Только когда лошадь положит
свою голову тебе на колени,
ты действительно станешь
её хозяином.
Чудес на земле не бывает, и волшебное исцеление невозможно. Минхо это прекрасно понимал и всеми силами гнал прочь надоедливые мысли, которые он заблокировал для своего сознания. Он справится, выкарабкается, поправится. Он сделает всё возможное, чтобы близкие ему люди гордились им. И дедушка бы гордился. Но случаются дни, когда его сил не хватает, чтобы бороться с собой, и мысли охватывают сознание. Минуты слабости, которые Джисон видел и которые всегда старался исправлять. Минхо всем сердцем открылся ему и позволял себе помочь, но иногда отчаяние было сильнее любых попыток. И в такие дни он сбегал на конюшню, чтобы боль в груди заглушалась стуком огромного сердца его главного сокровища. Тэри чувствовал, зачем пришёл его человек. Обычно он приходил просто провести время, прогуляться и развеяться, но в редкие дни он приходил за помощью, и конь крепко прижимал Минхо мордой к себе, чтобы тот смог своей саднящей грудью почувствовать мускулистую шею. Конь закрывал в человеческом сердце всю тревогу, всю боль. Минхо так сильно ошибся. Спина уже совсем не болела, но парню порой казалось иначе. Фантомная боль. Минхо ужасно бесило чувство беспомощности. Он задумывался: что случилось, если бы тогда на роковом маршруте, он не упал под барьер и не переломал своё будущее? Тогда бы он просто выступил, не заняв никакого места, но сделал бы большой шаг в их с Тэриусом работе. Он бы продолжал проводить время с Джисоном, завёл бы быстро новых друзей. Всё лето провел бы с Чонином, который стопроцентно вытаскивал бы брата и свою компанию куда-нибудь гулять. Летние каникулы, отпуск, счастливый брат, гордящийся тренер, новые друзья. Тогда Минхо мог влюбиться в Джисона просто на какой-нибудь прогулке или на вечеринке, которую бы брат обязательно устроил, если бы Минхо прошёл тот маршрут. Но Минхо его не прошёл. Минхо снова возвращается мыслями туда. На тот шестой барьер в шесть темпов. Парень сбегает из дома, не дождавшись рассвета. Сегодня Джисон у него не ночевал, и, как назло, именно сегодня в голову пробрались эти запретные мысли о своей никчемности и слабости. У него не получилось уснуть, и он идёт в место, где ему всегда становилось легче. К своему гнедому коню.Take on the world - You me at six
Минхо заходит в конюшню. Все лошади крепко спят, и тишина шумит в ушах. Что он делает? Зачем снова допускает такие мысли в свою голову? Вероятно, причиной стал идеальный рисунок его любимого художника. Вечером он долго смотрел на фотографию, запечатлевшую краски на его спине, и много думал. Копался в себе. Метафора, которую парень так долго отрицал, теперь стала наваждением. Он просто обязан стать сильнее, но разве он может? Не дойдя до денника Тэриуса, Минхо медленно опускается на коленки и начинает навзрыд рыдать. Никто, кроме лошадей, его не услышит, а они, как известно, разговаривать не умеют и этот секрет не выдадут. Тэриус проснулся и вскочил на ноги, когда услышал всхлипывания его человека. Почему он не заходит ко мне? Почему не просит помощи? Почему не обнимает крепко за шею? Почему он один? Но закрытая дверь денника не позволяла коню выйти к Минхо, и всё, что он мог сейчас сделать, это жалобно уставиться сквозь прутья. — Прости, — парень просил прощения, но не понятно у кого. У себя? У коня? У тренера? У Джисона? — Мне снова кажется, что я не справлюсь. Мне кажется, что спина никогда не заживёт. Я сильно её переломал. Ты сильно переломал только своё сознание, но даже это заживает. — Что если я снова упаду? Страху упасть должно сопутствовать ещё большее желание сесть в седло. Это истинное существо конника. — Я должен стать сильнее ради тебя, Тэри. Ты уже самый сильный на свете. — Я боюсь, что снова не почувствую расчёт на барьер, не пойму тебя, Тэри, и допущу ошибку. Ты лучше всех понимаешь меня. Тэриус слушал всё, что говорил Минхо, навострив уши в центр конюшни. Он жалобно заржал, когда парень с колен полностью сел на пол, раскинув ноги и склонив голову. Теперь он тихонько плакал, закончив разговаривать. Конь дважды ударил копытом по двери, говоря своему человеку, что он тут, услышь и выпусти. Позволь тебе помочь и заблокировать черноту в сознании. Сомнения никогда не исчезнут. После тяжёлых травм люди не могут полностью восстановиться, и люди не могут в мгновение стать идеальными, но если у людей есть те, кто может придать сил и напоминать о мечте и о цели, то люди поднимаются с колен и снова дышат полной грудью надежды. Тихонько шагают вперёд. Весна на дворе напоминала о расцвете жизни. Сезон соревнований, сезон новых начал. Минхо же нужно делать уже пройденный шаг, чтобы нагнать упущенное время. Но с парнем не случилось ничего такого, что нельзя излечить и исправить. Ему нужно снова верить в себя. — Так и знал, что ты тут, — в конюшне появился свет, пробирающийся сквозь открытые большие двери. Джисон стоял в проходе и смотрел в центр на парня, сидящего к нему спиной. Минхо голос сразу же узнал, но не повернулся и даже не дёрнулся. Он так не хотел тревожить своего любимого бурундука переживаниями, с которыми они вместе боролись, которые Джисон вытаскивал из чужой головы и облачал в картины, рвал их и выкидывал. Помогало. Но сейчас Минхо снова проявляет слабость. Он живой человек, и он старается стать лучше. — Хо, ты чего? — Хан медленно подошёл к Минхо и теперь уже отчётливо услышал усталый всхлип после настоящей истерики. — Всё нормально, Хани, — он вытер рукавом темно-зелёного бомбера свои глаза. — Ну где же нормально? — Джисон опустился рядом на корточки и обнял за плечи, а Минхо кажется снова стал чаще всхлипывать. — Расскажи мне, что у тебя на душе. — Я слабак. — Нет, Хо, — запротестовал Джисон, устраиваясь рядом поудобнее и крепче прижимая вздрагивающего парня к себе, — настоящий слабак никогда не признает свою слабость. Минхо поднял голову и взглянул наконец на Джисона. Последний всегда подбирал самые правильные слова, но, когда их не находилось, он помогал иначе. Всегда рядом, и всегда вытаскивал из глубины сознания. — Разве слабак может такое огромное животное заставить себе доверять? А понимать он его сможет? Минхо отрицательно покачал головой. — И я в очередной раз докажу тебе это, — Джисон встал на ноги и поправил жёлтую толстовку. Он оставил Минхо на полу, а сам подошёл к деннику Тэриуса и сквозь прутья почесал тому бархатный нос. Конь на действие никак не отреагировал, он выглядел расстроенным и ждал, когда наконец сможет помочь своему человеку. Джисон знал, какая сильная связь у Тэриуса и Минхо, и в очередной раз решил последнему об этом напомнить. Парень поднял щеколду на деннике и открыл дверь. — Сын-а, ты же знаешь, что нужно сделать, — шепнул он на ухо жеребцу, чтобы Минхо ничего не услышал. Хан не надевал на Тэри недоуздок, не шёл за ним. Он просто распахнул полностью дверь и выпустил лошадь в пространство. Конь, склонивши шею, медленно ступал по бетону и громко цокал кованными копытами. Он остановился, когда носом уткнулся в коленку Минхо. Тот сразу же протянул руку и нежно почесал любимую морду с самой красивой белой проточиной по середине. Настоящее чудо. Тэриус повёл носом по плечу и ткнул в щёку, заставив Минхо дёрнуться и улыбнуться. К слабакам так не тянутся. Тэриус не привязан, не закрыт, и никто его насильно рядом не держит, но он никуда уходить не собирается. Конюшня его дом, Минхо его семья. Жеребец опускается на коленки, чтобы уложиться рядом с сидящим парнем прямо на твёрдом и холодном бетоне, и укладывает морду на ноги его человека. Минхо окончательно тает и продолговато гладит Тэри от ушей по шее, пока тот расслабленно прикрывает глаза. Теперь конь рядом с Минхо, и он успокаивается. Его человек успокаивается тоже. — Вот видишь, — Джисон встал рядом, возвышаясь, — он чувствует, что тебе плохо, и ты точно так же чувствуешь его, — Тэри засыпал на руках под действием нежных поглаживаний. — Не забывай об этом, Хо, — Хан снова присел на корточки рядом. — Не знаю, что на меня нашло, — Минхо виновато склонил голову. — Эй, всё в порядке, — Джисон приподнял того за подбородок. — Это нормально иногда сомневаться в себе. Думаешь, я не сомневаюсь? Просто для таких дней у тебя есть я. Тебе не нужно переживать это снова в одиночестве, — Минхо кивнул. Он был искренне рад, что Джисон оказался сейчас рядом. Так вовремя. — Кстати, как ты понял, что я тут? И как ты тут так рано оказался? Автобусы же ещё не ходят, — парень всё так же нежно поглаживал гладкую шею. Он сейчас ни за что не выпустит Тэриуса из рук. Джисон прильнул к свободной руке Минхо и обнял ее, удобно устраиваясь своей головой на родном плече. — Я хотел тебе спокойной ночи пожелать, но ты не отвечал. Точно, про телефон Минхо совсем забыл. Он валяется где-то в квартире. — А я сериал засмотрелся, — у Феликса была весёлая ночка. — Ты за это время так в сети и не появился. Я начал переживать и названивать, прости, — Джисон виновато надул губы. — А доехал я сюда с Сынмином. — С кем? — Минхо аж выпрямился. — Они с Хёнджином на машине катались всю ночь и под утро вернулись. Я не спал и услышал, как Джинни крадется в пороге, — Джисон засмеялся, вспоминая. — Ну я понял, с кем он был. Попросил, чтобы позвонил Сынмину, и тот меня подождал. Я собрался и к тебе. — Понятно, — уголки губ Минхо слегка приподнялись. Его парень чувствует когда нужна помощь даже на расстоянии. — Значит, мой друг на свидании был всю ночь? — Он теперь Хёнджина постоянно после учёбы забирает. Он хоть на работе появляется? — Нет, мы с Чаном его насильно в отпуск отправили. — Молодцы. Ему на пользу, но, Минхо, — Джисон сделал паузу, — ты не думал начать тренировки? Чанбин сказал, что уже можно. Тэри окончательно погрузился в сон, начал тихонько фыркать и изредка дёргать ногой. Снилось что-то прекрасное. Минхо, уверен, что тот во сне бежит по бескрайнему полю и растворяется в горизонте. Рассекает воздух и громко радостно ржет. Его сокровище заслуживает только такие сны. — Не знаю, Хани. Но я хочу вернуться. — Чан сможет тебя потренировать? За спинами послышался недовольный демонстративный кашель. — Я сейчас не понял. Вы отправили в отставку самого лучшего тренера? — и как долго Сынмин стоял в дверях и подслушивал? Парни повернули головы к выходу и уставились на тренера, скрестившего руки на груди. — С конюшни вы меня не выгоните, как ни старайтесь, Минхо. Мне достаточно свободных вечеров. Днём я хочу быть тут. — И сколько ты слышал? — нахмурился Минхо. — Ну примерно с "Я хочу на тренировочки к своему потрясающему тренеру". — Я так не говорил, — по-детски надулся Минхо и вернул всё своё внимание к Тэри, спящему у него на коленках. — Говорил, говорил, — вступился Джисон. Минхо на него исподлобья зыркнул. — Ну и что нам мешает начать прямо сегодня? — Сынмин наконец отошёл от дверей и медленно двинулся к парням, стуча каблуками в спящей конюшне. Тренер уже даже переодеться успел. Минхо, задумавшись, молчал. Он проигнорировал вопрос. Истерика вымотала, да и к тому же он всю ночь не спал. — Почему ты домой не поехал? — поинтересовался спортсмен у своего тренера, когда тот присел по-турецки рядом в этот кружок не спящих с утра пораньше, за исключением Тэриуса. — Ну Джисон сказал, что ты скорей всего на конюшне сейчас. Я знаю, что ты в такое время тут можешь делать. Сам так делал раньше. Я решил, что помогу твоему парню дать тебе пиздюлей, но, пока переодевался, вы уже, как я вижу, поговорили, и ты успокоился, — Минхо кивнул. — Поэтому можно пораньше отработать Лори. Кобыла Сынмина стояла в конце конюшни, спокойно спала и даже не подозревала, что там в центре происходит. — А потом сразу за вас возьмусь. Пора, Минхо, — спортсмен был счастлив, что тренер всё ещё подбадривает его. Ох, как же парень себя винил, когда подвёл Сынмина, но последний руки опускать не собирается и в ученике своём ни капли не разочаровался. Ошибаться это нормально. — Хорошо, Сынмин, — мягкая улыбка коснулась лица. Рядом сидит лучший друг и любимый парень. Оба оказались тут, чтобы вытащить, помочь, заставить верить и двигаться дальше. Минхо не один и никогда не был. Разница в том, что раньше он помочь себе не позволял. Роковое падение его сломало, но заставило посмотреть на жизнь под другим углом. Ему нужна помощь. — Буди Тэриуса и пошли, — Сынмин поднялся на ноги. — Стой, — позвал Джисон. — Я так понимаю, никто сегодня ночью не спал? — оба парня в ответ кивнули. — Давайте отдохнём, сейчас раннее утро. До обеда бы поспать, — Хан так кстати зевнул. — Блин, зачем я переодевался? — Сынмин оглядел себя с ног до головы. Спортивные чёрные бриджи и сапоги на самом деле не проблема. — Ладно, согласен. Погнали в амуничник. — Давайте лучше в сено завалимся? — предложил Джисон. — У меня ребёнок спит, я никуда не пойду. Джисон отлепился от Минхо и навалился на Тэриуса сверху, хаотично почесывая его бок. Вставай ребёнок. Конь разлепил глаза и поднял шею, чтобы посмотреть, что там Джисон такое делает, но, как увидел того, сразу вернулся в прежнее положение, укладывая голову на ноги Минхо. — Сын, ты обалдел? Минхо искренне засмеялся. Сердце щемит от любви к своей настоящей семье. — Ладно, Хани, мы встаём, — Минхо решил парня не мучать. Он поднялся на ноги и потянул Тэри за собой. — Я бы хотел у Тэри в деннике поспать на опилках, — парень потянулся, разминая тело, и положил руку своему коню на спину. Всё затекло, пока он долго сидел на бетоне в одном положении. — Тогда и я в деннике хочу. — Ну тогда уже и я, — вставил слово Сынмин и первый направился в домик Тэриуса, чтобы занять самое удобное место, где больше всего опилок. Там мягче. — Вы идёте? — спросил тренер, когда плюхнулся всем весом на небольшую горку в углу, как и планировал. Джисон и Минхо пошли следом и завалились рядом. Тэриус стоял и непонимающе смотрел на парней у него в деннике. Почему его спальное место заняли, и что вообще происходит? — Иди сюда, Тэри, — Минхо похлопал рядом с собой, приглашая своего коня лечь рядом. Тот в денник вернулся, но рядом не лёг. Лишь отвернулся к парням задницей и начал жевать сено в кормушке. — Ну что ж, — Сынмин пожал плечами. — У него уже завтрак, а у меня здоровый ночной сон, — он перевернулся на бок, демонстративно засыпая. Минхо встал на ноги, чтобы прикрыть дверь денника изнутри, и в очередной раз обнять Тэри. Джисон следил за ним взглядом и ждал, чтобы парень к нему вернулся и лёг обратно. — И с каких это пор я предпочитаю мягкую постель опилкам в деннике у лошади? — причитал шёпотом Джисон, пока Минхо укладывался рядом. — Когда стал помогать с Тэри? — А может, когда я в тебя влюбился? — Прости, не знал, что быть конником это заразно, — Минхо тихонько засмеялся. — Ещё как заразно оказывается. — Вы завалитесь??? — не выдержал и прикрикнул Сынмин. — Пожалуйста, — наигранно добавил. Тренера бесить не стоит, а самого крутого тренера так вообще строго запрещено, поэтому, улыбнувшись, Джисон притянул Минхо к себе. Старший уткнулся в родную грудь и прикрыл глаза, стараясь уснуть. Он чувствует себя в безопасности, спрятанный от всего мира. Переживания вымотали, и он быстро погружается в сон. Говорят, если уснуть рядом с лошадью, можно во сне услышать её мысли. Минхо верит в приметы.***
— Вставай, — Сынмин закапывал Минхо в опилки. Это так он пытается разбудить? Джисона рядом не оказалось. — Выспался? — тренер встал и отряхнулся, когда заметил, как его друг разлепил глаза. — Ну, типа, — отозвался Минхо, потирая сонное лицо. — Тогда дуй переодеваться и седлай Тэриуса. — А Хани где? — спросил Минхо, вставая следом и оглядывая конюшню. — Сейчас придёт. Ну ладно, отошёл по своим делам. Минхо доставать не будет. Он вышел из денника, оставив Тэриуса ждать, а сам пошёл в их с Сынмином амуничник. В шкафу пылилась давно постиранная форма. Сапоги потеряли былой блеск, и молния стала ходить хуже. Интересно, а станут ли они снова натирать мозоли? Всадник натянул плотные бриджи и заправил синее поло, стянув талию черным ремнём. На своё удивление, он застегнул на дырку поменьше. Похудел. Мышцы ушли. Сынмин сам вывел Тэриуса и уже во всю чистил коня, сметая со спины опилки мягкой щёткой, чтобы поторопить процесс и скорее начать тренировку. Ему и самому не терпелось поскорее начать. Минхо малость нервничал. Пропавший Джисон появился через минуту, выползая из другого крыла, где работал Чан, и еле волоча седло. Парень, наверное, никогда не привыкнет к тому, что они такие тяжёлые. Он не понимает, как Минхо с такой лёгкостью накидывает их на спины лошадям. Всадник побежал навстречу, чтобы помочь, но остановился, когда заметил. — Новое седло? — Хо, это подарок от Чана, — улыбнулся Хан. Минхо искренне удивился и брови поползли на лоб. Какой такой подарок? Хорошее седло стоит больших денег, и за что ему такие подачки? Но удивление быстро сменилось непонятной эмоцией, потому что он заметил в седле отверстие в сидушке. — Инвалидное? — грустно спросил он. Такие седла редкость, и Чан делал заказ за границей в тайне от Минхо, снимая мерки с Тэриуса. Оно идеальное, их собственное, новое, дорогое и, главное, поможет снять нагрузку на позвоночник. — Нет, — с некой обидой произнёс Джисон. Это он подбил Чана на эту покупку. У судьи имелись необходимые знакомства для такого заказа, к тому же он тоже переживал за Минхо и хотел помочь хоть как-то со своей стороны. — Это седло для тех, кто заботится о своей спине и своём здоровье, — Минхо стало стыдно. Он не раз видел подобные седла на чемпионатах и гран-при по телевизору, но никогда не сталкивался в жизни и никогда не задумывался, что многие чемпионы прошли через что-то страшное, чтобы оказаться на вершине. Седло лишь облегчит нагрузку, оно не ставит клеймо ограниченности. — Спасибо, — неловко поблагодарил Минхо и обнял Джисона, который по прежнему еле держал седло в руках. — Ой, давай сюда, — Минхо наконец забрал свой подарок, и Хан облегчённо всплеснул руками. — Чану спасибо. — Его я тоже обязательно поблагодарю. Сынмин уже закончил чистить Тэриуса, и оживившийся Минхо накинул вальтрап с седлом своему коню на спину, крепко затянул подпругу, надел оголовье и вывел из конюшни. Весенняя погода позволяла им заниматься на улице, поэтому на выходе Минхо прихватил с собой тёмно-зеленый бомбер, в котором валялся в деннике у Тэриуса. Ветер зябкий, но парень слишком возбуждён, чтобы мёрзнуть. Минхо привычно вставил ногу в стремя и вытолкнул себя в седло, оказавшись снова там, где ему место. После долгого перерыва, сидя верхом, он чувствовал себя окрылённым, с бабочками в животе и кружащейся головой. Не от высоты, от счастья. Ощущения привычные, но такие долгожданные. Он похлопал коня, улыбаясь, и двинулся на плац, куда уже убежали Сынмин и Джисон. — Скучал? — воодушевленно спросил Сынмин, когда всадник подъехал к нему на тренировочное поле. — Не представляешь насколько, — Минхо прикрыл глаза, давая своему телу полную свободу для ощущений. Ветер выше дует иначе, солнце греет иначе, и сердце стучит иначе. Почему он начал ценить такие мелочи, только когда лишился их на время? Джисон видел волнение старшего со стороны, и поэтому подошёл и ободряюще сжал руку. — Тебе удобно, Хо? — Да, — Минхо действительно не чувствовал никакого давления на копчик, лишь лёгкость в спине. — Тогда хорошо потренируйтесь! — Джисон улыбнулся, отпустил родные руки, которые крепко держали повод, и убежал на трибуну. Минхо глубоко вдохнул и зашагал по полю, когда за спиной услышал первую команду Сынмина начинать рысь. — Деда, а когда я уже сяду на большого коня? — канючил шестилетний мальчик, плетясь за своим дедушкой. Они часто ходили на конюшню, но Минхо этого было мало. Он мечтал увидеть мир свысока. — Сегодня, котёнок. Я же тебе обещал, — мужчина подвёл мальчика к деннику, но вместо того, чтобы поднять ребёнка на руки и дать погладить морду лошади, он открыл перед ним дверь. Минхо замер. Перед ним огромное животное тянется носом к нему навстречу, интересуется, в то время, как мальчик еле достает ростом до груди и завороженно смотрит своими детскими блестящими глазами. — Привет, — мальчишка смело кладёт ладонь на морду и смеётся, когда конь фыркает и топает ногой, выпрашивая угощение. — Держи, — дедушка передал мальчику морковку, чтобы тот самостоятельно скормил новому другу, что Минхо и сделал, протягивая угощение на ладошке к бархатным губам. — Сегодня она будет учить тебя держаться в седле. Знакомься, это Альда. Минхо радостно подпрыгнул на месте и вцепился в дедушку, обнимая его за ноги. Ребёнок очень сильно об этом мечтал. — Приятно познакомиться, Альда. Дедушка быстро поседлал кобылу под радостное прыганье внука вокруг и вывел в манеж, где не было ни единой души. Это занятие он проводил втайне от родителей Минхо, и лишние глаза, которые могут донести секреты, не нужны. — Мы с тобой договорились? Маме ни слова, — напоминал дедушка. — Я помню деда. Это наш самый большой секрет, — мальчик рассмеялся и приложил палец к губам, говоря тихонько "тсс". Дедушка уверен, что Минхо не расскажет родителям, и поэтому позволяет мечте ребёнка сбыться. Он поднимает мальчика высоко над собой и усаживает в седло. Многие дети, приезжающие на катание, оказавшись верхом, начинают кричать, пугаться и плакать. Они умоляют их снять, потому что страшно, высоко, и лошадь оказалась слишком огромной, но у Минхо совершенно другая реакция. У ребёнка на сердце написано "конник", и он радостно восклицает, удобно устраиваясь в седле и самостоятельно хватая в руки повод. — Правильно, деда? — Ну не торопись так, — дедушка взял Минхо за руку. Внук у него неусидчивый и слишком возбужденный. Мечтательный. Прям как он сам когда-то. Конное сердце передалось по наследству через поколение. — Держи руку в кулачке. Представь, что повод это вода, а твой кулачок стаканчик. Ты должен пропустить воду через кулак и выпустить вот тут, — он указал на место между мизинцем и безымянным. — Будь осторожен с поводом. Помни, что он вода, и должен плыть по твоей руке, — мальчик резко закивал, впитывая все слова. Конечно, с первой рыси его сильно затрясло, а руки подпрыгивали, не позволяя воде плавно течь через кулак, но он старался. Ему не было страшно. — Хорошо, достаточно рыси, — Минхо тут же отреагировал на слова тренера и перешёл в шаг, распуская повод и давая Тэриусу вытянуть шею. — Как чувствуешь себя? — Прекрасно, — он улыбнулся уголком губ. На самом деле все мышцы задеревенели и бедра сводит, но он ни за что не признается в этом тренеру. Слишком долгожданный момент и он потерпит. Мышцы должны быстро вспомнить то, чем занимались годами. — Хорошо, — поверил тренер. — Тогда займёмся сегодня разминкой твоих деревянных мышц, — или не поверил. Минхо лишь закатил глаза и сдул со лба чёлку. Волосы достаточно отросли и действительно мешали, поэтому Сынмин, заметив это, снял со своей руки резинку, которую когда-то стянул с одного блондинистого хвоста, и протянул Минхо. — Завяжи волосы, а то я тебя обстригу прямо тут. Всадник остановился, снял шлем и по возможности зачесал волосы назад, стягивая в середине головы всё резинкой. Завязать хвостик внизу длина всё ещё не позволяла. Джисон смотрел со стороны, как заворожённый. Он всегда так раньше наблюдал за тренировками Минхо, хоть это и был совсем маленький кусочек времени перед падением, но сейчас он увидел что-то знакомое, что-то, что он видел недавно. Будто пришло резкое осознание дежавю. Отросшие волосы, собранные в маленький хвостик совершенно меняли черты лица и открывали вид на всё искусство. Личное искусство Джисона. И почему он не заставил Минхо убрать волосы раньше? В голове теперь крутилась картинка, которую Хан никак не мог вспомнить. Чёрт. — Котёнок, пятку тяни вниз, — мальчик послушно выполнял команды. Совсем маленький, без необходимой силы, он смело справлялся с управлением и просил обучить чему-то новому. — Деда, а Альда прыгать умеет? — Минхо уже самостоятельно шагал вокруг дедушки, поворачивая огромную лошадь, куда ему нужно. Гордый, с ровной осанкой и уверенный в себе мальчик готов мир покорить. В глазах ребёнка великое будущее. — Умеет, — ответил дедушка. — Она у меня умница, — мужчина подошёл и похлопал свою любимицу по вспотевшей шее. Минхо кобылу уже загонял, но никак не унимался. — А меня она научит? — Когда придёт время, научит, а пока что сиди крепко в седле. На спине у лошади твоё безопасное место, потому что, вывалившись, ты можешь сломаться. Еле заметно прихрамывая, дедушка вернулся в центр поля, позволяя Минхо далеко от него отъехать. Он доверил своей серой кобыле маленького внука с большой мечтой. — Сделай серпантин на галопе, — сложив ладони у рта, имитируя мегафон, командовал Сынмин с другого конца поля. Для первой тренировки после перерыва, естественно, никаких прыжков, Минхо нужно приходить в форму. Два темпа галопа с правой ноги, менка, два темпа галопа с левой. — Хорошо, Минхо. Помнишь? Спина расслаблена. — Знаю. Руки подпрыгивают, но мальчик ни за что не будет хвататься за седло, чтобы удержаться. Он вскарабкался так высоко не для того, чтобы бояться. Ему нужно привыкнуть и словить баланс. — Молодец, котёнок, что не цепляешься руками, но расслабь спину. Тебе станет легче сидеть. — Хорошо, деда. — Вниз не смотри, — Сынмин говорит банальности, но именно эти мелочи играют большую роль. — Смотри Альде через уши, — мальчик послушно выполняет. — Впереди твоя дорога. Не внизу. — Вольт налево, — Сынмин оценивающе смотрел на поворачивающего Минхо. — Хорошо. — Сделай остановку четыре секунды, — дедушка начал считать вслух, когда ребёнок послушно остановился. — Не сковывай свои мышцы. Позволь Тэри естественно двигаться, — всадник старается. — Не дави на Альду сильно. Постарайся чувствовать её ритм, — мальчика трясёт, как мешок. — Он доверяет тебе, Минхо. — Она теперь тебе доверяет, котёнок. Минхо переходит в шаг и глубоко дышит, пытаясь восстановиться. По лбу течёт пот, и даже на холодном ветру в лёгком бомбере становится жарко, поэтому он его снимает и вешает на стенку. Всадник распускает повод и падает сверху на шею к Тэриусу, заключая в объятия. Они оба сегодня хорошо потрудились и неплохо вымотались. Оба синхронно наполняли грудь кислородом, и оба стояли бездвижно на тренировочном поле. Что осталось от того маленького ребёнка, который смело залез на спину большой лошади много лет назад? Куда делся мальчик, мечтающий летать? Неужели те маленькие кулачки так небрежно цепляющие повод разжались, а те маленькие ножки больше не тянут старательно пятку вниз? Мальчик был бесстрашным, решительным, а глаза его горели. Он вырос, но не изменился. Он оступился, заблудился, но ребёнок всё ещё здесь. Сидит верхом на гнедом коне, которому навсегда подарил своё сердце и сжимает теперь уже ставшие крепкими и сильными кулаки, через которые правильно протекает повод. Ноги в стременах плотно прижаты, и сапоги, кстати, мозоли больше не натирают. Мальчик всему научился, мальчик всю жизнь шёл к мечте. — У меня получается, деда? — ребёнок уже выдохся. Маленькие ручки и ножки трясло от непривычной нагрузки. Дедушка снял внука и поставил на землю, после чего тот пошатнулся, отвыкнув стоять на своих двух. — Конечно. Ты большой умничка! Я уже горжусь тобой. Ты станешь великим чемпионом, если захочешь, — дедушка поднял Минхо на руки и закружил в объятиях. Ребёнок ему верил. — Когда я вырасту, я найду Дионику. Она научит меня разговаривать с Альдой, и я попрошу лошадку прыгать выше всех. — Договорились! — дедушка поставил мальчика на ноги и достал кубик сахара из кармана, чтобы поблагодарить орловскую кобылу за работу. — Я буду приходить на все соревнования и болеть за вас. Минхо больно это вспоминать. — Вот это вы сегодня употели, — Сынмин подошёл к всаднику и протянул бомбер. Не хватало ещё, чтобы продуло. Минхо фыркнул, но куртку надел. — Всё ужасно, да? — главный вопрос. — Нет, с чего ты взял? — Болтаюсь, трясусь, руки напрягаю. — Ничего такого, — обиженно сказал Сынмин. — Если бы ты так делал, я бы сказал. Ты всего лишь в начале сидел со скованной спиной, но и её потом расслабил, — ему как тренеру знать лучше. — Да? — оживился Минхо. — Ну идиот. Я горжусь тобой вообще-то! Ты всё также прекрасно справляешься и быстро вернёшься в форму, — слова Сынмина обнадёживали. Он действительно поражался, как его ученик может так загонять себя мыслями, когда на деле является прекрасным спортсменом с огромным потенциалом. Выключить бы ему голову. Минхо на слова Сынмина смущённо улыбнулся и стянул шлем с головы, передавая в руки тренеру. Кожу обдуло приятной прохладной. На сегодня отдых. Минхо нужно отшагать Тэриуса, и он может быть свободен. Неужели его привычная жизнь возвращается? — Спасибо, — тихонько себе под нос выдал Минхо, но Сынмин прочитал по губам и одобрительно кивнул в ответ. Всадник направился на выход. Джисон продолжал смотреть на всё со стороны, оперевшись локтями на железное ограждение, разделяющее трибуну и плац. Минхо в седле постоянно лишал дара речи, но сейчас, кажется, Джисон ещё и двигаться разучился. Он просто стоял и смотрел на удаляющуюся от него фигуру, зависнув. Покачивающийся хвост коня, а за ним маленький каштановый хвостик. Хан наконец вспомнил, где видел такое. Перед глазами промелькнула красная лента. Он видел это во сне.