Дочь рода Линь

      – Что ж, продолжим, – с бодростью, которую не испытывала, сказала я. – Вы уже выбрали себе помощников?       – Признаться, только одного. Я мало кого знаю из столичных чиновников.       – В таком случае, надеюсь, ваше высочество не откажется взглянуть на это.       Я потянулась к сумке и вынула из неё стопку бумаг в прозрачных файликах. Цзинъянь протянул руку и пробежал глазами по именам и фотографиям на первых листах подборки.       – Я смотрю, вы уже всех выбрали за меня, – с улыбкой сказал он.       – Что вы, ваше высочество. Это лишь рекомендация, не более. Просмотрите эти досье, если кто-то покажется вам неподходящим, его можно будет обсудить или заменить.       Цзинъянь углубился в чтение. Пока он читал, я прикончила чашку и посмотрела на чайник, но сдержалась. Увы, в количестве жидкости себя тоже приходится ограничивать.       – Шэн Чжуй? – Цзинъянь удивленно поднял на меня глаза. – Он же служит в министерстве финансов, если я ничего не путаю.       – Вы правы, ваше высочество, так что к делу гуна Цина он отношения не имеет. Но всё же я б рекомендовала обратить внимание и на него. В будущем он может оказаться очень полезен.       – Я знаком с ним – шапочно, как-никак, он тоже состоит в родстве с нашей семьёй, пусть и дальнем. Признаться, этот человек мне нравится, но я сомневаюсь, что он сможет продвинуться дальше, чем сейчас. Он никогда не поддерживал ни Цзинсюаня, ни Цзинхуаня, так что они не будут ему помогать, а отец… В чём-то мы с ним схожи – с Шэн Чжуем, я имею в виду. Он никому не станет угождать ради карьеры.       – А вот я как раз думаю, что у него неплохие шансы, именно сейчас, и именно потому, что он не поддерживает никого из ваших братьев. Его величество много лет старался соблюсти равновесие при дворе, во всяком случае то, что он считал равновесием, но в последнее время, когда должности освобождаются одна за другой, споры принцев начали его утомлять. Борьба цапли и устрицы выгодна старику-рыболову, а Шэн Чжуй честен и неуступчив, но никак не глуп и не некомпетентен. Лоу Чжицзин был скверным министром, говоря между нами. В его министерстве давно пора навести порядок. Но один из его департаментов, а именно департамент аналитической деятельности, работает как часы.       – И заведует им как раз Шэн Чжуй, – подхватил Цзинъянь. – Да, я буду рад свести с ним более близкое знакомство.       – Так в чём же дело стало? Вот, тут прикреплена визитка клуба «Чжиюнь», и господин Шэн как раз в нём состоит. Думаю, и остальные члены этого клуба вас тоже не разочаруют.       Цзинъянь улыбнулся и снова пролистнул досье.       – Забавно, тот человек, которого я уже выбрал, тут тоже есть, – сказал он.       – Вы смело можете выбрать любых из них. Только не надо торопиться и пытаться вербовать из них сторонников. Пока будет достаточно простого делового сотрудничества.       – Пока?       – Если вы начнёте формировать свою партию, это только насторожит и вашего отца, и ваших братьев. Вы пока ещё не можете ничего им противопоставить. Наберитесь терпения.       – Не беспокойтесь, я терплю уже почти тринадцать лет, – Цзинъянь невесело усмехнулся. – Потерплю и ещё.       – Вот и хорошо, ваше высочество. У этих людей есть способности и желание делать карьеру, но при существующем положении вещей нет такой возможности. Если вы дадите им шанс показать себя, они это оценят и запомнят. Просто пока не надо ничего им обещать. А если возникнет необходимость во что-нибудь их втянуть, предоставьте это мне.       Цзинъянь кинул на меня внимательный взгляд, но от комментариев воздержался.       С чаем было покончено, все темы обсуждены, задерживаться дольше никаких причин не имелось. Цзинъянь, как и его брат ранее, галантно помог мне одеться и вместе со ждущим снаружи адъютантом пошёл провожать меня до выхода.       – Кстати, чуть не забыл, – сказал Цзинъянь, когда мы спускались на первый этаж, – я ведь должен вернуть вам долг.       – Какой долг, ваше высочество?       – Подарки Тиншэну. У семьи Ван никогда бы не хватило денег купить такие дорогие вещи. Честно говоря, я собирался экипировать его в школу сам, чтобы парня не дразнили более состоятельные однокашники. Но вчера его мать прислала благодарность – оказывается, всё уже куплено, и она сочла это моей заслугой.       – Ах, вот оно что… Ваше высочество, я рада, что у Тиншэна не возникнет проблем, но при чём тут я? «Развитие для всех» заботится обо всех своих подопечных, вовсе не бросая их после вручения направления на учёбу. И хотя там действительно есть часть моих денег, но я вовсе не единственный жертвователь. Распределением же средств занимаются совсем другие люди, я к этому отношения не имею.       Цзинъянь хмыкнул. Шагавший чуть позади адъютант Ле Чжанъин оставался совершенно невозмутим – видимо, существование Тиншэна для него секретом не было.       – Ци Мэнь уже приехал? – спросил его Цзинъянь.       – Должен приехать с минуты на минуту, ваше высочество, – отозвался тот. Мы вышли на крыльцо, я и невольно прищурилась на солнце, показавшемся очень ярким после полутёмного холла. Стёкла-хамелеоны в очках не успевали реагировать сразу.       – Что ж, в таком случае я должен поблагодарить ваш фонд, – как ни в чём не бывало продолжил Цзинъянь. – Какой там обычный взнос?       – По желанию. Фиксированной суммы нет, – я поискала возражения, но они не находились. Ну в самом деле, по какой причине можно отказать принцу вделать вклад в благотворительность?       – А вот и Ци Мэнь, – заметил адъютант.       Действительно, ворота распахнулись, и в них вполз армейский джип. Цзинъянь кивнул и повернулся ко мне.       – Берегите себя, госпожа Су.       – А вы себя, ваше высочество.       Я спустилась по ступенькам и зашагала через мощёный двор к своему автомобилю, в котором Чжэнь Пин уже распахнул дверцу. И тут у ворот взревел мотор. Въехавший во двор джип вместо того, чтобы остановиться или чинно подкатить к крыльцу, вдруг прибавил скорость и полетел прямо на меня. Я инстинктивно отпрыгнула в сторону, наткнувшись на свою машину, а джип вильнул, и в какой-то момент мне показалось, что он сейчас впечатает меня в бок автомобиля. Но его колёса пронеслись в каком-то десятке сантиметров от моих туфель, чёрный бронированный бок едва не снёс распахнутую дверцу, после чего джип с визгом шин и тормозов лихо развернулся у самого крыльца и замер.       Я осознала, что стою, держать за бешено колотящееся сердце. Сегодня оно, к счастью, не болело – хотя его боли не были связаны с частотой сокращений. У крыльца застыли кинувшиеся было вперёд Цзинъянь и адъютант. А дверца джипа тем временем распахнулась и из неё вылез круглолицый коренастый тип в майорском мундире. На его лице сияла улыбка во все тридцать два зуба.       – Испугались? – весело спросил он. – Ну, простите, простите. Я просто не справился с управлением.       Я глубоко вдохнула, потом выдохнула. Рядом со мной едва заметно шевельнулся Чжэнь Пин. Хорошо хоть оружие не выхватил.       – Мы – парни простые, любим гонять. Вот и…       – Ци Мэнь! – произнёс адъютант. Майор перевёл взгляд на него и принца, и его улыбка слегка померкла.       – Э… Ну, это… Прошу прощения. Я вас не заметил, солнце в лицо. Не судите строго.       – Вам надо просить прощения не у меня, офицер, – холодно-доброжелательный тон был отработан давным-давно, и под ним ёжились люди и пострашнее этого майоришки. – Ведь это его высочество сейчас потерял лицо, а не я.       Улыбка Ци Мэня исчезла вовсе. Я повернулась к стоящим у крыльца мужчинам:       – Ваше высочество, вы открыли мне глаза. До сих пор мне казалось несправедливым, что после стольких заслуг вы остаётесь в провинции. Но если дисциплина в ваших войсках так слаба, а ваш авторитет среди ваших подчинённых так низок, что ж удивляться, что за столько лет вы так никуда и не продвинулись.       На скулах у принца заиграли желваки, но я не стала дожидаться ответа. Нырнула в салон, Чжэнь Пин захлопнул за мной дверцу, обошёл машину и сел за руль. Оглядываться, когда мы выезжали со двора, я не стала.       Нет, конечно, подчинённых Цзинъяня понять можно. К их, можно не сомневаться, любимому командиру лезет какая-то фифа, про которую ходят слухи один другого поганее. Чего хочет от принца неясно, ясно только, что ничего хорошего. Шугануть её – и вся недолга.       Но я не собиралась быть снисходительной. Пусть этот скажет спасибо, что Цзинъянь, а не я займусь его воспитанием. Сила обиды даже несколько удивила меня саму, и лишь спустя некоторое время я осознала, что просто слишком расслабилась. Этот дом когда-то был наполовину моим. Я привыкла чувствовать себя в нём… ну, дома. А тут ещё Цзинъянь рядом, и с ним наконец-то установилось взаимопонимание. И вот – сюрпризец. Мелочь, а всё равно неприятно.       Тем же вечером Цзинъяня впервые за много лет показали в новостях по телевизору. И пусть его лицо промелькнуло меньше чем на минуту, пусть он сказал корреспонденту лишь несколько общих фраз про борьбу с коррупцией и злоупотреблениями – не важно. Главное – многолетняя стен молчания наконец рухнула. На центральный правительственный канал ориентируются все остальные СМИ. И вот теперь отмашка дана: можно. Можно говорить и писать о старшем сыне императора, нет нужды делать вид, будто его не существует. А поводов скоро будет достаточно, можете не сомневаться.       К палисаднику моего нового дома подкатил курьер на видавшем виды велосипеде. На его спине красовался большой зелёный ранец с логотипом службы доставки готовых блюд. Около калики он соскочил с седла, позвонил, дождался, пока калика автоматически откроется, и вкатил свой велосипед внутрь. Оставил его у крыльца и исчез внутри дома.       – Глава, прибыл Тун Лу, – доложил Ли Ган.       Я отвернулась от окна. Курьер, избавившийся от своего ранца, вошёл в комнату. На первый взгляд это был ничем не примечательный человек лет тридцати. И только когда он щёлкнул задниками не самых чистых кроссовок и вытянулся, стала заметна так и не ушедшая окончательно военная выправка.       – Глава, – Тун Лу чётко наклонил голову, приветствуя не только начальницу, но и дочь своего маршала.       – Я намерена поддерживать через тебя связь с Тринадцатым господином и Гун Юй.       – Я вас не подведу.       – Хорошо. Лоу Чжицзин арестован, приговор будет объявлен в ближайшие несколько дней. Если твоя мать ещё не знает, сообщи ей.       – Для неё будет радостью узнать, что убийца моей сестры получил по заслугам.       – Быстрее, к сожалению, не получилось, – я вздохнула. – Надеюсь, она не в обиде.       – Ну, что вы, глава. Если бы не вы, эта сволочь так бы и продолжала благоденствовать. Мы перед вами в неоплатном долгу.       Я кивнула и сделала знак Ли Гану. Когда они вышли, я притянула к себе ручку, лист бумаги и принялась покрывать его именами.       – Что вы делаете, глава? – удивился вернувшийся Ли Ган. Я закончила разрывать бумагу на кусочки так, чтобы на каждом осталось одно из имён, оглянулась по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего, вытащила из ящика стола пустой файлик и ссыпала клочки в него.       – Дело Лоу Чжицзина вот-вот будет закончено, – я встряхнула бумажки в файлике и как следует перемешала. – В столице нашей славной империи опять воцарятся праздность и скука. Ну а мы тут как раз затем, чтобы не давать им заскучать. Давай, тяни.       – Тянуть? – Ли Ган недоумённо посмотрел на протянутый файлик.       – Ага. Давай, одну бумажку.       Больше не возражая, мой управитель сунул руку в пластиковый пакет и вытащил обрывок листа.       – Хэ Цзинчжун, – прочёл он. – Министерство труда и социального обеспечения.       – Хм… Что ж, передай Гун Юй, пусть начинают готовиться.       До начала выступлений ещё оставалось полчаса, но клуб уже был заполнен под завязку. Слегка отодвинув край занавеса, Синь Лю в щёлку наблюдала за самоуверенными, холёными самцами, что сейчас пили и пересмеивались, занимая столики перед небольшой сценой. Никто из них не считал стриптизёрш за людей – стриптизёрши, впрочем, платили им взаимностью. Однако у клиента куда больше возможностей выразить своё отношение к тому, кого он считает обслуживающим персоналом…       Все девушки тут – обслуживающий персонал. За это им платят деньги, а если кто-то смеет мнить о себе слишком много, ей быстро объяснят её место или выгонят. Синь Лю закусила губу. В какой-то мере она ненавидела всех этих мужчин, но мести… Её мести заслужили только двое.       Сегодня. Это случится сегодня – ей твёрдо пообещали, что больше ждать не придётся. Все действующие лица приглашены, дело только за ней.       – Ты чего тут торчишь? – грубовато спросил проходивший мимо осветитель. – Твоё выступление позже.       Синь Лю не ответила. Она наконец-то увидела тех, кого ждала с самого начала. Та женщина ей не соврала. Не то, чтобы Синь Лю сомневалась… Но длительное ожидание выматывало и заставляло нервничать.       – Ишь, прихорашиваешься, – смеялись сегодня в гримёрке другие танцовщицы. – Ждёшь своего Хэ, а?       – Жду, – подтвердила Синь Лю, критически рассматривая отражение в зеркале. – С другом.       – Тебе двоих не много? Поделилась бы!       Они все считали это удачей и завидовали – надо же, Люлю ухитрилась подцепить сына министра! Знали бы они, что стоит за всем этим на самом деле… Но им не нужно знать. Никому не нужно знать, даже маме с папой. Но Синь Лю надеялась, что завтра родителям станет хоть немного легче. Впервые с того страшного дня, когда в их доме раздался звонок, и незнакомый голос сообщил, что их мальчик, их гордость, младший брат Синь Лю находится в больнице и выйдет оттуда в лучшем случае инвалидом. Но он не вышел вообще.       Отец в тот же вечер слёг с обширным инфарктом. Мать поседела за одну ночь. А сама Синь Лю… Что она могла сделать? Что вся их семья могла противопоставить золотой молодёжи, находящейся под защитой богатых и влиятельных родителей? Просто сыночку министра труда Хэ Вэнсиню с его приятелем Цю Цзэ захотелось устроить гонки по вечернему городу. Проверить в деле новые спортивные тачки. Осторожность? Какая осторожность? Ах, этот мальчишка, что попался под колёса… И что у него за родители, если выпускают ребёнка из дома на ночь глядя, какая безответственность!       Потом представитель семьи Хэ навестил отца в больнице. Вовсе не для того, чтобы выразить соболезнования, как оказалось. Сколько нужно усилий, чтобы нажать на едва оправившегося человека? Объяснить ему, что если он вздумает поднимать шум, то его сам прыгнувший под колёса покойный сын в два счёта окажется малолетним преступником и наркоманом? Да, разумеется, он прыгнул сам, раз показания господ Хэ и Цю сходятся, какие могут быть сомнения! А потому подпишите-ка вы, господин Синь, отказ от всех претензий. Взамен им кинули компенсацию, не покрывшую даже расходов на похороны. Отец больше не мог работать, досрочно выйдя на пенсию, накопленные деньги пошли на лечение, и едва закончившая школу Синь Лю принялась обивать пороги модельных и актёрских агентств. Она была хороша собой и знала это, её внешность была единственным козырем, который она могла использовать. Но её истинная цель была иной.       Месть. Раз закон им в этом деле не помощник, она совершит правосудие сама.       Она была наивной дурочкой, насмотревшейся боевиков и криминальных драм. Её поймали при первой же попытке приблизиться к объектам её мести. К счастью, охрана приняла её не за убийцу, а за воровку. А поскольку она ничего не успела украсть, то полиция, где очутилась Синь Лю, не стала возражать, когда за неудачливую преступницу заплатили залог, а потом и вовсе закрыла дело. А всё благодаря Той женщине. Если бы не Та женщина, Синь Лю не добилась бы ничего. И это в лучшем случае, а в худшем оказалась бы в тюрьме, всё равно ничего не добившись. Что стало бы тогда с родителями, и думать не хочется.       – И что ты собиралась этим сделать? – госпожа Гун подняла тонко очерченные брови, кивнув на лежащий между ними нож. – Зарезать Цю Цзе? Деточка, ты хотя бы знаешь, куда надо бить? Силёнок-то хватит?       Синь Лю угрюмо молчала.       – Прежде чем выкидывать какую-нибудь глупость, лучше посоветуйся с умными людьми. Они тебе подскажут, что нужно делать, а чего делать ни в коем случае не стоит.       – А где их взять? – огрызнулась Синь Лю. – Это ты, что ли, умная?       Гун Юй вздохнула и вытащила папку. Тогда она ещё не была так знаменита, и её имя ничего не говорило девушке, а выглядела госпожа Гун ненамного старше её самой. Но она знала о Синь Лю всё.       – Ищешь работу, так? – в выложенной на стол папке оказалось модельное портфолио Синь Лю, заказанное на кое-как добытые деньги. Она носила его из места в место, везде получая отказ. – Мне нужны девушки на подтанцовку. Обтешешься, поучишься двигаться и выглядеть. А тем временем подумаем, что делать с твоей местью.       – Почему вы мне помогаете? – в первый и последний раз спросила Синь Лю.       – Свои счёты, – спокойно ответила госпожа Гун. – Лучше скажи, на что ты готова, чтобы отомстить за брата?       – Я готова на всё.       Эти слова были произнесены несколько лет назад, и с тех пор ничего не изменилось. Разве что Синь Лю убедилась, что месть, остывая, не становится менее желанной. А если бы её решимость и поколебалась, достаточно было б одного визита к папе с мамой, чтобы снова её укрепить. Родители стыдились того, где работала их дочь. Стыдились, врали соседям и друзьям, но не смели возразить, ведь именно она содержала семью. И пусть стрип-клуб, где Синь Лю выступала, считался элитным, принимая у себя сливки общества – всё равно это был стрип-клуб, то есть, с точки зрения простых обывателей, почти что бордель. И не так уж далеки от истины они были. Она столько лет позорила родных не для того, чтобы взять и повернуть назад.       И вот сегодня Гун Юй позвонила ей и сообщила, то звёзды наконец сошлись.       – Ты можешь отказаться, – сквозь стук крови в ушах слышала Синь Лю. – В любой момент, если поймёшь, что не можешь. Никто тебя не осудит.       – Я не откажусь. Даже если меня осудят. Даже если это будет последним, что я сделаю – я всё равно не откажусь.       …Хэ Вэнсинь рассмеялся, откидывая назад красивую голову, отсалютовал приятелю бокалом, осушил его, после чего куда-то отошёл. Момент был самый подходящий, и Синь Лю скользнула к выходу в зал.       – Господин Цю.       – А, это ты, – Цю Цзе повернулся к облокотившейся о барную стойку девушке. – Хэ Вэнсинь сейчас придёт.       – А зачем нам Хэ Вэнсинь? – Синь Лю ослепительно улыбнулась. – Господин Цю, сегодня я танцую только для вас.