***
"Мужчина устало шел по траве, прихрамывая и корчась от боли. За его спиной был виден огромный ночной город с манящими рекламными щитами и кричащими вывесками на каждом углу. С каждым его шагом огни позади затухали, а звуки всё сильнее приглушались. Рукава пиджака разорваны, черная рубашка в отдельных местах липла к телу, а руки от кончиков пальцев до локтя были измазаны в чьей-то крови, которой с каждой секундой становилось всё больше, а на землю через каждое мгновение то и дело срывались алые капли. Виктор морщился то ли от больной простреленной груди, которая никак не заживала, то ли от внушающего запаха мертвечины, который с каждым вздохом резал всю носоглотку. Непрекращающийся звон в ушах сводил с ума, а мутная пленка перед глазами размыла все окружающие окрестности. Всё что сейчас доводилось испытывать Саблезубому можно описать одним словом — омерзение. Внешний вид говорил ему о какой-то важной встрече, а скользкий осадок на душе поведал о не самом приятном происшествии, инициатором которого он являлся. Окровавленные руки свидетельствовали о совершенном им зверском убийстве, которое впервые за много лет не давало ему покоя. Это ощущение заставило его вспомнить о своем первом убийстве, не намеренно конечно, которое произошло во время Гражданской войны. Это сжигающее совесть и гуманность чувство выводило из себя и только подогревало желание повернуть время вспять и все предотвратить. Сто сорок три года назад Криду пришлось его пережить, чтобы стать тем, кем он является сейчас. За многие годы застоя он его позабыл и предпочел бы и впредь не вспоминать, но сейчас оно взбудоражило его память, заставило чувствовать себя виновным и бессомнения вселяла в него страх. А бесконечно кровоточащие дырки в груди заставляли чувствовать себя неуверенным, а главное — уязвимым. Мужчина внезапно остановился и высоко задрал голову. Перед ним возникла сплошная линия деревьев исполинской высоты. Виктор медленно не без труда повернулся всем корпусом в сторону потухшего города и устремил на него полный негодования взгляд. Затем развернулся обратно к лесу и недоуменно уставился на высокие кроны. Что-то потянуло его и мужчина сам пошел на встречу лесу. Ступив на пышную лесную подстилку, Виктор наконец смог вздохнуть полной грудью. Тиннитус прекратился, а с глаз спала размытая пелена. Мужчина наконец смог полностью раскрыть глаза и во всю величину увидеть столетние массивные стволы пышных клёнов и дубов, серебряные капли росы медленно стекающих с тонких травинок и уловить живые звуки леса, которые он не слышал уже много лет. Его одолевали сомнения и какие-то неоправданные надежды. Его мучил один вопрос, что же скрывает от него лес. И тогда, желая подтвердить или опровергнуть свои догадки и найти ответ на главный вопрос, он стремительно ринулся в самую глубь. Громкий шорох травы под ногами и хруст сухих веток стих, как только он уловил резкий запах, до боли знакомый, настолько, что за годы профессионального труда стал ему родным. Пленящий, манящий и настораживающий запах — запах крови. Виктор замер и навострил ухо. Он повернул голову в сторону, свежей плоти. Затем, определив место, медленно ринулся в сторону малиновых кустов. Он шел аккуратно, медленно переступая с ноги на ногу, стараясь не помять траву, не сломать лишнего цветка, до тех пор, пока не раздвинул ветви и не вышел на небольшую полянку. Черты его лица приобрели подозрительную настороженность, когда он увидел меня, склонившуюся над распоротой тушей оленя. Оторвавшись от трапезы, я подняла глаза. Виктор ничего в них не увидел, одни инстинкты, одно хладнокровие, одна пустота. — Ты совсем озверела? — не выдержал Крид. — Ты совсем озверел? — отобразила я. — Чего? — Чего? — не успела я договорить, как лицо моё недовольно искривилось и приобрело напряжённый вид. Виктор почувствовал колющую боль в спине, чуть отстранился, а потом снова взглянул на меня. В это мгновение я с тремя ранами в груди рухнула на пропитанную кровью животного землю. Из-за моей спины вышел Логан, с окровавленными когтями. Лицо его было сосредоточено жестоким и смотрел он исключительно на брата. Виктор в свою очередь обомлел от увиденного, он в ужасе взглянул на моё бездыханное тело и перевел бешеный взгляд на убийцу. — Здравствуй, Виктор. — Здравствуй, Джимми, — как только он произнес его старое имя, на лице тут же образовалась снисходительная улыбка. — Признаться, я не так представлял возвращение блудного брата. — Ты знаешь, почему я здесь? — Позволь, выдвинуть догадку… — Потому что ты хочешь меня убить. — Перебил Логан. Виктор не скрыл своего удивления, наоборот театрально его показал. — Я польщён твоим содействием. Хоулетт уверенно двинулся на брата, обнажая когти. Он попытался нанести пару ударов в открытые уязвимые области, но Виктор умело их отражал. В один момент Крид на лету остановил руку, завернул её назад и со всей силы надавил на спину так, что Логан прогнулся и, услышав хруст собственных костей, закричал от адской боли. Затем Крид ударил его с ноги в спину, поднял тело над головой и швырнул в ближайшее дерево. Логан снова ощутил дробление костей и сырую почву во рту. Он быстро встал и угрожающе ринулся на брата. В момент их пересечения, Хоулетт схватил его руку, затем ударил в открывшееся брюшное пространство так, что Виктор вынужден был подскочить. Схватил обеими руками за локоть, пролез под ним и вывернул руку так, что мужчина вынужден был перевернуться в воздухе и камнем упасть на землю. Логан приставил лезвия к его подбородку и навис подобно тёмной громовой туче, грозящей разразиться в любой момент. Виктор не сдержал улыбки и рассмеялся. — Знакомая ситуация, не правда ли? — Зачем тебе это? — Если скажу, что скучно, тебя удовлетворит мой ответ? Эти слова взбесили Росомаху. Он убрал когти, взял Крида за грудки и впечатал в дерево. — Ты боишься своей смерти? — Ох, Джимми, не от твоей руки. Виктор схватил его за руки так, что пронзающие насквозь когти, заставили Логана скорчиться от боли, и с замахом врезал головой в лоб. Дезориентированный Хоулетт вынужден был его отпустить и отойти на пару шагов. Виктор уже был готов нанести очередной смертоносный удар, как почувствовал холодные лезвия у себя под ребрами. Он недовольно зарычал и схватился за руки брата. — Ты же что-то почувствовал, когда я вонзил в неё когти. — Виктор попытался раскрыть глаза, чтобы будто удостовериться в подлинности его слов, но не смог из-за острой, пронизывающей все тело боли. — А теперь представь, что с тобой станет без меня… — Логан глубже врезался в его плоть, из-за чего Виктор жалобно застонал. Затем мужчина быстро вынул когти и с разворота ударил ногой в живот так, что Крид отлетел к дереву. — Посмотри на свои руки, Виктор. Посмотри! Они же все в крови похуже её! Чего же ты добьешься, убив меня? — наёмник будто прилип у дереву не в силах разогнуться и только изредка морщился от его слов. — Успеха в бизнесе? Всеобщего уважения?.. Виктор — животное, вот как тебя сейчас называют. А после будут звать просто… животное. — Заткнись! — он избегал смотреть ему в глаза и просто ждал, пока заживут раны. — Как ты не понимаешь, без меня ты окончательно погибнешь. — Без тебя я лишь обрету очередную цель. Почувствовав в себе силы и подгадав нужный момент, он тронулся с места. Крид подбежал к соседнему дереву, оттолкнулся от него и в полёте, обнажив когти, сорвал голову с плеч. Приземлившись, он тяжело дыша развернулся и окинул взглядом обезглавленное тело брата, довольствуясь положительным исходом дел. За считанные секунды его лицо изменилось до неузнаваемости. Кислое выражение, искривленная улыбка с обнаженными клыками, морщины вокруг глаз и носа, которые обычно образуются при сильной физической боли или конвульсиях. Внезапно по всему лесу раздался неистовый сотрясающий землю рык". Мужчина проснулся от испепеляющей тотальной боли, мгновенно разлившейся по всему телу, кроме головы. Он был больше напуган, чем обескуражен, ведь будучи не слишком эмоциональным человеком, ему никогда не приходилось испытывать подобной реакции на сны. Тяжело дыша, мужчина сбросил с себя одеяло и уселся на край кровати. Немного усмирив бешеное биение своего сердца, он медленно встал и вразвалку подошёл к огромному окну, упирающемуся в пол, где в утренних сумерках не спеша пробуждался город. Виктор задумчиво устремился вдаль к высоким шпилям. Он уже был не так уверен в своих дальнейших планах. Мозг заставил его переосмыслить ценности, зацепиться за смысл, который ему предстоит найти, ответить на самый главный, волнующий его подсознание вопрос — «Зачем?» Теперь Криду суждено было грамотно расставить приоритеты, чтобы понять, какую именно цель ему нужно преследовать.***
« — Ты что делаешь? — Оставляю послание. — Не смей уродовать мою собственность! Мои птички славятся своими ангельскими личиками, именно поэтому на них больше спрос чем на шлюх. — В таком случае, создай убеждающую экспозицию. — С радостью, мой птенчик».***
Я очнулась от неперестающего мигающего света. Он подобно лазерному лучу разъедал сетчатку моего глаза. Приоткрыв глаза, я ощутила под собой мокрый пол, даже лужу и сковывающие движения цепи. Голова была словно в тумане, ощущение было будто я проснулась после бурной ночи, вот только осадок был в два раза сильнее. Всё тело обмякло, чувства притупилась, а в носу стоял сильный запах сырости и пота. Перед лицом маячила чья-то темная фигура, которая и была источником этого света. Рядом стояла ещё одна размытая физиономия, запах которой мне был до боли знакомый. — Филипп?.. — щурясь, прошептала я. — Ох, куколка, ты меня запомнила. Я польщён. — Его голос был каким-то мягким, нежным, педиковатым. Как только вспышка прекратилась, я смогла разглядеть лицо фотографа. — Виктор?.. — потом я опомнилась. — Что происходит? Что ты делаешь? Мужчина спустился ко мне на корточки, убирая раскладушку в карман. — Боюсь, волчонок, ты подверглась ужасным жизненным обстоятельствам. Ты стала заложником чужих решений, а это значит, что все, что ты сделала, сейчас не имеет никакого значения. За всю жизнь ты не потрудилась воздвигнуть стену против таких как я, значит под её конец ты будешь пожинать плоды МОИХ трудов. — Красиво заливаешь. Виктор не обратил внимания на Филиппа. Он просто поднялся и, не теряя финальную ноту, развернулся. — Счастливо оставаться. И ушёл. — Что… что за бред?.. — информация доходила до меня с некоторым запазданием, поэтому мне приходилось напрягать мозг, чтобы вспомнить его последние слова. — Виктор… Виктор… — Я наконец врубилась в суть происходящего. Он меня предал. — ВИКТОООР! Вонючий ты ублюдок… Я повалилась на пол, но чьи-то пухлые руки меня удержали. — Тише, тише, успокойся, папочка рядом. — Филипп приложил мою голову к груди и начал её поглаживать. — Не стоит понапрасну напрягать растущий организм. — Мне двадцать четыре, придурок. — Правда? — он наивно повысил тон и отстранил меня. — А этот гавнюк уверял, что шестнадцать… — Критин. — Согласен. Он взял меня за подбородок и приблизил к себе. Я наконец смогла разглядеть когда-то радостно забытые черты его лица. Темная щетина, нос-картошкой, морщинистое лицо и бородавка под самым глазом. Один его внешний вид вызывал у меня рвотный позыв, и только запах дорогого одеколона скрашивал близость с ним. — Ну не выкидывать же тебя… С таким личиком далеко пойдёшь. — Откуда-то из его живота раздался лёгкий хохот. Я повернула голову, пытаясь убрать его руку, на что он приложил свою лопату ко всей левой стороне моего лица и неосознанно надавил большим пальцем на глаз так, что из меня вырвался глухой рык. Потом я почувствовала, как по сонной артерии начала разливаться какая-то жидкость, после чего я больше не могла сопротивляться усталости. — Сладких снов, крошка. После чего меня подхватила дурманящая волна истомы, подчиняющая все тело, но не отделяющая от реальности.***
Из туманной дремоты меня вырвали бесцеремонные толчки. Всё, что я в этот момент ощущала, было мягкое одеяло и сильное жжение в области вагины. С каждым разом казалось она растягивалась всё больше с новой силой. Для меня не было шоком даже то, что я почувствовала боль впервые с момента эксперимента. Все что я хотела сделать, это задвинуть поскорее ноги, чтобы хоть как-то заглушить боль. Но мне не позволили. Чьи-то грубые руки нарочно раздвинули ещё сильнее, а затем он прибавил темп. Сознание не выдержало подобного напряжения, и мой мозг снова дал фору, а голова упала на кровать. Я не знаю, сколько точно прошло времени до момента, когда шейка матки окончательно атрофировалась, и скудные остатки чувств покинули меня. Также я не знаю, был ли это один человек, или они сменяли друг друга, если честно, даже знать не желаю. За все это время голова разрывалась от разных, бывало даже абсурдных мыслей. Помимо того, что меня волновали вопросы, кто? и зачем?, так я ещё гадала, когда он последний раз ел, что и убивал ли этот ублюдок кого-нибудь в своей жизни? А на большее мой мозг из-за влитой в меня дряни не был способен, что уже говорить о расчете шагов и плане действий. Вскоре непрерывное толчки прекратились и я облегченно выдохнула. Но потом мои руки сильно сжали и махом перевернули на живот. Я так сильно впечаталась в подушку, что по ней из моего рта разбрызгались слюни. Затем в меня грубо вошли и снова всё по новой.***
В прозрачной воде озера зеркально отражались размытые лучи зенитного солнца. Умиротворяющая тишина разливалась по всему саду, оголяя лишь трель дневных соловьев, да маленьких пичужек. «Привет, Джин». - По всему саду пронеслась мысль. Логан стоял напротив надгробного камня совсем один, погруженный в ментальный диалог. На мемориале были выгравировано Джин Грей , а рядом врос в землю похожий камень - Скотт Саммерс. Он был угрюм и сосредоточен. Никакой печали, никакой скорби, только размышления. «Я пришёл, попрощаться… — он не произносил слов, они были ни к чему, также как и при её жизни. — Это место всегда ассоциировалось с тобой… Но сейчас тебя нет, и смысла мне оставаться здесь тоже… Я должен уехать не только поэтому… Ты должна меня отпустить, как когда-то сделал я. Ведь только тогда я смогу… зажить по-новой… — Логан понурил голову. — Прощай, Джин…» «Прощай…» И снова природная тишина отозвалась в голове мужчины. Он долго откладывал этот разговор, но сейчас смог себе признаться, что это было необходимо. Не двигаясь с места, Логан уловил еле слышимое дребезжание автомобильного двигателя. Он повернулся в сторону заросшего виноградным кустом забора. Потом снова кинул короткий взгляд на камень и отстранился. Мужчина направился в сторону дороги, где припарковался маленький белый фургон с синей полосой. Зайдя на каменную тропинку, мужчина пошел на встречу, вышедшему из машины курьеру. — Мистер Хоулетт? — Да. — Это Вам. — Почтальон протянул белый конверт без каких либо обозначений. Логан было удивился, как его вообще довезли. Расписавшись за доставку, мужчина отошел и принялся раскрывать посылку. Внутри оказались фотографии. Логан вынул все и сразу обомлел. Он принялся разглядывать каждую. Полуголая девушка, лежащая на мокром полу, вся в цепях, в странной размягшей позе. В миг он почувствовал ужасающее разочарование. В голове промелькнуло мое имя. Он стал перебирать одну фотографию за другой, и с каждой секундой любовь и привязанность ко мне воспламеняли в нём злость и необузданный порыв к действию. На последней фотографии с обратной стороны был написан адрес и время, а ниже подпись: "Зверь вышел на охоту". Логан опустил руку, сильно сжав бумагу и устремил гневный взгляд куда-то вдаль.