Дочь рода Линь

      – Госпожа Цинь…       Признаться, Баньжо настолько редко видела жену принца Цзинхуаня, что успела почти забыть о её существовании. Чжу Ланьцзинь была миловидна, воспитана, безупречно выполняла свои обязанности принцессы и хозяйки дома, и больше о ней сказать было решительно нечего. Ещё со дня первого знакомства Баньжо решила, что перед ней пустое место, и с тех пор принцесса не делала ничего, чтобы развеять сложившееся о ней впечатление. А потому теперь, когда вместо дворецкого принца её окликнула Чжу Ланьцзинь, Баньжо почувствовала себя примерно так же, как если бы с ней заговорила украшавшая балюстраду парадной лестницы ваза.       – Добрый день, ваше высочество.       – Вы к Цзинхуаню? – Чжу Ланьцзинь сжала тонкие руки. – Он… Он может не захотеть вас принять.       – Я всё же надеюсь, что он меня примет.       – Я тоже, – кивнула Линьцзинь, удивив Баньжо вторично. – Я очень надеюсь, что вы поговорите с ним. Убедите его, что это ещё не конец.       – Простите, вы о чём?       – Он не выходит из своих комнат вот уже неделю. Да, конечно, мы под арестом, но хотя бы в сад-то пойти можно! Но Цзинхуань просто сидит у себя и ничего не делает. Никого не принимает, почти ни с кем не разговаривает. Не отвечает на звонки.       Последнее Баньжо знала, так как сама вот уже пару дней тщетно пыталась дозвониться до своего принципала.       – Я опасаюсь за него, – тихо закончила Ланьцзинь.        – Ваше высочество, – осторожно произнесла Баньжо, – вы уверены, что всё действительно настолько плохо?       – Уверена ли я? Да, конечно, я уверена, иначе никогда не стала бы обременять вас просьбами. Мы, как-никак, женаты почти десять лет, и пусть не столь близки, как мне бы того хотелось, но всё же успели неплохо узнать друг друга. Цзинхуаню плохо. По-настоящему плохо, он в полном отчаянии. Я пыталась поговорить с ним… Как-то подбодрить, утешить…       – И он не стал вас слушать?       – О, нет, он всё выслушал, но с таким же успехом я могла бы беседовать со стеной. К сожалению, я… не тот человек, который способен ему помочь.       Она замолчала, и Баньжо молчала тоже.       – Я никогда не занималась политикой, – произнесла Ланьцзинь, и показалось, что она говорит сама с собой. – Не интересовалась ею. Думала, достаточно будет обеспечить мужу тыл здесь, дома. Для того, чтобы помогать ему во внешних делах, есть другие люди, мой брат, например. Кто бы мог подумать, что он так подведёт нас всех! Я пыталась извиниться за него. Но Цзинхуань и не злится, а лучше бы злился! Что угодно было бы лучше его нынешнего состояния. Госпожа Цинь, всё это время вы были верным помощником Цзинхуаню. Быть может, у вас получится то, что не удалось мне. Поговорите с ним, умоляю! Жизнь ведь не кончилась.       – Ваше высочество, я здесь именно для того, чтобы поговорить с вашим мужем, и, уверяю вас, я сделаю всё что в моих силах, чтобы подбодрить его высочество и побудить действовать. И сделала бы это и без вашей просьбы.       – Тогда не стану вам больше мешать, – Чжу Ланьцзинь отступила в сторону. – Он в кабинете, дверь не заперта. Удачи вам.       Что удача ей не помешает, Баньжо убедилась, едва переступив порог кабинета. Цзинхуань неподвижно сидел в полутёмном помещении – окна оказались занавешены, хотя день был в разгаре. Пробившийся в щель между портьерами луч играл на боку пузатой рюмки, и Баньжо мысленно поморщилась: ну что за манера расклеиваться и напиваться, как раз тогда, когда нужно мобилизовать все силы! Однако, подойдя ближе, она увидела, что рюмка пуста – и не похоже, чтобы в неё что-то наливали.       – Ваше высочество, – позвала Баньжо.       Цзинхуань не отреагировал. Так и продолжал сидеть, подперев подбородок ладонью и глядя куда-то в глубь то ли рюмки, то ли самого себя.       – Ваше высочество! – настойчиво повторила Баньжо. – Вы так и будете молчать?        – А что ты хочешь услышать? – не сразу, но всё же отозвался принц. – Я под арестом и на грани лишения титула. У меня не осталось ни сторонников, ни средств для продолжения борьбы. Будем смотреть правде в лицо – я проиграл.       – После дела армии Чиянь принца Цзинъяня сослали в провинцию, – резко напомнила Баньжо. – Больше десяти лет он был всего лишь цзюньваном, а по факту – опальным генералом. А вы всё ещё циньван, вы остались при дворе, вы сын императрицы. И нельзя сказать, что у вас совсем нет влияния. Ваше положение уж точно не хуже, чем у него ещё пару лет назад.       – Какой смысл вспоминать о том, что было пару лет назад? – он говорил медленно, как в опьянении, но теперь Баньжо не сомневалась, что он трезв. – Важно, что есть сейчас. А сейчас я ему и в подмётки не гожусь.       – Ваше высочество, вам так нравится заниматься самоуничижением?       – Баньжо, – он всё-таки поднял глаза, – а если меня тоже сошлют, ты поедешь со мной?       – Да, – после короткого колебания кивнула женщина.       – А если к тому же лишат титула и права наследования?       – Ваше высочество, зачем вы такое говорите?       – Не поедешь, – констатировал Цзинхуань. – И никто бы не поехал.       Уж лучше бы пил, подумала Баньжо. Права Чжу Ланьцзинь, что угодно было бы лучше.       – Ты честолюбива, Баньжо. И к тому же ты хуа. Но ты сделала ставку не на того.       – Я так не считаю.       – Я больше не хочу ни в чём участвовать, Баньжо. Я устал. Всё это бессмысленно.        – Ваше высочество, то, что Ся Цзян арестован, ещё не значит, что для вас всё кончилось. Вы можете набрать новых сторонников, вам ещё есть, что предложить людям! Будут новые случаи отличиться перед императором и вернуть себе влияние, важно только не упустить их.       – И сколько их придётся ждать, этих новых случаев? Двенадцать лет, как Цзинъяню? Отец, между прочим, не молодеет. У Цзинъяня не осталось соперников, он подомнёт под себя весь двор. Кто осмелится ему перечить? Нет, Баньжо, это конец.       – Ваше высочество…       – Зайди в канцелярию. Там тебя ждёт чек и рекомендации, я всё подписал. Ты ещё сможешь хорошо устроиться.       – Ваше высочество, – Баньжо оперлась обеими руками на стол, нависая над ним, – у нас всех ещё есть шанс. Получить всё сразу, ничего не дожидаясь. У меня есть послание от Ся Цзяна. Он всё продумал. Не хотите взглянуть?       – Нет, не хочу.       Цзинхуань не повысил голос, но его слова прозвучали так же окончательно, как стук захлопнувшейся двери. И когда Баньжо схватила его за руку, он высвободился мягко, но непреклонно.       – Я устал, Баньжо. Я не хочу и не буду в этом участвовать. Пусть всё идёт как идёт.         – Господа, – сказал Цзинъянь, – уже девятый час. Мне неловко напоминать вам, но госпожа Су уже должно быть устала. Быть может, продолжим беседу в следующий раз?       – А и правда, – министр Цай кинул взгляд на наручные часы.       – Ну, вот! – возмутился Шэн Чжуй. – Это что же, господин Цай, всё внимание нашей хозяйки узурпировали только вы один? А я только-только начал беседу, и сразу же по домам?       – Господа, я вовсе не устала, – невольно улыбнувшись, уверилась я. – Ваш визит для меня честь. Чувствуйте себя как дома.       Мы вчетвером сидели в моей гостиной, вокруг ещё не убранного стола с остатками ужина. Уютно светила настольная лампа, в дверь заглянул Ли Ган и тотчас бесшумно прикрыл её, не став мешать. Цзинъянь говорил мало, больше слушал, зато неожиданно разговорился Цай Цюань. Кажется, сперва он пытался меня подколоть, заговорив о тонкостях уголовного законодательства, но потом и сам увлёкся.       Всё-таки я юрист, хоть и недоучившийся. Так что поддержать беседу на эту тему мне вполне по силам. А теперь своё жаждал получить и финансист. Правда, интересовала его, как выяснилось, вовсе не сфера финансов.       – Похоже, что у нас намечается процесс века – будут судить самого Ся Цзяна! Все прочие разбирательства, сколь бы громкими они не были, меркнут на фоне предстоящего. Как вы думаете, госпожа Су, кого назначат судьёй?       – Я полагаю, что одним судьёй дело не ограничится, там будет целая коллегия.       – Верно, но эту коллегию должен кто-то возглавить. И кандидатура председателя волнует очень и очень многих.       – Её подберёт и утвердит отец, – напомнил Цзинъянь.       – Безусловно, ваше высочество, но перед этим, вполне возможно, спросит ваше мнение. Как раньше спрашивал у ваших братьев.       – Ой, да! – покачал головой Цай Цюань. – Какие баталии шли между принцами при любом мало-мальски серьёзном назначении! И, разумеется, выигравший требовал благодарности от своей креатуры. Не всегда, заслуженно, кстати, но отказаться было затруднительно.       – Я в любом случае не собираюсь требовать ни от кого благодарности. Да и не уверен, что отец на этот раз последует традиции. Всё же дело Ся Цзяна для отца личное и довольно болезненное. Думаю, он никого не станет спрашивать.       – А всё же, ваше высочество, и вы, госпожа Су. Конечно, решать будем не мы, но я невольно ломаю голову – кого назначат на этот столь ответственный пост? Ведь от этого многое зависит. Ся Цзян, вероятно, обречён, но под суд пойдёт не он один. Будет решаться судьба всего Управления Сюаньцзин, и не все служащие, я полагаю, виновны в махинациях главы. И их дальнейшая жизнь в руках суда.       – А так же, замечу, не только их, – вставила я. – С Управлением были связаны многие, кто вольно, а кто и невольно. Во многом от председателя будет зависеть, привлекут ли их к ответственности, и если да, то в какой степени. Так что, если его величество всё же спросит вашего мнения, вам не стоит отказываться от возможности его высказать.         – Что ж, полагаю, председателем должен стать честный человек, – пожал плечами Цзинъянь. – Думается мне, такого можно найти.       – Это безусловно, – согласился министр юстиции, и все замолчали.       – Что? – прервал затянувшуюся паузу Цзинъянь. – Хотите добавить что-то ещё?       – Боюсь, ваше высочество, одной честности будет мало, – вздохнул Шэн Чжуй. – Уж очень… деликатное дело ему предстоит. Родство, должность, связи, даже место рождения – тут может повлиять любая мелочь.       – Этот человек должен уметь выдерживать немалое давление, – добавила я. – Обладать кристально чистой репутацией и не быть связанным ни с одной из придворных клик.        – К тому же обладать немалым опытом и знанием предмета, – завершил Шэн Чжуй.       – Именно. Императору предстоит нелёгкий выбор, и подходящих кандидатур не сказать, чтобы много. А ведь нужно назначить не только председателя, но и остальных членов будущего суда.       – Ну, рядовых-то судей наверняка назначат из числа провинциальных с хорошей репутацией, – заметил Цай Цюань. – Чтобы были максимально удалены от столичных дрязг, а, следовательно, беспристрастны. Но вот председатель… это да. Это должна быть видная персона, обладающая достаточным авторитетом. И лично я, признаться, затрудняюсь предположить, кто удовлетворит его величество.         Цзинъянь кивнул с задумчивым видом.       – И кого же вы предлагаете мне назвать, если отец всё же спросит моего мнения? – поинтересовался он.       И все почему-то посмотрели на меня.       – Э… Дайте-ка подумать, – я демонстративно подняла глаза к потолку. – Как насчёт Чэн Чжицзи?       – Кого? Цзинъянь перевёл взгляд на министров, но те лишь недоумённо переглянулись.       – Вы говорите… о бывшем председателе Верховного суда? – догадался Шэн Чжуй.       – Ну да.       – О Небеса! – Шэн Чжуй расхохотался. – Да ему уже за восемьдесят! Он уже полтора десятка лет как в отставке.       – Почему в отставке? Он ведь состоит в Консультативном совете, разве нет?       – Но все ведь понимают, что это не более, чем синекура.       – И что ж с того? Он всё ещё государственный чиновник на службе, он отнюдь не впал в старческий маразм, и он отвечает всем перечисленным нами критериям. В общем… если его величество сам не додумается, полагаю, он будет благодарен за такую подсказку.         – Следователь? – Ся Цзян приподнял бровь. – Ты рискуешь, Баньжо.       – Знаю, – вздохнула Баньжо, поведя плечами – непривычный форменный китель заставлял чувствовать себя неуютно. – Но это был единственный способ встретиться с вами.       Она раскрыла ноутбук, делая вид, будто готовится заполнить форму. Как бы ни мала была вероятность, что за ними наблюдают, следовало её учитывать.       – Ты получила моё послание?       – Да.       – И?       – Боюсь, принц Цзинхуань нам отныне не помощник.       – Он настолько испугался?       – Хуже – он отчаялся. Впал в депрессию, заперся в своём доме и вообще отказывается от борьбы. Никогда не видела его таким, а ведь я знаю его не один год.        – В депрессии? Он что, кисейная барышня? Его не сослали, не лишили титула – с чего ему так отчаиваться?       – Он считает, что шансов на назначение на место наследника у него больше нет. А раз так, то ему всё равно – циньван он или простолюдин, в Цзиньлине или провинции.       – Не знает он, что такое быть простолюдином в провинции, – Ся Цзян скривил губы, полупрезрительно, полураздражённо. – Ему ещё есть куда падать, всё может стать куда хуже! Неужели он не понимает, что при дворе надо грести изо всех сил, даже если просто хочешь остаться на месте?       – Глава Ся, не имеет значения, понимает он или нет. Важно, что он решил сдаться, и я не нашла способа его отговорить.       – Он-то может сдаться, а вот нам отступать некуда, – Ся Цзян побарабанил пальцами по столу. – И тебе тоже, между прочим. Сюаньцзи взяла с тебя слово, что ты продолжишь её дело, не так ли?       – Так, но без принца Цзинхуаня всё становится бессмысленным.       – Именно, – Ся Цзян хлопнул по столу ладонью и откинулся на спинку стула. Баньжо, затаив дыхание, ждала, пока он напряжённо размышлял, глядя в угол допросной. Она привыкла сама справляться со всеми трудностями, но сейчас в ней шевельнулась детская надежда: а вдруг более опытный и умный сейчас скажет, что делать, и тогда все проблемы разом благополучно разрешатся?       – Так, – Ся Цзян, прищурившись, посмотрел на неё. – Я знаю, что моя жена оставила тебе какие-то документы.       – Да. Сканы, – уточнила Баньжо. – Подлинники лежат в банковской ячейке, её нельзя вскрыть при жизни нынешнего императора. Но копии наставница на всякий случай отдала мне.       – Они и сейчас при тебе?       Баньжо кивнула, невольно тронув флешку-кулон под одеждой:       – Я с ними не расстаюсь.        – Так давай посмотрим, – Ся Цзян кивнул на раскрытый ноутбук.       – Что, сейчас?..       – А когда ещё?       – Но наставница говорила, что они могут понадобиться лишь в самом крайнем случае!       – А сейчас что – не крайний? Чего ты ещё хочешь дождаться, Баньжо? Давай, доставай.       Баньжо неуверенно потянула цепочку из-за ворота. Сняла кулон, сжала в кулаке, но долго колебаться смысла не было. Она сняла колпачок и вставила разъём в боковой порт ноутбука. Ся Цзян, забыв о возможном наблюдении, рывком развернул ноутбук к себе раньше, чем она успела кликнуть на появившуюся папку.       – Что там? – спросила Баньжо, наблюдая, как тот бегло просматривает открывшиеся файлы.       – Это не про Сюаньцзи, а про её сестру. Материалы следствия. Даже я многого не видел, его величество и предыдущий глава Управления всё засекретили. Как она это раздобыла, интересно… О! Оказывается, Линлун была беременна, а я и не знал. Родила прямо в тюрьме. А вот и свидетельство о рожд…       Он вдруг запнулся, и в следующий миг Баньжо стала свидетелем редкостного зрелища: глава Ся, вытаращивший глаза и уронивший челюсть.       – Что?.. – Баньжо приподнялась, пытаясь заглянуть через верхний край экрана. Ся Цзян моргнул, приходя в себя, и молча развернул ноутбук к ней.         – Члены правительства написали петицию, больше трёх десятков подписей, – сообщил император. – Считают, что домашний арест – слишком мягкое наказание для Цзинхуаня. А ты что думаешь?       – Полагаю, ваше величество знали, что делали, – дипломатично отозвался Гао Чжан, помогая ему снять халат.       – Он умён и небесталанен. С самого детства был честолюбив, желал выделиться. Все говорят, что из всех моих детей он больше всех похож на меня. Правду говорят, наверное – я и сам то и дело узнаю в нём себя.       – Он не может не понимать, что прошёл по краю, и едва ли рискнёт повторить. Умный человек знает, когда следует остановиться. Едва ли он осмелится теперь претендовать на титул наследника.       – Думаешь? – император приподнял бровь. – Его мать тоже была отнюдь не глупа, но вовремя останавливаться совсем не умела. Боюсь, что он мог унаследовать эту её черту.       – Ваше величество, – камердинер покосился куда-то в сторону, хотя в спальне они были одни, – не стоит о ней вспоминать.       – Да, только ты знаешь, кто она была. Я бы и хотел её забыть, но не могу. Тем более, когда вот оно, напоминание – и весьма активное при том.       – Тем более незачем говорить о ней вслух.       – Ладно, не в ней дело, – его величество вздохнул. – После Цзинъюя я опасался давать слишком много власти наследнику. Хотел, чтобы Цзинхуань его уравновесил. Но ещё я хотел посмотреть, как они оба себя покажут. Вдруг да я ошибся с назначением? Когда решаешь судьбу всей страны нельзя торопиться.       Гао Чжан согласно покивал, понимая, что император не особо-то и нуждается в собеседнике.       – Я смотрел, я выбирал – и что я видел? Чем они оба занимались все эти годы? Некоторые думают, что я ослеп, глядя на своих сыновей, но нет, я видел ясно – интриги, подлости, одно сплошное желание урвать лишний кусок, а у самих и снега зимой не допросишься. Что Цзинсюань, что Цзинхуань. Но Цзинсюаня у меня ещё была надежда чем-то научить, прежде чем я понял, что он безнадёжен. А Цзинхуань… Наверное, я всё-таки идеализировал его в какой-то мере. Да, он умён – но на что он тратит свой ум? Свои способности? Только на извлечение личной выгоды. А когда надо действительно засучить рукава и работать, что он делает? Вот ты помнишь хоть один раз, когда он добился хоть сколько-нибудь значимых результатов? В интриганстве, разве что – да и в нём в конечном счёте не преуспел. Разве такому можно доверить трон? – император махнул рукой. – Так ему и надо!         Он опустился на край кровати. Гао Чжан поправил подушку, зажёг ночник, потушил верхний свет и, тихо пожелав спокойной ночи, вышел.       – Так ему и надо, – повторил в тишине спальни его величество.