Возможность

Ацуши бежал вниз по улице, стараясь не терять больше времени: когда он немного отошёл от шока и спокойно (более или менее) поговорил с Акутагавой, парень понял, что в состоянии продолжить работу, чтобы не подводить управляющего. Меньше всего сейчас ему хотелось подорвать его доверие и потерять работу. Забежав в заведение, Ацуши попытался отдышаться, пока хозяин удивлённо смотрел на него. — Я… вернулся… — подросток всё ещё тяжело дышал и держался за дверной косяк, чтобы не упасть, — простите… Игараши-сан… — Ацуши-кун, — директор подождал минутку, пока парень немного восстановил дыхание, — ты в порядке? — Да, всё нормально, — он выдохнул и, наконец, выпрямился, только чтобы сразу же поклониться, как положено. — Я могу продолжить работу, простите, что так внезапно сбежал. — Ты уверен? Можешь взять сегодня выходной, я не против, — Игараши-сан всё ещё помнил, каким бледным был подросток, отпрашиваясь с работы час назад, так что он волновался за Ацуши: парень никогда так себя не вёл, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. — Спасибо, но… я справлюсь. Всё в порядке. — Как знаешь. Говори, если что, — с этим директор ушёл в свой кабинет, оставив Ацуши наедине с парой посетителей. В этот день Ацуши работал из рук вон плохо: он постоянно отвлекался, путал заказы, терял связь с реальностью и даже уронил пару подносов. Ему было стыдно, но он просто не мог сосредоточиться на работе: он на самом деле пытался слушать, что ему говорили посетители и повара, но в голове был только сегодняшний репортаж и то, что ему сказал Акутагава. Неужели это действительно было настолько опасно? Поэтому он не хотел, чтобы Ацуши провожал его в их первую встречу? Он боялся? Он думал о том, чего ещё он не знает об Акутагаве, что он может от него скрывать. Ацуши вдруг осознал, что тот был прав насчёт того, что они знакомы ещё слишком мало — парень почти ничего не знал о своём друге. Он даже не был уверен теперь, имеет ли право называть его другом, а, главное, считает ли так сам Акутагава. «Думаю, я поторопился с выводами…» — Ацуши вспомнил свои вчерашние мысли, и ему стало неловко. — Я такой дурак… — он пробубнил себе под нос. — Прошу прощения? — посетитель, у которого он в этот момент принимал заказ, вопрошающе посмотрел на парня. Его щёки в ту же секунду стали ярко-красными, и он широко раскрыл глаза, осознав, что сказал это вслух. — А, ой, п-простите! Я- эм… извините, не могли бы вы повторить? — ему захотелось исчезнуть или хотя бы спрятаться, этот день просто не мог быть хуже: мало того, что он узнал, что Акутагава работал в мафии, так ещё и на работе целый день позорился. Парень чувствовал себя просто ужасно и больше всего на свете хотел, чтобы часы, наконец, пробили шесть вечера, и он мог пойти домой. Кое-как дожив до конца смены, Ацуши быстро убрался и ушёл домой. Он возвращался несколько раз, чтобы проверить, закрыл ли дверь, потому что забывал на полпути к станции. Парень сам удивился, как ему удалось без происшествий добраться до дома, когда он был настолько рассеянным. Он тихо зашёл в квартиру и быстро прошёл в свою комнату, стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимание хозяйки: сейчас ему действительно не хотелось ни с кем общаться. Подросток запер за собой дверь и сел на пол, обняв себя за колени. Ему хотелось плакать. Он снова начал прокручивать сегодняшний день в голове, на этот раз осознанно, вспоминая все мелочи. Больнее всего было от того, как равнодушно Акутагава говорил о своей работе; с какой лёгкостью он убеждал его, что лучше будет перестать общаться. Ацуши думал, что Акутагава тоже ценит его, хотя бы немного, и что он был бы рад общаться с ним и дальше. Сейчас же ему казалось наоборот, он снова почувствовал себя одиноким и никому ненужным мальчиком. На что он вообще надеялся? Насколько наивным и глупым нужно быть, чтобы подумать, что первое же его знакомство выльется в дружбу или даже что-то большее? Ацуши раскачивался вперёд и назад, грызя себя этими мыслями и до боли сжимая колени, чтобы не заплакать. Он даже не знал, чего хотел больше: вернуться в то время, когда он ни о чём не подозревал, окончательно во всём разобраться или просто забыть. Забыть обо всём, и об их встрече в том числе. Если днём он был уверен, что хочет продолжить общаться с Акутагавой — сейчас он сомневался. Ему было страшно, больно, обидно и одиноко. В ушах зашумело, и голова начала будто разрываться. Он спрятал её между коленей, пытаясь восстановить давление, и до скрипа сжал зубы. «Нет, пожалуйста, только не сейчас…» — парень почувствовал, что ещё немного и у него случится очередной приступ. Мыслей было слишком много, и все они роились в голове, не давая сделать вдох. Парень лёг на бок и скрутился калачиком, ему хотелось исчезнуть, чтобы не чувствовать всего этого. Это было невыносимо. Галлюцинаций до сих пор не было, но Ацуши и сам отлично справлялся с тем, чтобы гнобить себя. Он давно не был так разочарован, в первую очередь в себе самом. И, что хуже, Ацуши не знал, что ему делать дальше. Стоит ли на самом деле продолжить общаться с Акутагавой? Может быть, он был прав насчёт того, что прекратить было бы проще? В конце концов, он преступник, он, чёрт возьми, убивал людей! И продолжит убивать, очевидно. Сможет ли Ацуши воспринимать его как прежде, зная, что, возможно, за пару часов до их встречи он лишил кого-то жизни? Он не был в этом уверен. У Ацуши это просто не укладывалось в голове: для него всегда самой главной ценностью была человеческая жизнь. Он просто не мог понять, как можно взять и отнять её у кого-то, кого ты даже не знаешь. А у того, кого ты знаешь, тем более. Это вообще не имело значения, человек есть человек, нельзя просто взять и убить его! Он осознал это ещё в приюте: его жизнь постоянно пытались отнять, и тогда он понял, что ничего важнее действительно нет. Юноша может и не очень любил жизнь или себя, но он ценил её и был благодарен. Он знал, каково это, когда тебя пытаются убить за что-то, в чём ты даже не виноват, и ему было тошно от мысли, что Акутагава был «с другой стороны» этого кошмара практически каждый день. И всё же, он не мог и не хотел представлять себе, что ему придётся оставить Акутагаву в прошлом. Парень и сам поражался, как быстро и сильно он к нему привязался: наверное, дело в том, что это был первый друг. Он не хотел возвращаться в это всепоглощающее одиночество, когда он плакал по ночам просто от того, как пусто было внутри. И он не хотел оставлять Акутагаву наедине с его демонами тоже: парень явно работал на мафию не от хорошей жизни. Ацуши уже успел понять, что юноша на самом деле глубоко несчастен, и, скорее всего, ему тоже очень одиноко. Он хотел ему помочь, он чувствовал, что может, а значит, должен. Ацуши вдруг вспомнил его слова о том, что ему нечего бояться, если он захочет уйти, и Акутагава уже привязался к нему. Может, его равнодушие было напускным? Что если юноша тоже на самом деле не хотел, чтобы Ацуши уходил? От этих мыслей парню стало ещё хуже, с губ сорвался первый всхлип и по щекам покатились слёзы. Ацуши скрутился ещё сильнее, всё ещё лёжа на полу в своей комнате. Он был настолько глубоко в своём отчаянии, что даже не услышал, как дверь комнаты хозяйки открылась и заскрипели половицы. — Ацуши-чан, ты дома? — женщина тихо постучала. Она услышала странные звуки в квартире и вышла, чтобы проверить, в коридоре поняв, что этими звуками были всхлипы из комнаты подростка. Ацуши замер и задержал дыхание, чтобы не было слишком уж очевидно, что он плачет прямо под дверью. — Д-да, здравствуйте, Йоко-сан, — голос предательски сломался, пока он пытался подняться на ноги. Хозяйка не упустила этот момент. — Всё в порядке? — она звучала действительно обеспокоенной. — Да, простите, — Ацуши вытер слёзы с лица и сел на кровать. — Можно зайти? — хозяйке стало не по себе от мысли, что мальчик, так напоминавший ей любимого внука, сидел в своей комнате и плакал, совсем один. Ацуши вздохнул и открыл дверь, потупив глаза и вернувшись на кровать: стоять было тяжело, в ногах как будто совсем не было сил. — О, бедняжка, — женщина присела рядом с ним и осторожно погладила по голове. — Хочешь рассказать, что случилось? Ацуши закрыл лицо руками и отрицательно покачал головой. Он всё ещё пытался перестать плакать, чувствуя себя неловко, но ничего не получалось. Слёзы сами собой текли по лицу, пока старушка гладила его по волосам. От этого ему стало чуть менее одиноко, но всё ещё было больно, непонятно и стыдно. — Послушай, Ацуши-чан, — она отвернулась к окну. — Я не знаю, что у тебя стряслось, но могу кое-что сказать. Я прожила уже долгую жизнь, и точно знаю, что главное — это не отчаиваться. Сейчас тебе плохо, но однажды всё это останется в прошлом, и ты обязательно будешь счастлив. Это нужно просто пережить, — её слова звучали так, будто она точно знала, о чём говорит. — Ты хороший парень, и у тебя всё будет отлично, но жизнь иногда бывает жестокой. Но знаешь что? — она оглянулась на юношу, Ацуши посмотрел на неё блестящими от слёз глазами. — Ты со всем справишься. Обязательно. Ацуши улыбнулся. Он получил именно то, чего ему сейчас не хватало — Йоко-сан поддержала его, не пытаясь лезть в душу, и просто… была к нему добра. Ему стало чуточку лучше. — Спасибо, Йоко-сан, — он шмыгнул носом и попытался вытереть слёзы, только размазав их по лицу. Хозяйка последний раз провела рукой по светлым волосам и поднялась, направляясь к выходу из комнаты. — Не за что. Если захочешь поговорить или услышать совет — приходи. И… — она остановилась в дверях на секунду, — всегда слушай своё сердце. С этим она закрыла дверь, и Ацуши слышал, как старушка направилась в свою комнату. Он так и смотрел ей в след, пытаясь собраться с силами и привести мысли в порядок. «Слушать сердце…» — парень усмехнулся. Звучало просто, но так было только на словах: хотел бы он знать, что оно ему говорит. Через несколько минут Ацуши вздохнул и пошёл умыться. На душ или ужин совсем не осталось сил, так что подросток решил просто лечь спать пораньше, в надежде на то, что завтрашний день будет лучше хотя бы в плане работы. И, как обычно, подросток уснул достаточно быстро: после того, как он плакал вечером, ему никогда не приходилось тратить на это много времени. Организм как будто отключался.

…

После ухода Ацуши, Акутагава провёл этот день как любой другой выходной: убрался в квартире (по будням времени не оставалось, но из-за пыли у подростка ухудшался кашель, так что он никогда не упускал этот момент в выходные дни), купил продукты на неделю, почитал. Юноша пытался отдохнуть и набраться сил перед следующей рабочей неделей, однако ему не давало покоя какое-то фоновое чувство тревоги. В течение дня он отправил пару сообщений Ацуши, спрашивая, в порядке ли он, но, не получив ответа, попытался не думать об этом. Он решил дать ему время, стараясь заранее ни на что не надеяться, но выходило плохо. Он знал, что если Ацуши решит уйти, то так будет действительно лучше; он знал, что это решение полностью за ним и мафиози примет любой исход. Он знал это, но продолжал надеяться пожить в этой сказке ещё немного. Ему всю жизнь так не хватало рядом хоть кого-то, что он не мог проститься со своим новым другом. Он продолжал убеждать себя, как делал всю жизнь, что общение — это проявление слабости, а он не слабый, что он может прекрасно справиться со всем сам, но… чем больше Акутагава думал об этом, тем менее убедительными становились его доводы. Парень не мог больше обманывать самого себя: ему нравилось проводить время с Ацуши, ему нравилось это чувство тепла и спокойствия внутри, которое только он мог ему подарить, он не был готов терять это так быстро. Ему нравилось быть обычным подростком. И юноше было больно от мысли, что Ацуши узнал его настоящего, он боялся, что теперь тигр будет видеть в нём того монстра, кем он и является. Он действительно не хотел, чтобы эта иллюзия разрушилась так скоро, но теперь он не мог ничего изменить. Он только в очередной раз выругался себе под нос, когда понял, что именно после задания с Мори совершил очередную ошибку, не проверив наличие камер наблюдения по пути обратно на базу, что и привело его сюда. Но сейчас уже поздно было ругать себя за невнимательность. Акутагава не хотел возвращаться в своё одиночество и пустоту, он впервые в жизни почувствовал что-то хорошее, и ему действительно хотелось позволить себе эту слабость. Парню думалось, что оно того стоит: риски можно было свести к минимуму, проявляя достаточную осторожность, и он был в состоянии защитить Ацуши, как ему казалось. Но сейчас это не имело значения, решение всё равно должно было остаться за Ацуши. Он не хотел давить на него, заставлять или запугивать, но иначе Акутагава не умел получать желаемое, поэтому он решил просто ничего не предпринимать какое-то время. Он подготовился к худшему, к возвращению в свою тьму и одиночество, но он всё ещё надеялся. Надеялся на то, что Ацуши не передумает; на то, что сегодня он сказал ему правду. На то, что Акутагава его не напугал, как всегда было раньше. На то, что он его не потеряет.