Дочь рода Линь

      – Министр Цай! Министр Цай! Цай Цюань!!       Цай Цюань остановился и всё-таки обернулся. Министр Шэн догнал его тяжеловатой трусцой, держась за грудь.       – Вы слишком быстро бежите, – пожаловался он. – Имейте сочувствие ко мне, старику.       – Извините, – не глядя на него, сказал Цай Цюань. – Я просто…       – Я всё понимаю. Хотя, между нами, странно, что вы ожидали иного.       – А вы ожидали именно этого?       – Конечно. Нет, я надеялся, но не так, чтобы слишком. Его величество… – мимо них прошёл дворцовый служащий, и Шэн Чжуй осёкся, кашлянув.       – Я всё ещё плохо знаю аристократические районы, – помолчав, сказал Цай Цюань. – Скажите, здесь поблизости есть какой-нибудь бар?       – А зачем нам бар? Давайте поедем ко мне.       И правда, был вынужден признать Цай Цюань. Не хватало ещё, чтобы пресса прознала про министра, надирающегося в баре. Придворные слухи тоже совершенно ни к чему.       Дом Шэн Чжуя находился совсем рядом с дворцом, можно сказать, по соседству. Бывший провинциальный чиновник, Цай Цюань до сих пор чувствовал себя чужим в подобных хоромах, но сейчас ему было всё равно. Хозяин провёл его в небольшую угловую гостиную, а через минуту в дверях возник слуга с подносом в руках. На подносе красовалась бутылка с благородной чёрно-золотой этикеткой, две хрустальные стопочки, тарелка с маленькими колбасками и мисочка с мидиями.       – Коллекционный «Чжуанъюаньхун», – Шэн Чжуй отослал слугу и сам разлил прозрачную жидкость по стопкам. – Держу его для особых случаев.       Цай Цюань молча опрокинул стопку, воздержавшись от вопроса, какой смысл тратить дорогущий напиток на человека, желающего тупо напиться. Шэн Чжуй с аппетитом сжевал колбаску и налил второй раз. Цай Цюань от закуски воздержался.       – Давайте ещё, – сказал он, опрокинув следующую стопку. Но Шэн Чжуй не торопился разливать по новой.       – Я знаю, какие чувства вами владеют, – сказал он. – Но запивать их нет никакого смысла. Если вы собираетесь ударяться в пьянство каждый раз, когда действия его величества будут вас огорчать, вы просто скоро сопьётесь.       – Всё настолько плохо? – угрюмо спросил Цай Цюань. – Нет, я тоже всё понимаю, но…       Он потянулся к бутылке и всё-таки плеснул в себе ещё.       – Доброе имя императорского дома. Я понимаю, это очень важно. Ради него на многое можно пойти. Но вы ведь сами видели! За что император разозлился на сына? За покушение на его драгоценное Управление Сюаньцзин, использование его в своих интригах и ложь. Только это и имело для него значение! И стоило принцу Цзинхуаню изобразить раскаяние, уверить, что он никогда не покушался на отцовский авторитет – всё, домашний арест, урезание привилегий, временное, почти не сомневаюсь, и больше ничего! Даже не ссылка, как у принца Цзинсюаня. Отделался лёгким испугом!       Он проглотил байцзю, и оно огненным комком провалилось в желудок.       – А семь десятков человеческих жизней – о них он хотя бы сожалеет? Хоть кто-нибудь из них? Принц ради выгоды, даже не решительной победы над братом, а всего лишь тактического преимущества прикончил кучу народу – и, такое впечатление, не случись этого скандала с Управлением, император предпочёл бы сделать вид, будто вообще ничего не было! Он и слова о них не сказал! А Цзинхуань – даже не заикнулся о раскаянии! Вот скажите мне – что в головах у этих людей?!       Внимательно слушавший его Шэн Чжуй молча налил себе и одним глотком догнал собутыльника.       – Я вообще не представляю, что нас ждёт впереди. Что, терроризм от первых лиц государства – это теперь норма? Не затрагивай лично его величество, и можешь устраивать бойни в своё удовольствие? И это я уж не говорю о чём-то более мелком! Как мне прикажете делать мою работу? Для чего я вообще поставлен министром, для чего вообще существует министерство юстиции?! Давайте просто узаконим преступления, а что не узаконим, то будем сваливать на подходящих козлов отпущения, и дело с концом!       – Не впадайте в отчаяние, – негромко посоветовал Шэн Чжуй. – Да, вам приходится нелегко, и не вам одному. Но, возможно, всё ещё изменится к лучшему.       – Когда? Точно не при жизни его величества.       – При жизни – точно нет.       Продолжать Шэн Чжуй не стал, да в этом и не было нужды.       – Надеетесь на принца Цзинъяня? – мгновенно догадался Цай Цюань. – Признаться, я тоже. Но… раз уж мы говорим откровенно… Как вы считаете, какие у него шансы стать наследником? Принц Цзинхуань уже доказал, что не остановится ни перед чем.       – И он шёл к своей цели много лет, – со вздохом согласился Шэн Чжуй. – Вряд ли он возьмёт и вот так просто от неё откажется. Остаётся уповать лишь на милость Неба.       – По-моему, это глупо, – Цай Цюань облокотился о стол и подпёр голову рукой, чувствуя, как выпитое наконец начинает сказываться. – Небо слишком много раз доказывало свою безучастность. Нет, оно помогает лишь тому, кто сам себе помогает. Но в том-то и беда, что в этой ситуации мы бессильны.       – Знаете, у европейцев есть такое присловье – делай что должен, и быть чему быть. Вот и мы должны делать, что должны, точнее, что можем, больше ничего нам в сущности и не остаётся. И не так уж мало мы, в конце концов, можем. Есть и другие ситуации, где мы всё же способны существенно повлиять. Вот будь мы полностью беспомощны, было бы куда хуже.          – Ну, что сказал Ся Цзян? – поинтересовался император.       – Ничего не признал, твердит, что его оклеветали, – доложил Мэн Чжи. – Просит, даже требует аудиенции у вашего величества. Отказывается верить, что вы не хотите его видеть.       – Я бы изрядно удивился, если б он сознался, – хмыкнул его величество. – Драться до конца – это в его духе.       – Но… Прошу простить, ваше величество… Быть может, в словах Ся Дун всё же есть доля истины? В смысле, она, конечно, не в одиночку похитила Вэй Чжэна, но что, если её помощники и правда не имеют отношения к Управлению?       – Может, и не имеют, – император потянулся и поднялся, явно намереваясь размяться. – Ся Цзян не дурак. Вот только всё её россказни шиты белыми нитками. Если она хотела мстить за мужа, похищать-то зачем? Удавила бы тихонько в камере, да и дело с концом. Ся Цзян бы её покрыл, не сомневаюсь, зачем ему признавать, что подчинённые самовольничают, а я бы всё равно не огорчился. Больше того, великий князь, вон, видел, как они пытались оказать Вэй Чжэну помощь. Верно?       – Верно, – не очень уверенно согласился великий князь.       – А тело, которое она якобы уничтожила? Как уничтожила-то – в компост превратила? В кислоте растворила? Нет, Вэй Чжэн живёхонек, не сомневаюсь. Где-то они его держат, видимо, рассчитывали потом как-нибудь подсунуть Цзинъяню. Ну, чтобы у меня уже совсем никаких сомнений не осталось.       Князь Цзи и генерал посмотрели друг на друга.       – Да, – кивнул собственным мыслям император. – Скорее всего, именно так бы оно и было!       – Ну, это… Даже для Ся Цзяна как-то… – неуверенно произнёс Мэн Чжи.       – В конце концов, человек не вещь, чтобы его кому-нибудь подбрасывать, – согласился с ним князь Цзи. – Да и сам Вэй Чжэн всё отрицал бы.       – А кто б стал его слушать? Следователи Управления? Даже если бы они и доложили о его показаниях, я вполне мог поверить, что Вэй Чжэн просто выгораживает друга. Поистине Небеса к нам благосклонны, если б не ты… – император похлопал брата по плечу. – Я знал, что Ся Цзян не слишком стесняется в средствах, но считал, что его безусловная преданность искупает этот недостаток. Однако теперь, когда такое вскрылось – кто знает, что он ещё натворил! И натворил бы впредь, не останови мы его!       – Ну, теперь есть возможность всё тщательно расследовать, – заметил генерал. – Заодно и мятежника найдём.       – Я бы на последнее не рассчитывал. Наверняка о его местонахождении знает только Ся Цзян, да, возможно, его детки, а уж они все будут молчать как рыбы.       – Почему?       – Не понимаешь? – кажется, императора даже развеселила такая наивность. – Нужно им подписывать самим себе смертный приговор?       – Ну да, – кивнул князь Цзи. – Клевета на принца, сговор против него – на вышку вполне тянет.       – Вот-вот. Конечно, чистосердечное признание смягчает участь, но всему есть свой предел. Так что нет, я не буду видеться с Ся Цзяном. Пусть ими всеми занимаются следователи.       – Ну, а теперь я могу идти?       – Да иди уж, – махнул рукой император.       – Тогда доброго тебе вечера.       – С позволения вашего величества, если я вам больше не нужен, я тоже откланяюсь, – сказал Мэн Чжи.       Император нажал на кнопку звонка, и вышедших князя с генералом сменил Гао Чжан:       – Какие будут распоряжения, ваше величество?       – Знаешь, что, – император помассировал переносицу, – съезжу-ка я, пожалуй, в «Чжило».         – Ну, как? – напряжённо спросил Цзинъянь.       – Всё прошло как по маслу, – доложил капитан Ле. – Госпожа Су уже вернулась домой, её жизни ничего не угрожает. По крайней мере, так меня уверили.       – Она всегда не любила говорить о своём здоровье, – Цзинъянь посмотрел на окно. – Могла и в этот раз запретить.       Рискнуть – и после наступления темноты перемахнуть через забор, да и наведаться к ней в гости? Не настолько плотно его охраняют, чтобы нельзя было это провернуть. Мэй Чансу наверняка будет недовольна… Ну и пусть.       – Когда арест снимут, я навещу её открыто. Она пострадала из-за меня, это не должно вызвать подозрений.       Ле Чжанъин кивнул, и некоторое время они молчали, думая каждый о своём.       – Но всё же поразительно, как госпожа Су точно всё просчитала, – снова заговорил Ле Чжанъин. – Стоило князю Цзи рассказать императору то, что он должен был рассказать – и вот уже всё Управление Сюаньцзин арестовано в полном составе!       – Ся Цзян с Цзинхуанем перешли границы, – невесело усмехнулся Цзинъянь. – Можно творить любые злоупотребления, брать взятки, нарушать закон, да хоть гусей любить прямо на главной площади – отцу это безразлично. Но тайный сговор – вот что поистине непрощаемо!       – А ведь это – Ся Цзян! Сколько всего он сделал для его величества, сколько лет служил и пользовался полным доверием! И вот – одно прегрешение, и всё, арест, и никакие прежние заслуги не спасли.       – А чему ты удивляешься? – помолчав, спросил Цзинъянь. – Цзинъюй был ему сыном, а Сяо Шу – любимой племянницей. Но одно лишь подозрение, и никакая родственная привязанность им не помогла.         – С Цзинъянем всё в порядке, – сказал император. – К счастью, правда раскрылась вовремя. Мне жаль, что я заставил тебя переживать.       – Ваше величество должны были проверить все версии. Здесь не на что обижаться, – отозвалась заваривавшая чай Миньтао.       – И всё же ты переживала.       – Всё уже закончилось, – Миньтао поставила перед ним чашку. – Зачем вспоминать о неприятном?       – Да ещё императрица перфоманс устроила, – его величество вздохнул. – Но я вам обоим компенсирую.       – Ваше величество, о чём вы? Это всего лишь неприятности, не более того. Поверьте, мы с Цзинъянем всё понимаем.       – Ну, вот. Я пытаюсь оказать благодеяние, а ты нос воротишь. Нехорошо, а? – император погрозил пальцем. – Хотя я тоже тебя понимаю. Вы с ним высоко взлетели и нажили недоброжелателей. Рядом со мной и правда нелегко. Особенно с Цзинъяневой прямолинейностью и несдержанностью. И знает ведь, как меня злят его предубеждения в деле армии Чиянь, а всё равно выскажется. Но пусть лучше высказывается прямо, чем хитрит и строит козни за спиной.       – Цзинъянь этого не умеет.       – Это-то меня и успокаивает. Но Ся Цзян… Вот уж от кого не ожидал! Мне нужно было с самого начала его окоротить, но я не думал, что он зайдёт так далеко. Притянул эту Мэй Чансу, должно быть, собирался как-то заставить её дать показания против Цзинъяня, сфабриковать дело. И ведь могло сработать! Как подумаю, в дрожь бросает.       Миньтао сглотнула и тут же замаскировала судорожное движение глотком чая.       – Мэй Чансу? Я что-то о ней слышала…       – О, бизнесменша и благотворительница, хотя, на деле лишь прикрывает этим свои незаконные делишки. Тем не менее, ухитрилась снискать благосклонность монаршей семьи Янь. Потом вернулась в Лян, и её тут же взял в оборот Цзинхуань. Но, видимо, даже для неё их планы оказались слишком, коль скоро пришлось тащить эту Мэй в Управление Сюаньцзин.       – И что же они от неё хотели? Цзинъянь ведь с ней никак не связан. Во всяком случае, он ни разу о ней не упоминал.        – С ней связан приёмный отец Вэй Чжэна, и видимо, Ся Цзян хотел состряпать… как это говорят… амальгаму. Сфабриковать заговор с участием Цзинъяня, Су Тяньшу и Мэй Чансу. Да только облом ему вышел. Мэй Чансу пробыла в Управлении два дня, но ни слова против Цзинъяня, как видно, не сказала. Иначе Ся Цзян сразу же прибежал бы ко мне.       – Раз так, то я ей благодарна. Возможно, она нуждается в медицинской помощи после Управления, я могла бы предложить ей свои услуги.       – Не думаю, что она страдает от недостатка медицинской помощи, чего-чего, а денег на лечение ей должно хватать. Хотя знаешь, что? А предложи. Говорят, она чуть ли не инвалид, вряд ли откажется от консультации у знающего специалиста. Вот и будет у тебя предлог свести её с Цзинъянем.       – С Цзинъянем? – Миньтао недоумённо нахмурилась. – Уместно ли это будет? Нет, он безусловно, должен её отблагодарить, но ваше величество говорит так, словно хочет, чтобы они сошлись поближе.       – Я действительно этого хочу. Что, тебя смущает её репутация?       – Честно говоря, да.       – Ну так я и не предлагаю афишировать это знакомство. Но она, безусловно, ловкая дамочка, судя по тому, что я о ней знаю, а Цзинъяню не помешает хороший совет от того, кто умеет выкручиваться в любой ситуации. Возможно, это не последний случай, когда его попытаются утопить. Яньскому принцу она помогла, пусть поможет и лянскому. За Цзинъянем ведь не заржавеет, а?       – Ну, раз ваше величество так говорит, значит это имеет смысл, – согласилась Миньтао.       – Вот и чудненько. И, кстати, я давно хотел с тобой поговорить…       – Да?       – Как Цзинъянь видит своё будущее?       – Простите, ваше величество, в каком смысле?       – В смысле, его устраивает его нынешнее положение? Или… он хочет чего-то большего?       Миньтао опустила глаза в чашку.       – Даже не знаю, что сказать, – призналась она после паузы. – Никогда о таком не думала, и Цзинъянь… Не замечала в нём честолюбивых устремлений. Мы никогда не говорили на эту тему.       – Неудивительно, ведь вы долгое время жили вдали от двора. Было бы странно мечтать о несбыточном. Но сейчас… сейчас следует всё хорошенько обдумать. Цзинъянь не прикармливает чиновников, у него нет любимчиков, он много работает. Мне это нравится. Ему не хватает опыта в придворных делах, но это поправимо. Потому я и решил, что ему нужен хороший советник, который предостережёт и направит, в случае чего.       – Ваше величество, вы так заботитесь о Цзинъяне, я тронута… Но мой мальчик очень упрям. Если он упрётся, его не сдвинуть с места ни мне, ни кому-нибудь другому.       – Это верно, – хмыкнул император. – Ладно, я сам за ним пригляжу. Кстати, давно он тебя навещал?       – Да как раз перед всей этой историей. В последний раз забежал перед самым арестом, но торопился из-за каких-то дел с полицией, так что мы лишь парой слов перемолвились.        – Скоро он освободится и наверняка опять к тебе придёт. Утешь его вместо меня, ладно?       – Да в чём тут утешать? Цзинъянь не может вас винить лишь за то, что вы решили всё как следует расследовать перед тем, как выносить окончательный приговор. Если окажется, что он обижен, я буду в нём очень разочарована.       Император с удивлением посмотрел на неё, словно сейчас ему открылась какая-то новая грань этой женщины.       – К тому же на ошибках учатся, – добавила Миньтао. – Ему это всё только на пользу.       – Всё же, при всём его упрямстве, в вас много общего. О, кстати, я придумал. Скоро Весенняя охота, так пусть Цзинъянь пригласит на неё Мэй Чансу. Принимать её при дворе было бы слишком, а вот так, в неформальной обстановке и вы трое сможете пообщаться без помех, и она пусть глянет на наше общество. Вот до чего-нибудь и договоритесь.       – Ваше величество приглашает и меня на Весеннюю охоту?       – А кого ж, как не тебя? – император подмигнул. – А императрица пусть отдохнёт в Цзиньлине, ей будет полезно.