Дочь рода Линь

      – Ты была взволнована, мама, – сказал Цзинъянь, когда, проводив госпожу Су до машины, вернулся в кабинет. Цзин Миньтао глубоко вздохнула.       – Ты можешь ни о чём не спрашивать?       – Мама, ты как никто понимаешь, насколько высоки ставки. Если это что-то серьёзное, я должен знать.              – Ничего серьёзного, Цзинъянь. Просто мне уже приходилось сталкиваться с перекардитом. Воспоминания о том, как пациент умер у тебя на руках – не самые приятные.              – Неужели с госпожой Су всё настолько плохо?       – Нет, если она не запустит своё заболевание. Но ты сам говоришь, что её лечит хороший врач. Кто, кстати?       – Профессор Янь. Кардиолог.       – О… Да, он действительно прекрасный врач. Надо мне, пожалуй, самой с ним встретиться.       – Мама, – Цзинъянь взял пальто, в котором Цзин Миньтао пришла в «Мяоинь», и помог матери его надеть, – я, конечно, понимаю, что ты болеешь душой за госпожу Су, как за любого больного человека. Но мне начинает казаться, что ты принимаешь её здоровье даже слишком близко к сердцу.       – В самом деле? – госпожа Цзин поправила воротник. – Госпожа Су – твой ценнейший союзник. Не ты ли сам пел ей дифирамбы, утверждая, что, если бы не она, ничего бы у тебя не получилось? Так как же мне не тревожиться о её здоровье?       Они вышли из кабинета и медленно двинулась к выходу.       – Тебе нужно быть добрее к ней, – сказала госпожа Цзин. – Госпоже Су и так нелегко: инвалидность просто так не дают.       – Мама, я всё понимаю.       – И не забывай, что это она первой поверила в тебя, когда все остальные едва помнили о твоём существовании. Ты тоже должен ей верить.       – Видимо, госпожа Су произвела на тебя очень благоприятное впечатление.       – Я с годами становлюсь сентиментальной, – усмехнулась Цзин Миньтао. – Да и как можно не симпатизировать человеку, который помогает твоему ребёнку? С риском для себя, между прочим. Береги её.       Цзинъянь кивнул, странно поглядывая на мать. Миньтао вздохнула.       – Помнишь, ты рассказывал, как Гао Чжан помог генералу Мэну, и вы задумались, не попытаться ли привлечь господина Гао на свою сторону?              – Помню, мама. Госпожа Су нам тогда отсоветовала.       – Знаешь, почему?       – Она сказала, что давить на него слишком опасно и недальновидно. Господин Гао очень предан отцу. Он и так симпатизирует мне, и всё, что может сделать для меня, не нарушая интересов отца, сделает. А большего от него ждать не приходится.       – Да, – кивнула Миньтао, – но госпожа Су наверняка подумала и ещё кое о чём.       – О чём же?       – Ну, хотя бы о том, что именно Гао Чжан организовывает мои встречи с императором.       – И госпожа Су решила, что если мы и его втянем в свои дела, это может задеть тебя? – после секундного замешательства сообразил сын.       – Верно. Твоя союзница заботится не только о тебе, но и обо мне.            Больше Цзинъянь ни от чём не спрашивал. Когда он распахнул перед ней дверь машины, Миньтао спросила:       – Ты можешь передать госпоже Су мою посылку?       – Конечно.       – Тогда заедешь за ней завтра, хорошо?        – Да, мама.         Приказы о повышении принца Цзинъяня в должности и ранге были подписаны одновременно. Новоиспечённый циньван и генерал-лейтенант, теперь уже официальный командующий столичным округом, а не просто исполняющий обязанности, принял из рук венценосного отца знаки своего нового положения. А уже на следующий день у меня в кабинете сидел его брат, раздражённо постукивая носком дорогого ботинка по полу.       – Не вы ли советовали мне не давить на Цзинъяня, дружить с ним? И вот посмотрите, к чему это привело! Он – циньван, теперь мы с ним стоим наравне. И, мало того, потихоньку он сосредоточил в своих руках весьма существенную власть!       – Значит, всё идёт как надо, ваше высочество.       – Как надо?!       – Когда принц Цзинсюань был назначен наследником, его величество осыпал вас милостями, давал вам важные поручения и всячески демонстрировал своё расположение, – терпеливо объяснила я. – Теперь он демонстрирует своё расположение принцу Цзинъяню – а это значит, что принц Цзинсюань скоро сойдёт со сцены. Его величество очень озабочен поддержанием равновесия при дворе. Не реши он окончательно сместить наследника, в возвышении принца Цзинъяня не было бы нужды.       – То есть, вы считаете, что теперь отец хочет создать противовес мне?       – Именно так, ваше высочество.       Цзинхуань побарабанил пальцами по столу, поджал губы.       – Может, вы и правы, – проговорил он. – Но это означает, что я опять остаюсь ни с чем!       – Как же это «ни с чем», ваше высочество? Разве вы не боролись за то, чтобы принц Цзинсюань был разжалован? Теперь это дело решённое, вопрос лишь времени.       – Да, и я потратил на это почти десять лет! А теперь я должен буду потратить ещё десять лет на борьбу со вторым своим братом?!       – Не преувеличивайте, ваше высочество. После того, как наследником станете вы, всё, что вам нужно будет, это удержать титул в руках. Надеюсь, вы не будете столь же неосторожны, как его высочество Цзинсюань? Тогда вашему положению ничего не грозит.       – А я точно стану наследником?       – А кто ещё? Принц Цзинъянь? Он и циньван-то без году неделя. У него нет своей партии, даже если и есть сочувствующие, это личная симпатия, не политический расчёт. А его величество, безусловно, видит, что его старший сын слишком прост для трона. Уверена, что нынешнее положение – его потолок.       Цзинхуань нервно вскочил и, отвернувшись от меня, отошёл к окну.       – В конце концов, даже если назначение нового наследника и в самом деле затянется, – сказала я ему в спину, – отстранение нынешнего – уже большая победа. Иначе, случись что с вашим отцом, и новый император – Цзинсюань. Что это будет значить для вашего высочества, я думаю, объяснять не нужно.             – Надеюсь, вы правы, – отрывисто бросил Цзинхуань, не оборачиваясь.       На этот раз не было ни вежливых расшаркиваний на прощание, ни прочих знаков внимания, которыми Четвёртый принц обычно меня одаривал. Я просто проводила его до двери и пожелала всего хорошего, но Цзинхуань не ответил. Хлопнула дверца машины, мотор стих вдали, и сонная улица перед моим домом погрузилась в тишину.       – Боюсь, что он перестаёт вам верить, – констатировал незаметно подошедший Чжэнь Пин.       – Рано или поздно это должно было случиться, – философски отозвалась я. – Цзинхуань – не новичок в придворных играх.       – Тогда нам нужно начинать готовиться. Когда он поймёт, что вы водили его за нос, он это так не оставит.       – Что ж, я уверена, что под вашей защитой я в полной безопасности.       – Польщён вашим доверием, глава, – иронично поклонился Чжэнь Пин. – Жаль, что мы не всемогущи.       – Ничего, я не требую от вас невозможного. Кстати, а где Тун Лу? Что-то он задерживается.         – Сколько времени? – сонно просил Тун Лу. Цзюнь Нян повернулась и посмотрела на циферблат будильника.       – Четвёртый час.       – Четвёртый?! – Тун Лу буквально подбросило на месте. – Я опаздываю!       Он соскочил с постели и принялся торопливо собирать разбросанную одежду.       – У тебя ещё есть заказы? – Цзюнь Нян тоже села, прижимая к груди одеяло.       – Только один. Но самый важный. Я думал, времени ещё много, но оно как пролетело…       – Ох, прости. Я и сама не следила.       – Тебе-то за что извиняться? – Тун Лу натянул штаны и теперь пытался одновременно вдеть руки в рукава футболки и разыскать носки. Один нашёлся под стулом, за другом пришлось лезть под кровать. Цзюнь Нян первая догадалась туда заглянуть и протянула пропажу благодарно кивнувшему Тун Лу.       – Тётя не будет тебя ругать за беспорядок?       – Она вернётся не раньше восьми. Я успею прибраться. Тун Лу…       – А?       – Ты сможешь завтра меня встретить по дороге с работы? Мне приходится ходить через парк, а после наступления темноты там… жутковато.       – Да, – Тун Лу зашнуровал кроссовки и схватил со спинки стула куртку. – Я постараюсь.       – Если ты не успеваешь, то не надо. В конце концов, там много людей ходит. Ничего со мной не случится.       – Я успею, Цзюнь Нян, не беспокойся, – уже собиравшийся выскочить за дверь Тун Лу вернулся и нежно поцеловал женщину в губы.       – Не надо жертвовать работой из-за меня.       – А я и не жертвую. Всё равно у нас подняли зарплату, так что я ничего не потеряю, если буду ездить чуть поменьше.       Он улыбнулся, махнул рукой и наконец скрылся в коридоре за дверью. Спустя секунду хлопнула и наружная дверь. Цзюнь Нян для верности выждала ещё десять минут, убеждаясь, что он действительно ушёл и не вернётся за чем-то забытым, и потянулась к телефону.         – Рассказывай, Ци Хун, – велела её величество. – Перечислять все публикации не надо, дай нам краткую выжимку.       – Слушаюсь, – кивнула секретарь императрицы. – О Сяо Цзинъяне пишут много и хорошо. Если учесть, что ещё год назад о нём мало кто вспоминал, ясно, что часть статей – заказные.       – Отследить источник не удалось? – хмуро поинтересовался Цзинхуань, крутя в руках чашку и сожалея, что в присутствии матери нельзя хватануть чего покрепче.       – Пока нет, ваше высочество, но мы над этим работаем. Вспоминают дело гуна Цина и чистку в Северном округе, помощь пострадавшим после взрыва на улице Инфэн, а так же годы беспорочной службы на должности командующего корпусом. Берут интервью у солдат и офицеров, те только что от восторга не захлёбываются. И если его начинают сравнивать с братьями… прошу прощения, ваше высочество, сравнение выходит не в вашу пользу.       – Да что они понимают! – возмутилась императрица. – Это чем же он лучше?!       – Мама, давайте послушаем, что она ещё скажет, – остановил её Цзинхуань.       – Осторожно намекают, что немилость императора вовсе не обязательно связана с какими-то реальными проступками, – продолжила Ци Хун. – Прямо говорят, что только она мешала его дальнейшему продвижению. Напоминают, что принц Цзинъянь никогда не был замечен ни во взятках, ни в кумовстве, ни в пренебрежении обязанностями. В отличие, ещё раз прошу прощения, от других сыновей его величества.       – Просто был никому не нужен, – сердито бросила её величество. – Да у него и возможности не было что-то брать, или кого-то продвигать!       Цзинхуань продолжал мрачно молчать, лишь пальцы стискивали ни в чём неповинную чашку всё сильнее.       – Зато теперь, когда он вернулся в столицу, стало видно, на что он способен, – продолжала секретарь, не без опаски поглядывая на принца. – Вспоминают, что его мать – простолюдинка, но кое-кто даже в этом видит плюс: дескать, не заносчив, знает жизнь простых людей, почти что парень из соседнего двора. А ещё порой поминают, что, как ни крути, он единственный законный сын императора.       Она сделала паузу, но на этот раз императрица промолчала, гневно сжимая губы.       – Пишут, что его мать – достойная женщина, врач, ни в каких скандалах замешана не была, в отличие от госпожи Юэ. Госпожа Цзин, к слову, от интервью по поводу своих отношений с его величеством отказывается, но про сына всё же немного рассказала, в основном что-то про детские годы: как он конфеты таскал и младших братьев и кузенов ими кормил, что-то в этом роде. Читатели умилились. А вот про вашу биологическую мать, ваше высочество… но это жёлтая пресса пишет…       – Ну? – выдавил Цзинхуань.       – Пишут, что ваша мать, вероятно, была замужней, а раз так, то и наследовать вы, говоря по чести, права не имеете. Или вообще женщиной… м-м… из тех, что продают себя, потому-то о ней ничего и не известно…       Трах! Чашка Цзинхуаня разлетелась на множество осколков, расплескав чай по паркету. Ци Хун вздрогнула и торопливо поклонилась:       – Прошу прощения, ваше высочество! Я просто пересказываю то, что пишут.       – За клевету, – процедила императрица. – На члена императорской семьи. По всей строгости!       – Всем рты не заткнёшь, – на удивление спокойно отозвался её приёмный сын.       – Ты что же, намереваешься всё проглотить?!       – Нет, разумеется. Сяо Цзинъянь нарабатывает себе рейтинг. Естественно, в ход идёт всё, что можно. Но у него нет никакого опыта в этих играх, – Цзинхуань усмехнулся. – Облить грязью и я могу, не найдём факты, так придумаем, люди охотно верят в клевету. А разбираться с государственными делами не так-то просто, как он, должно быть, думает. Дай только срок, обязательно налажает!       – Цзинхуань…       – У него нет и половины того влияния, что было у Цзинсюаня. Я его раздавлю, так что от него и памяти не останется. Что ж, Сяо Цзинъянь – хочешь борьбы, так поборемся!         – На этом всё, господа, можете идти.       Загремели отодвигаемые стулья, подчинённые поднимались и направлялись к выходу. Кто-то задерживался, чтобы переброситься парой слов, но в основном люди торопились – совещание затянулось, многих ждали дома, кто-то просто устал: неделя выдалась напряжённой. Ле Чжанъин прошёл вдоль длинного стола, собирая оставшиеся бумаги. Цзинъянь от души потянулся и глянул на циферблат на запястье – одиннадцатый час. Надо будет хотя бы сегодня постараться лечь до полуночи. Конечно, он не настолько слаб, чтобы неделя недосыпаний критически сказалась на его состоянии, но всё же недостаток сна начинал сказываться.       Зазвонил лежащий рядом телефон. Цзинъянь глянул на номер, удивлённо нахмурился и прижал трубку к уху:       – Да, господин Шэн? Ничего, я не сплю. Прямо сегодня? Хорошо… Подъезжайте ко мне в особняк, я там буду через полчаса. Нет-нет, всё уже закончилось, вы ни от чего меня не оторвали. Да… До встречи.       – Это министр Шэн? – уточнил Ле Чжанъин. К этому времени остальные уже вышли, и в зале совещаний они остались вдвоём.       – Он самый, – Цзинъянь поднялся, и адъютант тут же подхватил его пальто. – Хотел бы я знать, что ему от меня понадобилось на ночь глядя.       – Мог бы и дать вам отдохнуть, – позволил себе выразить недовольство капитан Ле.       – Должно быть, он побоялся, что завтра не сможет меня застать. Мы ведь все теперь много работаем и часто в разъездах.       – Но ведь и результаты видны! Раньше мы, когда пытались что-то изменить, словно о стенку головой колотились, а теперь ваши предложения принимаются одно за другим. Все очень воодушевлены.       – Кроме тех, кто недоволен, – с улыбкой уточнил Цзинъянь. – Воодушевлены те, кого я привёл с собой из Западного округа. А те, кто уже были здесь, не слишком-то радуются смене порядков.       Ле Чжанъин презрительным фырканьем выразил всё, что думает о цепляющихся за теплые местечки ретроградах. Если бы он хотел, он мог бы напомнить, что многие из местных, ныне входящих в штаб Цзинъяня, тоже выиграли от его прихода, ибо получили повышение, когда принц начал чистить округ от ставленников хоу Нина. Но капитан Ле умел замолкать вовремя и не досаждать патрону занудством.          Машина ждала их внизу. Ле Чжанъин сел за руль сам – шофёра принц отпустил, когда понял, что опять задерживается на службе.       – Чжанъин, – сказал Цзинъянь, когда адъютант вырулил со стоянки, и они покатили по улицам Цзиньлина, – тебе я первому сказал, что решил побороться за трон. Ты, должно быть, тогда подумал, что я свихнулся. У меня ведь не было никаких шансов.       – Ну, – капитан Ле покосился на его высочество и усмехнулся, – это было… и правда неожиданно. Но, раз уж вы всё решили, я с вами.       – Честно говоря, я и сам тогда сомневался, стоит ли ввязываться в то, что выглядело откровенной авантюрой. Потому и не решался сказать кому-либо, кроме тебя. Чтобы вербовать людей в сторонники надо им что-то предложить. А у меня ничего не было. Я даже обратился за советом к госпоже Су.       – И что она сказала? – полюбопытствовал Ле Чжанъин.       – Что мне и не надо никого вербовать. Рано или поздно люди всё поймут сами. И те, кто захотят оказать мне содействие, окажут его и так.       – Думаю, что многие уже начинают понимать, – негромко сказал адъютант, глядя вперёд сквозь лобовое стекло.       – Да, вероятно. Так что теперь, даже вздумай я повернуть назад, они сами начнут подталкивать меня вперёд.       – Вы дали нам цель и смысл, ваше высочество. Надежду на перемены к лучшему.       – Но далеко не все, кто поймут, чего я добиваюсь на самом деле, будут ко мне расположены. Кто-то захочет оказать мне содействие, а кто-то и наоборот.       – И это может ударить не только по вам, но и по вашим соратникам? – Ле Чжанъин на мгновение отвлёкся от дороги, чтобы пристально глянуть на принца. – Вы это имеете в виду, ваше высочество?       – Именно это.       – Риск всегда есть, – спокойно произнёс капитан Ле. – Мы все военные, и когда мы выбрали эту стезю, мы знали, что однажды можем погибнуть на поле боя. Так есть ли в этой жизни что-то, что может нас напугать?       – Меня, например, пугает. Гибель на поле боя, и гибель в тюремной камере от клеветы, как мой старший брат – всё же разные смерти.       – Мы не оставим вас, ваше высочество, и не надейтесь. Мы не младенцы, и отлично понимаем, чем рискуем. Если б я хотел безопасной жизни, я бы уже давно подал в отставку. Уверен, остальные рассудят так же.       – Спасибо, Чжанъин, – Цзинъянь с благодарной улыбкой посмотрел на своего адъютанта. Тот улыбнулся в ответ и крутанул руль, сворачивая к особняку с тёмными окнами. Светилось лишь одно окно в комнате дежурной охраны, да в холле у парадного входа за портьерами угадывалось приглушённое свечение бра.       Машина затормозила у крыльца, Ле Чжанъин распахнул дверцу перед принцем. До приезда министра Шэна оставалось ещё десять минут, как раз достаточно, чтобы приготовить по чашке кофе – что бы не понадобилось Шэн Чжую, Цзинъянь подозревал, что разговор может выйти долгим.       – Итак, господин министр, – спросил Цзинъянь, когда Ле Чжанъин проводил Шэн Чжуя в кабинет и, бесшумно прикрыв дверь, оставил их одних, – что вас привело сюда так поздно?       – Ваше высочество, вам ведь известно о наводнениях в Южном округе?       – Разумеется.       – Повреждены здания, железные дороги, в городах оказались затоплены несколько станций метро. Разрушена плотина, под угрозой две дамбы, властям пришлось эвакуировать в общей сложности около двухсот тысяч человек. Есть погибшие и пропавшие без вести, больницы забиты пострадавшими. Общее число тех, кто нуждается в помощи, приближается к трём миллионам. Я сделал подсчёты, сколько денег нужно выделить для покрытия расходов, и сегодня подал доклад его величеству.       – Я не сомневаюсь в вашей компетентности, господин Шэн. Но, признаться, не понимаю, при чём тут я?       – Ваше высочество, – Шэн Чжуй поднял на него глаза, – могу я вас попросить? Пожалуйста, добейтесь, чтобы вам доверили контроль над устранением последствий бедствия и оказания помощи пострадавшим!