Осколки зеркала

Гамбит понимает меня хорошо, порой, даже слишком хорошо. От него невозможно что-либо скрыть. Он знает меня, будто отец или брат, всю жизнь проведший рядом со мной. Он знает, когда и почему у меня плохое настроение, почему мне весело и легко, какие книги и фильмы я люблю, какую еду предпочитаю. Чёрт, он даже знает, когда у меня месячные. Чувствует и старается не приближаться слишком близко, ведь в гневе я страшна. Это приятно, конечно, когда не нужно объяснять и показывать, но иногда это так раздражает, пугает, хочется свободы, личного пространства. Но разве скажешь любимому человеку: «Иди, погуляй немного. Мне нужно побыть одной!» Это обидит и расстроит. А потому и сегодня я молчу. Молча депрессую, стараясь не задеть его чувств. Причины моего плохого настроения тривиальны. Мы с Гамбитом не подходим друг другу. Мы слишком разные и чужие. Он любит веселиться, любит то, что доставляет ему удовольствие. Сюда можно включить и секс. Скорее, даже поставить его на первое место. Я не могу дать этого Реми, физически. Это так страшно лежать в его объятьях и знать, что одно лишнее движение, одно неловкое прикосновение может убить человека, которого ты любишь больше всего в жизни. Я пыталась отпустить Реми, пыталась порвать с ним, забыть его, но он слишком хорошо понимает, чего я хочу на самом деле, понимает, что весь мой альтруизм напускной. Я хочу быть с Гамбитом всегда, до конца своих дней. Но в то же время я не могу позволить ему вечно мучиться рядом с таким уродом, как я. Я никогда не смогу ласкать его тело, целовать его губы, родить ему детей. Я не могу обречь любимого мужчину на такое испытание. Это жестоко. Но Гамбит только улыбается и разводит руками. Ему достаточно того, что мы рядом. Так он говорит. Целует мою руку в перчатке, проводит пальцами по моим непослушным волосам – вот и всё, что нам доступно. Я сворачиваюсь в клубок, сидя на подоконнике, поджимаю под себя ноги, стараясь стать маленькой и незаметной, исчезнуть. Ещё секунда, и я разревусь, как маленькая. Чёрт, черт, черт! Я не слышу, как Реми входит в комнату, как подкрадывается ко мне сзади и закрывает ладонями, затянутыми в перчатки, мои глаза. Мне не нужно гадать, кто передо мной, потому что моё сердце ухает в груди, а настроение тут же меняется, становясь лучше на пару делений. Реми ничего не говорит. Он просто обнимает меня за плечи, притягивает к себе. Его плащ пахнет бензином и виски, его руки нежны и требовательны. Он пришёл, чтобы согреть меня и успокоить, будто на мой молчаливый зов. - Я счастлив с тобой, - шепчут его губы, и мне отчаянно хочется разрыдаться. Губы дёргаются в нервной дрожи. Мне так много нужно сказать ему, но я могу лишь выдавить из себя: - А я с тобой. - Тогда, пожалуйста, chere, не плачь. Потому что ты делаешь меня несчастным. Вот теперь я плачу по-настоящему.