Дочь рода Линь

      – Откуда это у вас? – спросил профессор.       Письмо лежало между нами, на столике придорожного кафе, где мы встретились.       – Ли Чун тоже был удивлён, когда я показал ему эту бумагу. Он не помнит среди своих знакомых никакой Су Чжэ.       Ну, ещё бы. На моё счастье, письмо было написано не на конкретное имя. Я бы никогда не стала просить его для себя, горя желанием, как мой папа когда-то, добиться всего в учёбе своими силами. Разве что сделала себе одну уступку, не став по его примеру отказываться от родового имени. Но на господина Ли произвела впечатление моя увлечённость, когда я часами расспрашивала его о хитросплетениях юридических дел. Его учитель профессор Чжоу был известен тем, что выбирал таланты, не взирая на лица, и помочь мог совершенно бескорыстно, но к нему было не просто пробиться. И господин Ли предложил мне открытое рекомендательное письмо, которым я могла бы воспользоваться сама или передать тому, кому сочту нужным. Мысль поиграть в благодетельницу и осчастливить какого-нибудь талантливого, но бедного и затираемого студента показалось юной, романтичной мне привлекательной. Но воспользоваться им я так и не успела.       Письмо осталось среди моих бумаг, не заинтересовавших, к счастью, Управление Сюаньцзин. Грабители, залезавшие в опечатанный особняк Линей, на него так же не покусились. Я бы и сама про него забыла, если б старший господин Линь, владелец информагентства, не понаслышке знавший силу информации и время от времени дававший мне ценнейшие советы, не напомнил, что и семейный архив может представлять интерес. Конечно, самое ценное уже давно вывезено, но и мелочами не стоит пренебрегать.       – Разумеется, господин Ли не помнит никакой Су Чжэ, – медленно произнесла я. – Ведь мы с ним не знакомы. Но он наверняка вспомнил, для кого это письмо было написано на самом деле.       – Да, – морщинистая рука погладила снежно-белую бородку. – Разумеется, он вспомнил. И, будь у него чуть больше времени, он был бы рад встретиться с вами сам. Но, увы, дела позвали Ли Чуна обратно, он и так едва сумел освободить день, чтобы дать показания на суде.       А ведь именно встречи с Ли Чуном я и ждала. Но мне повезло, как выяснилось. Не то, чтобы я сильно сомневалась в своей способности обмануть господина Ли – уж если меня Цзинъянь не узнал, что говорить обо всех остальных. Но у Цзинъяня не было никаких причин вспоминать о Линь Шу, говоря с Мэй Чансу, а вот у Ли Чуна причина имелась. Нихуан же как-то сумела сделать правильные выводы, хотя у неё пищи для размышлений было ненамного больше.       Что ни говори, а идея сдёрнуть Ли Чуна в последний момент оказалась хоть и рискованной, но совершенно правильной.       – Вы были знакомы с той девушкой?       – Да, – кивнула я. – Хотя и довольно поверхностно.       – Как вы познакомились?       – В университете. Мне грозило отчисление, и я была уверена, что мне занижают оценки. Та девушка передала мне письмо для вас… Но потом произошли известные вам события, и я спрятала его в дальний ящик.       – А теперь решили вытащить?       – Как видите.       Профессор Чжоу опять погладил бороду – вероятно, этот жест был у него в привычке.       – Но вы тогда продолжили учиться?       – Нет, профессор. Обстоятельства изменились, и на следующий год я уже уехала из Цзиньлина. Мы с вами не встречались, даже мельком.       – И всё же… Простите мою назойливость, госпожа Су, но почему вырешили пустить письмо в ход именно сейчас? И вообще – решили пустить в ход?       – Потому что я уверена – та, что дала его мне, этого бы хотела.       – Вот как, – пробормотал Чжоу Сюаньцин.       – Да, – я посмотрела ему в глаза. – Она бы не стала молчать, глядя на то, что происходит сейчас. Она бы сказала то, что думала, не побоялась бы отстаивать закон и справедливость – хотя бы и перед самим императором.       И ведь я не вру, чёрт возьми. Та, прежняя я, была прямолинейна и несдержанна на язык – куда там Цзинъяню. Она бы тараном попёрла отстаивать эту самую справедливость – и либо сложила свою дурную голову, либо всё-таки добилась своего. Это нынешняя я превратилась в паучиху, исподтишка плетущую липкие сети. Прежняя я отвернулась бы от себя нынешней с презрением – ни на минуту не задумавшись ни о том, многого ли можно добиться прямотой и честностью, ни о том, что больной человек не в силах воевать так же, как здоровый.       Прошлая я была честнее и чище, нынешняя – умней. Выиграла я, или проиграла, обменяв одно на другое, лишь Небу ведомо.       – Что ж, – негромко произнёс профессор. – Надеюсь, я не совершил ошибки, согласившись вмешаться.       Он протянул письмо мне, я и с поклоном приняла его.       – Я затруднила вас, втянув в это дело. Примите мои извинения и благодарность.       – А, не стоит, – отмахнулся Чжоу Сюаньцин. – От меня только и потребовалось, что сделать пару звонков. Однако, мне пора ехать. Спасибо, что уделили мне время.       Он поднялся, и я хотела подняться тоже, чтобы проводить его до двери, но тут донимавшее меня жжение в груди наконец выплеснулось наружу волной надсадного кашля. Проклятые мои лёгкие, проклятое ноющее сердце. Дежуривший в углу кафе Ли Ган сейчас же подбежал ко мне, и профессор, убедившись, что я в надёжных руках, не стал дожидаться, пока я приду в себя.       – Вам плохо?       Я подняла глаза от платка с красными пятнами на прозвучавший рядом голос. Около моего столика стояла княжна Нихуан.       – Княжна… – я снова сделала попытку подняться, но она махнула рукой, и сама села на освобождённое профессором сиденье.       – Со мной всё в порядке, спасибо за беспокойство. Это просто кашель.       – Это ведь был профессор Чжоу? – спросила она.       – Да, княжна, он самый, – я посмотрела на Ли Гана, и тот, понятливо кивнув, отошёл за свой столик.       – Вы меня удивили, госпожа Су. Когда-то мне казалось, что я хорошо знаю семью Линь, но я никогда не слышала о том, чтобы у них были знакомые Су или Мэй. Однако вы сумели привлечь на свою сторону Чжоу Сюаньцина, использовав письмо, которое когда-то было написано для моей подруги Линь Шу.       – Неужели вы думаете, что вам действительно известны все до единого знакомые вашей подруги? – мрачно осведомилась я.       – Нет, конечно. Но количество совпадений меня настораживает.       – Совпадений?       – Детектив Юнь. Тот самый, что когда-то так хорошо меня выручил. Ся Дун сказала, что вам о нём известно.       – Да, и что же?       – Хотите сказать, что не знаете, кто он такой на самом деле? В таком случае мне, похоже, известно больше, чем вам.       – Возможно.       – Не хотите узнать, кто он?       – И кто?       – У меня хорошая память на лица, – Нихуан глянула куда-то мимо меня. – Я видела его всего пару раз, но запомнила и узнала, хотя он довольно сильно изменился. Это был полковник Вэй Чжэн. Считается, что он погиб в горах Мэйлин во время мятежа армии Чиянь. А он, оказывается, жив.       Мы помолчали. Я сидела, разглядывая свои руки. У Нихуан действительно отличная память. Когда-то Вэй Чжэн пытался ухаживать за мной – ещё до того, как была объявлена моя помолвка с Цзинъянем. Я симпатизировала бравому полковнику, одному из папиных протеже, и потому несколько раз принимала его приглашения, хотя и честно предупредила с самого начала, что люблю другого, и ничего между нами не будет. Помню, Вэй Чжэн был первым человеком, который поцеловал мне руку. Я тогда почти смутилась.       Когда мы встретились после дела армии Чиянь, ни о какой романтике уже не шло и речи.       – Так вы и правда не знали, кто он? – Нихуан испытывающе поглядела на меня. – Вы, оказывается, знали Линь Шу. Между вами и Вэй Чжэном есть связь – косвенная, но есть. Мэй Чансу, конечно, не привыкать иметь дело с преступниками. Но одно дело – просто преступление, а другое – государственная измена.       – Вы верите в то, что армия Чиянь изменила? – резче, чем следовало, спросила я.       – Я не знаю, – после небольшой паузы сказала она. – Я была далека от этих дел. Но я не верю в то, что Цзинъюй и дядя Линь могли предать страну и императора.       – Раз не верите, тогда зачем вы пытаетесь ворошить прошлое?       – Потому что оно всё ещё имеет значение для живых. Принц и маршал умерли с клеймом предателей. Никто не смеет и заикнуться о них, боясь гнева императора. И на следующее царствование мало надежды. Ни Цзинсюань, ни Цзинхуань не станут снимать обвинения.       – Верно, ведь им дело армии Чиянь в конечном счёте принесло выгоду. Останься жив Первый принц, и они оба были бы всего лишь его младшими братьями.       – А значит, единственный, кто может захотеть реабилитировать несправедливо обвинённых – это Цзинъянь. Потому вы и решили его поддержать, верно? Борьба цапли и устрицы выгодна рыболову – пока младшие принцы сцепились между собой, а вы подливаете масла в огонь, Цзинъянь может незаметно набрать силу.       Я промолчала. Что толку отрицать или подтверждать очевидное.       – Это очень опасно. Малейшая неосторожность – и вы погибнете. Зачем вам такой риск?       – Мне не привыкать к риску, княжна. Люди, с которыми я имею дело, не менее опасны, чем Управление Сюаньцзин.       – И всё же. Я понимаю, что движет Цзинъянем. Я понимаю, что движет Вэй Чжэном. Но что движет вами? Что вы приобретёте, если Цзинъянь взойдёт на трон?       – Ответ на этот вопрос очевиден, не так ли?       – Не для меня. Что вам за дело до армии Чиянь? Кто вы?       Снаружи сверкнула молния и громыхнуло – вот-вот должен был пойти дождь. Толстая туча незаметно навалилась на небосвод, ускорив наступление зимнего вечера.       – Вы первая, кто задал этот вопрос.       – И я хочу получить ответ.       Я зачем-то повернула пепельницу на столике сначала в одну сторону, потом в другую.       – Мэй Чансу – ведь тоже не настоящее имя, верно? Нет никаких сведений о вашем детстве и юности. Вы просто возникли из ниоткуда лет десять назад. Даже удивительно, как вами не заинтересовалось Управление Сюаньцзин.       – У Управления Сюаньцзин есть дела поважнее, чем разбираться с наркоторговцами, – с сарказмом, который я даже не пыталась скрыть, отозвалась я. – Они слишком заняты, выискивая для императора измену под троном.       – Да, – легко согласилась Нихуан. – Но всё же – кто вы такая?       – Ещё одна пострадавшая от дела армии Чиянь.       – Едва ли вас саму в чём-то обвинили.       – Разве это обязательно? Достаточно, чтобы обвинили родственника или мужа. Та трагедия сломала множество судеб, и не имевших прямого отношения к делу.       – И кого же обвинили у вас – родственника или мужа?       – Это важно?       – Для меня – да.       – Какое это имеет значение? Все мы – жёны, дочери, матери, сёстры или невесты – могли только смотреть, как страдают наши мужчины, но ничем не могли им помочь!       Нихуан глубоко вздохнула. Потом медленно протянула руку и накрыла мою ладонь своей.       – Сяо Шу… Ну, сколько ты ещё будешь отпираться? Неужели тебе этого хочется – и дальше быть одной?       – Я не одна, – после паузы возразила я.       – Быть может. Но неужели моя помощь и поддержка будет лишней?       Я молча покачала головой. Потом осторожно переплела её пальцы со своими. Так мы и сидели некоторое время.       – Я уже не так Сяо Шу, которую ты помнишь, – наконец сказала я.       – Да, я вижу, – Нихуан печально улыбнулась. – Ты очень изменилась, и я не про внешность. Быть может, тебе и правда это не нужно… Но это нужно мне. Прости, что я была так настойчива, но я… я правда…       Она вдруг выдернула ладонь и закрыла лицо руками. Спустя миг я с изумлением, близким к испугу, поняла, что она плачет.       – Нихуан! – я вскочила, переставила стул и, сев рядом, обняла её.       – Прости, – княжна нашарила на столе стопку салфеток в держателе. – Прости, я сейчас успокоюсь. Просто… Ты, быть может, и не одна. А вот я одна. Совсем!       Я молча поглаживала его по плечу и спине. Умом я, конечно, понимала, что старшая подруга, на которую я когда-то пыталась равняться, тоже не железная. Но то умом.       – Мама, папа… Они никогда не верили в обвинения против Цзинъюя. Но они умерли, а я… Я знаю, что должна быть сильной, хотя бы ради Цин-эра… Но какой же он всё-таки ещё мальчишка!       Я подумала, что у Му Цина было мало шансов повзрослеть рядом с такой волевой и деятельной сестрой. Но момент для того, чтобы критиковать педагогический подход Нихуан был явно не подходящим.       – У меня нет друзей. Совсем, представляешь? Только Ся Дун, но с ней не поговоришь обо всём этом. Она ненавидит убийц мужа… Тех, кого считает убийцами. А остальные… Партнёры, сотрудники… даже приятели, а друзей не осталось. Как-то всё не было времени, чтобы поддерживать дружеские связи. Казалось, что дела семьи и спорт важнее. А потом вдруг оглядываешься – и обнаруживаешь, что вокруг никого нет. Никого, с кем можно вспомнить о прошлом.       Я вздохнула. Друзья… Могут ли такие, как мы, вообще позволить себе друзей? Когда вся твоя жизнь подчинена одному. У меня – мести. У Нихуан – сохранению семьи и её достояния.       Между тем княжна успела взять себя в руки. Она сделала глубокий вздох, выпрямилась и последний раз вытерла глаза и нос уже изрядно разбухшими салфетками.       – Как тебе удалось уцелеть? – спросила она.       – Мне помогли. Только не спрашивай, кто.       – Не буду, – она кивнула и попыталась улыбнуться. – Меня ещё тогда удивило, зачем была нужна кремация. Словно кто-то торопился избавиться от тела. Твою мать похоронили как положено, на кладбище Сяогу, знаешь? Не то, чтобы я уже тогда заподозрила, но… А потом был Вэй Чжэн. Он ведь сам пришёл и предложил свои услуги. Я хотела бы думать, что это из-за Цзинъюя, но у Цзинъюя не было других связей с армией Чиянь, кроме дружбы с твоим отцом и того, что их осудили по одному делу.       – Надеюсь, кроме тебя, Вэй Чжэна никто не узнал?       – Не думаю. Цин-эр был ещё слишком мал, чтобы его помнить, а других общих знакомых у нас, по-моему, и нет.       Я кивнула, хоть и с некоторым сомнением. В любом случае, Вэй Чжэн сейчас живёт в другом месте под другим именем, так что опасность для него минимальна.       – Так что, когда тебя узнала вдовствующая императрица, я уже была морально готова поверить.       – Думаешь, она действительно меня узнала? Полагаю, она увидела бы меня в любой встречной.       – Возможно. Я редко с ней встречаюсь, так что не знаю, были ли другие подобные случаи. Ты была её любимой правнучкой.       Да, была. Почему-то прабабушка выделяла меня из всех. Иногда это мне изрядно досаждало, когда хотелось куда-нибудь бежать, а приходилось сидеть рядом и отвечать на участливые вопросы, и даже сладости, которыми щедро закармливала меня Великая вдовствующая императрица, не спасали. Но прабабушка и правда была доброй и ласковой, и мне не хотелось её обижать.       – Мы с ней однажды ходили на кладбище, принести цветы тебе и твоей матери, – вдруг сказала Нихуан. – А Цзинъянь, говорят, присылал цветы каждый год. Когда мог, приходил сам, когда не мог – присылал.       – Нихуан, не говори ему, кто я такая. Он ничего не должен знать.       – Он не знает? – княжна откинулась на спинку стула, изумлённо глядя на меня. Я покачала головой.       – Но почему? Уж он-то тебя ни за что не выдаст!       – Потому что. Что было, то прошло. Ещё не хватало, чтобы он вздумал вспомнить прошлое.       А что в этом плохого? – читалось в глазах Нихуан. Они не понимали – ни она, ни Мэн Чжи. Да, они знали, чем я занимаюсь – в теории. Но у них, как у многих добропорядочных людей, теория плохо билась с практикой. Для них наркоторговля была чем-то из области криминальных сводок и приключенческих фильмов. Даже зная понаслышке об ужасах, что там творятся, они не могли соотнести их со старой знакомой.       Я и сама толком ничего не понимала, когда взялась за это дело. Я выбрала криминал по банальнейшей причине – из-за денег. Они остались моим единственным оружием, ведь я не могу больше рассчитывать ни на влиятельную родню, ни на привилегии аристократки. Деньги были единственным способом пробиться в высший свет, а без этого нечего и думать хоть чего-то добиться. Деньги необходимы для того, чтобы узнать правду о моих врагах и их истинных мотивах. Чтобы привлечь сторонников, разузнать, кто чем дышит при дворе, наладить сеть помощников и осведомителей нужны были деньги, много денег – и быстро.       Искать первых помощников мне долго не пришлось, и уговаривать их тоже. Они и так были готовы на всё, эти бывшие солдаты и офицеры армии Чиянь, ставшие ядром будущего союза Цзянцзо. Обвинённые в измене, которую не совершали, выкинутые из армии с волчьим билетом и несмываемым клеймом, озлобленные, вынужденные перебиваться за гроши на чёрной работе, кормя себя и семьи – они и не видели греха в том, чтобы преступить законы государства, которое так с ними обошлось. Многие из них успели связаться с преступным миром ещё до того, как я их разыскала. Спасибо господину Линю, добывшему для меня списки личного состава – сама-то я была знакома только с высшим офицерством, а как раз с ними связываться было нельзя, даже если они уцелели. Но и Управление Сюаньцзин не может уследить за всеми. Младшие офицеры, унтер-офицеры, рядовые…       Я просто дала им цель – и указала направление. Риска не боялся никто из нас, терять нам тоже было нечего. Моральные терзания были отброшены. В конце концов, я никого не заставляю ширяться насильно, а если люди сами готовы гробить себя наркотой, да ещё платить за это деньги, то кто ж им доктор? Я, что ли, должна стоять на страже чужого здоровья пуще его обладателей, словно нянька при неразумных младенцах? Но и другие торговцы не вызывали у меня ни грана сочувствия. Все мы одним миром мазаны. Я знала, что легко не будет, что конкуренты так просто не отдадут мне свой кусок пирога, что, влезая в этот бизнес, я начинаю войну…       Что меня застало врасплох, так это жестокость криминальной войны.       Мне приходилось всему учиться на ходу – в том числе и жестокости. Никто не собирался давать мне передышку на то, чтобы прийти в себя, набраться решимости и отрефлексировать, насколько далеко я готова зайти. Не в тот ли день я сдала экзамен, когда, узнав, что конкуренты закатали одного из наших живьём в бетон, сказала своим жаждущим мести соратникам: «Так поступите с ними так же!»       – Сяо Шу?       – Прости, задумалась, – я подняла глаза на Нихуан. – Так мы договорились? Ни слова Цзинъяню, обещаешь?       – Обещаю, – кивнула она. – Хотя я не понимаю, почему, но – дело твоё.       – Вот и хорошо, – я посмотрела на часы. – Уже поздно, мне пора ехать.       – Сяо Шу…       – Да?       – Тебе нужна помощь?       – Ничего такого, с чем я бы не справилась сама. Но, возможно, я иногда буду просить тебя об услуге.       Нихуан с готовностью кивнула:       – Значит, можно пригласить тебя к нам?       – И я тебя приглашаю. Если ты хочешь прийти.       – Вы уверены, глава? Вы правда будете сотрудничать с княжной Му? – спросил Ли Ган, когда я устроилась в салоне автомобиля, и он завёл мотор. Дождь продолжал барабанить по крыше машины, сверкал перед лобовым стеклом в свете фар.       – Это было неизбежно. Если бы я попыталась отпираться дальше, она могла бы стать помехой.       Ли Ган кинул на меня короткий взгляд через зеркало заднего вида и тронулся с места.