Обречённые любить

— Сынок, я не хочу, чтобы в такую минуту ты терзал себя сомнениями, пусть твоя душа будет в мире и спокойствии, когда ты предстанешь перед Всевышним. У меня никогда не было любовника, я тебе клянусь. — Даже сейчас ты мне лжешь, Кесем Султан! — прохрипел Мурад, впервые в жизни назвав мать на «ты». — Я хотел, чтобы ты сама призналась, покаялась. — Мне не в чем перед тобой каяться, я не сделала ничего, достойного осуждения. — Это ведь Кеманкеш? — Кесем вздрогнула. — Как же я раньше не догадался? Вчера весь вечер думал, вдруг эти письма написал кто-то, кто хочет вас очернить, не верил, сомневался. Но сегодня утром я увидел на столе документы от Великого Визиря, написанные той же рукой. Когда вы стали любовниками? Когда?! — Мы никогда не были любовниками. Кеманкеш мой муж. Наш союз освещен именем Аллаха, — у Кесем уже не было другого выхода, кроме как во всем признаться, хотя она не хотела ссориться с сыном в его последние часы жизни. — Что? Что вы только что сказали? — Мурад из последних сил приподнялся на подушке, превозмогая боль, пронзившую все тело. — По какому праву вы заключили никях без моего ведома и разрешения?! — Это случилось шесть лет назад в Багдаде, когда у нас не было выбора. Кеманкеш согласился на мне жениться, чтобы спасти жизнь, иначе бы Сефи казнил меня. — Значит, никакого перса не было? Каким я был идиотом! Вы все это время водили меня за нос! Но почему?! — Мурад стиснул зубы так, что на его лице отразился оскал смертельно раненого дикого животного. — Почему вы не развелись с ним, если не хотели этого никяха? — Потому что мы… мы полюбили друг друга. — Мурад завопил, скрючившись от боли. Кесем попыталась облегчить его страдание, приобняв за плечи. — Не трогайте меня, Валиде! Как вы могли предать меня и память моего отца? Как вы могли наплевать на законы? — его немного отпустило и он затих, повернувшись спиной к матери. — Тебе не понять меня, сынок. Любил ли ты когда-нибудь так, чтобы все запреты, условности и страхи на глазах превращались в пыль? А я любила. Сначала твоего отца, Султана Ахмеда, а потом Кеманкеша. Любил ли тебя кто-то просто за то, что ты существуешь и дышишь, без титулов, денег, власти, вместе с твоими проблемами, недостатками и самыми страшными пороками, так, чтобы готов был принять за тебя любую боль, отдать за тебя всю свою кровь до последней капли? Именно так меня любит мой муж. Только во имя этого и стоит жить, сынок. — Вы считаете, я прожил жизнь зря, раз не испытал этого? — Нет, ты многое успел сделать для своего государства. Просто тебе не удалось в этой жизни познать настоящей любви, хоть ты и был окружен сотнями лучших девушек. Если бы ты встретил свою единственную, понял бы меня. — Мне уже слишком поздно что-то понимать, Валиде, в моем сердце лишь разочарование и боль. — Дорогой мой! — она развернула сына к себе лицом и прижалась к его голове. — Умоляю, верни нам с Кеманкешем дочь, не бери грех на душу, не уноси эту тайну с собой в могилу, она же твоя сестра! Мурад хотел что-то сказать, но его тело охватило бессилие, он словно упал в пустоту, которая начала обнимать его и затягивать в себя со всех сторон сразу. Последнее, что он сказал, уже плохо соображая, перед тем как испустить дух: — Поздно… я отдал приказ… сегодня утром… поздно… прости… Падишах в последний раз глубоко вдохнул, задержал в себе воздух, а потом с силой выпустил его наружу. Сердце остановилось. Кесем еще несколько минут лежала, прижавшись к мертвому телу сына, перед тем как закрыть его глаза и выйти из покоев. Кеманкеш узнал о состоянии Султана от Али, едва вернувшись домой под утро. Они с Кесем накануне вечером обговаривали свои действия в случае смерти Повелителя. Теперь ему многое предстояло сделать в период безвластья: старый Падишах умирал, а новый еще не вступил в права, нельзя было терять ни минуты. В Топкапы первым делом Кеманкеш нашел Атике, которая уже узнала дурную весть и примчалась во дворец. — Султанша, нужно немедленно вывезти шехзаде Ибрагима за пределы Стамбула и спрятать. Мы с Кесем Султан опасаемся за его жизнь. — Но как? Везде стража. — В одной из комнат кафеса в полу под ковром есть люк, спустившись в него и пройдя несколько сотен метров, шехзаде окажется за пределами дворца, недалеко от Босфора. Я послал своего человека, он встретит его на выходе и увезет. Ваша задача убедить шехзаде Ибрагима спуститься в этот люк. — Хорошо, я сделаю все возможное. Верные Великому Визирю члены Совета Дивана заперлись в его кабинете. — Повелитель оставил документ, согласно которому назначил Бахадыра Гирея наследником престола. Мы не можем позволить чужаку занять османский трон. Он будет преследовать лишь интересы своего народа и своей земли, не думая о турках, — сказал Кеманкеш. — Но у нас больше нет наследников, в которых течет османская кровь. Если мы оставим Империю без Султана, то посеем смуту, — возразил Халиль. — Шехзаде Ибрагим не так болен, как то хотел представить Повелитель. Подозреваю, что ему давали наркотики, специально сводя с ума. — Но вы ведь с Валиде Султан сами подписали документ, признающий его недееспособным! — Мы действовали под давлением. Несколько дней назад Султан приказал выкрасть мою дочь, и мне ничего не оставалось, как подписать ту бумагу. — О, Аллах, — среди присутствовавших воцарилось удивление.  — Нам понадобится время, чтобы привести шехзаде в чувство и доказать его вменяемость. Если не получится, есть еще сыновья Гевхерхан Султан — султанзаде Селим и Баязид. Они хоть и не происходят по прямой мужской линии, но все же являются внуками Султана Ахмеда. Не то что разбавленная на тысячу раз кровь Гиреев. — В любом случае, будет ли новый Султан малолетним, или больным, понадобится регент, — констатировал кто-то из Пашей. — Кесем Султан готова вновь взять эту ношу на свои плечи, — сообщил Кеманкеш. — Если мы поддержим её. — Мы-то поддержим, но не думаю, что Гирей будет бездействовать. — Нужно чтобы янычары и сипахи были на нашей стороне. Думаю, он соберет их в ближайшее время и захочет заручиться поддержкой. — С янычарами проблем не будет, а вот сипахи… Вряд ли они снова захотят видеть на престоле женщину, за спиной которой будет малолетний или больной Султан. — Нужно испробовать все варианты в борьбе за нашу династию. Бахадыр испытывал волнение оттого, что происходило во дворце. Каким бы уверенным в себе он не был, здесь он был чужаком. Надеяться, что все эти люди примут его с распростертыми объятиями, не приходилось. Он послал в Крым за двумя своими братьями и сотней верных людей, но это была капля в море. Нужно было убедить воинов Империи встать на его сторону. А как это сделать, если они все еще поддерживали сохранение династии, хотя дееспособных наследников уже не оставалось? Заплаканная Кесем вошла в кабинет Кеманкеша, прикрыв за собой дверь. — Всё, Кеманкеш! Мурада больше нет! — Дорогая, ты должна быть сильной. — крепко обнял. — Он узнал о нас. Несколько писем, выкраденных Артемис, все-таки попали ему в руки перед смертью и он обо всем догадался. Я во всем призналась, уже не было смысла утаивать. — Теперь эта тайна уйдет вместе с ним в могилу. — Он так ничего и не сказал мне про Ягмур, хотя я умоляла. Не успел. Но знаешь, его последние слова были страшными. — Что он сказал? — Что поздно. Сегодня утром он отдал какой-то приказ, касающийся нашей дочери. Мне страшно, а вдруг он приказал её убить, желая отомстить нам, когда понял, что нас связывает?! — Нет! Этого не может быть, он не мог так поступить. — Мог, Кеманкеш. В том состоянии, в котором был Мурад, он все мог! Кеманкеш собрал всю дворцовую стражу во дворе. Он орал, допрашивал всех вместе и каждого по отдельности насчет приказа Султана о похищении его дочери. Он был так взбешен, что сильно ударил нескольких стражников, повалив на землю. Наконец, двое решили признаться, что участвовали в похищении. — Куда вы увезли её, немедленно говорите! — разъяренно кричал. — Мы только забрали её из вашего дома. Потом ребенка передали незнакомцу в указанном месте. — Кто этот человек? — У него было закрыто лицо. Мы не узнали его. Кеманкеш в ярости зарезал обоих. В этот момент в сад вошел хан Бахадыр. — Что здесь происходит? Что за расправу вы здесь устроили, Визирь? — Это моё дело. У меня были счеты с этими людьми, не вмешивайтесь! — Как ты разговариваешь с наследником трона, Кеманкеш Паша? — Наследник еще не Султан! Моего ребенка похитили, как я могу быть спокоен? — Кто и зачем его похитил? — Покойный Султан Мурад с целью воздействия на меня несколько дней назад выкрал мою пятилетнюю дочь. — Возьми людей, сколько тебе нужно и отправляйся на её поиски, — неожиданно скомандовал Бахадыр. Половина дворцовой охраны прочесывала Стамбул и окрестности. Они спрашивала у всех встречных про маленькую голубоглазую Госпожу с каштановыми волосами, но никто ничего не знал, не видел, не слышал. К утру Кеманкешу сообщили, что на берегу Босфора нашли пустую карету, в которой были детские вещи. Он с болью в сердце бросился туда. На сидении лежал коричневый ботиночек, в пару тому, что обронила Ягмур в саду в день похищения.