Дочь рода Линь

      – Ну и зачем тебе это понадобилось? – мрачно спросил Цзинхуань. – Любопытство – вещь простительная, но всему есть пределы!       – Прощу прощения, что доставила вам беспокойство, ваше высочество, – в голосе Цинь Баньжо не чувствовалось ни капли раскаяния. – Но я не доверяю госпоже Су. Она не просто так пригласила всех этих гостей.       – И для чего же она, по-твоему, это сделала? Решила составить против меня заговор? С Цзинжуем, Юйцзинем и Му Нихуан? Ах да, ещё с генералом Мэном. Заговорщики хоть куда!       Баньжо опустила глаза и поджала губы. За окнами лимузина мелькали улицы Цзиньлина.       – Я ведь искренне хотел поздравить её с новосельем. А теперь, получается, что я привёл в дом госпожи Су шпиона. И что она обо мне подумает?       – Мне жаль, ваше высочество, я не хотела вас подставить. Я была слишком неосторожна и заслуживаю наказания.       – Ладно, – принц махнул рукой. – В конце концов, она сам предложила гостям ходить по дому. Надеюсь, ты не вскрыла запертую дверь? Тогда ничего особо страшного не произошло. Просто в следующий раз потрудись поставить меня в известность о своих планах.       – Да, ваше высочество, – секретарша согласно наклонила голову. Цзинхуань ещё немного помолчал, а потом с прорвавшимся любопытством спросил:       – Ну и как, нашла что-нибудь интересное?       – Подробные досье на всех сколько-нибудь заметных функционеров правительства и двора. Судя по всему, она давно готовилась к приезду в Цзиньлин, быстро такие сведения не соберёшь.       – И что ж тут удивительного? Разве Мэй Чансу не для того вмешалась в политику, чтобы достичь успеха? А хорошая подготовка – половина дела. Быть может, в Северной Янь она только репетировала, с самого начала имея виды на Лян, – Цзинхуань снисходительно усмехнулся. – Эх ты! Госпожа Мэй просто не сунулась бы в наш змеюшник, не будь она уверена, что со всем справится.       – Вы правы, ваше высочество, об этом я не подумала, – вздохнула Баньжо.       – Просто надо смотреть на вещи немного шире, вот и всё.       Они замолчали, раздумывая каждый о своём. В скором времени лимузин остановился перед резиденцией принца, и выскочивший швейцар распахнул перед Цзинхуанем дверцу. Баньжо вылезла сама, не дожидаясь, пока до неё дойдёт очередь.       – Надеюсь, Мэй Чансу найдёт способ побыстрее избавиться от Се Юя, – сказал Цзинхуань, когда они вошли в холл. – Хэ Цзинчжуна и Ци Миня я ему не прощу! По милости этой сволочи я оказался отброшен назад, словно и не было нескольких лет борьбы.       – Кстати, о Се Юе, – Баньжо тоже вышла из задумчивости и улыбнулась. – Не знаю, поможет ли это нам, но в любом случае, любопытно. Вы знаете, что когда-то в цзиньлинском университете учился чусский принц?       – Хм? Да, кажется, что-то такое слышал. Юйвэнь Линь, нынешний князь Чэн. Даже припоминаю, что у тётушки Лиян случился с ним роман. Но, поскольку тогда ни мы, ни Чу не были заинтересованы в браке, его быстро отозвали назад, а тётушка вскоре вышла замуж за Се Юя, – Цзинхуань поморщился. – Этот черепаший сын тогда вытащил свой счастливый билет. Был никому не известный офицерик, а спустя несколько лет, глядите-ка, генерал. А после дела армии Чиянь и вовсе попал в доверенные лица отца.       – Его сиятельство хоу Нин действительно не обделён способностями, – по губам Баньжо скользнула язвительная усмешка, но тут же пропала. – А о той давней истории между принцессой и князем Чэном никто уже и не вспоминает.       – А какое она имеет значение? Дело прошлое, тётя живёт с Се Юем уже четверть века. Даже если она вышла за него не по своей воле, спустя столько лет, после троих общих детей… Нет, заставить её выступить против мужа, боюсь, задача невыполнимая.       – Ваше высочество, давайте пройдёмте в кабинет, и я вам кое-что покажу.       Цзинхуань кивнул.       – Ну? – спросил он минуту спустя, с удобством устраиваясь в любимом кресле.       – Я поинтересовалась, кто войдёт в делегацию Южной Чу, которую мы ждём в мае, – Баньжо раскрыла ноутбук. – И там, представьте себе, будет дочь этого князя Чэна, принцесса Юйвэнь Нянь. Вот она, взгляните.       – Хорошенькая, – оценил Цзинхуань, когда на экране высветилось фото молодой женщины. – И что?       – Вам она никого не напоминает?       – Нет. А кого она должна мне напомнить?       Баньжо молча вытащила смартфон, вывела на него фотографию и протянула принцу. Тот взял с недоумённым выражением на лице, открыл было рот для вопроса, но тут же закрыл и нахмурился. Перевёл взгляд на фотографию чуской принцессы. Снова посмотрел на лицо в смартфоне.       – Да, похож, – медленно произнёс он. – Очень похож.       – Проходите, ваше высочество, – дверь распахнулась, и Цзинъянь вошёл в императорский кабинет. Он ожидал увидеть отца за столом, но император обнаружился на кушетке в углу. Он полулежал, откинувшись на груду подушек, пока старый камердинер Гао Чжан массировал ему виски. Вид у его величества был откровенно больной, и Цзинъянь даже немного встревожился. Если сейчас отец выйдет из строя, ситуация может пойти вразнос. Что тогда будет с Лян, и думать не хочется.       – Приветствую, отец, – принц привычно вытянулся и щёлкнул каблуками. Император, не открывая глаз, шевельнул рукой:       – Вольно. Всё прошло штатно?       – Да, отец, передислокация подразделений в Западном округе, за которой я наблюдал по вашему приказу, завершена. Я составил отчёт, вот он. Так же в моём корпусе была проведена инспекция, все результаты поданы в военное министерство. Крупных нарушений выявлено не было.       – Хорошо, – отец наконец приоткрыл один глаз. – Давай отчёт сюда. Ты хорошо потрудился.       Ну, надо же, удивился Цзинъянь, что за добрый стих нашёл на отца, что тот расщедрился на похвалу? Ладно, дело гуна Цина, оно действительно был трудным, но за рядовое поручение? Между тем камердинер шагнул вперёд, взял у Цзинъяня папку, повернулся к его величеству, но, повинуясь едва заметному жесту, не вручил императору в руки, а положил на стол. Собственно, теперь можно было и откланяться, но Цзинъянь, секунду поколебавшись, всё-таки спросил:       – Отец, как вы себя чувствуете? Вы выглядите… уставшим.       – А, да, – усмехнулся император, – ты редко бываешь при дворе, откуда тебе знать, что тут творится… Но хоть новости слушаешь? Министр труда и министр юстиции в тюрьме, и в их министерствах творится чёрте что. Ни одно из них нормально не работает, а мне разбираться!       – Значит, нужно побыстрее назначить новых министров, чтобы они навели там порядок.       – Спасибо, капитан Очевидность. Ты правда думаешь, что это так легко? Ладно, в министерстве труда арестовали только Хэ Цзинчжуна, его заместитель более-менее справляется, хотя министерский пост вряд ли потянет. Однако ещё какое-то время они там продержатся. Но в министерстве юстиции чуть не половина состава оказалась под следствием вместе с Ци Минем! Там буквально некому работать.       – Значит, тем более надо поскорее кого-то найти на место Ци Миня.       – Надо бы, – император крякнул и сел. – Да вот только твои братья из кожи вон лезут, чтобы я не мог назначить никого. Знаешь, они меня достали. Чуть не дерутся прямо вот на этом ковре, где сейчас ты стоишь. Каждому позарез нужно протолкнуть своего человека и не допустить, чтобы на посту оказался человек другого. Упёрлись, как два барана. У меня от их свар уже голова болит.       Он вздохнул, двумя пальцами потёр переносицу, а потом вдруг посмотрел на Цзинъяня с видом человека, от безнадёжности хватающегося за соломинку:       – Хм, Цзинъянь, а, может, ты кого-нибудь порекомендуешь?       Что ж, вот он, шанс показать, что он, Цзинъянь, кое-чему научился у госпожи Мэй Чансу. Во всяком случае, никто ничего не потеряет, если он попробует.       – Отец, я же никогда не работал с министерством юстиции. Точнее, работал один раз, во время дела гуна Цина. Знаю только тех, кто со мной тогда сотрудничал.       Интересно, вспомнит ли отец одного из этих сотрудников – того, кто так восхитил его своим умением составлять отчёты? Император тем временем покивал со всё тем же безнадёжным видом – и вдруг встрепенулся:       – Э? Дело гуна Цина? Помнится, у тебя там на документах сидел один… Этот, как его… Из департамента регулирования и контроля, кажется…       – Цай Цюань, – после старательно изображённой заминки «вспомнил» Цзинъянь. – Заместитель директора департамента, да.       – Точно, он! Он замешан махинациях Ци Миня?       – Не знаю. Но мне он показался честным человеком. Не думаю, что он замешан.       Повеселевший император кивнул Гао Чжаню, и камердинер понятливо кинулся к столу. Порылся в сваленных там документах, вытащил один и протянул императору, попутно бросив на Цзинъяня одобрительный взгляд. Похоже, его этот маленький спектакль не обманул, но никакой тревоги это не вызывало. Гао Чжан был, безусловно, предан императору, однако за стукачеством никогда замечен не был, и Цзинъяню всегда явно симпатизировал куда больше, чем его братьям.       – Прекрасно! – император пробежал глазами поданную бумагу. – Его здесь нет. Гао Чжан, проследи, чтобы Цай Цюаня внесли в завтрашний список аудиенций.       – Да, ваше величество, – поклонился тот.       Цзинъянь мысленно пожелал заместителю Цаю удачи, одновременно посочувствовав.Ясно как день, что его бросают на амбразуру, как расходный материал: справится – хорошо, не справится – не жалко, свалим на него все неудачи и избавимся. Типичный для отца подход.       Однако, едва ли Цай Цюань будет в обиде на Цзинъяня за эту подставу. Такой шанс даётся раз в жизни, и риск стоит того, чтобы этот шанс не упустить.       – Цай Цюань? – переспросил Цзинхуань. – А кто это?       – Бывший заместитель директора департамента регулирования и контроля уголовных наказаний, – терпеливо выговорил заковыристое название господин Цзи. – А теперь – заместитель министра юстиции. И, если в течении месяца он сумеет наладить работу министерства и вникнуть в обязанности министра, то займёт и этот пост, можно не сомневаться.       – Вы его знаете?       – Лично встречаться не приходилось, ваше высочество. О нём вообще мало кто знал за пределами его сферы деятельности. Господин Цай если чем и прославился, то своей аполитичностью. Я навёл о нём справки – о нём отзываются как о человеке принципиальном и неуступчивом, зато прекрасном профессионале.       – То есть, он не человек моего брата?       – Нет, ваше высочество, их ничто не связывает.       Цзинхуань откинулся на спинку кресла. Странное чувство – он опять не выиграл, и не проиграл. Конечно, следовало радоваться, что и Цзинсюань не преуспел. В худшем (или лучшем?) случае, у них есть месячная передышка перед новым раундом, если же этот Цай Цюань сумеет закрепиться, то ситуация разрешилась, и разрешилась не худшим образом. Но всё же… Всё чаще Цзинхуаня посещало чувство какой-то неопределённости, подвешенности своего состояния. Вроде не сказать, что дела идут плохо – но и не хорошо. Они с братом по очереди уступали друг другу, словно и в самом деле сидели за карточным столом, выкладывая карты, которые тут же оказывались биты. Чья карта в итоге окажется последней?       – Выглядит так, словно отец назло нам выбрал первого попавшегося, лишь бы не соглашаться с нашими предложениями, – с кривоватой усмешкой пробормотал принц.       – Это не худший исход, ваше высочество, – эхом откликнулся его мыслям старый юрист.       – Проверьте его как следует. Я хочу знать всю его подноготную. Быть может, всё-таки найдётся способ наладить с ним сотрудничество, или как-то контролировать.       – Я всё сделаю, ваше высочество.       Господин Цзи вышел, его место заняла Цинь Баньжо. Налила кофе, поставила чашку рядом, после чего обошла кресло и ненавязчиво принялась массировать Цзинхуаню плечи, помогая изгнать напряжение.       – Я сглупил, разрешив подмену младшего Хэ, – пробормотал Цзинхуань; рядом с Баньжо ему всегда хорошо думалось. – И вот результат. Надо был обратиться к госпоже Мэй, может, она придумала бы что-нибудь получше. В следующий раз первым делом пойду к ней.       Руки секретарши на его плечах на мгновение замерли.       – Император ни в чём вас не обвинил, – негромко и рассудительно сказала она. – А вот принц Цзинсюань всё ещё в немилости. Его величество советуется с вами, вы имеете большой вес среди придворных. Если не случиться ничего экстраординарного, скоро Восточный дворец сменит хозяина.       – Спасибо за попытку подбодрить, Баньжо. Но если бы отец действительно этого хотел, он бы согласился с моим предложением, а не назначил этого Цай Цюаня. Не понимаю…       Баньжо вопросительно промолчала.       – Иногда отец так смотрит на меня… Не знаю, что он пытается высмотреть, но мне сразу становится не по себе. Он с самого детства как-то странно ко мне относился. Вроде и любит, но в то же время держит дистанцию. С Цзинсюанем этого нет. Даже с Цзинъянем не было! Когда мы были маленькими, он с ними играл, шутил, смеялся. А со мной… Вот вроде увлечётся, мы займёмся чем-то вдвоём, а потом у него опять этот взгляд, и он сразу отстраняется. И потом… Почему, ну почему он даже не рассмотрел возможность назначить наследником меня?!       Если усталость отравляет мозг и кости, если от придворных свар болит голова, и вместо человеческих лиц видишь только оскаленные пасти, жаждущие выдрать из тебя кусок – нет лекарства лучше и вернее, чем сесть за руль машины и катить, катить куда глаза глядят по ночному Цзиньлину. По ночам пустеют улицы даже неугомонной столицы, и узкие переулки, и широкие проспекты, залитые рыжим цветом фонарей, прямы и чисты. Не видно грязи, не видно суеты, лишь проносится иногда автомобиль такого же ночного странника. Можно наконец-то почувствовать себя в одиночестве, никому не нужным и неинтересным – верный Гао Чжан на соседнем сиденье и машина охраны позади не в счёт. Голова проясняется, уходят навязчивые мысли, что не давали уснуть в комфорте и тишине императорской спальни.       – Мэн Чжи, – спросил сегодня император у своего командующего гвардией, когда они прогуливались по вечернему саду, – до тебя доходили слухи, что я собираюсь сменить наследника? Что ты об этом думаешь?       – Ваше величество, этот вне моей компетенции, – генерал Мэн славится прямотой и честностью, но он не первый год при дворе и отлично овладел искусством не отвечать на те вопросы, на которые лучше не отвечать. – Да и вообще не моего ума дело.       – Цзинхуаня многие хвалят. Я и сам высоко его ценю. Как ты думаешь, он действительно похож на меня больше всех из моих сыновей?       – Я думаю, что все сыновья вашего величества в той или иной мере похожи на вас.       – Эх, ты, – усмехнулся император. – Я ведь просто так спросил. Но не хочешь говорить, как хочешь.       Проклятые сомнения, сколько не гони их, они возвращаются снова и снова. Не поторопился ли он с назначением наследника? Император должен быть умён и решителен, иначе он не удержит власть, станет игрушкой в руках собственных придворных, а то и вовсе расстанется с жизнью, как старший брат Сюаня. Но умный и решительный наследник в Великой Лян уже был. Цзинъюй с лихвой обладал этими качествами – и чем всё кончилось? Лучше и не вспоминать. А Цзинсюань звёзд с неба не хватает, но он послушен, понятлив, усерден в меру своих сил. Поднатаскать его, подобрать ему хорошую команду – и будет император не хуже прочих.       Но хватит ли этого, если Великой Лян придётся переживать трудные времена? События последних недель показали, что с кризисами наследник справляется не слишком хорошо. Вот Цзинхуань – тот погибче будет, и к тому же он умеет держать удар: потерял сразу трёх влиятельных сторонников, но держится, не спускает флаг. Ах, если бы можно было создать из детей единую команду! Чтобы Цзинсюань на троне, Цзинхуань у него на подхвате по гражданским вопросам, ну а Цзинъянь отвечает за дела армейские – в этом он, надо отдать ему должное, разбирается. Но зачем мечтать о несбыточном? Его сыновья – драконы, такие же, как он сам. Драконы всегда грызутся между собой, этого не изменишь. Да и надо ли менять? Дракон с одной головой уже страшное чудовище, но дракон с тремя головами станет силой, которая пожрёт на своём пути всё. И не одинокому и уже не очень здоровому старику его остановить.       Нет уж, пусть всё остаётся как есть.       Ах, Цзинъюй, Цзинъюй! Нет, Сяо Сюань его понимал. Наследник молод, полон сил, но время идёт, а отец в обозримом будущем помирать не собирается. Так и просидишь свои лучшие годы в принцах. И что ему удалось сманить Линь Се, тоже было ожидаемо – бывший лучший друг всегда ждал от Сюаня слишком многого, не понимая, не желая понимать, сколько условий и ограничений накладывает высшая власть, как вынуждает лавировать между противоречивыми интересами, на какие решения порой толкает. Маршал Линь наивно думал, что Цзинъюй будет лучше. Не свяжись они с Великой Юй, император, возможно, даже оставил бы маршалу жизнь, но спустить сговор с врагом он просто не имел права.       О ком император действительно сожалел, так это о сестре. Милая Цзиньян, ну почему ты была такой упрямой и гордой? И вот – предпочла умереть сама и утянула за собой дочь. А ведь Сюань совсем не хотел смерти племянницы. Когда-то он думал, что относится к малышке Сяо Шу как к родной дочери, которой Небо его обделило. Но… если уж исходить из блага государства, как и надлежит императору… Линь Шу была не менее горда, чем её мать, и к тому же слишком умна. А от слишком умных людей бывает слишком много неприятностей. Она бы не смирилась с казнью отца, к гадателям не ходи. И потащила бы за собой Цзинъяня, и тот пошёл бы, как баран. Он ведь до сих пор бесится, до сих пор не простил смерти невесты, а значит, действительно её любил. Но Цзинъянь хоть и упрям, но прямолинеен и туповат, а потому не опасен. Однако стой за его спиной решительная, изобретательная женщина, кто знает, на что они оказались бы способны.       Нет, к лучшему, что Линь Шу умерла.       Между тем улица, на которую император свернул, неожиданно кончилась тупиком. Похоже, что он, задумавшись, заехал в кварталы жилых комплексов для состоятельных людей. Решётка, парковка, детская площадка, на углу вывеска, кажется, салона красоты. Тёмные дома в три-четыре этажа окружены газонами и деревьями, только на третьем этаже одного из них светится окно.       – Гао Чжан, где это мы?       – Четвёртая улица, – камердинер наклонился вперёд, к навигатору. – Северо-западный округ. Эти три дома – жилой комплекс «Чжило».       – «Чжило»? – что-то забрезжило в памяти, и императору понадобилась пара секунд, чтобы ухватить воспоминание за хвост. – Это тут… живёт мать Цзинъяня?       – Да, ваше величество. И, если я не ошибаюсь, вон та угловая квартира со светящимся окном как раз принадлежит ей.       Его величество покосился на циферблат на запястье – третий час ночи. Надо же, ещё не спит. Цзин Миньтао… Как давно он не вспоминал о ней. Хотя напоминание об их давней любви появлялось перед глазами не далее, как вчера. Цзинъянь бесил своим упрямством, упёртой верностью старшему брату и Линям, неспособностью признать очевидное. Но вчера его немногословность и привычка говорить только по делу пролилась на измученную душу бальзамом. Говорят, для своей матери он любящий и почтительный сын. Что ж, Миньтао легко было любить. Она всегда была… как спокойная, прохладная вода, успокаивающая любую тревогу. Никогда не кричала, не скандалила, не выносила мозг. Знала, когда нужно помолчать. Не досаждала просьбами. Ей не хватало жёсткости Линь Юэ-Яо, или перчика Юэ, её оказалось легко забыть, ведь она никогда не стремилась напомнить о себе. Но сейчас воспоминания вдруг нахлынули потоком. В такую минуту, когда не хочется ничего, кроме покоя, не она ли та женщина, что способна его подарить?       Как они когда-то были счастливы вдвоём! Как молоды и беззаботны. Все вокруг тогда были уверены, что ловкая девица окрутила Второго принца, пользуясь его горем и растерянностью после смерти первой жены. Глупцы, они ничего не знали про Миньтао. Не знали, что брак был его идеей, и скольких трудов ему стоило её уговорить! Он был полон благородства и решимости подарить их ребёнку своё имя. И именно на ребёнке она тогда и сдалась. Они оба знали, что их счастье будет недолгим, и спешили урвать от жизни всё. Что ж, покойный отец был прав когда-то, настояв на их разводе – Миньтао не годилась в принцессы, и тем более не годилась в императрицы. Но из всех женщин Сюаня она была единственной, про которую он мог с уверенностью сказать: ей ничего не было нужно от него, кроме него самого.       – Ваше величество? – Гао Чжан вопросительно смотрел на него. – Мы возвращаемся?       – Нет, – решение было внезапным, но сомневаться император не собирался. – Иди, скажи госпоже Цзин, что я приехал её навестить.