Дочь рода Линь

      В Англии – Эскотские скачки, а в Великой Лян – Весенняя охота. Некогда бывшая обрядом, возвращавшим стране плодородие после зимы, Весенняя охота давно превратилась в статусное мероприятие, придворный междусобойчик, дающий возможность аристократии коллективно выехать на пикник, развлечься в своём кругу без оков привычного этикета, людей посмотреть и себя показать. От прочих мероприятий подобного охота отличается относительной закрытостью: на ней присутствует лишь очень ограниченное число аккредитованных журналистов, а не имеющим персонального приглашения остаётся разве что поглазеть издалека на опушку и разбитые на ней шатры: территория императорского охотничьего парка тщательно охраняется.       Ну и конечно, огромное значение в придворной, а порой и политической жизни имеет, кто именно участвует в охоте, благодаря кому, кто с кем заговорит, в чьей компании проведёт время. Да, нравы в лесу заметно свободнее, чем во дворце, но это не значит, что каждое ваше движение не заметят, каждое слово не услышат, не обсудят и не сделают выводы.       Когда-то я скакала по этим лесам на коне наравне с другими, более опытными охотниками, и даже ухитрялась стрелять на скаку по движущимся мишеням, хотя ни разу никого не убила. Когда-то мы с Цзинъянем удирали от толпы титулованных отдыхающих и всласть катались по окрестностям, прямо в седле жевали прихваченные с собой сэндвичи, и даже целоваться ухитрялись не сходя на землю. Когда-то… После того, как я из Линь Шу превратилась в Мэй Чансу, я не садилась в седло ни разу.          Чжэнь Пин распахнул дверцу джипа, и я вылезла на яркое, ещё не злое весеннее солнце. Сюда вело хорошее шоссе, но последние две сотни метров пришлось попрыгать по ухабам. Вокруг царила суета, разбивались шатры, расставлялись столы, скамьи и стулья, в стороне разводились костры. Чувствуя себя чужой на этом празднике жизни, я прошла между расстеленных прямо на земле покрывал, мимо походной кухни, где уже колдовали повара, и вышла к границе лагеря. Императорский охотничий парк занимает больше двух тысяч квадратных километров гористой местности, и сейчас знакомые вершины поднимались прямо передо мной, как горбы гигантских верблюдов, поросших кучерявой зелёной шерстью.       Люди не горы и не реки, гласит известная пословица, подразумевая, что среди людей перемены стремительны и скоротечны. Но самом деле горы и реки тоже меняются, особенно если рядом появляется вездесущий человек. Однако эти горы остались теми же, и глядя на них, можно было попытаться представить, что и не было этих вот уже четырнадцати лет. Что я – всё та же юная и порывистая Линь Шу, и вот сейчас ко мне подойдёт Цзинъянь и, смеясь, позовёт помериться силами – кто быстрее доскачет до ручья?       – Госпожа Су.       Голос Цзиньяня прозвучал словно эхо из прошлого, но слова и тон разбивали иллюзию в дребезги. И правильно – представить-то прошлое можно, вот только зачем?       – Ваше высочество.       – Вас что-то заинтересовало? – Цзинъянь тоже посмотрел на горную цепь на горизонте.       – Я пыталась угадать, что это вон там за строение.       – На вершине горы Цзюань? Охотничий дворец. Но в нём останавливаются только в осенний сезон, на Весенной охоте все живут в шатрах.       – Почему?       – Обычай, – Цзинъянь пожал плечами. – Эти пару дней мы проведём под открытым небом.       Я покивала. Откуда простолюдинке Мэй Чансу знать такие подробности.       – Кстати, вы не откажетесь составить компанию моей матери? Она хотела с вами увидеться.       – Да, конечно, я с радостью встречусь с госпожой Цзин.       – Только попозже. Сейчас она отдыхает, да и вы, наверное, устали. Ваш шатёр уже должны были поставить.       – Вы правы, я бы хотела прилечь на пару часов. И, ваше высочество, мне показалось, или тут действительно есть ребёнок?       – И не просто ребёнок, а хорошо нам с вами знакомый.       – О?       – Ван Тиншэн, – объяснил Цзинъянь. – Оказывается, отец в курсе его существования, и теперь пожелал его увидеть.       – Ах, вот как…       – Да, конспиратор из меня тот ещё, – Цзинъянь улыбнулся. – К счастью, отец не злится, наоборот. Пойдёмте, госпожа Су, я провожу вас.       Навстречу нам уже шагал неизменный спутник принца Ле Чжанъин. Поприветствовав меня, он подтвердил, что мой шатёр действительно уже готов, и мне даже выделена персональная охрана. Не то, чтобы здесь было от кого охранять, но бережёного Небо бережёт.       – Вечером будем жарить добычу, – сказал Цзинъянь, пока мы шли между палаток охраны. – Вы любите барбекю?       – Эм… – глубокомысленно отозвалась я.       – Если не любите, хватит и другой еды. Где-нибудь часов в девять отец, наверное, уйдёт спать, а остальные разбредутся по интересам. Я буду вместе с Мэн Чжи и свободными гвардейцами. К чему это я… Госпожа Су, вы придёте к нашему костру? Я вас приглашаю.       – А я вас не стесню? Всё-таки женщина в чисто мужской компании скорее раздражает.       – О, возможности выпить в чисто мужской компании, поверьте, у нас хватает.       – Генерал Мэн тоже будет рад вас видеть, – добавил Ле Чжанъин. С этим спорить не приходилось.       – И не только он, – весело добавил Цзинъянь.         – А кто ещё?       – Вон, – Цзинъянь с улыбкой показал вперёд. Я прищурилась против солнца.       – Госпожа Су! Наконец-то, вы про нас совсем забыли!       – Юйцзинь?       – Он самый! – юноша поклонился мне, и пожал руку Цзинъяню. – И отец тоже здесь. Он сейчас с его величеством, но потом, возможно, захочет поговорить и с вами.       – Позже, Юйцзинь, – непреклонно ответил вместо меня Цзянъянь. – Госпожа Су устала, ей нужно отдохнуть.       – Ну, вот, стоит только обрадоваться встрече, как тут же выясняется, что и поговорить нельзя.       – Мы здесь проведём ещё два дня, – невольно тоже улыбаясь, пообещала я. – Успеем наговориться.            – Цзинъянь не в духе, – сказала госпожа Цзин.       Мы сидели в её шатре рядом с обогревателем – пусть солнце уже припекало, но стоило ему забежать за облачко, или подуть ветру, как становилось зябко. Хорошо, что шатёр хорошо прогревался; плохо, что столь же быстро остывал. На ночь мне придётся укутаться потеплее.       – А мне показалось, что он в хорошем настроении.       – Рядом с тобой он оттаивает, но в остальное время ходит хмурый. Даже его величество это заметил. Спрашивал меня, всё ли он ещё дуется за ту историю с Управлением Сюаньцзин.       – Вы не могли бы потактичнее посоветовать ему держать себя в руках? Цзинъяню, я имею в виду. Он встречался с Вэй Чжэном, вот и…       – Тут не в одном Вэй Чжэне дело, – между бровей госпожи Цзин залегла небольшая морщинка. – Цзинъянь говорит, что у него дурное предчувствие. Вроде как всё в порядке, а на душе кошки скребут. У него и правда есть повод для тревоги?       – Ничего такого, о чём бы я знала, – я тоже нахмурилась. Ся Цзян в тюрьме, скоро суд. Цзинхуань под арестом, Цинь Баньжо со своими хуа без него ничего не смогут, да и осталось их всего ничего. Тун Лу, правда, так и не нашёлся. Но в остальном всё шло настолько гладко, насколько это вообще возможно.       Вот только… Цзинъянь был не одинок в своих предчувствиях. В тот день, когда он приводил ко мне в гости двух министров, Цай Цюань, когда мы все уже прощались, вдруг признался, что ждёт каких-то неприятностей. В тех же самых выражениях – вроде бы всё хорошо, дела идут на лад, а на душе погано. Быть может, как раз в этом и дело? Если где-то прибыло, где-то непременно убудет. В последнее время нам сопутствовала удача, и теперь судьба вполне могла подкинуть какую-нибудь подлянку, просто для сохранения равновесия.       – Что ж, раз мы не знаем, что именно ждём, то и поделать всё равно ничего не можем, – рассудила Цзин Миньтао. – Я хотела поговорить с тобой о другом. Ты знаешь, что Цзинъянь в тебя влюблён?       – Всё ещё?       – Нет, я имела в виду, не в тебя Линь Шу, а в тебя Мэй Чансу.       – Влюблён?.. В Мэй Чансу? Вы уверены?       – Он сам мне в этом признался. И, зная его, могу с уверенностью сказать, что он не будет любить безмолвно.       Я молчала, пребывая в лёгком замешательстве. Только этого мне и не хватало.       – Что будешь делать?       – Не знаю, – напряжённо отозвалась я. – Но ведь у него есть женщина!       – Он с ней расстался. Ты не знала?       – Нет. Я не вызнавала… об этой стороне его жизни.       – Ещё когда надумал бороться за трон. Решил, что не будет рисковать ею в случае неудачи. Во всяком случае, такую причину он озвучил. С его чувством к тебе это никак не связано.       Я прикусила губу.       – Что ты собиралась делать, когда всё закончиться? – Миньтао проницательно смотрела на меня.       – Уехать. Осесть где-нибудь в провинции.       На самом деле я никогда всерьёз не задумывалась, что будет, когда я наконец достигну своей цели. Она была как гора, которая заслоняла собой всё остальное. Моё жизненное предназначение – восстановить справедливость, так стоит ли загадывать, что потом? Придёт вода, отыщется и лодка, а пока надо сосредоточиться на главном, не отвлекаясь ни на что другое. А если я проиграю, то строить какие-то планы тем более смысла нет, тогда мне и жить-то будет незачем.       – Боюсь, что у Цзинъяня теперь другие планы. Ты ведь всё ещё любишь его, так?       Я кивнула. Смысл отрицать?       – Но это ни на что не повлияет. Ему нужно будет жениться.       – Конечно, и он это тоже понимает, – Миньтао вздохнула. – Но ты же знаешь, как он упрям. Буйвол… Его отец всегда, сколько Цзинъянь его помнит, был женат на одной, а любил другую, и пусть сам Цзинъянь куда честней и порядочней, это не могло на него не повлиять. Я не вправе советовать вам обоим, но всё же подумай, хорошенько подумай, куда всё идёт, и что ты ему скажешь, когда он открыто заговорит о своих чувствах.         Охотники ускакали за добычей – затравить несколько зайцев, лисиц, быть может, и косулю. Его величество отправился с ними, но вскоре вернулся: видно, годы уже брали своё. Да и здоровье – что-то император в последнее время стал выглядеть на все свои семьдесят два, хотя на моей памяти всегда был моложавым. Конечно, не все на восьмом десятке могут похвастаться тем, что вообще способны сесть в седло, но всё же… Хорошо, что до конца осталось совсем немного. Не хотелось бы, чтоб его величество помер раньше, чем я ткну его носом в его же собственную трусость.       С Се Юем, видимо, всё же придётся взять дело в свои руки. Ся Дун в тюрьме, Ся Цзян тоже – убивать его некому. Разве что оставшиеся на свободе подчинённые Ся Цзяна – наивно думать, будто арестованы все – постараются убрать человека, способного сделать обвинения против их босса ещё более весомыми. Но если ждать милостей от природы, рискуешь так ничего и не дождаться.       Теперь Сяо Сюань сидел у своего шатра за лёгким столиком в компании младшего брата и хоу Яня, а остальные почтительно обходили эту троицу стороной. Народу в лагере осталось много – всё же большая часть приезжала повеселиться и выпить, а не охотиться. Да и почти все дамы остались тут, так что с разных сторон доносился смех и веселый гомон искренне наслаждающихся жизнью людей.       Я бы тоже хотела насладиться жизнью, н слова госпожи Цзин начисто выбили меня из колеи.       – Госпожа Су, а, госпожа Су! – похоже, Юйцзинь заметил моё состояние и по мере сил пытался отвлечь. – Вы точно не хотите быть представленной князю Цзи?       – Князь Цзи занят, – машинально возразила я.       – Ну, когда-нибудь он освободится. Кстати, он заинтересовался этим вашим протеже, Ван Тиншэном.       – Правда?       – Когда принц Цзинъянь приводил мальчишку к его величеству, князь тоже его расспрашивал. А потом расспрашивал принца про него, я слышал.       А почему бы и не порасспрашивать, подумала я. Великому князю тоже интересно, каким человеком растёт внучатый племянник. До сих пор я думала, что Цзинъянь был с самого начала посвящён в тайный роман принца Цзинъюя. Но, быть может, в него был посвящён дядя, а Цзинъянь узнал уже от него?       Но, может, это и император поделился с братом, всё же тут все друг другу не чужие.       – А, майор Ци! – вдруг обрадовался Юйцзинь. – И вы тоже здесь!       И правда, старый знакомый, и уже с возвращённым званием. Я невольно улыбнулась при виде круглой жизнерадостной физиономии. Пусть Ци Мэнь звёзд с неба не хватает, но есть в нём что-то на удивление положительное, из-за чего рядом с ним и сама начинаешь чувствовать себя бодрее.       – Куда-то отправляетесь?         – А, господин Янь? И госпожа Су! – Ци Мэнь наклонил голову, я кивнула, не вставая с плетёного стульчика. – Охрана говорит, что видели в зарослях неподалёку какого-то бродягу. Хотят его отловить и спросить, что ему тут понадобилось. Ну и я с ними напросился – чего без дела сидеть.       – Что, совсем неподалёку?       – Да, сумел как-то просочиться через первую линию постов. Если им не показалось, конечно. Хотя, вроде, не должно, люди все бывалые.       – И что ему тут нужно? – спросил Юйцзинь. Ци Мэнь пожал плечами:       – Найдём, спросим.       – А, ну, удачи, – Юйцзинь повернулся ко мне: – Госпожа Су, вы не обидитесь, если я вас оставлю на какое-то время?       С кем именно мне предстоит делить его внимание, я узнала буквально несколько минут спустя, когда увидели рядом с ним Гун Юй. И невольно вскинула брови: предполагалось, что певица по-прежнему должна оставаться в Цзиньлине. Арест Чжу Юэ не означал автоматически закрытого дела против неё и Тринадцатого господина, и в такой ситуации ходить как ни в чём не бывало среди первых лиц государства не казалось мне хорошей идеей. Должно быть, она заметила моё неодобрительное недоумение, так как вскоре подошла ко мне сама.       – Вы сердитесь, что я приехала сюда?       – Ты взрослый, свободный человек. Вправе сама решать, как проводить свободное время.       – Я подумала – сейчас мы не заняты ничем серьёзным, – Гун Юй со слегка виноватым видом пожала плечами. – Князь Цзи прислал личное приглашение, и Янь Юйцзинь настаивал… Что-то мне тревожно в Цзиньлине, глава. Там тихо, словно перед грозой. Захотелось развеяться.       Ну вот, и эта туда же.       – Что ж, когда мы вернёмся с охоты, ты можешь покинуть Цзиньлин. Тебя там никто насильно не держит.       Гун Юй вздохнула, но больше оправдываться не стала.       Долго после её ухода в одиночестве я не осталась – ко мне подошёл Мэн Чжи, и мы немного поболтали о пустяках, потом, как и предсказывал Юйцзинь, я обменялась любезностями с Янем-старшим.       Охотники вернулись где-то часам к четырём дня, и в воздухе, как предсказывал на этот раз Цзинъянь, поплыли аппетитные запахи жарящегося мяса. Самого Цзинъяня я увидела мельком: как член императорской семьи, он был сразу же приглашён в шатёр к отцу и дяде. Туда же направилась и госпожа Цзин. Похоже, она была права в отношении своего сына: вид у Цзинъяня был хмурый. Мне немедленно захотелось прочесть ему нотацию, как следует себя вести в присутствии августейшего родителя, но пока такой возможности не было. Вот вечером… А, бесы преисподней. Принять его приглашение, или отказаться? Нет ничего плохого в том, чтобы посидеть в хорошей компании, но я с самого начала решила, что не буду с ним сближаться больше необходимого. И вот пожалуйста, к чему привели мои благие намерения.       И это был чуть не первый раз за все эти годы, когда я не знала, что мне делать, хотя ответ, казалось, был очевиден.         – Что сказал генерал Сюй? – спросил Хуэй Яо. Принц Цзинхуань усмехнулся и положил телефон на стол.       – Сюй Аньмо всегда знает, куда дует ветер. Он согласился.       – Согласился?       – Что такое? Ты, кажется, не рад?       Хуэй Яо подавил вздох. «Не рад» это было слишком слабо сказано. Всё происходящее не нравилось телохранителю настолько, настолько это вообще возможно. Он уже много лет находился рядом с его высочеством и привык видеть самые неприглядные стороны его жизни и борьбы за власть. Но никогда ещё Цзинхуань не заходил так далеко.       То, что он задумал сейчас, было… слишком. Бесы с ним, с императором, сделавшим для подобного исхода всё, от него зависящее. Телохранителя волновал его патрон. Который в последнее время стал сам на себя не похож, а теперь и вовсе шёл на смертельный риск. Яо никогда не одобрял риска. Сутью его работы было оберегать его высочество от риска елико возможно. Но что поделаешь, охранник способен заслонить принца от пули или ножа, но не от его же собственных гордыни и глупости.         Уж если это у императрицы не получилось, то Яо и пытаться смысла нет.       Цзинхуань открыл рот, явно собираясь сказать что-то язвительное, но внимание Хуэй Яо вдруг привлёк еле слышный шорох. Дверь кабинета была закрыта неплотно, и если за ней сейчас стоит человек, он имел возможность расслышать реплики принца, произнесённые в телефон. А его высочество высказался вполне прямо и определённо.       – Кто здесь?!       Хуэй Яо стремительно метнулся к выходу и распахнул створку. Тёмный коридор в первый момент показался непроглядной бездной, лишь от двери протянулся жёлтый прямоугольник света, обрамлявший тень телохранителя поперёк ковровой дорожки. Но глаза быстро привыкли, и Хуэй Яо увидел коридор, портьеру на окне, бра в простенке и раму картины над ней. Тишина, пустота. Никого.       Тоже насторожившийся Цзинхуань молчал, только глядел вопросительно. Хуэй Яо на всякий случай вышел, заглянул за портьеру, поглядел в обе стороны коридора, но не увидел ничего подозрительного. Должно быть, показалось. Нервы… Слуг распустили по домам, её высочество уже, наверно, спит, время позднее. Госпожа Цинь с этой своей новой помощницей ещё час назад собирались ехать к себе. Некому подслушивать.       – Приготовь завтра машину к семи, – Цзинхуань уже успокоился. – Я сам поеду в расположение армии Цинли, оттуда и начнём.       Телохранитель кивнул и захлопнул дверь. Стоявшая за створкой Четвёртая сестра перевела дух, после чего сбросила туфли, подхватила их в руки и на цыпочках двинулась в сторону лестницы.