Дочь рода Линь

      – Отличный карабин! – восхитился Ли Ган, повертев в руках моё новое приобретение. Я улыбнулась – мне он и самой нравился. Воронёный ствол, ореховый приклад, украшенный серебряными накладками, изящные формы. Так и хотелось самой его взять и во что-нибудь стрельнуть. Вместо меня это сделал Чжэнь Пин, пристрелявший оружие в ближайшем тире.       Можно было бы, конечно, заказать украшения пороскошнее, учитывая его предназначение. Но не будем увлекаться, элегантность и сдержанность – наш девиз.       – Это для принца Цзинъяня? – спросил мой старшина, когда Чжэнь Пин вернулся с докладом, что характеристики карабина полностью соответствуют заявленным. – Он хороший охотник, ему понравится.       – Вообще-то, это для императора. Подарок, который Цзинъянь преподнесёт на его день рождения.       – Э? – удивился Ли Ган. – Конечно, еговеличество участвует в Весенней охоте, но я никогда не слышал, чтобы он любил это занятие.       – А он и не любит.       – Тогда зачем дарить ему охотничье ружьё?       – Как раз затем, что охоту любит Цзинъянь, – Ли Ган хлопнул глазами, и я вздохнула: – Не понимаешь? Цзинъянь теперь снова в милости, а потому не может как обычно отделаться ничего не значащей безделкой, это будет просто невежливо. Но и вникать в императорские предпочтения тоже не вяжется с его имиджем. Он же в глазах всего двора вояка, простой и прямолинейный. Потому он подарит то, что понравится ему самому. Так он одновременно покажет своё внимание отцу, и подтвердит репутацию военной косточки.       – Великое Небо, сколько умствований из-за простого подарка, – Ли Ган возвёл глаза к упомянутому небу. – Стоит ли оно того?       Я выразительно посмотрела на него.       – То есть, конечно, я хотел сказать, что вы всё предусмотрели, глава. Но хорошо, что об всём этом нужно думать не мне.         – Это точно, я тут тебя держу не для того, чтобы ты думал. А потому отправляйся к тётушке Цзи и спроси, готов ли обед.       – Ага, – и Ли Ган нырнул во внутреннюю дверь. – Тётушка Цзи! Наша глава голодная, а потому злая! Накормите её хорошенько.       – Чжень Пин! – позвала я. – В следующий раз, когда будешь испытывать оружие, можешь выбрать Ли Гана в качестве тренировочной мишени.       – Слушаюсь, глава, – флегматично отозвался шофёр.                          Конечно, ей досталось место за одним из нижних столов, номер которого приближался к сотне. Императорская семья сидела на другом конце зала, и между ней и её мужчинами – наверное, императора снова можно называть её мужчиной? – расположился практически весь двор. И всё же оно пришло – приглашение во дворец, на празднование дня рождения его величества. Это много значило.       Пришли ей такое приглашение, паче чаяния, ещё полгода назад, Миньтао с благодарностью и со всем почтением бы отказалась. Но сейчас… Но Цзинъянь… Она надела своё лучшее платье, но украшения выбрала обычные, не броские. Незачем создавать впечатление, будто она пытается выделиться. На неё почти никто не обращал внимания, лишь соседи за столом порой заводили беседы, в которые приходилось вставлять несколько слов. Но в целом никто не мешал ей наблюдать и делать выводы.       Она и наблюдала: вот вручение подарков – больше всего обласкан благодарностью Цзинхуань, но и Цзинъяню досталась его доля августейшего внимания. Потом все пили за императорское здоровье и долголетие, Сяо Сюань благосклонно беседовал с сидевшей рядом императрицей, а потом уделил внимание и госпоже Юэ, попутно отдавая должное еде и вину. А когда после относительно короткого и скромного застолья (всё же траур по Великой вдовствующей императрице ещё не кончился) его величество ещё раз прошёлся по залу, принимая поклоны, они на мгновение оказались совсем рядом. Их взгляды встретились, и император улыбнулся Миньтао. И даже подмигнул.       На взгляд Миньтао Сюань мог бы пить поменьше, а так же не столь налегать на острое и жирное, учитывая состояние его здоровья. Она была слишком далеко, чтобы давать добрые советы, но даже будь она близко, не стала бы этого делать. Довести себя до смерти его величеству в ближайшие пару-тройку лет точно не грозит, а попытки что-то запретить или в чём-то ограничить подобного рода мужчин только раздражают. И Миньтао тщательно давила в себе добросовестного врача при общении с ним: расположение императора было нужнее.       Но она совсем не удивилась, услышав на следующее утро в новостях об отменённом мероприятии из-за недомогания его величества. Звонок знакомым в придворную клинику и полчаса вроде бы ничего не значащей болтовни прояснили ситуацию окончательно. Так что, когда к Миньтао заглянул слегка встревоженный Цзинъянь, ей уже было, что ему ответить.       – Он просто перебрал за вчерашним банкетом. Посидит на диете несколько дней, и всё с ним будет в порядке.       – Никого из нас к нему не пустили, – сын присел рядом с ней за стол, сдвинув чуть в сторону бумаги, которые она просматривала. – Пока Цзинсюань в наследниках, лучше бы ему серьёзно не болеть.       – Да, положение Цзинсюаня выглядит достаточно прочным, пусть он и не особо в милости.       – Госпожа Су говорит, что это ненадолго. Цзинсюань не умён и не умеет себя сдерживать. Рано или поздно от сотворит что такое, от чего отцовское терпение лопнет. Раньше его контролировал Се Юй, но его сейчас нет, а ни у кого другого не хватит авторитета, чтобы на него повлиять. Цзинхуань следит за наследником как ястреб, и воспользуется любой его оплошностью. Мне ничего и делать не придётся.       – Умная женщина эта госпожа Су. Вот что, Цзинъянь… познакомь меня с ней. Я сама хочу увидеть, что она за человек.       – Я предлагал, – отозвался Цзинъянь. – Но она отказывается.       – Вот как? Почему же?       – Говорит, что это лишнее. У нас чисто деловое сотрудничество, не надо переводить его в плоскость личного.       – А у меня по твоим рассказам создалось впечатление, что ваше общение выходит за рамки чисто делового.       – Ну… – Цзинъянь словно бы смутился. – Не знаю, как на это смотрит сама госпожа Су… Но да, я бы сказал, что это уже превратилось во что-то вроде дружбы. Вот уж не думал, что скажу такое, учитывая её предыдущий род занятий. Но порой мы беседуем о самых разных вещах, и лично мне это приятно.       – Тем более мне бы хотелось с ней познакомиться. Мы могли бы встретиться словно случайно. Пригласи её к себе под каким-нибудь предлогом, а там и я заеду, вот и свидимся.       – Вообще-то, она была у меня только один раз, и с тех пор мы общаемся главным образом удалённо. Учитывая, что наше сотрудничество до сих пор тайное, нам лучше вместе не светиться.       – Это осложняет дело, – согласилась Миньтао.       – Но я подумаю, как вы могли бы встретиться, – пообещал Цзинъянь.           На сегодня это был последний заказ, так что педали Тун Лу крутил с удвоенным энтузиазмом, преодолевая скопившуюся к концу дня усталость. Лёгкий ранец за спиной, уже освобождённый от отданных заказчику контейнеров, почти не чувствовался, впереди виднелся квартал многоэтажек, в одной из которых он снимал на пару с ещё одним парнем однокомнатную квартирку на предпоследнем этаже. Цены на жильё в столице всегда кусаются, и простой курьер из провинции не может позволить себе что-то лучше. Ничего, он неприхотлив, да и сосед у него спокойный и нелюбопытный. Скоро он поднимется к себе на поскрипывающем лифте, разогреет в микроволновке готовый ужин, потом какое-нибудь кинцо в наушника для расслабона – и спать…       – Ой!       Тун Лу резко затормозил, едва не потеряв равновесие, и ругая себя последними словами. Конечно, женщина выскочила наперерез очень резко, похоже, спешила на мигающий светофор, но он и сам хорош, замечтался. В результате столкновение получилось достаточно чувствительным. Впрочем, женщине повезло ещё меньше, она и вовсе кубарем полетела на землю, выронив потёртую сумку.       – Простите, пожалуйста! – Тун Лу соскочил с велосипеда и наклонился над пострадавшей. – С вами всё в порядке?       – Ничего, – женщина медленно села, опираясь на асфальт, и подтянула к себе ногу. – Ничего… Я в порядке, да.       Судя по тому, как она морщилась, держать за лодыжку, в порядке она не была. Тун Лу беспомощно оглянулся, подобрал сумку и протянул ей.       – Осторожнее надо быть! – укорил его какой-то прохожий. – Носитесь, как угорелые…       – Я сама виновата, – заступилась за Тун Лу женщина, забирая сумку. – Бежала слишком быстро. Тут у вас, в Цзиньлине, так много людей…       Прохожий махнул рукой и пошёл по своим делам.       – Вы приезжая? – Тун Лу протянул ей руку. Женщина ухватилась за неё и попыталась подняться, но тут же охнула и осела обратно, хватаясь за ногу. Она была миловидна, но нежное личико казалось осунувшимся; видимо, жизнь её не особо баловала.       – Да, – через силу улыбнулась она. – Я из Сяньчжоу.       – Я тоже приезжий, хотя и не из Сяньчжоу. Дайте я посмотрю, может, у вас вывих?       – Надеюсь, что нет, – женщина с опаской глянула на свою ногу. – Я всего два дня, как нашла работу, хороша я буду, если завтра не выйду.       Вывиха у неё, к счастью, не оказалось. Тун Лу усомнился бы даже, если ли растяжение, если бы ей не было так очевидно больно. С его помощью она кое-как встала, и ему не оставалось ничего другого, кроме как предложить её подвезти.       – Вы где живёте?       – В конце Четвёртой улицы.       – И я живу там же! – обрадовался Тун Лу. – Выходит, мы соседи.       Она улыбнулась, мгновенно похорошев. Велосипед качнулся под двойным весом и поехал ровно.       – А как получилось, что вы приехали сюда? – спросил Тун Лу. Конечно, в столицу приезжают постоянно, но ему почему-то казалось, что эта женщина не похожа на тех самоуверенных особ, которые считают, будто Цзиньлин покориться им по щелчку пальцев.       – Наш завод в том году закрылся, – отозвалась новая знакомая. – Я там работала бухгалтером. А другой работы в наших краях и не найти.       – А, вот оно что…       – Вот я к тёте в Цзиньлин и подалась.       – И у меня примерно та же история…       Дорога прилетела незаметно, хотя теперь Тун Лу ехал заметно медленней. Оказалось, что она живёт не просто в том же квартале, но и в том же доме, что и он, только в другом подъезде. И телефоны, которыми они обменялись у дверей тётиной квартиры, стали естественным продолжением случайного знакомства.                – А Миньтао хороша, верно? – император подмигнул своему камердинеру. – Её отвары действительно помогают, и их можно глотать, не боясь отравиться. В отличие от того, что мне подсовывают придворные медики.       – Они стараются как можно быстрее поставить вас на ноги, ваше величество, – заступился за врачей Гао Чжан. – И у них получается. Всего два дня, и вы почти здоровы. Так же они советуют вам больше гулять и вообще двигаться. И госпожа Цзин в этом с ними полностью согласна.       – Больше гулять, говоришь? – его величество кинул задумчивый взгляд на окно. – Что ж, сегодня хорошая погода, а дела… Я и правда ещё слишком слаб, чтобы долго сидеть за столом. Пройдусь, а потом прилягу.       – В саду Юйгуй расцвёл османтус, – тут же предложил камердинер. – Это будет приятная прогулка, ваше величество.       – Османтус растёт и у Восточного дворца, – возразил император. – А тот даже ближе. Пожалуй, мне стоит зайти к Цзинсюаню. Мы давно не говорили по душам.       – Э-э…       – Конечно, он натворил дел, и заслужил своё наказание, но, пожалуй, пора его простить. Кто не совершал ошибок, в конце концов? – император вздохнул. – Как ты считаешь?       – Ваше величество очень добры.       – Тогда пойдём. Да оставь ты в покое телефон! Сделаем ему сюрприз.       Подозрения Гао Чжана, что сюрприз может быть устроен не только принцу, получили подтверждение, как только они с его величеством и вызванным для сопровождения Мэн Чжи подошли к Восточном дворцу. Навстречу им с озабоченным видом выскочили два лакея. При виде императора они остановились как вкопанные, поклонились, после чего один что-то шепнул другому, и тот быстро пошёл, почти побежал обратно.       – Останови его, – кивнул император, и Гао Чжан крикнул во всю мощь своих лёгких:       – Стой!       Лакей остановился и медленно, опасливо развернулся к ним.       – Подойди.       Тот приблизился.       – Куда это ты побежал? – хмуро, но скорее с любопытством, чем с недовольством, поинтересовался император.       – Доложить его высочеству, в-ваше величество…       – А разволновался чего так?       – Ваше величество…       – Оставайтесь пока здесь, – император махнул рукой. – Я не хочу, чтобы обо мне докладывали.       Лакеи опустили глаза, но возразить не посмели.       – Девку он там, что ли, очередную приволок? – задумчиво спросил император в пространство, пока они пересекали лужайку перед террасой Восточного дворца. Гао Чжан и Мэн Чжи дружно решили счесть вопрос риторическим и промолчали.       Всё ещё могло бы обойтись, если б наследный принц устроил попойку на втором этаже. Или если б он хотя бы закрывал при этом окна. Большие, почти доходящие до пола окна. Конечно, пить во время траура по родной прабабушке – это плохо. И таскать девок, а их, судя по многоголосому смеху и взвизгиваниям, в покоях принца Цзинсюаня, были ни одна и ни две, тоже плохо. Но всё же это не было катастрофой. Застав сына пьяным и в окружении скудно одетых моделек, его величество бы разгневался, но и только. Однако кроме женского смеха и звона бокалов и бутылок, изнутри доносился ещё и громкий голос наследника. Его величество, нахмурившись, свернул к окну и прислушался. И как Гао Чжан мог ему помешать?       – …Ваше высочество, просто ваш отец не здоров. Он обязательно вспомнит о вас, когда выздоровеет.       – Ага, как же, – Цзинсюань пьяно икнул. – Вспомнит он. Вот о Цзинхуане он помнит… И о Цзинъяне ещё, ага… А обо мне… не-а!       – Вы же наследный принц, – девушка, которая пыталась успокоить наследника, явно не была лишена здравого смысла. Но она не знала, с кем связалась.       – Он никогда меня не любил и не замечал. Наследный принц, а? Да только потому, что Цзинъюй сдох! Был бы он жив, кто бы обо мне вспомнил? Точно не отец!       Побледневший император сжал губы, и Гао Чжан тревожно взглянул на него, готовясь ловить повелителя за руки. Однако его величество остался на месте.       – Научись править, он говорит. Веди себя прилично, он говорит. А сам-то, ик? Личным примером меня, что ли, научить хочет? Мама, это понятно. Любовь, все дела. Но зачем ему другие, а? Каждый год новая! Он думает, что никто ничего не знает? Ха! Вот скажите, зачем ему эта старая врачиха? Что, даёт как-то по-особому? Надоели аристократки, так польстился на её увядшие прелести?       Вот теперь император пошатнулся, и Гао Чжан поспешил придержать его под локоть. Мэн Чжи, судя по его лицу, сейчас дорого бы дал за то, чтобы оказаться где-нибудь подальше.       – Ваше величество!.. – отчаянным шёпотом воззвал камердинер.       – Да как он смеет! – сжимая и разжимая кулаки, прошипел его величество. – Мальчишка! Щенок!..       А голос внутри всё не унимался.       – Отцу ни до кого нет дела, вот что я вам скажу. Он только себя любит. Не то, что я, верно, мои милашечки? Я вас всех люблю!       Собравшиеся девицы дружно выразили согласие.       – Так о чём это я? Ах, да, отец… Он меня точно так же отправит на тот свет, как Цзинъюя, и не моргнёт даже. И любого отправит.       – Ваше высочество, что вы такое говорите?! – ужаснулся кто-то.       – Правду, ик! Знаешь, какой он жестокий? А, он всеми пожертвует. Наденет траур, прольёт крокодиловы слёзки, и всё. Вот как вы думаете, он на трон взобрался? Ха-ха, у него был старший брат, он-то и стал императором! И его сын бы стал, если б дядя успел его родить. Но все они – пуф! – и взлетели на Небеса! – Цзинсюань пьяно хихикнул. – Думаете, отец горевал? Вот хоть чуточку? Нет, голову заложу – он был рад! Теперь-то всё его!       Император словно окаменел. Гао Чжан отчаянно оглянулся по сторонам, но никого и ничего, способного заткнуть рот этому дураку внутри, поблизости не наблюдалось.       – А я вам вот что скажу, – долетело из окна. – Кому всё было выгодно, тот всё и устроил. Террористы, ха-ха три раза! Кто-нибудь в это верит?       – Ваше высочество! – наконец-то опомнилась благоразумная девица. – Зачем говорить о неприятном? Вот, выпейте ещё!       – Да-да, выпейте, ваше высочество! – подхватили другие. Гао Чжан взглянул на императора – и чуть сам не заработал сердечный приступ. И без того бледное лицо его величества лишилось последних красок, став зеленоватым. А в следующий миг оно перекосилось настолько, что в пору было подумать о судороге лицевых мышц. Император развернулся к Мэн Чжи, дёрнул того за висящую на поясе кобуру, расстёгивая её, выхватил у растерявшегося генерала пистолет и, оттолкнув пытавшегося удержать его камердинера, кинулся к входной двери.       – Ваше величество! – уже не заботясь о конспирации, заорал Гао Чжан, кидаясь следом. Отчаянным рывком догнал развившего неплохую скорость императора и упал на колени, обхватывая августейшие ноги. – Ваше величество, опомнитесь!!!       Внутри кто-то врубил громкую музыку, и крик потонул в ней. Вынужденный схватиться за косяк чтобы не упасть император замер, тяжело дыша. Потом медленно обернулся. Его лицо уже не было таким перекошенным, видно было, что он слегка пришёл в себя. Посмотрел на пистолет, словно удивляя, что это за штука и как она попала к нему в руки, и сунул оружие подбежавшему Мэн Чжи.       – Постарел, – едва слышно выдохнул он. – Я постарел. Да вставай уже, я тебе не дерево, ты не обезьяна…       Гао Чжан не без опасений выпрямился, однако овладевший его величеством убийственный порыв, по-видимому, и правда миновал. Император вдруг безрадостно рассмеялся, отвернулся и медленно, пошатываясь, двинулся прочь. Далеко, впрочем, он не ушёл – то ли ступня подвернулась, но ли просто под ноги не смотрел, но император ухитрился упасть и скатиться со ступенек террасы.       – Ваше величество! – в два голоса ахнули Гао Чжан и Мэн Чжи, бросаясь к нему.       – Ваше величество, осторожнее! Вы ещё не совсем здоровы, вам нужно беречь себя!       Император сел. Поморщился, потёр пострадавший бок.       – Мэн Чжи, – произнёс он.       – Да, ваше величество?       – Кажется, я всё-таки ошибся в наследнике.       Мэн Чжи промолчал. Император ухватился за руку Гао Чжана и встал.       – О сегодняшнем происшествии никто не должен знать, – своим обычным голосом, сухо и властно распорядился он.       – Да, ваше величество.       – Мэн Чжи, с этой минуты все, кто находятся в Восточном дворце, под арестом. Распорядись: никто не может покинуть дворец, равно как и войти в него.       – Включая его высочество? – уточнил генерал.       – Включая его высочество.       – Ваше величество, в таком случае я прошу официального распоряжения.       Губы императора дёрнулись, он отвернулся. В этот момент двери Восточного дворца распахнулись, и на террасу высыпала весёлая компания. Правда, стоило ей увидеть троих у ступенек, как весёлый смех мгновенно стих. Глаза обнимавшего одну из девиц наследника расширились, рот приоткрылся:       – Отец?!       Император молча посмотрел на него, словно бы даже с интересом. Потом отвернулся и кивнул сопровождающим:       – Идёмте отсюда.       – Ваше величество… – начал Мэн Чжи и осёкся, когда Гао Чжан наступил ему на ногу. Генерал удивлённо посмотрел на камердинера, а тот подхватил императора под руку:       – Осторожно, ваше величество, не торопитесь…       – Отец! – отчаянно воззвал наследник, но никто на него больше не оглянулся. Только продолжала греметь музыка из открытого настежь окна.