***
Яркие солнечные лучи освещали номер, забираясь в самые тёмные уголки комнаты. Жёлтая полоска распласталась по полу, ведя к красному замшевому креслу с позолоченными ручками. В белой рубашке с расправленным галстуком, развалившись сидел Льюис, устремив свой затуманенный взгляд солнцу и пробуждающемуся городу. Под креслом стоял осушенный стакан, а в руке висела полупустая бутылка виски, служащая антидепрессантом многим гражданам Америки. В его глазах можно было прочитать лишь одно — страх. Его чувства терзали сомнения в правильности действий, страх перед неизвестностью, которая могла обратить его жизнь в смерть и наоборот. Даже на вибрацию телефона он не сразу среагировал. В сообщении была лишь одна цифра — 3. Это означало время, через которое должен был вступить в силу план. В этот момент его сердце забилось так, что его стук отдавался в ушах.***
Запись с камер видеонаблюдения. Длинный коридор отеля, по обе стороны которого расположились ряд номеров. В зоне наблюдения появляется штатная тележка с белыми полотенцами, стаканами и графином, которую везёт сотрудница отеля в красной униформе. В зону попадает рослый мужчина в солнечных очках и в синей рубашке, идущий ей навстречу. В момент пересечения колесо тележки зацепляется за угол ковра, и всё содержимое графина выливается на посетителя. Он начинает агрессивно жестикулировать руками, широко открывая рот, сотрудница тем временем поспешно достаёт полотенца, не переставая что-то говорить. Мужчина не успокаивается и начинает угрожающе наступать на девушку. Работница не теряется и заводит разъярённого клиента в номер напротив.***
Дверь закрывается и я снимаю форму. Виктор перегораживает тележкой выход и проходит к окну, в то время как Льюис теряется в догадках. — Вы кто такие? Что вам надо? — мужчина медленно тянется к городскому телефону. Я достаю пистолет из-за пазухи и направляю на предпринимателя. Я мотаю головой. — К стене. Виктор повернулся. Форвард повиновался. Я встала напротив цели и вплотную приставила ствол ко лбу. Я заметила как на лице адвоката проступил пот, а ещё, что покраснели глаза. — П-пожалуйста… Не надо… Я перевернула оружие так, чтобы в руке оказался ствол, а у его головы рукоять. Краем глаза я заметила, как Виктор чуть наклонил голову, чтобы лучше видеть мои действия. — Не надо. — Произнёс он как-то слишком правдоподобно. В моём сердце, что-то сжалось, но это «что-то» не помешало мне как следует заехать ему в челюсть. Мужчина вскрикнул и повалился на бок, держась за подбородок. Я схватила его за волосы и подтащили к себе. Зафиксировала его руку на подбородке. Мужчина был полностью обездвижен. Мы оба смотрели на Виктора, который был сосредоточен как никогда. Он уловил мой вызывающий взгляд и снова включил свой ментальный режим. Снова начал разговаривать. «Ну давай. Чего ты медлишь? Я жажду зрелища» «И я утолю твою жажду» Одно резкое движение, хруст и бездыханное тело на полу. Я не смотрела на Крида, знала, что снова встречусь с этой дебильной улыбкой. Внезапно он тронулся с места. Подошёл ко мне и протянул свой Colt. — Немного не в твоём стиле. Я взглянула на пистолет. — У меня есть свой. Но в ответ он лишь настойчивей протянул мне ствол. Я не знаю, как мне удалось сдержать весь подступающий ужас и не броситься на него с когтями. Я смотрела не в его глаза, я вглядывалась в зрачки, чёрные, как сама ночь, пытаясь понять зачем он это делает, зачем он требует от меня большего. Я не могла долго сопротивляться, поэтому молча взяла пистолет, направила на тело Льюиса, не отрываясь от десятка заслонов и щитов, выстроенных им за многие годы общения с людьми. Сказать, что я не хотела нажимать на курок — ничего не сказать. Всё моё существо сопротивлялось его требованию, и он это знал, он видел это по моему взгляду. Меня это бесило. Я хотела доказать ему, что у меня нет изъянов, что я неуязвима, что я выполняю не его просьбу, а свою работу. Последние секунды ему приходилось выдерживать мой испепеляющий взгляд, ровно до того момента, пока он не услышал выстрел. Я вздрогнула, но лица не изменила. Опустила пистолет и посмотрела на адвоката. Прострелено левое плечо. Потом взглянула на Виктора. Секунду-другую он пристально смотрел мне в лицо, а затем кивнул — коротко и удовлетворённо. Так, словно я всего лишь сносно подстригла ему газон. Я не без раздражения вложила кольт в его руки и направилась к выходу. Одела форму, отодвинула тележку и выехала.***
Из номера выходит сотрудница отеля с тележкой и поворачивает направо. Проходит до самого конца коридора и исчезает. Через пару минут на записи появляется бывший разъярённый клиент в новой сухой рубашке и выходит в противоположную сторону.***
Я, уже в своей привычной одежде, спускалась по роскошной винтовой лестнице. Преодолев пролёт, моему взору открылся огромный позолоченный холл со стойкой ресепшен посередине и с ажурными дверями эпохи возрождения. Посмотрев вперёд, заметила Крида, спускающегося по другой лестнице. Пройдя белые колонны, он вышел в холл и стремительно направился к выходу. Я за ним. Держа позади дистанцию и проходя мимо ресепшен, я приблизилась и быстро кинула на столик огрызок бумажки и ампулу с жидкостью прямо под нос сотрудниц. Не успели они опомниться, как мы с Виктором уже скрылись за золотыми ставнями.***
Никогда не любила подобные заведения. Белые стены, прорезающий глаза свет от люминесцентных ламп, запах спирта и… крови, который улавливаю только я. По коридору то и дело мелькали белые халаты с громадными папками и пейджерами, а посетители беззаботно прохаживались от кафе до туалета и обратно. Выйдя из лифта, где я хоть на минуту смогла продохнуться, я попала в абсолютно идентичный коридор на втором этаже. Пройдя пару палат, остановилась напротив очередной белоснежной двери. Повернув ручку, я попала в настоящий цветник с роскошными букетами разноцветных роз, вазами экзотичных орхидей, соцветий всевозможных лилий и пионов. Я немного помедлила, держа в руках скромный букетик жёлтых герберов. — Преимущества управленца фирмы. Я повернулась к больничной кровати, с которой на меня смотрели светлые и радостные серые глаза. Льюис был одет в стандартный синий халат, лежал на подушке, опустив руки поверх одеяла. — Это… — я покрутила в руках упакованную бритву, — малое, чем я могу расплатиться за сегодняшнее. — Твоя заслуга в том, что я жив. — Относительно. — Я бросила недовольный взгляд на перебинтованное плечо и развернулась, чтобы положить подарки. — Джед, я надеюсь ты не винишь себя? — Виню? Да я ненавижу себя! Я вслепую выстрелила в беззащитного человека, которого даже не воспринимала как цель! — Иначе он бы меня убил. Я слегка улыбнулась, отвела взгляд и покачала головой. — Нет. Он бы убил меня. Я ближе подошла к койке. — Как ты себя чувствуешь? — Всё время жарко и хочу в туалет. — Это интоксикация. Нужно время. — Я отвела взгляд. » — Тебе придётся принять антиаритмичный препарат — Соталол. Через три минуты твоя частота сердечных сокращений уменьшится, пульс замедлиться и на ощупь уловить его будет невозможно. И ещё дыхание. Его не будет. — Я взглянула на Льюиса и, чтобы предотвратить его реакцию, быстро продолжила. — Но из-за приостановки кровяного давления твой мозг отключится раньше, чем почувствует недостаток кислорода. — Обнадёжила. — Серьёзных последствий не будет, если в течение пяти минут принять Атропин. — Превосходно. И как мне это сделать? — Никак» «Держа позади дистанцию и проходя мимо ресепшен, я приблизилась и быстро кинула на столик огрызок бумажки и ампулу с жидкостью прямо под нос сотрудниц. Не успели они опомниться, как мы с Виктором уже скрылись за золотыми ставнями. Одна из девушек взяла бумажку в то время как другая через плечо пыталась разобрать содержание. После того, как обе дочитали до конца, ни у одной вопросов не осталось. Сотрудницы быстро подскочили и рванули к винтовой лестнице, пытаясь не выронить флакон с лекарством» Я взглянула на подвешенную перебинтованную ногу. — Какой срок? — Два месяца, а потом в обнимку либо с креслом каталкой, либо с костылями. Мне было больно наблюдать за его состоянием, но ещё больнее осознавать, что всё произошло из-за меня. В неприязни своих мыслей я сдвинула брови и припомнила недавний диалог. «— И ещё мне придётся сломать тебе ногу. Брови мужчины в ужасе приподнялись. — Нога-то тебе чем неугодна? — Самое убедительное, что я могу сделать для киллера и безопасное для тебя, это «сломать» шею. Остальные варианты интерпретировать нереально и обязательно повлекут за собой летальный исход. — Смотрю, ты всё продумала. — Можешь верить, можешь нет, но я не хочу подвергать тебя опасности, но ещё больше не хочу твоей смерти, ни от рук моего наставника, или твоего конкурента, или ни от кого-либо ещё. Поэтому всё, что я могу сделать в данной ситуации, это снизить риски. Я подняла глаза и заметила в его взгляде понимание и… уважение. Он коротко кивнул. — Получается, лучше сломанная нога, чем шея. — Верно» — Льюис, — я присела на рядом стоящий стул, — я хотела кое-что тебе сказать с момента… нашей последней встречи. — И что же это? — он приподнялся на локтях. Я никак не могла на него взглянуть, просто тупила взгляд в белую плитку и пыталась подобрать слова. — Извини за моё поведение… Я была в участке, в клетке, а когда… — Животное запирают в клетку, оно ещё больше звереет и всё отрицает. Я в недоумении посмотрела на него. — Именно так и было. — Потом снова опустила голову. — Мне не следовало сразу после заключения сделки отказываться от твоей помощи. — Как ты не понимаешь. Я пришёл к тебе не из-за сделки и даже не из-за чувства долга перед твоим дядей, как это было раньше. Мои намерения были искренними, из-за этого я с болью выходя из здания, чувствовал себя отвергнутым. — Мне жаль что так произошло… — Тебе не стоит извиняться. Ты давно всё подтвердила своими действиями, в результате которых, я лежу на больничной койке перед тобой, а не в гробу перед всей фирмой. — Пожалуй ты прав. Постепенно отходя, я направилась к выходу, но перед дверью остановилась. — И ещё кое-что. На этот раз основательнее подойти к заказчику. — Безусловно. — И советую принять это как месть, так будет слаще. — Я ехидно улыбнулась. — Нет. В таком случае, чем я буду отличаться от него? Моя улыбка стёрлась с лица. Взгляд приобрёл абстрактное видение, а сама погрузилась в мысли. Вспомнив, что на меня ещё смотрят, я сквозь пелену бросила: — Поправляйся. — И вышла за дверь. До самого выхода из больницы меня не покидали мысли, которые не очень мне нравились. Вопросы мести, морального отношения, правильности действий хоть и меняли моё видение, но сильно угнетали. И как только я вышла на свежий воздух, они выветрились также быстро, как и больничный запах спирта и крови из головы.