Angels fall...

Почувствовав копошение под боком, Чуя с ленцой перекатывается по постели и придавливает лежащее рядом тело тяжёлой со сна рукой. Слышится удивлённый возглас, а после к груди прижимается чужой лоб. В нос бьёт сладковатый запах шампуня, и Чуя подгребает его обладателя поближе к себе, нехотя приоткрывая слипающиеся глаза и бросая взгляд сначала на белоснежную макушку, а после на часы на прикроватной тумбе, показывающие начало второго дня. Выходные - это прекрасно. Можно спать сколько душе угодно и валяться в постели хоть до самого вечера. Особенно приятно бездельничать, когда организм всё ещё восстанавливается после тяжёлых внутренних повреждений. Тело-то залечили, само собой, насколько смогли, но вот морально Чуя вымотался за пролетевшую неделю так, что сил никак нет - только и хочется, что лежать лицом в подушку и ни о чём не беспокоиться, ни о чём не думать. - Чуя-сан, я завтрак приготовил, - бормочет ему в бинты на груди Ацуши, фыркая от их запаха. - Ну разве ты не самый лучший подопечный в мире? - усмехается Чуя и перекатывается на спину. Оказавшись на свободе, Ацуши садится прямо, подбирая под себя босые ноги. На нём чёрная футболка на размер больше нужного и мягкие штаны. Волосы пушатся после душа, и чёлка стоит дыбом, напоминая брелоки с пушистыми хвостами, которые школьницы любят вешать на свои рюкзаки и сумки. Такой домашний и по-своему уютный. Сложно вспомнить, каково это - когда его не было рядом. Чую всегда устраивала размеренная тихая жизнь одиночки, но всё-таки приятно, когда рядом есть кто-то, кому ты важен; кто-то, кто дарит тебе своё внимание и заботу. Полугода не прошло с того вечера, когда Чуя подобрал Ацуши с улицы, а тот уже так изменился. Нет больше затравленности во взгляде и общей забитости. Нет той жуткой пустоты, переполняющей его из-за вбитых в приюте мыслей о том, что он является недостойным жизни чудовищем. Ацуши отъелся, окреп телом и духом. За прошедшие месяцы он - не то возраст такой, не то влияние зверя - хорошо прибавил в росте. Очень хорошо. Однажды Чуя обернулся к нему, чтобы посмотреть в глаза, и вдруг понял, что ему приходится поднимать взгляд вверх, а ведь когда они только встретились, Ацуши был немного ниже него. Конечно, Чуя не может похвастаться высоким ростом, но всё равно было странно увидеть появившуюся разницу. - Ты чего так сияешь? - хрипло интересуется Чуя, с удовольствием потягиваясь. - Мне Акутагава-сан звонил, - выпаливает Ацуши, будто только и ждал этого вопроса. - Сказал, чтобы я был готов, потому что как только вы завтра выйдете на работу, он начнёт тренировки со мной. Мученически простонав, Чуя переворачивается на живот и зарывается лицом между подушек. Заволновавшийся Ацуши тут же придвигается ближе и начинает мять пальцами его спину в попытках привлечь внимание. Ощутив, как по ноге скользнул пушистый тигриный хвост, Чуя только тяжело вздыхает, не реагируя ни на какие тормошения. Для Ацуши всё происходящее - праздник. Он рад тому, что Чую спасли; рад тому, что он идёт на поправку, и они снова дома; рад тому, что Чуя не понёс наказание за всё, что успел натворить; рад грядущим тренировкам с Акутагавой; рад, что ему наконец-то объяснили, что вообще происходит вокруг. А вот Чуя совсем не чувствует радости. Точнее, в некотором смысле он счастлив, что всё разрешилось как-то само собой, но... Для начала, он был в ужасе, когда очнулся утром в палате и первым делом увидел сияющего Мори, объявившего, что «Накаджима-кун любезно согласился присоединиться к Порту». Тот так довольно улыбался, что Чуя невольно представил тёмные камеры нулевого этажа штаба, кандалы, кровь и ведро с холодной водой для привода в сознание. Но нет. Ацуши спокойно спал, свернувшись клубком на диване для посетителей. Правда, его присутствие не спасло Чую от тяжёлого разговора с Боссом. И начал этот разговор не Мори. Начал этот разговор Чуя, которого всё то время, что он скрывал правду, жгло стыдом и виной за то, что предаёт чужое доверие. Он рассказал обо всём, что произошло. О том, как встретил Ацуши, и о причинах, по которым решил скрыть его. Мелкие подробности, касающиеся расследования по делу Гильдии и Шибусавы, которые до этого опускал в своих отчётах, тоже не остались в стороне, занимая своё место. - Я понимаю, Чуя-кун, - ответил ему Мори, изучая пристальным взглядом, в котором лишь под самый конец промелькнул острый блеск. - Но подобное больше не должно повториться. Никогда. - Конечно, Мори-доно, - склонил перед ним голову Чуя, ощущая лёгкое головокружение от затопившего его облегчения. - Раз ты так волновался о том, как Накаджима-кун приживётся в штабе, он может остаться с тобой, - задумчиво протянул Мори, глядя на спящего Ацуши. - Но раз уж ты взялся за его тренировки, то занимайся с ним в штабе. Больше нет нужды скрывать его от верхушки Порта. Планы Гильдии провалились. Думаю, когда их судно вернётся на родину, оставленный нами «подарок» усмирит их рвение. Если же нет, мы будем готовы к тому, что они вновь начнут доставлять нам неприятности. Помимо этого Накаджиму-куна нужно постепенно вводить в наш мир. Раз он стал твоим учеником, то должен будет присоединиться к Исполнительному комитету. На какой должности, решать тебе, но он должен осознать своё положение, должен узнать, понять и принять, что такое Порт на самом деле. - Я могу повременить с итоговым экзаменом? - помедлив, рискнул спросить Чуя и нервно сцепил пальцы рук в крепкий замок, когда Мори впился в него цепким взглядом. - Его способность может стать проблемой. «Зверь лунного света» - абсолютный свет и благое, белое начало. Ему может быть трудно принять методы решения проблем Порта, даже когда он станет старше. Всё это время ему помогал зверь внутри, которого он пока не может контролировать. Я не думаю, что Ацуши сможет осознанно лишить кого-либо жизни. - Хорошо, - обдумав его просьбу, согласно кивнул Мори. - Ты можешь сам выбрать методы, которыми добьёшься от него послушания и исполнительности. Этот ребёнок действительно другой. Он не такой, как ты, Акутагава-кун или Дазай-кун. Но если внутри него свет, это не значит, что в его сердце не найдётся места для тьмы. В конце концов, полосы на шкуре его зверя всё-таки чёрные. На этом разговор был окончен, и Мори покинул палату, сообщив, что утром следующего дня Чуя уже сможет вернуться к себе домой. А после обеда заглянула Коё и не одна, а в компании Кёки, которая пусть и была привычно безэмоциональна, первым делом после того, как поклонилась Чуе, впилась взглядом в Ацуши; а после и вовсе пристроилась рядом с ним на диване, впихивая в руки смутившегося Ацуши коробочку бэнто, негромко говоря, что тот наверняка вечно голодный с его-то аппетитом. И пусть уши Ацуши горели огнём, бэнто он смёл в один присест и после долго благодарил за заботу, из-за чего лишённая на этот раз возможности сбежать Кёка низко опустила голову, закрываясь распущенными волосами. - Ты ведь уже не раз бывала здесь, Кёка? - обратился к ней Чуя, обменявшись многозначительным взглядом с явно приятно взволнованной Коё. - Нам с анэ-сан нужно кое-что обсудить. Почему бы тебе не показать Ацуши больницу и внутренний двор? Ты старше его на год. Пожалуйста, позаботься о моём подопечном. - Конечно, Накахара-доно, - склонила голову Кёка и вышла из палаты, жестом пригласив смущённого Ацуши следовать за собой. - Я была приятно удивлена, когда заметила, как моя милая Кёка реагирует на этого мальчишку, - поделилась Коё, как только дверь палаты закрылась. - Она никогда не показывает свои эмоции явно, но за прошедшее время я научилась читать её и сразу поняла, что этот мальчишка ей понравился. - Ты права, анэ-сан, - кивнул Чуя, откидываясь на подушку и потягивая зелёный чай. - Я тоже понял это, как только Ацуши пересказал мне их встречу. Глупо этим не воспользоваться. Ненавижу манипулировать детьми, это низко даже для меня, но что Ацуши, что Кёка - у них уже нет обратного пути. Нет нужды ломать, когда можно обойтись без этого. Ацуши ввязался в эту историю из-за того, что привязался ко мне. Если Кёка привяжется к нему, она станет более сговорчивой и послушной. - У тебя доброе сердце, Чуя, - мягко улыбнулась Коё и принялась чистить для него мандарин, будто и вправду родная заботливая старшая сестра. - Вовсе нет, - повёл плечом Чуя, морщась от неприятного больничного запаха, пропитавшего всё вокруг и успевшего изрядно надоесть. - Будь это так, я бы не радовался тому, что мне не придётся расставаться с Ацуши, к которому я - что уж теперь скрывать - привязался. Напротив, я бы жалел о том, во что втянул его; о том, что не укрыл его где-нибудь за городом подальше от всей этой грязи и крови. - Ты любишь Порт, - подняла на него недоумённый взгляд Коё. - Люблю, - согласился Чуя. - Порт - мой дом, моя семья. Место, где я смог обрести самого себя. Но это не значит, что я считаю нормальным втягивать детей в мафиозные разборки. Обучать, приручать, промывать мозги - возможно. Новая кровь, особенно кровь эсперов, всегда важна и ценна. Но бросать их сразу на передовую, проверять на прочность детскую психику, ломать её... - Ты не убережёшь всех, - пожала плечами Коё. - В конце концов, вспомни, как Кёка оказалась у нас. Смерть её родителей даже не стали расследовать, потому что те являлись тайными наёмниками Министерства и не существовали для остальных. От девочки хотели избавиться, потому что она не могла контролировать свою способность. Никого не волновало, что она стала свидетелем жутких кровавых событий. Никого не волновало, какой ужас она перенесла. Никого не волновало, что «Снежный демон» даже не была изначально её даром. Феноменально, что её мать смогла передать свою способность дочери. Но и это никого не волновало. Если бы Мори-доно не выкупил её как живой товар, кто знает, где бы она сейчас была и была бы вообще жива. Не Порт сломал её, Чуя. Впихнув в пальцы Чуи почищенный мандарин, Коё принялась за второй. - Акутагаву тоже сделал таким, какой он есть, не Порт и не Дазай со своими жуткими методами, - продолжила она. - И этого мальчика, которого ты подобрал с улицы, тоже не Порт проверял на прочность. Я видела шрамы, когда он переодевался - на его спине и на руках, на рёбрах и на ногах. На нём так много следов, Чуя, и мы не имеем к этому отношения. Совсем наоборот. Мы подобрали этих детей и дали им возможность стать сильнее, подняться на ноги. Мы учим этих детей постоять за себя. Разве это плохо? Принудить на службу их могли где угодно, но что-то подсказывает мне, не везде такая же мягкая политика ввода в организацию, как у Порта, а ведь мы - мафия. Не думаю, что тот же Анго смог бы подобрать с улицы ребёнка ради собственной выгоды и возить его потом по «Диснейлендам», чтобы развлечь. - Скажешь тоже, анэ-сан, - рассмеялся Чуя, представляя Анго с его постным лицом, идеальным серым костюмом и начищенными до блеска круглыми очками посреди разношёрстной вопящей детской толпы. - Вот, ты улыбаешься - довольно кивнула Коё. - Так намного лучше. Не забивай себе голову понапрасну, Чуя. Никто прямо сейчас не отправит Ацуши на зачистку. Есть много занятий для детей вроде него, и большая часть даже не имеет отношения к криминалу. Всё будет хорошо. После этого разговора Чуя немного успокоился. С Гильдией на время разобрались. Перед Боссом смог объясниться и выкрутиться. Коё привычно оказалась на его стороне и нашла нужные слова, чтобы поддержать и успокоить разыгравшуюся паранойю. Отзвонившийся Акутагава так и вовсе порадовал, сообщив, что они с Хигучи готовы в любое время навестить нужных чиновников, которые продались за наживу американцам, совершенно позабыв о том, что их благодетели далеко, а вот Порт и его цепные псы - буквально за спиной. Как оказалось, они с Хигучи таки докопались до истины относительно похищений, за которыми стояли американцы, и похищения самого Чуи, которое действительно было тщательно спланировано на основе слитой врагу министерскими крысами информации. Те решили воспользоваться случаем и проредить эсперские ряды Портовой мафии, дабы ослабить её влияние, и что ж - им стоило думать лучше, чем замахиваться на Накахару Чую из всех. Дав отмашку на визиты «в гости» и напомнив про отчёты, Чуя со спокойной совестью отключился и проспал до самого вечера, пока его не растормошил Ацуши, потому что нужно было поесть. - Ты вообще был за всё это время хоть раз дома? - поинтересовался Чуя, уминая горячий мисо-суп. - Нет, - покачал головой Ацуши. - Я не хочу оставлять вас здесь одного, Чуя-сан. Разговор с Ацуши Чуя решил отложить до утра, когда они вернутся домой, где будет располагающая знакомая спокойная обстановка. Утром он выписался из больницы, и они оба отправились домой на такси. Акутагава доставил его машину из Токио, но оставил её на парковке перед домом. Да и садиться за руль в любом случае не хотелось. Тело требовало отдыха, а разум - отсутствия лишней нагрузки в виде контроля за дорогой и идиотами-водителями, опаздывающими на тот свет. Дома за время их отсутствия ничего не изменилось. Разве что в холодильнике было пусто, поэтому Чуя решил заказать доставку. Простояв в горячем душе почти сорок минут в блаженном забытье, он выполз оттуда ленивым и сонным; рассмотрев оставшиеся после операции продольные красные рубцы, обработал их и перебинтовал грудную клетку, отчего всё время лезущий под руку в поисках успокаивающего его физического контакта Ацуши начал забавно фыркать, явно не пребывая в восторге от нелюбимого запаха. После этого был поздний завтрак и, собственно, тот самый важный разговор. И Чуя до сих пор не знает, как относиться к его итогам, потому что всё прошло одновременно легко и в то же время сложно. - Не волнуйтесь, Чуя-сан, - первым начал говорить Ацуши, и хорошо, что на тот момент Чуя уже доел свою лапшу, а то от всей последующей информации было впору подавиться. - Мори-сан зашёл в палату, когда вы уже уснули. Он рассказал мне всю правду о том, что такое Порт, и где вы на самом деле работаете. - Вот как, - криво улыбнулся Чуя, нервно сцепляя пальцы в замок на своих коленях. - И что именно он тебе рассказал? - Наверное, всё? - пожал плечами Ацуши, прижимаясь под тёплый бок и довольно вздыхая, когда Чуя автоматически приобнял его за плечи. - Он рассказал мне про мафию, а ещё о том, о чём вы уже говорили мне. Про эсперов и их использование. Про способности, контроль со стороны правительства и многое другое. Мори-сан сказал, что вы хотели предоставить мне выбор: уйти или остаться; сказал, что если бы я остался, мне бы пришлось начать работать на Порт. - Это так, - не стал обманывать Чуя, зарываясь пальцами в волосы Ацуши и блуждая взглядом по стенам, лишь бы не встречаться с его пытливыми глазами. - Долго скрывать тебя у меня бы всё равно не вышло. Ты бы не смог просидеть в моей квартире всю оставшуюся жизнь. Рано или поздно кто-нибудь увидел бы нас вместе. Пошли бы разговоры, слухи. Мори-доно узнал бы в любом случае. Пусть через год или два, через три или четыре, но узнал бы. Может, и неплохо, что всё раскрылось сейчас - мы оба вышли сухими из воды. Кто знает, что было бы, если бы прошло больше времени. Моя верность Порту и Боссу могла оказаться под угрозой. Тебя могли забрать силой. Память услужливо напомнила о том, что правда раскрылась лишь благодаря самодеятельности Дазая. Чуя невольно задумался о том, возможно ли, что Дазай... Сделал это специально? Какова вероятность, что он хотел... Что? Помочь Чуе? Защитить его? Вытащить из опасного болота лжи? Звучит, как фантастический бред, однако... Однако Чуя не мог не думать об этом, вспоминая об их последнем телефонном разговоре и о том, что Дазай не остался в стороне и явился на корабль лишь для того, чтобы помочь ему, чтобы спасти. - Я бы не дался, - отозвался Ацуши, вырывая его из мыслей, и Чуя не смог сдержать невесёлую улыбку, когда заглянул в его лицо и увидел там решительность и трогательно заломленные брови. - Мори-сан сказал, что у меня только два выбора: оставить вас и уйти навсегда или остаться рядом и тоже работать на Порт. Я не хочу уходить, Чуя-сан. Вы - моя семья. Я сказал Мори-сану, что не уйду, что подчиню зверя и буду защищать вас: и сейчас, и когда вырасту. И я сдержу своё слово! - Какой же ты ещё глупый ребёнок, - только и ответил Чуя, сгребая вскрикнувшего от неожиданности Ацуши в крепкие объятия и заваливаясь вместе с ним на диван. - Ты даже не представляешь, во что ввязался, глупый, глупый ребёнок. Ты ещё столько раз пожалеешь о том, что сделал. - Даже если и так, это неважно, - ответил Ацуши, крепко обнимая его в ответ. - Даже если и пожалею, главное, что Чуя-сан всё ещё будет рядом со мной. И вот прошла неделя. Всё это время Чуя только и делал, что работал на удалёнке, разгребая накопившиеся за прошедшее время деловые бумаги и отчёты, и обдумывал всё случившееся, разговор с Мори и Коё, разговор с Ацуши и не столь отдалённое будущее, в котором ему придётся лепить из него убийцу для Исполнительного комитета. Просто замечательно. Пусть Коё права, и пока что Ацуши можно будет доверять лишь самые простые задания и дела, вечность так продолжаться не будет. Чуя готов поставить лучшее из своих коллекционных вин на то, что руки Ацуши обагрятся кровью ещё до того, как ему исполнится хотя бы пятнадцать. Если задуматься, Ацуши уже успел измазаться в ней, когда убил девчонку-эспера, стоявшую за похищениями. И пусть это было спонтанное убийство, вызванное чистым адреналином и среагировавшим на угрозу тигриным сознанием, факт остаётся фактом. Чуя малодушно надеется, что зверь внутри Ацуши поможет своему хозяину принять новую действительность и не сойти с ума. Быть может, если сознание зверя и человека будет сливаться во время операций, и Ацуши подсознательно будет воспринимать врагов как добычу на охоте, это сгладит острые углы его восприятия, смажет память и встанет преградой на пути ночных кошмаров. - Чему ты вообще так радуешься? - бормочет Чуя в подушки, когда Ацуши усаживается на его поясницу. Наглец, но как же приятно мнёт ладонями по лопаткам. - Ты ведь уже виделся с Акутагавой, и не раз, и прекрасно знаешь, он не из тех, кто будет нежничать или нянчиться. Всё это время я был достаточно требователен с тобой, но это не сравнится с тем, на какой уровень тебе придётся перейти, чтобы научиться быть на равных с ним. Я до сих пор тренируюсь с Акутагавой, чтобы держать себя в форме. Моя гравитация против «Расёмона» в целом уходит в ноль, если говорить о стычке лицом к лицу. Акутагава предпочитает полагаться на свою способность. Я предпочитаю полагаться на силу, скорость и стойкость своего тела. По факту, моя способность сильнее, но когда я спарингуюсь с ним, для достижения эффекта тренировки мне приходится использовать способность по минимуму, и вот тогда становится жарко. А ты... Обернувшись, Чуя смотрит через плечо на восторженно сверкающего глазами взбудораженного Ацуши и громко фыркает, переворачиваясь на бок и спихивая его с себя; вновь укладывается на спину и тычет в его сторону пальцем. - ... ты даже не умеешь контролировать своего зверя. Возможно, ты сумеешь выпустить когти для защиты и поймаешь ритм движений, но что, если твой тигр опять вырвется на свободу? Как и сказал Акутагава, твой зверь способен уничтожать материю чужих способностей. Он разодрал «Расёмон» в клочья и не один раз. Как прикажешь тебя останавливать, если тебя даже спеленать невозможно? - Вы оградили меня бетонными блоками, - услужливо напоминает Ацуши, явно не желая сдаваться. - Думаю, Акутагава-сан тоже сможет так сделать. А теперь вставайте! Завтрак наверняка уже остыл! - А ты не можешь принести его сюда? Я ранен, - указывает Чуя на бинты, в которых на самом деле уже нет острой нужды. - Вы просто ленивый, Чуя-сан, - с укором смотрит на него Ацуши и спрыгивает с кровати. - Вот так это и происходит, - фыркает Чуя и всё-таки поднимается следом. - Сначала на тебя смотрят из-под ресниц и боготворят, а потом называют ленивым и сутками напролёт болтают о всяких там Акутагавах. - Чуя-сан! - пищит Ацуши, когда его мимоходом дёргают за чёлку. - Я рад всему этому, потому что вам больше не придётся так сильно уставать, разрываясь между работой и моими тренировками! Теперь вы сможете спокойно спать ночью, а не тратить на отдых всего четыре часа в сутки! - Да-да, оправдывайся, - со смешком отмахивается Чуя, удаляясь в сторону ванной. - Я уже понял, что Акутагава со своим «океаном тьмы» прописался у тебя в любимчиках. Не забудь, что пообещал пересказать ему свою поэтичную речь. И напомни купить для него килограмм инжира. - Фу, - кривится Ацуши, уходя на кухню, чтобы разложить еду по тарелкам и запустить кофе-машину. - Инжир - гадость. - Только при Акутагаве этого не ляпни, - посмеивается Чуя, закрывая за собой дверь ванной. - Он его обожает.

***

Что выйти прогуляться было отличной идеей, Ацуши думает даже тогда, когда спустя четыре часа блуждания по городу Чуя продолжает ворчать по поводу и без. Это даже не раздражает. Напротив, смешно наблюдать за тем, как Чуя придирается к сущим мелочам вроде слишком горячего кофе или слишком шумных людей вокруг, кривя лицо и поджимая губы. В том, что прогулка ему на самом деле нравится, Ацуши уверен на все сто процентов - иначе они давно вернулись бы домой. К тому же, Чуя сам сказал, что этот день нужно отметить и запомнить, потому что это последний день его заканчивающегося в полночь больничного, и утром ему уже вставать по зову будильника на работу; и не только ему. Впервые Ацуши поедет вместе с ним в штаб Порта. От этого его внутренности скручиваются в тугой комок. Ацуши и боится, и волнуется, и переживает, и мучается тревожно-сладким предвкушением. - Ты так сверкаешь, что мне нужны солнцезащитные очки, - в очередной раз вздыхает Чуя, бросая на едва не припрыгивающего Ацуши псевдо-недовольный взгляд. - Перестань, иначе никакого тебе очазуке. Ацуши только беззаботно улыбается и поправляет меховой капюшон куртки на голове. Перед выходом Чуя сказал, что им не стоит лишний раз светиться на улицах даже после того, как Мори-доно узнал правду, поэтому Ацуши снова следит за тем, чтобы его приметная белоснежная макушка и лицо были скрыты одеждой и тенью меха, а Чуя вновь в повседневной одежде и с забранными палочками в пучок волосами. Бросив взгляд на его болотного цвета куртку с ярко-рыжим меховым воротником, Ацуши понимает, что за прошедшее время успел соскучиться по костюмам Чуи; по лёгкому пальто, забавной шляпе со звенящей цепочкой и перчаткам. Хотя нет, по перчаткам Ацуши точно не скучает. Перчатки лишают его тепла драгоценных прикосновений, и было бы здорово, если бы Чуя вообще перестал их носить. Но, как он успел понять, это не просто дань моде и дело не в шрамах или чём-то подобном. Чуя скрывает руки по каким-то своим причинам, наверняка важным для него, и с этим Ацуши ничего поделать не сможет. На очередном перекрёстке, дожидаясь, когда загорится зелёный свет, Ацуши вдруг чувствует знакомый запах - лёгкий цветочный аромат, смешавшийся с терпким запахом зелёного чая и фруктовым запахом моти. Закрутив головой, он осматривает толпу снующих туда-сюда людей и выцепляет взглядом тёмно-синюю макушку и красное кимоно, так непривычно смотрящееся, выделяющееся посреди современной одежды. Так он и думал! - Что-то заметил? - интересуется Чуя, замечая его мельтешение и отрываясь от стаканчика с кофе. - Там Кёка-чан, - кивает Ацуши и взмахом руки показывает на противоположную сторону перекрёстка. - Мы должны поздороваться с ней? Проследив за его рукой, Чуя находит взглядом стоящую с отсутствующим видом на той стороне в ожидании зелёного света Кёку, медлит мгновение, а после кивает. Ацуши счастливо выдыхает и, стоит светофору сменить свой цвет, срывается вперёд, чтобы перехватить девочку. Не то чтобы они уже стали друзьями, ведь виделись всего пару раз, но она ему нравится. К тому же, Озаки-сан перехватила его в больнице и сказала, что у Кёки совсем нет друзей. Ацуши знает, каково это, когда тебе даже не с кем поговорить, не с кем поделиться тем, что на душе. Ужасно. - Кёка-чан! - машет он рукой. Кёка резко вскидывает голову и удивлённо замирает прямо посреди перехода. Подбежав к ней, Ацуши улыбается и чуть склоняется вперёд, заглядывая в широко распахнувшиеся синие глаза. Кёка красивая. Чуя сказал, она старше на год, но он уже выше неё. Она выглядит такой миниатюрной, хрупкой; напоминает фарфоровую статуэтку со своей светлой кожей, бледно-розовыми губами и тонкими запястьями. Её опоясанное широким золотым оби кимоно только подчёркивает субтильность телосложения и схожесть с куклой. Ацуши смотрит на Кёку и испытывает странное желание позаботиться о ней. Это не то же самое, что он испытывает к Чуе, потому что тот кажется ему невообразимо взрослым - это помимо пропитавшего его насквозь запаха опасности - но где-то рядом. Потому что пусть Кёка и пахнет тоже кровью, пусть и не является обычной девочкой, всё равно уязвима внутри. Ацуши это чувствует и отчётливо, поэтому и хочет стать для неё другом. - Что ты здесь делаешь, мальчик-обжора? - едва слышно спрашивает Кёка, сжимая в ладони висящий на её шее телефон. - Мы гуляем вместе с Чуей-саном, - улыбается Ацуши и кивает в сторону дожидающегося их на тротуаре Чуи, с флегматичным видом пьющего кофе. - Я упросил его накормить меня очазуке. Хочешь пойти с нами? Кёка выглядит так, будто хочет отказаться, но в это время светофор начинает мигать, и Чуя окликает их, жестом подзывая к себе. Схватив её за запястье, Ацуши срывается на бег и вскоре уже тормозит рядом с Чуей, который переводит взгляд с него на склонившую голову Кёку и неожиданно для обоих детей ласково треплет её по волосам. - Здравствуй, Кёка. Ты гуляешь здесь одна? - Нет, Накахара-доно, - негромко отвечает она, предпочитая смотреть себе под ноги. - Озаки-сан попросила меня доставить посылку. Я выполняла задание. - Вот как? - вскидывает брови Чуя. - Но ты ведь уже закончила? - влезает Ацуши, не понимая чужого удивления. - Ты можешь погулять с нами? - Если я... Если я не помешаю, - неуверенно отвечает Кёка, бросая на Чую взгляд из-под чёлки. - Нет, - качает тот головой. - Мне будет только лучше, если кто-то отвлечёт внимание Ацуши на себя. Если я услышу ещё хоть слово о тренировках и Акутагаве, у меня сдадут нервы. - Не так уж и много я говорил об этом, - дуется Ацуши, но тут же отвлекается на донёсшийся до него ароматный запах еды. - О, мы совсем близко! - Надеюсь, это не очередная жалкая лачуга, - закатывает глаза Чуя и послушно следует за сорвавшимся вперёд Ацуши. Ацуши быстро находит нужное место. Тихое заведение в закутке улицы совсем непохоже на то место, где он попробовал очазуке впервые, но оно и к лучшему - Чуя ясно дал понять, что терпеть не может подобные места, да и Кёку не хотелось бы заставлять сидеть в мрачном помещении. Она и без того явно взволнована тем, что находится в компании Чуи. Вспомнив слова Мори о том, кем на самом деле является его наставник, Ацуши одновременно чувствует и гордость, будто в этом есть какая-то его заслуга, и трепет. Вот только Кёка явно нервничает, не знает, как себя вести. Наверное, она не так часто видится с кем-то из начальства. А может, её волнует некоторое нарушение субординации. - Подождите меня здесь, - выбрав столик в отдалении от главного входа, Чуя покачивает телефоном в пальцах. - Я сделаю заказ, а потом мне надо перезвонить Хироцу-сану. Ведите себя хорошо. Как только он отходит к стойке заказов, Ацуши обращает всё своё внимание на Кёку. Она снова сверлит его пристальным взглядом, но это уже не нервирует и не пугает. Ацуши понимает, что она изучает его, а эмоции прячет, потому что не знает, чего ожидать. Когда-то Ацуши тоже был таким - старался говорить очень тихо, бродить незаметной тенью и сливаться с окружающей обстановкой. Вот только если бы Кёка на самом деле хотела, чтобы о ней позабыли, вряд ли стала бы носить такое яркое, привлекающее внимание кимоно. Это будто крик о помощи, и Ацуши не может проигнорировать его, как не может проигнорировать и запах, который чувствует от её способности, стоит только сконцентрироваться на нём. Сначала он чувствовал только запах снега и свежести, но после понял, что от способности пахнет ещё и льдом. И не просто льдом, а солёным. Как будто чьи-то слёзы замёрзли на морозе, превратившись в крошечные кристаллы. - Извини, что вот так втянул тебя во всё это, - немного смущённо просит Ацуши, улыбаясь. - Я как-то даже не подумал, что у тебя могут быть свои дела, и... - Ты не боишься, - негромко говорит Кёка, перебивая его. - Почему ты не боишься? - Кого? - растерянно спрашивает Ацуши, склоняя голову к плечу. Кёка какое-то время сверлит его пристальным взглядом, а после переводит взгляд за окно. В её глазах отражается разбавленная в пустоте и одиночестве тоска. Поджав губы, она какое-то время смотрит на проходящих мимо заведения людей, а после стискивает в ладонях свой мобильный и вся сжимается, втягивает голову в плечи. - Меня зовут Кёка, - отстранённо говорит она. - Изуми Кёка. Я попала под опеку Озаки-сан полгода назад и за это время уже убила тридцать пять человек. Меня считают талантливой ученицей. Мне понадобилось всего несколько месяцев, чтобы научиться убивать. Я не контролирую свою способность, но это не имеет значения. На моих руках кровь. На руках моей наставницы кровь. На руках моего командира кровь. Мы - мафия. Мы все пропитаны кровью. Ты другой. Ты не такой, как я и остальные. Но я слышала, ты сам согласился работать на Мори-доно. Почему? Почему ты не боишься? Почему хочешь этого? Как можно хотеть убивать? Ацуши поражённо молчит; смотрит округлыми от шока глазами на сидящую перед ним кукольную девочку и не может выдавить из себя ни слова. Кёке четырнадцать. Она попала в мафию всего полгода назад и уже работает исполнителем? Ничего себе. Он бы никогда не подумал, что она может быть убийцей. Конечно, он чувствовал идущий от неё запах крови, но не задумывался о том, что это значит в общем смысле. Принадлежность мафии - пустые слова, которые не могут передать всё то, что скрывается в тени. - Я не... Я не думал об этом так, - помедлив, признаётся Ацуши и опускает взгляд на потёртую столешницу, комкает в пальцах бумажную салфетку, то сворачивая её в треугольник, то разворачивая. - Чуя-сан спас меня, забрав с улицы. До этого я жил в приюте, где меня все ненавидели, а директор мучил и пытался убить. Я сбежал оттуда, но жизнь на улице оказалась слишком трудна для меня. А когда я почти сдался, вдруг появился Чуя-сан и забрал меня. Я не знал, кто он; не знал, чем он занимается. Мне это было неважно, потому что Чуя-сан был добр ко мне. Он заботился обо мне и пообещал защитить, научить управлять способностью. Он сделал для меня очень много. А потом оказалось, что если я хочу остаться с ним, мне нужно сделать выбор. Я не думал о том, что мне придётся... То есть... Я хочу сказать... Замявшись, Ацуши смотрит в окно и видит стоящего возле арочного навеса забегаловки Чую. Тот уже сделал заказ и вышел на улицу; не обращая внимания на недовольные взгляды прохожих, прикуривает сигарету и с хмурым выражением лица говорит что-то в зажатый между ухом и плечом телефон. Его руки без перчаток мгновенно привлекают внимание. Ацуши со своим обострённым зрением видит каждый тонкий шрам, и мысль о том, что каждый из них оставлен в бою, никак не укладывается в его голове, потому что он никогда и не видел Чую в бою. Для него Накахара Чуя не грозный мафиози, а человек, ставший его наставником и семьёй. Ацуши знает тепло его рук и их приятную тяжесть на макушке, но не знает, как они выглядят на чьей-то шее во время удушения или на рукояти ножа или пистолета. - Я не хочу убивать, - наконец, говорит он и переводит взгляд на Кёку. - Я не думаю, что это правильно. Но я хочу быть рядом с Чуей-саном и защищать его. Он очень сильный, но не может справиться со всем - иначе его бы не похитили те люди. Если бы я был сильнее, я смог бы защитить его, но пока что я тоже не умею контролировать свою способность. Зато смогу в будущем. Я хочу стать сильнее, чтобы защищать то, что мне дорого. Чуя-сан сам выбрал свой путь, и я не могу его осуждать. Я могу только принять это или не принять, но это его выбор и его жизнь. А мой выбор - быть рядом с ним, быть полезным ему. И если ради этого мне придётся однажды убить, то я... Я сделаю это. Чтобы защитить его. Не думаю, что на Чую-сана нападут невинные люди. Не то чтобы я считаю, что кто-то недостоин жизни или мы можем решать, чью жизнь отобрать, а чью - нет, но если выбор встанет между жизнью Чуи-сана и чужой жизнью, я не буду колебаться. - У меня нет дорогих мне людей, - помолчав, признаётся Кёка и тоже берёт салфетку, начиная складывать из неё маленький белый цветок. - И я ненавижу свою способность. «Снежный демон» убила моих родителей. Из-за этого я оказалась под опекой Озаки-сан. Из-за этого мне приходится убивать. Меня никто никогда не спрашивал о том, чего я хочу или не хочу. - Ну... - неуверенно тянет Ацуши и робко протягивает ладонь. - Как насчёт меня? Я могу стать твоим другом. Так ты больше не будешь одна, и у тебя появится близкий и важный тебе человек. Только не подумай, что должна кого-то убивать ради меня! - тут же в панике добавляет он, когда Кёка впивается в него пристальным взглядом. - Я просто... Это было бы здорово, разве нет? Дружить с кем-то. - Не знаю, - отвечает Кёка. - Я никогда ни с кем не дружила. Что мне надо будет делать? - Делать? - растерянно повторяет Ацуши и пожимает плечами. - Не думаю, что для дружбы есть какие-то определённые правила. Мы могли бы видеться иногда? Вместе гулять по городу? Может, что-то ещё? С завтрашнего дня я буду тренироваться вместе с Акутагавой-саном и не знаю, будет ли у меня много свободного времени, и чем я вообще буду занят, но у меня есть телефон. У тебя ведь тоже есть, да? Мы могли бы переписываться иногда. - Этот телефон... Он для контроля моей способности, - как будто нехотя признаётся Кёка и вкладывает в протянутую ладонь Ацуши получившийся из салфетки цветок. - Я не могу контролировать её сама. Она не принадлежит мне, она мамина. Я не знаю, как мама смогла передать её мне - плохо помню, что тогда произошло. - Разве способность... Может убить своего хозяина? - осторожно спрашивает Ацуши, рассматривая цветок в своей руке. - Я помню, как мама кричала, - шепчет Кёка, пряча взгляд за чёлкой. - Она просила «Снежного демона» защитить меня, а демон... Она убила маму. Папа был уже мёртв. Было столько крови... - Твоя способность пахнет слезами, - делится Ацуши и, перехватив растерянный взгляд Кёки, пожимает плечами. - Я чувствую это. Не могу объяснить, как именно, но... Она несчастна, твоя способность. Ей больно. Что, если ты... Плохо помнишь, что тогда произошло? В приюте со мной случилось много плохих вещей, и я не помню многие из них, а какие-то помню смутно, смазано. Чуя-сан сказал, так работает защитная функция психики. Я не очень понял, что это значит, но одно понял наверняка: иногда из памяти стираются болезненные воспоминания. Или искажаются. Может, ты помнишь не всё или помнишь не так? Если твоя мама попросила «Снежного демона» - так её зовут? - спасти тебя, может, поэтому ты и жива? Может быть, нужно было защитить тебя от твоей мамы? Чуя-сан однажды сказал, бывают эсперы, контролирующие сознание. Может, на твоих родителей напали, и поэтому всё так обернулось? - Но я видела, - поджимает губы Кёка. - Я видела, как «Снежный демон» убила маму; как мама упала; как всё вокруг залила кровь. - Может, поэтому твоей способности и больно? - отводит взгляд Ацуши и снова смотрит на расхаживающего из стороны в сторону по тротуару Чую. - Если «Снежный демон» - способность твоей мамы, а не твоя... Она тоже потеряла её, ведь так? Они были вместе с самого рождения твоей мамы, а теперь её нет, и «Снежный демон», как и ты, осталась совсем одна. Кёка ничего не отвечает, только берёт ещё одну салфетку, на этот раз красного цвета. Спрятав полученный от неё цветок в карман куртки, Ацуши опускает подбородок на сложенные на столешнице руки и принимается наблюдать за тонкими пальцами, отглаживающими каждый уголок нового цветка - завораживает. Вскоре приносят еду, а после и Чуя наконец-то заканчивает свой разговор и присоединяется к ним. На вопрос Ацуши, не случилось ли чего, он только ерошит его волосы и просит не забивать голову ненужной информацией, а после спрашивает у Кёки, как у той протекают тренировки, на что Кёка опускает взгляд на свой удон и монотонно отчитывается об успехах. - Вау! Кёка-чан умеет обращаться с настоящей катаной?! - удивлённо вскрикивает Ацуши, переводя взгляд с замершей Кёки на Чую и обратно. - Чуя-сан, я тоже буду учиться такому? - Даже если и будешь, до уровня Кёки тебе расти и расти. Если я подкину арбуз, она разрежет его на двенадцать частей за три секунды, ты и лезвия не увидишь, - без лишних эмоций, будто это что-то само собой разумеющееся, отвечает Чуя и обращает всё своё внимание на рис с карри. - Ничего себе, - выдыхает Ацуши и смотрит на Кёку с неподдельным восторгом. - Ешь, мальчик-обжора, - бросает она, сжимая палочки в пальцах с такой силой, что белеют костяшки. - Остынет. Вспомнив о любимом блюде, Ацуши желает всем приятного аппетита и тут же набрасывается на еду. И не замечает, как щёки Кёки трогает нежный, прозрачный румянец.

|...|