Здоровый образ жизни

      Тёртым шоколадом на кофе был написан иероглиф «облако».       Первый иероглиф в фамилии Кёи, если она писалась самым очевидным способом.       Тип его Пламени.       Сегодняшний официант выглядел странно — впервые Мукуро увидел характерную для малолетних преступников причёску на ком-то из сферы обслуживания.       Такие совпадения просто так не случались.       Кроме досады Мукуро почувствовал ещё и тревогу из-за того, как легко оказалось влезть в его жизнь. Он отчётливо понимал, что завтракать ему теперь предстояло в другом кафе.       Не только сегодня.       Мукуро открыл дверь номера и замер на пороге.       Комнату украшали накачанные гелием воздушные шары — белые, с рисунками птиц.       Выдохнув, Мукуро закрыл дверь, развернулся и пошёл искать где-нибудь неподалёку медиума. Он решил съехать сегодня же, но перед этим ему нужно было обследовать номер: он не знал, что люди Кёи могли в нём оставить, и хотел забрать свои вещи.       В чужом теле Мукуро постепенно лопнул все шарики — ни в одном из них не плескалась кислота, хотя он ожидал чего-то подобного, — и отправился искать другие сюрпризы. С каждой минутой ненавидя Хибари Кёю всё больше, он так ничего и не обнаружил.       Мукуро мог скрыться от преследователей, даже находясь с ними в одной комнате, — не то что в одной стране. Часть планов ему пришлось завершать в спешке, от некоторых он вынужденно отказался, но в целом выходка Кёи не испортила ему жизнь. Запутав следы, он переехал в другой город.       Его маскировки не хватило и на неделю.       Кёя обладал возможностями, упрямством и дуростью. Его люди подсаживались к Мукуро в кафе и подходили на улице, спрашивали дорогу до местных храмов или больниц. Они же, стоило ему выйти на улицу, раскладывали по его кроватям белые хризантемы и раскуривали благовония в его номерах и съёмных квартирах. Несмотря на то, что они не промышляли воровством, Мукуро прекратил оставлять ценные вещи в местах, где он жил: нося их с собой, он беспокоился меньше. По ночам к нему никто не врывался, и всё равно стал хуже спать. Он не выходил на связь с Тикусой и Кэном, чтобы проблемы не возникли ещё и у них, и с большой осторожностью использовал медиумов.       Обманывая Хибари Кёю насчёт дальнейшего сотрудничества, Мукуро не ожидал подобных последствий — и всё равно он не жалел о своём решении.       Мукуро не считал возвращение в Италию капитуляцией, хотя, конечно, он соскучился по родной стране во многом благодаря Кёе, испортившему его жизнь в Японии.       Очередной болванчик с идиотской причёской почти что обрадовал Мукуро своим появлением: эта встреча явно была последней.       — Думаешь, ты хочешь в Италию? Всякое может случиться с твоим самолётом.       Незнакомец не только выглядел как школьный хулиган — в его интонациях тоже слышалось что-то такое неуловимо тупое, злое и детское.       Хибари Кёя блефовал. Он бы точно не устроил авиакатастрофу — все его розыгрыши относились к мелкому хулиганству, он бы не перешёл от них к настоящему, серьёзному преступлению с кучей невинных жертв.       Но он показал, что о полёте ему было известно. Даже если фактически его руки не могли дотянуться до противоположного конца континента — Мукуро просто достала вся эта затянувшаяся история.       — Передай Хибари Кёе, что я хочу с ним увидеться, — бросил он перед тем, как уйти.       Через несколько минут ему на телефон пришло смс-сообщение с адресом и предложением подойти к пяти вечера — или же позвонить и назначить другое время для встречи.       Вывески и банеры не горели. Район, что по ночам, должно быть, сиял до боли в глазах, выглядел тускло — под стать серому небу. Накрапывал дождь.       К одному из серых зданий примыкала широкая лестница, которая вела на второй этаж. Она завершалась прямоугольной площадкой — на ней, скрытый от дождя козырьком, стоял Хибари Кёя. Мукуро заметил его ещё с расстояния: единственный человек, которого он увидел за последние минуты, сразу привлёк его внимание.       Быстрым шагом Мукуро направился к ступеням. Поднявшись наверх, он сложил зонт, и тогда Кёя, до этого опиравшийся плечом на стену и державший руки скрещенными на груди, шагнул вперёд.       — Йо, — бросил он непринуждённо. С прошлой встречи у него отросли волосы; сегодня они, как и его рубашка, потяжелели от дождевой воды, и он выглядел умеренно жалко.       Мукуро встряхнул зонтом, не заботясь о том, что часть капель попала на брюки Кёи, и опёр его на ограждение.       — Рад, что ты сдался и перестал от меня бегать, — добавил Кёя в ответ на молчание, очень явно показав, что оно его не устраивало.       — Я решил, что если ты так сильно хочешь умереть от моей руки, то надо тебе с этим помочь.       — Приятно слышать, — сказал Кёя таким довольным тоном, будто лишь малодушие удерживало его от суицида. — Сначала я покажу тебе кое-что интересное.       Мукуро не было весело, но он как можно более правдоподобно хихикнул в кулак.       — Как мило. Ты пытаешься от меня откупиться.       — Мне нужно узнать твоё мнение об одном предмете. После того, как ты его выскажешь, можешь напасть на меня и умереть, если хочешь.       Смерив Кёю внимательным взглядом, Мукуро хотел было расслабленно облокотиться на ограждение, но вовремя вспомнил, что оно было мокрым.       — Хорошо. Можешь показать мне свой предмет.       — Нам туда.       Площадка заканчивалась непримечательной дверью с табличкой. Подойдя ближе и прочитав надписи на ней, Мукуро выяснил, что заведение было ночным клубом, — и невольно зацепился взглядом за ещё кое-что.       — Не допускаются иностранцы, — выразительно прочитал он продублированную на английском строку.       — Эта надпись не для тебя.       — Я итальянец.       — Ты иллюзионист, и если эта надпись тебе мешает — я зря тратил на тебя своё время.       — Я не могу оскорбиться из-за того, что мне здесь не рады?       — Можешь, если ты хочешь на что-нибудь оскорбиться.       Кёя провернул в двери ключ; Мукуро скрестил на груди руки.       — Ты ещё и одобряешь расизм. Чем больше я тебя узнаю, тем больше хочу с тобою работать.       — Как ты считаешь, не задумываться о том, как носители других культур воспримут твой сарказм, это расизм? — спросил Кёя, открыв дверь и обернувшись. Он улыбался и на вид был абсолютно уверен в своей правоте. Эту спесь с него безумно хотелось сбить — но он вдруг и сам посерьёзнел. — В других обстоятельствах я бы позаботился о том, чтобы эту надпись убрали, но сейчас у меня есть дела поважнее.       Мукуро не сразу смог оценить размеры бара — в проникавшем с улицы свете он видел обстановку не дальше своей руки. Щёлкнув переключателем, Кёя превратил благородную темноту в пошлый розовый полумрак. Судя по крюкам на потолке, местных посетителей волновал не только и не столько алкоголь и пьяные разговоры. Следуя за Кёей, Мукуро подошёл сначала к барной стойке, а затем к двери в какие-то внутренние технические помещения. В тишине и при уже нормальном освещении они прошли по коридору; в его конце их ждала панель, к которой Кёя приложил ладонь. Сначала Мукуро думал, что механизм считывал отпечатки пальцев, но потом Кёя надавил на панель — та легко погрузилась в стену — и выпустил Пламя. Металлические двери разъехались.       Увидев на низком столике кольцо Ада, Мукуро замер. После секундного оцепенения он заметил, что Кёя сел в кресло, и опустился на уступленный им диван.       Чтобы не потянуться к кольцу, Мукуро сложил руки в замок. Он знал, что к концу дня — Кёя показал себя сильным противником в их последнюю встречу, — оно всё равно будет принадлежать ему, но ему хотелось почувствовать холодную тяжесть на пальце уже сейчас. Он должен был знать, что никто другой не мог распорядиться этим могуществом по своему усмотрению, — ведь никто другой не мог использовать его правильно.       Промелькнувшая мысль о том, что его собственные кольца могли нашептывать ему эту идею, сначала насторожила Мукуро, но затем успокоила. То, что он вообще об этом задумался, говорило в его пользу.       — Тебя интересует, что я думаю о твоём кольце?       — По твоему лицу видно, что ты о нём думаешь. Мне нужно узнать, как пользоваться им, сохраняя рассудок.       — Тебе, положим, не поможет ни один совет из тех, что я могу дать.       — Я не собираюсь пользоваться этим кольцом. Мне нужен совет, который мог бы сработать для другого иллюзиониста.       — Я бы посоветовал ему достичь моего уровня силы и моего уровня самоконтроля, а потом всё равно использовать эту игрушку пореже. Тогда, возможно… — Мукуро задумчиво посмотрел на потолок и снова улыбнулся, опустив взгляд на Кёю. — Нет. Знаешь, я не очень верю в людей.       Выражение на лице Кёи было очень серьёзным — почти до комичности.       — Должно быть, я неправильно выразился, — наконец признал он сдержанно. — Твоё мнение о кольце меня не интересует. Я хочу услышать факты, которые смогу в дальнейшем использовать.       — Тогда мне нечем тебе помочь. Ты не сможешь использовать ни один мой совет, потому что ты не переживёшь эту встречу.       — Это понятно. — Кёя помолчал. — Это был сарказм, если ты не понял и этого. Ты не ответишь мне до тех пор, пока не убедишься в моём превосходстве, я правильно тебя понял?       — Можно сказать и так.       — Хорошо. Мы можем уйти в другое место? До него отсюда четыре минуты.       — Думаю нет.       Резко встав, Мукуро раскрыл ладони, чтобы крепко сжать ими трезубец и сразу нанести первый удар — но трезубец не появился.       Мелкие иллюзии, скрывавшие шрамы, тоже исчезли.       Поборов растерянность, Мукуро ушёл от тонфы в сторону. Места в комнате было мало, и когда её двери закрылись, Мукуро оказался зажат между вооружённым Кёей и пустым шкафом; честная победа ему здесь не светила, зато он владел информацией из-за которой пока что не должен был умереть — это давало ему возможность нанести в дальнейшем подлый удар.       Кёя замер, держа оружие наготове. Мукуро не слишком надеялся избежать боли, но её почему-то всё не было.       — Если бы ты пошёл со мной в другое место, мы могли бы подраться в нём честно.       С тонф стекало Облако — будто бы лишь для устрашения, потому что атаковать Кёя не спешил.       Несколько расслабившись, Мукуро обвёл комнату взглядом.       — Интересная технология.       — Теперь ты пойдёшь со мной в другое место?       — Не думаю, что ты меня выпустишь.       Кольцо на пальце у Кёи загорелось ярче, и двери снова разъехались.       — Можешь идти.       Это очень напоминало издёвку, но Мукуро всё же попробовал пройти мимо него; к своему удивлению он действительно смог выйти в коридор, не встретив сопротивления. Все оставшиеся двери, отделявшие его от улицы, выглядели обычными и вряд ли управлялись Пламенем — даже если Кёя по-прежнему мог отключить Туман, у Мукуро появился шанс на побег. Стараясь держаться достойно — если Кёя лишь издевался, спешка всё равно не могла привести к спасению, — Мукуро степенно направился к выходу.       Выйдя на улицу, он снова почувствовал себя уверенно.       — Ты не боишься, что я сбегу или нападу прямо здесь?       — Нет.       Кёя взял зонт, раскрыл его, поднял. Мукуро поймал на себе недовольный взгляд, когда тоже подошёл под него, но Кёя ничего не сказал.