…
Однако дело было вовсе не в том, сколько писал Ацуши или как загружен был Акутагава на работе. Ему было очень плохо. После инцидента с Мимик он вернулся в свой офис, чтобы начать работать над отчётом, пока было время до прибытия Дазая — однако почти сразу ему позвонили с новостью о том, что Исполнитель на месте. Он сразу поспешил обратно. И, как и предполагалось, Дазай был разгневан тем, что его план был сорван. Низшие чины рассказали ему, как прошла операция, и Акутагава зашёл в подвал как раз тогда, когда Дазай спрашивал, где же всё пошло не по плану. Он всегда отвечал за свои поступки, поэтому без сомнений и лишних оправданий заявил, что последнего пленника убил именно он. И сначала даже могло показаться, что Дазаю всё равно — он почти похвалил его за то, что Акутагава «справился со столь грозным врагом, защитив своих коллег». Однако потом Исполнитель начал говорить про потенциальную упущенную информацию, и подросток быстро понял, что он просто умело, как обычно, скрывал свою злость. Когда Акутагава только собирался протестовать, ему в лицо прилетел кулак на такой скорости, что ему пришлось перекувырнуться в воздухе, чтобы не упасть на спину и не повредить позвоночник. Он сразу начал кашлять кровью, и даже не услышал, как Дазай забрал пистолет у одного из подчинённых, в шоке обступивших их со всех сторон. Пока Акутагава пытался сделать вдох, продолжая выкашливать какое-то невероятное количество крови, заливающей рукава, воротник его рубашки и грязный пол, Дазай говорил что-то про Одасаку и каких-то сирот. Он не слышал его, потому как в ушах звенело, но, когда подросток сумел поднять глаза на своего наставника, один за другим раздались три выстрела. Он едва успел призвать способность, чтобы остановить пули в сантиметрах от своей головы. Расёмон извивался у него перед лицом, клацая челюстями, и патроны остановились в полупрозрачном красном диске вокруг головы его «питомца». «В следующий раз я ударю дважды, и выстрелю пять раз», — последнее, что он сказал подростку, пока он дрожал от боли в лёгких, делающей трудным каждый вдох, и напряжения. После этого он развернулся и принялся обыскивать тела, попутно раздавая указания подчинённым о том, как теперь добыть информацию. Один из них даже сказал что-то про Одасаку и то, что он никогда не убивает, и Акутагава невольно вспомнил, как получил дополнительную порцию избиений, когда пешке Мафии Дазай спокойно и абсолютно безэмоционально ответил, что для него в этом нет нужды. Казалось, с кем угодно он был обходительнее, чем с ним. Он всё ещё сидел на полу, потому что чувствовал, что силы в ногах совсем нет, и не хотел даже пытаться подняться, чтобы не позориться перед низшими чинами ещё больше. Однако Дазай избавил его от этого выбора: он опозорил его сам. Прилюдно сказав, что Акутагаве никогда в жизни не одолеть Одасаку. Подумать только, он был убеждён, что Акутагава не справится с каким-то слабаком, который за несколько лет работы на Мафию так и остался мальчиком на побегушках, потому что не мог лишить человека жизни. Какие на это могут быть причины, если не трусость? Почему Дазай вообще сравнивал его с таким человеком? В любом случае, Дазай запретил участвовать ему в обыске («Хочешь снова всё испортить, Акутагава-кун?»), так что Акутагаве пришлось вернуться в свой офис, чтобы не мешаться. Рабочие часы Хигучи давно закончились, так что, узнав о том, что захват прошёл успешно, она ушла домой, и в кабинете юноша был один. Уже было поздно, но у него не было сил даже на то, чтобы дойти до дома. Казалось, что воздух с каждым вдохом царапал лёгкие изнутри, они горели, а горло саднило. Кажется, у него поднялась температура, и приступов кашля за пару десятков минут, что он пытался собраться с силами, случилось столько, сколько обычно могло произойти за сутки. Он давно понял, что это очередное обострение из-за слишком сильного удара Дазая, но в офисе никаких лекарств у него не было. Он едва нашёл в себе силы на то, чтобы написать Ацуши, чтобы он не расстраивался и не волновался лишний раз, но на полноценную коммуникацию его не хватило. И помимо всего этого, он чувствовал себя просто необычайно униженным. Парень всё ещё не мог поверить, что наставник отчитал и наказал его на глазах подчинённых, не забыв сравнить с его знакомым. Казалось, единственное, что держит его на ногах сейчас — это чистая злоба. Он злился на Дазая, на себя, на Мимик, на этого Одасаку, на весь мир. Он решил, что должен во что бы то ни стало расправиться с Мимиком, а потом, желательно, одолеть и Одасаку: всё, чтобы доказать Дазаю, что он может. Чтобы наставник даже не думал о том, чтобы сравнивать его с кем-то подобным. Он просто не может быть хуже его, это абсолютно невозможно. Может, он и терял веру в себя, причём с каждым днём всё больше и больше, но у Акутагавы ещё была гордость, и она не позволяла ему смириться с тем, что наставник считает его слабее человека, который даже не может убить. Это самая яркая черта Оды, о которой он знал, и эта фраза отказывалась покинуть его голову. Не убивает! В мафии! Это звучало просто абсурдно. Акутагава испытывал отвращение просто от того, что Дазай вообще поставил их имена в одно предложение. Когда ему стало немного лучше, и он почувствовал, что может хотя бы дойти до дома, Акутагава собрал вещи и направился к выходу из штаба, но на первом этаже его окликнул Мори. — Акутагава-кун, — он повернулся на звучный, глубокий голос, — ты не торопишься? — Здравствуйте, Босс. Нет, не тороплюсь, — юноша развернулся и поклонился. — Отлично. Как про- — Ринтаро! — его перебила маленькая светловолосая девочка в пышном платье, появившаяся, казалось, ниоткуда. Она стояла рядом и тянула его за рукав пальто. — Ты обещал, что мы пойдём сразу домой! — её голос был звонким и высоким. — О, Элис-чан, — Мори присел перед ней на корточки и поправил воротник платья, — подожди в машине, хорошо? — голос Мори стал каким-то смешным. — Нет! Пойдём! — девочка топнула ногой и скрестила руки на груди, недовольно фыркнув. — Элис-чан, ну пожалуйста, — он растягивал гласные, как будто не говоря, а напевая. Акутагава наблюдал за этим с каменным лицом. — А по дороге купим тортик, ладно? — Ладно, — она вздёрнула подбородок и, гордая своей победой, утопала к выходу из здания. — Итак, Акутагава-кун, — он встал, прочистил горло и поправил галстук, — этого не было. Тебе ясно? — Конечно, — Акутагава даже не изменился в лице. — Отлично. На чём я остановился? — он поднял взгляд к потолку и приложил руку к подбородку. — Ах да. Как прошла операция? Удалось узнать что-нибудь? — Эм… — Акутагава неловко отвёл взгляд. — Не совсем так, как планировалось… — Говори по делу, Акутагава-кун, — теперь Мори говорил резко и коротко. — Нам удалось их захватить, как и планировал Дазай-сан, но потом один очнулся и убил остальных, мне пришлось убить его тоже, — он глянул на Мори, чтобы понять его реакцию. Тот выжидающе смотрел ему в глаза. — Дазай-сан с отрядом собрали информацию, какую смогли, с тел. — Дальше я знаю, спасибо, — Мори поднял руку, прерывая его. — Всё ясно. Буду ждать подробный отчёт в ближайшие дни, а пока можешь идти. — До свидания, — Акутагава снова поклонился и направился к выходу. Мори остался в холле. Акутагава не до конца понял, как Мори отнёсся к новости о том, что операция прошла не до конца успешно, но он не придал этому особого значения. Очевидно, Босс знал намного больше, чем он, и наверняка, едва услышав об исходе операции, сразу начал строить дальнейшие планы — Акутагаве же нужно было сделать лишь то, что от него потребуют. Не было смысла забивать голову лишними домыслами. Следующий день Акутагава провёл совсем не так, как планировал. Он рассчитывал разобраться с отчётом, чтобы не копить бумажную работу, но Мимик перевернул Иокогаму с ног на голову. Это было ожидаемо, учитывая хаос, который они устроили в Токио, но тогда от Акутагавы требовалось только собрать информацию, так что он не осознал всего кошмара, на который они способны. Целый день он скакал по всему городу, предотвращая стычки и преступления Мимик против магазинов и организаций, которые платили Портовой Мафии за защиту: только завершив одно дело, он сразу получал вызов на следующее. Хотя много сил и времени на каждое конкретное задание он и не тратил — добравшись до места, юноша просто избавлялся от нарушителей, но из-за того, что их было слишком много, и он едва поспевал за приказами, день выдался утомительным. Вечером, наконец оказавшись на Базе, он узнал, что один из важнейших информаторов Портовой Мафии, которого прошлой ночью спас из ловушки Мимик Одасаку (за последние дни его имя настолько надоело, что становилось тошно каждый раз, как он его слышал), оказался предателем. Сам Одасаку попал в больницу, попавшись в ловушку организации, на которую работал тот самый информатор — и это была ещё одна причина для Акутагавы, чтобы почувствовать себя оскорблённым. Он не знал, какой именно была ловушка, но был уверен, что не попался бы в неё. И почему Дазай считал его слабее? Так или иначе, он понимал, что Мимик окажет на Мафию куда большее влияние, чем могло показаться. Изменения начинались уже сейчас, и кто знает, как далеко они могли зайти.…
Ацуши начинал серьёзно волноваться. Весь день он гулял, ловя солнышко и наслаждаясь последними не слишком жаркими деньками, но вечером, так и не получив никакой весточки от Акутагавы со вчерашнего дня, он стал нервничать. Если в первой половине дня он всё метался между тем, чтобы написать ещё раз или всё-таки дать ему время, около полудня Ацуши не выдержал и отправил первое сообщение. А за ним второе, и третье. И если в первой половине дня он думал, что Акутагава мог просто устать от него или от общения в целом, то к вечеру ему было уже на самом деле тревожно за него. Вдруг что-то случилось? Что, если он попал в беду? А что, если случилось что-то непоправимое? Все эти мысли проедали его мозг, как черви, всё нагнетая и нагнетая. Он не выдержал и позвонил ему. Пока шли гудки, Ацуши молился всем, кого только знал, чтобы Акутагава просто был в порядке. Хотя бы в порядке. — Алло? — когда на том конце провода раздался голос с хрипотцой, Ацуши почти физически ощутил, как страх отступил. — Акутагава? Привет! — Привет, — он звучал только немного уставшим. — Всё нормально? Я тебе не мешаю? — Нет, всё нормально. — Я так волновался, — Ацуши выдохнул с облегчением. — Много работы? — Да, очень. Волновался о чём? — Как о чём? Ты не отвечал мне со вчерашнего дня, я уже думал, что что-то случилось. Места себе не находил. — О. Времени совсем не было. Я даже не видел, что ты писал, — Акутагава на самом деле использовал телефон только для получения очередного приказа, совсем не обращая внимания на другие уведомления, но он не думал, что Ацуши мог тревожиться из-за него. Да и не хотел этого. — Ладно, — Ацуши сел на кровать в своей комнате и качал ногами вперёд и назад. — Не хочешь прийти сегодня? — Хм, — Акутагава подумал минутку. Рабочий день был закончен, почему бы и нет? Тем более, он заставил Ацуши волноваться. — Хорошо. Скоро буду. — Отлично, буду ждать, — Ацуши улыбнулся. — Хорошей дороги. — Ага, — Акутагава повесил трубку. Когда Ацуши ему позвонил, Акутагава как раз заходил домой. Он не стал терять времени, поскольку было уже поздно, так что только оставил ненужные вещи и снова покинул квартиру, направляясь к станции. В последнее время он слишком часто пользовался услугами такси, и хотя машину вызывал каждый раз на разные адреса, это всё ещё было несколько опасно. Выследить человека не так уж трудно, и сейчас, когда в городе неспокойно, он не хотел лишний раз рисковать. Дорога заняла не так много времени, как он думал, и вскоре парень уже стучал в дверь. Ему открыла невысокая пожилая женщина, так что юноша немного растерялся, когда встретился с её проницательным, хоть и явно припорошённым годами, взглядом. — Эм… — Акутагава знал, что Ацуши снимает только комнату, но почему-то встреча с хозяйкой квартиры как-то сбила его с толку. — Здравствуйте. Я к ти- к Ацуши. — О, проходи, — она отступила в сторону, шаркнув ногами по полу. Акутагава прошёл внутрь и неловко скинул обувь. Старушка всё это время разглядывала его снизу вверх, особенное внимание уделив лицу и тёмным прядям, свисающим по обе стороны. — Молодой человек, — она привлекла его внимание, Акутагава встретился взглядом с её тёмно-карими глазами. — Я не могла тебя где-то видеть? — Не думаю, — она продолжила рассматривать бледное лицо, прищурив глаза, отчего Акутагаве стало как-то неудобно. Он не знал, куда себя деть, и прилично ли было бы просто пройти в комнату к Ацуши, так что терпеливо ждал на пороге. — И всё-таки, мне кажется, я видела тебя по телевизору… — Акутагава напрягся, но не подал виду. — Ты не снимался в какой-нибудь рекламе? — Нет. Мне часто говорят, что я похож на какого-то актёра, — он попытался закончить этот разговор, и был благодарен, когда из комнаты на голоса выглянул Ацуши. — О, привет! — он подошёл к хозяйке и Акутагаве. — Вы уже познакомились? — за те несколько месяцев, что он снимал комнату у Йоко-сан, она уже стала ему почти как родная, да и она сама, кажется, видела в нём не просто постороннего мальчика, но своего внука. Визит Акутагавы ощущался почти как знакомство с семьёй. — Нет, — старушка отошла в сторону, чтобы не мешать ребятам. — Представишь меня этому красавчику? — правду говорят, что с возрастом чувство неловкости атрофируется. Зато Акутагава смутился, а Ацуши покраснел ещё сильнее, чем он. — Это Йоко-сан, — он неловко улыбнулся. — А это Акутагава, — улыбка стала ещё более неловкой, когда он указал на юношу, как будто экскурсовод на какой-то экспонат в музее. Они поклонились друг другу, старушка развернулась и направилась в свою комнату. — Не буду вам мешать. А то вы, мальчики, совсем засмущались, — она улыбнулась им и закрыла за собой дверь. Ребята проводили её глазами, переглянулись и ушли в комнату Ацуши. — Прости, что сам тебя не встретил, — Ацуши закрыл дверь и сел на кровать. Акутагава последовал его примеру. — Совсем не слышал, что ты пришёл. — Не страшно. Забавная хозяйка у тебя, — он даже усмехнулся. — Да… она хорошая, просто любит пошутить, — Ацуши улыбнулся. — О, кстати, твоя книга, — он потянулся к полке над кроватью и нащупал там сборник стихотворений. — Уже дочитал? — Акутагава удивлённо приподнял брови. — Ага. Мне так понравилось, я вчера целый день только и делал, что читал, — он протянул ему книгу. — А ещё вот это взял в библиотеке. Акутагава полистал страницы сборника и поднял взгляд на Ацуши. Он показывал ему небольшой роман. — Неплохая книга. Думаю, тебе понравится, — ответил он, только прочитав название. — Ага. А у тебя как дела? Что нового? — Ацуши был так взбудоражен их встречей, что ему хотелось говорить и говорить, обсуждая всё на свете. Сегодня он целый день так волновался, столько плохого себе надумал и был этим так вымотан, что новость о том, что всё в порядке, зарядила его внутреннюю батарейку на все двести процентов. Акутагава рассказал ему про несколько последних заданий, опуская самые кровавые подробности, но ничего не приукрашивая. Пока Ацуши его слушал, он подвинулся ближе, усаживаясь поудобнее. — Подожди, — Акутагава внезапно остановился и наклонился к Ацуши, внимательно вглядываясь в его лицо. — Чего? — Ацуши раскрыл глаза в удивлении, но не отстранился. — У тебя всегда были… веснушки? — Н-нет, — Ацуши почувствовал, что краснеет. Он коснулся щеки пальцами. — Заметные, да? Я надеялся, их не видно… — он неловко отвёл взгляд, поникнув. — Почему? — Акутагава всё рассматривал россыпь веснушек на щеках Ацуши. — Не знаю. Мне никогда они не нравились. Хотя они только ближе к лету появляются — я сегодня целый день был на солнце, и вот. — Можно? — Акутагава поднёс руку к его лицу, но не слишком близко. Ацуши нерешительно кивнул. Он едва ощутимо коснулся его щеки подушечками пальцев, и как будто принялся пересчитывать веснушки. Они были как звёзды на ночном небе: светлые и совсем маленькие. — Такие красивые… — Р-разве? — лёгкие, как пёрышко, прикосновения Акутагавы были приятными, хоть и смущающими. Ещё и лицо его было так близко… Ацуши не был уверен в том, что вообще происходит, но в серых глазах рассмотрел, кажется… восхищение? — Да, очень, — Акутагава медленно и нерешительно подвинулся ещё ближе и закрыл глаза, после чего поцеловал Ацуши в щёку — так же медленно и нерешительно. Она была тёплой от румянца, а пахла клубникой, как летний день. Отстранившись и открыв глаза, он увидел, что Ацуши смотрел на него с видом полного замешательства. Его щёки были уже ярко-красными, и, хотя Акутагава этого не слышал, он понимал, что сердце у (его) парня стучит где-то прямо в ушах, как и у него самого. Ацуши ничего не сказал, только улыбнулся и коснулся поцелованного места рукой, смотря вниз. — Очень красивые, — повторил Акутагава, оставляя ещё несколько лёгких поцелуев на веснушках Ацуши по всему его лицу. Когда он поцеловал одну прямо на кончике его носа, Ацуши зажмурился и хихикнул. — И ты красивый, — он заглянул ему в глаза. Они блестели то ли от счастья, то ли от слёз. — Всё в порядке? — Да, — он как будто вышел из оцепенения, — я просто… не знаю, ты такой… такой! — Ацуши не мог подобрать слов, поэтому просто поцеловал его в ответ — и если поцелуи Акутагавы были лёгкими, осторожными и немного опасающимися, поцелуй Ацуши был долгим, нежным и крепким. — Спасибо, — прошептал он ему прямо в тёплую, порозовевшую щёку. Они сидели, слушая дыхание друг друга и улыбаясь, Ацуши уткнулся носом в плечо Акутагавы и старался не умереть от переполняющих изнутри счастья и благодарности, пока сам Акутагава старался успокоить сердцебиение и получше запомнить эту минуту. Их момент прервал зазвонивший телефон Акутагавы. Он нехотя отстранился от Ацуши и поднял трубку. — Акутагава-семпай! — парню пришлось убрать телефон от уха, когда из динамика донёсся перепуганный и слишком громкий голос Хигучи. — Что? — Мимик взорвали один из наших складов, Дазай-сан срочно вас вызывает, — она запиналась и тараторила, очевидно паникуя. — Успокойся. Какой склад? — Я сейчас пришлю вам сообщение со всей информацией, — из-за стресса, по всей видимости, она говорила намного громче, чем было необходимо. — Понял. Жду, — он повесил трубку. По взгляду Ацуши Акутагава понял, что тот всё слышал. — Уходишь? — он грустно улыбнулся, стараясь не показывать, насколько ему на самом деле печально, чтобы не расстраивать Акутагаву. — Да. Хотя сначала я хочу попросить тебя кое о чём. — Конечно, что такое? — Акутагава звучал серьёзно, так что Ацуши моментально обратил к нему всё своё внимание. — Сейчас в городе очень напряжённая обстановка. Будь предельно осторожен, ладно? Не выходи из дома без необходимости. — О, ну… мне же надо работать… — Я понимаю, — Акутагава смотрел ему прямо в глаза, — но это правда опасно, тигр. Я серьёзно. После работы сразу домой, и не ходи по безлюдным улицам. Пожалуйста. Интонация, с которой он произнёс последнее слово, надолго останется у Ацуши в голове. — Конечно. Всё будет в порядке, не волнуйся. И не забывай о себе, — Ацуши улыбнулся и последний раз поцеловал Акутагаву в щёку, чем застал его врасплох. Они оба покраснели. Акутагава встал с кровати, поправив за собой покрывало, и положил руку на ручку двери, как будто сомневаясь, хочет ли уходить. Однако когда он услышал уведомление о сообщении от Хигучи, парень мотнул головой и открыл дверь. Сделав шаг за порог, он как будто покинул их маленький мир, в котором они с Ацуши были только вдвоём, в полной безопасности. Но рано или поздно это пришлось бы сделать — хотелось бы, чтоб ненадолго. Ацуши проводил его до двери и дождался, пока Акутагава обулся, в тишине. Только открыв дверь, он пожелал ему удачи, на что Акутагава кивнул и быстро ушёл прочь. Ацуши провожал его взглядом, пока мафиози не скрылся из виду. Судя по разговору, произошло что-то серьёзное, да и то, как он говорил… если Ацуши, как простому человеку, никак (ну, почти никак) не связанному с преступным миром Иокогамы, лучше было не появляться лишний раз на улице, то в какой опасности был Акутагава? Ацуши не сомневался в том, что он может себя защитить, но он не хотел, чтобы у него вообще была в этом необходимость — он просто надеялся, что у Акутагавы всё будет хорошо.