Дочь рода Линь

      – Есть всё-таки в мире справедливость, – с удовольствием сказал принц Цзинсюань.       – Хм? – Се Юй оторвался от креветок в соусе из меда и перца и приподнял бровь.       – Вы же слышали про Хэ Вэнсиня? Сколько на меня недавно грязи вылилось из-за министра Лоу! И вот пожалуйста – теперь проблемы у министра Хэ. Надеюсь, он своего сыночка не отмажет.       – Хэ Вэнсинь – не наше дело, – напомнил Се Юй. – Пусть всё идёт своим чередом, мы и не должны вмешиваться.       – Не должны. Но позлорадствовать-то можно?       – Ваше высочество, у нас есть проблемы посерьёзнее, и ради них мы тут сегодня и собрались. Так что скажете, господин Чэнь? Госпоже Юэ необходимо вернуться в столицу. Пока её нет, императрица пользуется возможностью продавить интересы принца Цзинхуаня. Вон, недавно ему опять сделан крупный подарок неизвестно за что. Нам нужен свой человек рядом с императором.       «В постели императора» мог бы добавить хоу. Ночная кукушка дневную перекукует, а в спальне его величества императрица не бывала давным-давно.       – Отец в принципе не против, – быстро добавил Цзинсюань. – Он уже её простил, но… Мамин рейтинг никогда не был высок, а сейчас, когда скандалы идут один за другим… Отец опасается за имидж семьи. Да и семью Му обижать не хочет, пусть никто не знает, за что маму выслали на самом деле, но Му достаточно влиятельны, чтобы у них появились заступники, просто потому что с ними хотят дружить и будут рады оказать услугу.       – Ну, проблему с Му решить просто, – отмахнулся Се Юй. – Не настолько они влиятельны, чтобы император всерьёз их опасался. К тому же княжна скоро уедет обратно в свою Юньнань, и они с госпожой Юэ больше не пересекутся. А вот имидж и рейтинг… Его величество очень серьёзно относится к таким вопросам.       – И чего же вы хотите от меня? – поинтересовался Чэнь Юаньчжи, всё время их диалоги неторопливо вкушавший жаркое из тофу.       – Чтобы вы занялись своими прямыми обязанностями. Ведь формирование имиджа царствующей семьи – в вашей компетенции, не так ли? Вот и подумайте, как нам сделать так, чтобы возвращение госпожи Юэ ко двору не уронило рейтинги, а подняло.       Господин Чэнь добросовестно задумался, не переставая, впрочем, жевать. Цзинсюань затаил дыхание, Се Юй спокойно налил себе вина. Придумает наш имиджмейкер, у него нет иного выхода. Когда-то его приход в партию наследного принца был вынужденным: внук господина Чэня, работавший не где-нибудь, а в оборонном ведомстве, попался на крупной взятке, и именно хоу Нин помог его прикрыть. Такие долги и захочешь забыть – в два счёта напомнят. Но Се Юй был уверен, что напоминать не понадобится.       – Итак, вам нужна пиар-акция? – тарелка перед господином Чэнем наконец опустела, и он отложил палочки. – Вернее всего – пусть госпожа Юэ примет участие в каком-нибудь благотворительном или увеселительном мероприятии. Из тех, что нравятся народу.       – Предлагаете матери скакать по сцене? – недовольно спросил Цзинсюань.       – Вы спрашиваете, ваше высочество, я отвечаю. В конце концов, многие из высшего света занимаются благотворительностью в той или иной форме.       – Вот именно, – отозвался Се Юй. – Так что в этом нет ничего необычного. Каким же образом госпоже Юэ выделиться на этом фоне?       – Очень просто – не только выделить деньги, но и принять активное участие в организации и проведении. Стать ближе к народу, так сказать. Самый подходящий случай – новогодний благотворительный марафон. Госпожа Юэ может стать одной из соведущих. Подождите, ваше высочество, не перебивайте. В этом марафоне примет участие множество медиазвёзд, у каждого из которых есть достаточно мощная фан-база. Если ваша матушка перед камерами пожмёт руку поп-кумиру и выскажет восхищение его творчеством, а он в ответ скажет о ней со сцены несколько тёплых слов, то его фанаты будут готовы проголосовать за госпожу Юэ обеими руками. Вот вам и повышение рейтинга.       – Вы хотите уравнять мою мать с этими звездульками?       – Ваше высочество, рассматривайте это как жертву, которую ваша мать приносит для завоевания сердец народа и императора.       – В самом деле, ваше высочество, – поддержал его Се Юй. – Госпожа Юэ проштрафилась, если называть вещи своими именами, уж простите. И предложенный вариант – далеко не самый тяжёлый способ исправления своих ошибок. Если император одобрит идею, предложенную господином Чэнем, не вижу больше никаких препятствий для её воплощения.       На лице Цзинсюаня появилось выражение пациента перед неприятной медицинской процедурой, который, умом понимая её необходимость, всё равно ищет возможность увильнуть. Се Юй отправил в рот последнюю креветку. Согласится его высочество, куда денется.       – А! – сказал Мэн Чжи, входя в гостиную. – Ты тоже это смотришь?       – Это? – я с невинными видом подняла на него глаза, отвернувшись от телевизионного экрана.       – Да не притворяйся. Рекламу крутят целый день. Госпожа Юэ примет участие в помощи бедным и сиротам!.. – передразнил генерал пафосную манеру ведущих. – Держу пари, Му Цин вне себя.       – Ты выиграешь – он уже мне звонил. И, кажется, в процессе грыз телефон.       Мэн Чжи усмехнулся, видимо, представив эту картину.       – Просто удивительно, как легко её простили, – сказал он, падая в соседнее кресло.       – А что тут удивляться, его величество никогда не принимал близко к сердцу обиды, причинённые не ему. Так что с присутствием госпожи Юэ нам придётся смириться.       – Будешь смотреть трансляцию?       – Я не о трансляции – она не состоится. Во всяком случае, в таком виде, как предполагается. И госпожа Юэ точно не будет принимать в ней участие.       – А? Почему это?       – Потому что я работаю на принца Цзинхуаня, забыл?       – Едва ли он ожидал, что госпожу Юэ изгонят надолго.       – Конечно, не ожидал. Но это мероприятие позволит ему избавить дорогого брата от ещё одного сторонника. Раз уж Чэнь Юаньчжи так подставился, грех этим не воспользоваться.       – Подожди, подожди, ты меня совсем запутала. При чём тут Чэнь Юаньчжи?       – При том, – я взялась за пульт и выключила телевизор. – Именно он подал госпожа Юэ эту замечательную идею. При дворе этого даже не скрывают.       – А что не так с идеей?       – Загляни завтра в новости. Уже сегодня к вечеру один из прикормленных Цзинхуанем журналистов опубликует разоблачительную статью, в которой расскажет о том, что благотворительный марафон используется для отмывания денег, добытых семейством Чэнь и теми, кто с ним связан. За ночь её размножат по всей сети. Если по итогам разбирательства Чэнь Юаньчжи не слетит со своего поста, я готова съесть любую из своих шляп.       Мэн в лёгком замешательстве провёл пальцем по усам, потом восхищённо улыбнулся:       – Ты так много успела раскопать про наших чиновников!       – У меня были время и деньги. Если честно, Чэнь Юаньчжи берёт не больше прочих. Так что до сих пор император не обращал на его махинации внимания. Но теперь речь пойдёт о его любимице, да ещё к тому же журналисты всё раздуют и припишут ему кой-какие чужие грехи. Так что скандал выйдет громким.       – Начинаю сочувствовать его величеству – у него, должно быть, от этих скандалов уже голова болит.       – Ничего, ему полезно.       – А почему ты раздуваешь скандал до марафона, а не после? – после небольшого молчания спросил Мэн. – Цзинхуань наверняка предпочёл бы замазать Юэ посильнее. А так она выйдет практически чистой.       – Да я бы и сама не отказалась шлёпнуть на её подол комок грязи побольше, но мне не хочется подставлять Му – а им придётся принять участие, хоть и небольшое. Одно дело, если махинации вскрылись, когда фаворитка ещё не успела в них погрязнуть – тут его величество, возможно, будет даже благодарен тем, кто удержал её от ошибки. А совсем другое – когда её действительно уже не отмыть. Тогда гнев императора может обрушиться не только на виновников, но и на тех, кто вынес сор из избы, не посчитавшись с тонкими государевыми чуйствиями. Цзинхуань со мной согласился, хоть и не без сожаления.       – Он не глуп, – задумчиво произнёс Мэн. – Когда бы не Цзинъянь, я бы предпочёл видеть не троне его, а не Цзинсюаня.       – А как по мне, это выбор из двух сортов дерьма. Да, мозги у него есть, но на что он их использует? На интриги, на то, чтобы сделать хорошо себе и тем, кого считает своими за счёт всех остальных.       – Можно подумать, Цзинсюань хоть в чём-то лучше.       – Не лучше, но он не пытается прыгать выше головы и более склонен полагаться на тех, кто разбирается в вопросе. Пока в роли таковых выступают Се Юй и маменька, конечно, ничего хорошего ждать не приходится, но если бы удалось окружить его действительно толковыми чиновниками, то можно было добиться не таких уж плохих результатов. А вот Цзинхуань не потерпит рядом людей умнее себя.       – То-то он тебя так ценит…       – Лишь до тех пор, пока я глажу его по шёрстке, – отмахнулась я. – Когда дело касается интриг, он способен восхититься красотой чужой комбинации. Но заведи с ним разговор о том, что действительно важно для государства или выскажись поперёк его мудрого мнения – в два счёта откажешься там же, где он тебя подобрал, и это в лучшем случае. И никакие былые заслуги не спасут.       Мэн с сомнением покачал головой, но продолжать спор не стал.       Всё развивалось именно так, как я и предполагала. Скандал разгорелся, и возмущённые инвесторы подали на журналистов в суд. Госпожа Юэ, вероятно, получив втык от императора, благоразумно помалкивала, зато оба принца разошлись не на шутку. Цзинсюань понёс по кочкам клеветников, Цзинхуань поддакнул ему и тут же развернул дело так, что пишущих и распространяющих клевету надо привлечь к ответственности по закону, а значит иск надо поддержать, а суд сделать гласным и осветить как следует, чтоб другим неповадно было. Наследник прикусил язык, сообразив, в какую ловушку угодил, но было поздно. Против подобного публично высказанного предложения не смог возразить даже император.       Цифра на календаре давно сменилась, но это событие практически никак не отметили. По традиции, празднования начинались при наступлении Нового года по старинному календарю, и теперь вся страна дожидалась второго новолуния после дня зимнего солнцестояния. Между тем на дворе был уже февраль, и парки с частными садами окутались бело-розовой пеной. Ещё одна славная традиция, которой мы придерживаемся в не меньшей степени, чем японцы со своей сакурой – любование цветущей сливой.       В напряжённой дилемме отдалиться мне от князей Му или сблизиться с ними, я потихоньку начала склоняться ко второму варианту. Нихуан умеет держать язык за зубами, так что расширить круг посвящённых на ещё одного человека, быть может, не такая уж и плохая идея, тем более что фактически она уже и так знает. Сяо Шу может попросить старую знакомую о большем, чем Мэй Чансу, а в готовности княжны посодействовать реабилитации покойного жениха можно не сомневаться: какие бы отношения не связывали их на самом деле, Нихуан, будучи человеком долга, всегда демонстрировала свою лояльность Цзинъюю, и с симпатией относилась к Цзинъяню. На худой конец она сможет при нужде ссудить Цзинъяня деньгами – от неё-то он взять не побрезгует. Но для этого их надо свести поближе.       И потому теперь я шагала рядом с княжной Му по парковой дорожке, разглядывая сливовые деревья всех возможных сортов, покрытые цветами. Белыми, розоватыми, интенсивно розовыми, простыми, лишь с несколькими лепестками, махровыми, как розочки…       – Прекрасный вид, – светским тоном сказала я.       – Парк Чанчжи славится своей красотой, – отозвалась Нихуан. – Это одно из моих любимых мест в Цзиньлине.       – На этот раз ваше пребывание в столице выдалось непростым.       Нихуан улыбнулась, и ещё несколько шагов мы сделали в молчании. Здесь было не так людно, как в Центральном парке, но всё равно мы, не сговариваясь, свернули с широкой аллеи на одну из боковых дорожек.       – Я привыкла к борьбе и конкуренции, – снова заговорила княжна. – В конце концов, на этом построен весь спорт. Но то, что называют конкуренцией при дворе… все эти интриги… очень утомляет. Мне нравится сам Цзиньлин, но я не люблю тут бывать. Особенно в последние годы.       Я понимающе кивнула. Старые, раскидистые деревья уступили место молодым, почти саженцам, но и те, и другие цвели так буйно и отчаянно, словно в последний раз. Лепестки сыпались на плечи как снег, застревали в меховой опушке её жакета и моего манто.       – У вас на родине сливы, должно быть, уже отцвели.       – Да, но я не имела возможности полюбоваться ими в Юньнани. Восполняю сейчас. В конце концов, даже среди грязи можно найти островки прекрасного.       – Похоже, происшествие с госпожой Юэ и Сыма Леем из вашей памяти ещё не стёрлось.       – Такое не стирается. Но и оно – лишь часть обострившейся борьбы за власть. Несколько лет, не смотря на соперничество принцев, двор пребывал в относительном спокойствии. И вдруг всё пришло в движение.       – Это должно было случиться рано или поздно. Принц Цзинхуань не может не понимать, что, продолжая позиционную войну, он проиграет. Ему нужен решительный рывок, вопрос был лишь в том, когда он сумеет его подготовить.       – Так то, что происходит сейчас – инициатива принца Цзинхуаня? – Нихуан испытывающе посмотрела на меня.       – Скорее, он пользуется моментом.       – Вы, я смотрю, неплохо осведомлены, госпожа Су. Признаться, я бы не отказалась узнать немного больше.       – Тогда как вы смотрите на нынешнее разбирательство с благотворительным марафоном? Как-никак, оно напрямую касается госпожи Юэ.       – Думаю, чем бы оно не закончилось, госпожа Юэ уже в проигрыше. Ей с самого начала следовало быть скромнее и не лезть вперёд. Даже случись всё так, как она рассчитывала, она бы немного получила, а уж теперь… Но ведь госпожа Юэ, сколь бы ни было важно её нынешнее положение при дворе, лишь разменная фигура. Истинная борьба разворачивается между принцами. Пусть император уже сделал свой выбор, ничего не мешает ему однажды всё переиграть.       – Да, – кивнула я. – У его величества трое сыновей. Есть из кого выбирать.       Судя по взгляду Нихуан, намёк был понят совершенно правильно.       – Действительно, – медленно произнесла княжна. – Многие уже успели забыть, насколько на самом деле широк выбор.       – Однако же, какой бы ни была конечная цель, сейчас всё закручивается вокруг этого несчастного марафона. И, раз уж так получилось – княжна Му, не желаете ли поучаствовать?       – В каком смысле?       – Я бы хотела попросить вас или вашего брата об услуге.       Машина ждала меня недалеко от ворот. Захлопнувшаяся дверца отрезала меня от уличного шума, Чжэнь Пин завёл мотор. Дозвониться до Цзинхуаня удалось со второй попытки – в первый раз я набрала его ещё до выхода из парка.       – Госпожа Су? Простите, я замотался и не сразу увидел ваш звонок.       – Ничего страшного, ваше высочество. Как продвигается разбирательство?       – Честно говоря, хуже, чем хотелось бы. Я уже начинаю сомневаться, не поторопились ли мы, вообще его затеяв. Пара обвинений уже опровергнута. Если не случиться чуда, то, глядишь, завтра на заключительном заседании наш дорогой господин Чэнь окажется невинной жертвой клеветы.       – Значит, то, что мне удалось узнать, для вашего высочества окажется весьма кстати. Вы, должно быть, помните имя Ли Чун? Оно наверняка звучало и в ходе судебных заседаний.       – Э… Да, вообще-то слышал. Это бывший юридический советник двора, так? Он одно время сотрудничал с Чэнь Юаньчжи, а потом подал в отставку и эмигрировал. Неужели… он узнал что-то о господине Чэне, чего не должен был знать?       – Если коротко, то так оно и есть. Тогда он не стал поднимать шума, понимая, что ничего не добьётся своими разоблачениями. Да и не было в его открытии ничего сверхъестественного, копни любого министра, найдётся всё то же самое. Но сейчас, раз уж пошло разбирательство, именно его показания способны переломить исход слушаний.       – И вы знаете, где его найти? – живо просил Цзинхуань.       – Знаю, найти его не проблема. Труднее будет заставить его приехать. У нас всего сутки на уговоры, даже меньше. К счастью, я так же знаю человека, к чьей просьбе он с гарантией прислушается. Чжоу Сюаньцин, слышали о таком?       – Нет. Кто это?       – Старый профессор Цзиньлинского университета. Сейчас уже не преподаёт, но пользовался и сейчас пользуется большим авторитетом как среди коллег, так и среди своих учеников. Одним из которых был Ли Чун, и профессор Чжоу чуть ли не единственный, с кем бывший советник до сих поддерживать связь.       – Осталось уговорить профессора Чжоу помочь нам уговорить Ли Чуна.       – Но вашему высочеству лучше к этому отношения не иметь. Я всё устроила, к нему уже едет Му Цин.       – Му Цин? А он-то тут… Ах, да. Чуть не забыл, что у Му Цина тоже есть повод быть обиженным на госпожу Юэ.       Вообще-то, сами князья Му до такой мелочной мести едва ли б опустились – госпожа Юэ в этой истории пострадает лишь косвенно, основная мишень Чэнь Юаньчжи, который к попытке похищения княжны отношения не имел. Готовность Му помочь произрастала совсем из другого корня, но этого я кузену растолковывать, разумеется, не собиралась. Оставалось надеяться, что рекомендательное письмо, когда-то написанное господином Ли для юной госпожи Линь, сыграет свою роль, и профессор Чжоу свяжется со своим учеником. И найдёт слова, которые убедят этого упрямца, что он глубоко не прав, отказываясь вмешиваться в дела лянского двора. И что Лу Чун успеет прилететь в Цзиньлин до завтрашнего заседания. Рискованно было тянуть до последнего, но…       Но команда наследного принца бдит. Один из предполагаемых свидетелей обвинения на процессе против Чэнь Юаньчжи уже пропал, и дай бог, чтобы просто получил отступные или поддался шантажу и уехал. А потому появление Ли Чуна должно стать сюрпризом для всех.       Вечером от Нихуан пришло короткое сообщение, что встреча Му Цина с профессором Чжоу состоялась, и тот передал, что употребит своё влияние на пользу делу. Оставалось ждать. Утром Му Цин должен был ехать в аэропорт, чтобы встретить господина Ли, если юрист всё же явится. Вечер прошёл спокойно – всё равно раньше следующего утра ничего не произойдёт. Я научилась откладывать тревогу о том, что всё равно невозможно изменить. В конце концов, худшее, что может произойти – Чэнь Юаньчжи выиграет дело. Очередная попытка ослабить наследного принца не удастся, но будут и другие возможности.       Однако утром волнение набросилось на меня с новой силой. Я пыталась работать, но глаза то и дело скашивались на часы в углу экрана ноутбука. В конце концов, отчаявшись сосредоточиться, я свернула все документы и принялась гонять простенькие игрушки, то и дело проигрывая. Финальное заседание начнётся в полдень. На часах было одиннадцать с минутами.       Сообщение от Му Цина пришлось без десяти минут двенадцать, когда я по третьему разу перекладывала один и тот же пасьянс. Оно было коротким: «Самолёт сел, мы едем».       Цзинхуань позвонил около трёх часов дня. Его ликующий тон не оставлял сомнений в исходе дела:       – Госпожа Су, вы гений!       – В самом деле? – рассеянно переспросила я. Мои мысли занимала вторая пришедшая от Му Цина смс-ка: «Госпожа Су, мне звонил Чжоу Сюаньцин. Он хочет с вами встретиться».