспоминать прошлое и понимать, что Мори действительно никогда не использовал Чую в качестве рычага давления. Впрочем, возможно, это потому, что не было поводов до того, как Дазай сорвался, а после уже было поздно. Зато сейчас он очень чётко обозначил свою позицию. Дазай знает, Мори не разбрасывается словами попусту. Одно его слово, и Чуя навсегда позабудет о том, кто такой Дазай Осаму. Он больше не подпустит к себе, а если Дазай будет напирать, хуже от этого будет только Чуе с его чувством долга и болезненно-острой преданностью Порту и лично Мори. - И о чём я только думаю? - выдыхает Дазай, рассматривая золотистые отсветы фонарей, переливающиеся в воздухе прозрачными сияниями. Всё это так глупо. Из одного места ушёл, не прощаясь. Из второго теперь уйти точно так же? Снова вернуться в Порт? Снова стать преемником Мори? Снова находиться в кругу таких же прогнивших насквозь, зато честных в своём лицемерии людей? Снова тренировать Акутагаву? Снова напрашиваться на успокаивающие чайные церемонии Коё и проводить вечера в кабинете Мори, любуясь вместе с ним красочными закатами над заливом? Стоит ли всё это того, чтобы возвращаться, если самый главный человек, ради которого Дазай мог бы рискнуть, дал понять, что двери в его жизнь закрыты? Чуя уже не тот, что раньше. Он действительно повзрослел, многое оставив в прошлом - это Дазай понял с первой встречи, с одного взгляда в такие красивые, но такие холодные голубые глаза. Вот только, кажется, то, что связывало его с Дазаем, он тоже оставил в прошлом - там, где всё было легко и так понятно, просто, удобно; правильно. Когда-то они были друг у друга. Теперь у Чуи есть Акутагава и этот мальчишка-тигр, от одной мысли о котором Дазая буквально трясёт. Так стоит ли игра свеч?

- Я всегда могу просто выпустить на волю «Порчу». Этой части меня наплевать, в каком состоянии моё тело. Я уничтожу тут всё. Разнесу стены и пройдусь огнём. Они будут молить о пощаде, но будет поздно. - Чуя, не глупи. Ты не остановишь её без меня. Ты сказал, что где-то рядом с тобой твой подопечный. Ты подвергнешь его жизнь угрозе? - Лучше так, чем просто лежать и ничего не делать. Зверь защитит его.

Чуя был готов отдать свою жизнь ради этого мальчишки. Он так сильно привязался к нему за такое короткое время. Поселил у себя, прятал и защищал, заботился, помогал. Ради этого ребёнка Чуя пошёл на сделку со своей верностью, наверняка придумав себе сотню оправданий для того, чтобы не отдавать мальчишку в Порт. Он явно собирался поставить его на ноги и предоставить выбор: уйти или остаться. Так переполошился, когда понял, что Мори обо всём узнал. И страх этот был не за себя. Страх этот был за мальчишку, на шее которого Дазай в какой-то момент заметил знакомый чокер и едва сдержался, чтобы не сорвать его ко всем чертям - он всегда насмешничал над этой полоской кожи, но порой просил примерить, дать рассмотреть поближе, и каждый раз получал по рукам. Может, Мори прав, и Дазай ведёт себя как обиженный ребёнок, но как же его это раздражает. То, что какой-то совершенно посторонний человек занял его место рядом с Чуей. То, что какой-то сопливый мальчишка, из-за которого - Мори прав - Дазаю пришлось самовольничать и изворачиваться в опаске за будущее Чуи, рискуя при этом навлечь на себя его ещё больший гнев, получил всё, по чему так тосковал и что желает вновь заполучить в настоящем сам Дазай. «Какой смысл возвращаться в Порт, если всё это было бы ради одного-единственного человека, который больше не ждёт?» - проносится в голове. Поднявшись на ноги, Дазай бросает последний взгляд на окно палаты Чуи и направляется к выходу с территории больницы. Может, его решение опрометчиво. Может, он о нём пожалеет. В любом случае, уж точно не больше, чем если упустит свой шанс и позволит внутренней пустоте пожрать себя, сдастся ей без боя. Он ведь хотел вернуться домой, верно? Он вернётся. И свой собственный дом, своего человека, Дазай тоже вернёт.

***

Дав отмашку склонившимся постовым, Мори проходит мимо них в ведущий к палате Чуи коридор и заходит внутрь. Верхний свет выключен, и только тусклый ночник и экран подключённого к лежащему на больничной кровати Чуи кардиографа освещают палату. Стоит подойти ближе, и в сгустившемся сумраке вспыхивают хищные янтарные глаза. Остановившись, Мори вглядывается в лицо поднявшего голову впившегося в него пристальным взглядом мальчишки и мягко ему улыбается. Видеть столь ярую преданность занимательно и по-своему забавно. - Мне нужно проверить показатели приборов и капельницу. Мы ведь оба хотим, чтобы Чуя-кун поскорее встал на ноги, верно? - Вы пахнете кровью, - шепчет мальчишка, склоняя голову к плечу, и сильнее цепляется за запястье спящего Чуи, ютясь на самом краю больничной кровати. - Вы и все люди, что приходили сюда. Даже Кёка-чан. Вы все пахнете кровью. Как и Чуя-сан. Почему? - Он не ответил тебе, не так ли? - понимающе кивает Мори и подходит к кардиографу. - Полагаю, Чуя-кун немного запутался в своей лжи и не знал, как рассказать тебе правду. - Зачем Чуе-сану обманывать меня? - хмурится мальчишка. Мори хмыкает. - Вероятно, затем же, зачем он обманывал меня. Говорят, благими намерениями устлана дорога в Ад. Может, он промолчал, потому что не так-то просто сначала предстать перед кем-то в роли рыцаря в сияющих доспехах, а после рассказать правду о том, что состоишь в мафии и пропитан кровью убитых своими руками людей насквозь? Мальчишка замирает. Пользуясь временной паузой, Мори обходит кровать, проверяет пакет капельницы с физраствором, в который медсестра по его указке добавила снотворное, и вновь обращает своё внимание на жмущегося к Чуе ребёнка. Одного взгляда хватает, чтобы понять, почему Чуя скрывал его - слабый, незакалённый, простодушный, наивный и ничего не знающий о мире вокруг. В то же время под всем этим скрывается сильная способность, о которой доложил Акутагава. Забавно, что рассказывал о произошедшем на корабле он явно неохотно. Как понял Мори, не было бы рядом Дазая, он бы и вовсе предпочёл смолчать, предоставив рассказать нужную правду Чуе. По всей видимости, Чуя втянул в свой маленький заговор самого верного подчинённого. Умно. Что ж, в таком случае, не будь рядом Дазая, Акутагава, вероятно, и вовсе бы спрятал ребёнка. Но почему Дазай всё-таки не позволил скрыть мальчишку? И в самом деле опасался, что Чуя поскользнётся на выбранной кривой дорожке, и падение окажется долгим и болезненным? Или же хотел избавиться от так явно вставшего между ним и Чуей «препятствия»? А может, всё вместе? «Ты всегда был таким жадным и эгоистичным, Дазай-кун», - мысленно улыбается Мори, вспоминая, как ревниво юный Дазай рычал на каждого, кто смел задержать на Чуе свой взгляд. - Акутагава-сан сказал, что Чуя-сан рисковал своей жизнью, укрывая меня, - негромко говорит мальчишка, привлекая к себе внимание. - Сначала я не обратил на это внимания, но теперь... Я не понимаю. Чуя-сан подобрал меня с улицы и приютил у себя. Он пообещал, что научит меня контролировать зверя. Почему все смотрели на меня так, будто я в чём-то виноват? Почему Чуя-сан позволил мне остаться, если знал, что это опасно? Почему это вообще опасно? Почему мне нельзя быть рядом с ним? Что плохого в том, что он меня спас? - Ничего плохого в этом нет, - качает головой Мори и переводит взгляд на бледное лицо спящего Чуи. - Просто ты не знаешь всей правды о себе, о происходящем вокруг, вот и всё. - Так расскажите, - просит мальчишка, заламывая брови. - Расскажите хотя бы вы, если знаете. Что такое Гильдия? Почему они искали меня? Что такое Порт? Почему я должен достаться какому-то Боссу? Это из-за этого все неприятности? Потому что Чуя-сан должен был отдать меня кому-то, но не отдал, потому что пообещал, что я могу остаться рядом с ним, и не хотел нарушать данное мне слово? - А ты много чего слышал, верно? - заинтригованно замечает Мори и убирает ладони в карманы халата. - Если расскажешь поподробнее, смогу объяснить всё, что тебе непонятно. - В самом начале, когда я только начал жить вместе с Чуей-саном, обо мне случайно узнал Акутагава-сан и спросил, тот ли я эспер, которого ищет Гильдия, - помедлив, начинает говорить мальчишка, и Мори сразу понимает, тот тщательно взвешивает каждое слово, чтобы не навредить ненароком своему спасителю. - Чуя-сан сказал, что всё не так. Что я - эспер, которого по приказу Мори-доно должен заполучить Порт, но ещё слишком рано, поэтому обо мне не должны узнать. Когда Акутагава-сан спросил, почему, Чуя-сан ответил, что приказы Босса абсолютны и подлежат немедленному исполнению, но в этом деле нужно действовать деликатно. Он сказал, что никому не нужен ещё один Дазай-сан и... Кёка-чан? - Вот как, - кивает Мори, уже по-новому смотря на спящего Чую. Не то чтобы он решил или даже подумал о том, что Чуя предал его или ведёт за его спиной двойную игру. Не то чтобы он верит и в то, что Чуя действительно преследовал лишь цели, касающиеся блага организации. Нет, в этом деле замешана изрядная доля личной привязанности, но приятно получить подтверждение чужой непоколебимой преданности от ничего непонимающего стороннего зрителя. Чуя никогда не одобрял политику Порта по промыванию мозгов новичкам. Он считал и считает до сих пор, что так рождаются предатели, и Мори понимает его точку зрения, но не разделяет. Дазай - исключение из правил, а прогнуть Кёку не позволяет привязавшаяся к ней Коё. Чуя же пошёл по другому пути. Он привязал к себе мальчишку и привязал к себе его внутреннего зверя. Не играет роли, что этот ребёнок предан только Чуе, пока сам Чуя предан Мори. Пока у Мори есть верность Чуи, у него есть и этот бесценный, судя по тому, что он успел о нём узнать, мальчишка. И такой расклад вполне его устраивает. - Что ж, - тихо хмыкнув, Мори вновь обращает внимание на пристально смотрящего на него мальчишку, ждущего ответа. - Ты выполнил свою часть сделки, и я тоже выполню свою. Гильдия - американская организация эсперов, обратившая взор на Японию, чтобы найти местного эспера с редкой и сильной способностью и прибрать его к рукам. Порт - это Портовая мафия. Организация, контролирующая тёмную сторону жизни в Йокогаме в противовес Министерству и Вооружённому Детективному Агентству, которые отвечают за контроль эсперов и порядок среди мирного населения днём. Мори-доно или Босс Порта - это я. Чуя-кун, Акутагава-кун и все остальные работают на меня, подчиняются мне. Эспер, которого пыталась отыскать Гильдия, судя по всему, ты. Акутагава-кун описал мне твоего зверя, дал его характеристику. Ты уникален. Впрочем, я подозревал это с самого начала, так как за твою голову назначена действительно большая награда. Полагаю, Чуя-кун мог быть не до конца уверен, что я оставлю тебя при Порте, а не переправлю в обмен на деньги в Америку, и поэтому решил скрыть тебя. Ты слабый и по-своему беззащитный, а Чуя-кун порой идёт на поводу у своих эмоций, так что я не удивлён тем, что сегодня узнал. - Почему кто-то решает за меня? - спрашивает мальчишка, вжимая голову в плечи, и в его груди зарождается едва слышное, но рычание. - Я не животное. Я не зверь, чтобы продавать меня. Я - человек! - Верно, - кивает Мори, вглядываясь в выражение его лица и отмечая показавшиеся мелкие пока клыки; делая мысленную пометку, что, видимо, в порыве эмоций этот перевёртыш (?) совсем себя не контролирует. - Ты - человек. Но ещё ты - эспер. Подобные тебе всегда будут стоять перед выбором: тьма, свет или вечный бег. В Министерстве есть отдел, который следит за всеми эсперами, ведёт им учёт. Они же принуждают эсперов работать на себя, если их способности им полезны. Порт тоже имеет свой контроль над эсперами, чтобы сохранять баланс и контроль в теневом мире. Эсперы - сила, основа, опора Порта, помогающая организации выдерживать самые разные удары со стороны. Вечный бег, постоянная игра в прятки предназначена для тех, кто не хочет служить ни одной из сторон, предпочитает мирную жизнь. Но это чревато. Мафия не выбирает методы. У Министерства бесконечно длинные руки. Ты нигде не будешь в безопасности. Стоит кому-то узнать о твоей способности, и тебе придётся бежать, раз за разом менять свою жизнь, потому что если ты останешься, если информация просочится, за тобой обязательно придут. - Чуя-сан говорил об этом, - поникает плечами мальчишка, бережно поглаживая Чую по ладони, сжимая его пальцы в своих руках. - Он сказал, что всегда будут люди, желающие использовать эсперов в своих целях. Сказал, что чем старше я буду становиться, тем нестабильнее будет зверь внутри меня. Сказал, что если я буду представлять угрозу, то не смогу жить среди простых людей; что меня могут забрать люди из Министерства; что меня могут убить или посадить в специальную тюрьму, чтобы я никому не навредил. Я не хотел этого. Я сказал Чуе-сану, что просто хочу жить спокойно, и он предложил обучить меня, как взять зверя под контроль. Я согласился. - Так вот оно что, - кивает своим мыслям Мори, понимая, что недостающий кусочек пазла наконец-то найден, и вновь смотрит на Чую. - Вот в чём секрет. Он собирался предоставить тебе выбор. - Выбор? - переспрашивает мальчишка, и Мори вновь кивает. - Да, выбор. Я приказал найти тебя и привести в Порт. Я хотел, чтобы такой сильный эспер был на нашей стороне, что бы ни произошло. Чуя-кун объяснил тебе все тонкости твоего положения, но и только. Он взялся обучать тебя, но не соизволил доложить об этом; не доложил о тебе. Он не хотел, чтобы я знал о тебе, потому что собирался предоставить тебе выбор. Он хотел, чтобы ты сам решил, останешься ты с ним и вступишь в Портовую мафию, что при таком раскладе было бы неизбежно по многим причинам, или же уйдёшь, выбрав мирную жизнь и игру в прятки с правительством. - Что? - вскидывается мальчишка, переводя взгляд с невозмутимого Мори на Чую и обратно. - Уйти? Но я не хочу уходить! Я хочу остаться с Чуей-саном! Он был так добр ко мне. Он заботился обо мне всё это время. Он спас меня и учил меня, и я так счастлив, что могу быть рядом с ним. Я не хочу никуда уходить. Я так обязан ему. Я даже не смог толком ничем ему отплатить! - Правда? Но если бы ты остался с Чуей-куном, тебе бы пришлось вступить в Портовую мафию и оказаться под моим началом, - акцентирует Мори, вглядываясь в лицо занервничавшего мальчишки, считывая каждую эмоцию в его звериных от волнения глазах. - Ты бы не смог остаться в стороне, потому что Чуя-кун - мой преемник. Он будущий Босс Портовой мафии. Его положение очень высоко, и у тебя было бы только два пути: подчиниться и начать работать на благо Порта или стать его слабым местом, что просто недопустимо для человека такого уровня, как Чуя-кун. - Я бы подчинился, - заламывает брови мальчишка, с болезненной щенячьей верностью вглядываясь в измученное лицо крепко спящего под лекарствами Чуи. - Я просто хочу быть рядом с Чуей-саном. Я не хочу, чтобы у него были из-за меня проблемы. Я просто хочу быть полезным, отплатить за всё добро и защитить. Пусть я ещё ребёнок, пусть я ещё не умею контролировать своего зверя, я научусь! Я стану сильным и буду защищать Чую-сана, чего бы мне это ни стоило! - Хороший настрой, - склоняет голову к плечу Мори, скрывая за прядями упавших на лицо волос блеск довольства в глазах. - Не хочешь наконец-то назвать мне своё имя, ребёнок? Всё-таки ты ученик моего дорогого преемника. Возмутительно, что мы до сих пор не представлены друг другу должным образом. - Ацуши, - помедлив, говорит мальчишка и протягивает ладонь, выглядя одновременно смущённо, растерянно и виновато. Очаровательно. - Меня зовут Накаджима Ацуши. - Что ж, приятно наконец-то с тобой познакомиться, - улыбается Мори, мысленно скалясь довольной сытой акулой - ещё бы, утереть нос сразу трём организациям - и пожимает протянутую узкую ладонь. - Меня зовут Мори Огай. И, вероятно, сейчас самое время сказать тебе это. Добро пожаловать в Портовую мафию, Накаджима-кун. Надеюсь, ты нас не подведёшь.

|...|