Passion

      Дима решительно сжимает в кармане несколько пятидесятирублевых купюр. В это раз у него точно все получится. Должно получиться.       Он приходит сюда уже третий день, спускает всю мелочь и все мелкие деньги, на которые он, вообще-то, собирался питаться нормально. Ну, относительно нормально, ладно.       А все из-за этого чертового аппарата.       Они с Олей зашли в этот торговый центр погреться три дня назад во время одной из прогулок, и почти на самом входе увидели это. Автомат, полный мягких игрушек. Трогательные енотики с большими глазами, котики с очаровательными треугольными и пушистыми ушками, собачки с милыми мордашками, медвежата с красными сердечками в плюшевых лапах… Оля тут же подошла к автомату и долго их разглядывала. Дима нашарил в кармане мятую сотку и сделал две попытки. Обе закончились полным провалом — механическая трехпалая лапа промахивалась на жалкие сантиметры. Дима сердито выдохнул и полез на поиски завалявшихся денег в карман, но Оля со смехом оттащила его. «Все равно ничего не вытащишь. Не трать время и деньги», — сказала она и Дима послушался.       А на следующий день, обшарив карманы всех курток, ветровок и брюк, вернулся, чтобы взять реванш у проклятого автомата. И на следующий день. И через день тоже. Треклятые енотики соскальзывали, махнув клешне на прощание длинными полосатыми хвостами, котики грустно падали в гору своих родичей, блеснув большими глазам… даже медвежата, упав, выставляли в своих чертовых лапах свои дурацкие сердечки. Дима злился. Дима матерился так громко, что один раз к нему даже подошел охранник, а мамы с детишками неодобрительно качали головами.       Но сегодня — сегодня у него точно выйдет. Он вытащит для Оли какую-нибудь из этих дурацких мягких игрушек, которая стоит рядом и улыбается как-то… покровительственно и мягко. Как будто смотрит на довольно несмышленого ребенка. Но Дима докажет, что он вполне может достать для нее самую лучшую игрушку. Самую чудесную.       Он победит этот чертов аппарат. И это произойдет сегодня.       Дима откашливается и запихивает в купюроприемник первую пятидесятку.       Собачка держится за лапку почти до победного — Дима задерживает дыхание и разочаровано выдыхает, когда она падает так обидно близко от места сброса. Он слышит, что Оля тоже выдыхает. Ничего. Сейчас точно получится.       Хвост котика выскальзывает, когда механическая рука начинает его поднимать. Енотик переворачивается и продолжает смотреть на пустую клешню совершенно безжизненным блеском стеклянных глаз. Мишка зацепляется за своего брата-близнеца и падает вместе с ним. Дима ругается и тут же смущается, когда Оля фыркает.       Дима хмурится и вытаскивает из кармана последнюю купюру. Он не может опозориться. Он сейчас точно справится.       Оля коротко прикасается губами к его щеке, видимо извиняясь за свой короткий смешок; «На удачу», — тихо говорит она. Дима приободряется.       Механическая рука ныряет глубоко в гору игрушек… и ловит. Дима приглядывается и с ужасом видит… нечто. Судорожно нажимает на красную кнопку, мотает рычаг, но поздно: нечто поймалось и не собирается выпадать раньше нужного для сброса угла. Дима оборачивается и видит приподнятые Олины брови.       Нечто падает и Дима достает это из прикрытого круглой дверцей люка.       О нет.       Все эти мишки, енотики, котики и собачки… он мог поймать кого угодно. А поймал… вот это.       Зеленое нечто смутно напоминающее и собаку, и медведя, на ощупь как дряное полотенце с довольно длинными и очень редкими ворсинками синтетического чего-то, призванного имитировать мех, с крошечными и криво посаженными глаза-бусинками и такими же кривыми передними трубками-лапами. И набит он чем-то… довольно неоднородным.       Чудовище. Зеленое чудовище, бездушно глядящее своими крошечными глазами на Олю и Диму.       Дима вертит его в руках, потом протягивает Оле.       — Ну, это, типа, тебе.       Охотник. Добытчик.       — Мой герой, — говорит Оля, принимая внебрачного ребенка чернобыльского медведя и хиросимской собаки, и звонко хохочет.       Дима немного корит себя почти две недели за этот провал, но потом он заходит за Олей в ее комнату и видит это, лежащим возле ее подушки.       — Я думал ты его сожгла или что-то вроде.       Оля улыбается ему мягко и опять как-то снисходительно.       — Это же подарок, — она молчит немного. — От тебя. Ты мне его достал. Я назвала его Франки. Он даже милый… если смотреть под определенным углом.       — Под очень определенном. А еще лучше в темноте, — говорит Дима и очень-очень крепко обнимает ее. Если уж она готова принять от него даже такой подарок, то… то это значит для него очень и много.