Дочь рода Линь

      Штурм начался на рассвете.       Оставалось лишь удивляться, что так поздно. Видимо, поняв, что неожиданности не получилось, и их ждут, мятежники потратили время на подтягивание сил, а заодно совещание, как действовать дальше. Но мосты были уже сожжены, так что особо раздумывать им оказалось не о чем.       Грохнуло на этот раз серьёзно, прямо над головой, здание содрогнулось, и окна не задребезжали, а посыпались. Звон битого стекла докатился даже до большой кухни на цокольном этаже, хотя её окошки под потолком как раз уцелели. Кто бы не распорядился поставить там армированное стекло, сейчас его можно было только благословить.       Помещение было переполнено – сюда набились все, кто смог, а тем, кто не смог, оставалось прятаться по кладовым и лишённым окон коридорам. Для меня нашёлся стул, так же, как и для матери Тиншэна, а вот мальчику пришлось сесть между нами прямо на пол. Молчали, переглядываясь дамы, молчал император за большим столом, стискивавший руку госпоже Цзин. Молчал рядом с ним князь Цзи, нервно поглядывая на потолок. Хоу Янь прислонился к стене, скрестив руки на груди, а вот Юйцзиня я не увидела. Где-то в людской массе затерялась и Гун Юй. Чжэнь Пин ушёл наружу, к защитникам – там его навыки снайпера могли пригодиться.         Новый грохот, и снова здание сотряслось до основания, с потолка посыпалась пыль. Рядом во дворе рявкнуло, ещё раз – наши защитники тоже не сидели сложа руки, они отвечали залпами на залпы. Как хорошо, что Охотничий дворец стоит на скале, и его нельзя окружить! Если обстрелы продолжатся достаточно долго, рано или поздно его сравняют с землей, но подойти, чтобы захватить, можно только с одной стороны – и эта дорога отлично простреливается со двора. Однако та же самая скала помешала вырыть глубокие подвалы в здании, и теперь нам оставалось только молиться, чтобы перекрытия выдержали, и потолок не рухнул нам на головы.       Казалось, взрывы и ответные выстрелы слились в непрерывный грохот. Звенела посуда в шкафах, порой вниз сыпались не только пыль, но и куски штукатурки, заставляя людей вскрикивать и пригибаться. Кого-то ударило по голове, и госпожа Цзин привстала, но пострадавшим занялся дежурный врач, сопровождавший императора на охоту, и она осталась на месте.       – Сиди, не вставай! – удержала я Тиншэна, рвущегося посмотреть, что происходит.       – Как быстро обернётся Цзинъянь? – император говорил тихо, но в обстреле вдруг образовалась пауза, и я отчётливо его услышала.       – Скоро, ваше величество, – отозвалась госпожа Цзин. – Он обязательно пришлёт нам помощь. И сам вернётся, вот увидите.       – Да. Я верю в него. И в Мэн Чжи, – император сжал кулаки. – Этот мятежник, Цзинхуань… Ничего он не получит! Кроме того, что заслужил!       И такая ненависть прозвучала в его голосе, что я невольно пожелала Цзинхуаню погибнуть во время отражения штурма. Или застрелиться самому, не дожидаясь, пока до него доберётся разъярённый родитель.       Однако для того, чтобы начать сочувствовать Цзинхуаню, нужна была сущая мелочь – чтобы Цзинъянь успел.       – Что это? – вдруг спросил князь Цзи. – Пахнет дымом!       Мы все невольно вскинулись, обшаривая взглядом потолок. А ведь действительно – только ли пыль плавает в воздухе?       – Похоже, где-то горит, – озвучил очевидное великий князь.       – Огонь идёт вверх, – несколько напряжённым тоном отозвалась госпожа Цзин. – Если горит наверху, нам ничего не грозит.       Разумеется, она и сама понимала шаткость подобного утверждения, но необходимость сказать что-то успокаивающее была вопиющей. И тут же грохнуло так громко, что я испугалась, не оглохну ли, и одно из окон всё-таки раскололось. И сквозь щель снаружи до нас донесся треск автоматных и пулемётных очередей. Неужели враг уже настолько близко, что с ним вступили в перестрелку на близкой дистанции? Старинная наружная стена дворца, наспех сооружённая во дворе баррикада – хватит ли их, чтобы сдержать атакующих?       – Да где же Цзинъянь наконец! – похоже, у князя Цзи начали сдавать нервы. – Нас тут всех убьют, пока он доберётся! Если мятежники прорвались – нам конец!       – Разумеется, нет! – рубанул голос позади него, и вскочивший князь обернулся, оказавшись лицом к лицу с хоу Янем.       – Если они прорвутся за ворота – встретятся со всем полком и генералом Мэном! – хоу Янь махнул рукой в сторону окон. – Если пройдут двор – есть стены и двери дворца. Ворвутся внутрь – есть ещё и мы! Здесь много тех, кто умеет держать оружие в руках, и, если понадобится, мы заслоним его величество собой. Мы не проиграли, пока не сдались!       И удивительное дело – едва ли кто-то из собравшихся действительно горел желанием пасть смертью храбрых, защищая императора, но от слов Янь Цюэ словно бы и впрямь стало легче дышать. Сжавшиеся, придавленные страхом люди как-то распрямились, глядя на императорского шурина так, словно он сейчас произнёс откровение.       Князь Цзи медленно сел. А хоу Янь тем временем повернулся к императору:       – Ваше величество, помнится, в юности вы хорошо стреляли. Вы ещё не забыли свои навыки? Здесь достаточно оружия.                – Да… Да, – император выпустил руку Цзин Миньтао и поднялся. – Где оно там? Если ворвутся – что ж, пусть попробуют пробиться сюда!       Перед ним торопливо расступились, жмясь к стенам, и его величество прошёл в угол, где стоял ящик с оружием. Подаренная нами с Цзинъянем когда-то винтовка не предназначалась для боя – но убить человека из неё можно так же эффективно, как и зверя. Хоу Янь прошёл за императором и тоже взял винтовку. Остальное разобрали другие мужчины. Женщин оттеснили к противоположной от входа стене.       – Ну, что, подданные? – император оглядел свой небольшой отряд и криво улыбнулся. – Устроим им горячую встречу?       Подданные кивнули – без особого энтузиазма, но достаточно решительно. Снова потянулись мучительные мгновения, наполненные грохотом и содроганием стен. Гарью пахло всё отчётливей, но дым гуще не становился и огня не было видно. А потом сквозь взрывы до нас донёсся ещё какой-то рокот.       – Что это? – спросил кто-то, и все снова уставились в потолок.       – Полагаю, вертолёты, – произнёс хоу Янь. Рокот накатывался волна за волной, а вот грохот орудий наоборот стал стихать. Они разрозненно рявкнули ещё пару раз и затихли, дворец перестал дрожать, и не смотря на работу винтов над нами, мне показалось, что опять повисла полная тишина.       И эту тишину разбил звук чьего-то рингтона. Император дёрнулся, видимо, не сразу сообразив, что звонит в его кармане, потом вытащил телефон, глянул на экран и прижал к уху:       – Нихуан?.. Да, в порядке пока ещё, а что?.. Уже?! Да. Да, конечно! Ждём.       Он опустил смартфон и обвёл всех взглядом.       – На Цзюань сейчас высаживается вэйлинская бригада специального назначения. Цзинъянь должен быть с ней. В столицу вошёл пятый гвардейский полк, законная власть в Цзиньлине восстановлена. И связь тоже, – император поднял телефон. – Мне только что звонила княжна Му.         Дворец действительно загорелся в процессе обстрела – и тогда же, во время обстрела, был потушен. Оказалось, что нашими спасателями от огня были никто иные, как Юйцзинь и Гун Юй, оставшиеся наверху и сумевшие собрать команду из тех мужчин, кому не нашлось места на кухне. Огнетушители и пожарные шланги сделали своё дело, вот только Гун Юй в результате посекло осколками стекла. Не смертельно, к счастью, и теперь над девушкой хлопотал придворный врач. Я не нашла слов и только покачала головой. Вот уж не ожидала такого от своей разумной, выдержанной подчинённой. Как храбро и как глупо. Глупо, но храбро.       – Давайте, потихоньку, – Юйцзинь помог наскоро перевязанной певице подняться. – Я провожу вас в лазарет.        Вокруг валялись осколки стекла, обломки мебели и куски штукатурки, а кое-где и арматуры. Сквозь выбитые окна и проломы в стенах задувал ветер. Вспыхнувшее было крыло здания всё ещё чадило, и его продолжали заливать, уже скорее на всякий случай, чем действительно из опасения пожара.           Пыльный двор, пересечённый пока ещё не разобранной баррикадой из мешков и шкафов со столами, был почти пуст – раненных и трупы унесли, солдат после окончания боя вывели наружу. Только стояли у дверей дворца и у ворот плечистые мальчики в беретах с автоматами. Торчали вверх стволы замолчавших орудий, сквозь выбитые ворота во двор заглядывала морда танка. Одна створка навалилась на него сверху, вторая валялась на земле.       Чжэнь Пин нашёлся, едва я подошла к воротам – показался с другой стороны в компании генерала Мэна и незнакомого военного, видимо, командира вэйлинцев. Все трое, судя по всему, были целы и невредимы, и я вздохнула с облегчением.       – Много убитых?       – Много, – Мэн был мрачен. – Эти негодяи садили осколочными. Убитых много, раненных ещё больше.       Я перевела взгляд на невозмутимую физиономию Чжэнь Пина, но ни о чём его спросить не успела. Послышался хруст гравия, шорох шин, и перед воротами остановился бронеавтомобиль. Первым из него выскочил Ле Чжанъин. Придержал дверцу, и наружу вылез Цзинъянь. Взлохмаченный, в бронежилете и тоже с автоматом. Таким я его видела только однажды, много лет назад – когда напросилась с ним поглядеть на военные учения.       Генерал и полковник отдали ему честь. Мы с Цзинъянем осмотрели друг на друга, убеждаясь, что не пострадали. Принц отвёл глаза первым, сглотнул и обратился к Мэн Чжи:       – Генерал, вам тут нелегко пришлось. Отдохните, я обо всём позабочусь.       – Сразу же, как только навещу своих людей в лазарете, ваше высочество.       – Полковник Чжань?       – Ранен и находится там же. Рана тяжёлая, но жизни не угрожает.       – Хорошо. Когда я закончу здесь, то тоже их навещу.       Я отступила к стене. Во двор потихоньку начали выходить придворные, при виде Цзинъяня они расступались и кланялись с непритворным почтением. Что ж, нет худа без добра – акции Второго принца за сегодняшний день взлетели до небес. А у императора не осталось выбора, для наследования отныне годится только один принц.         Император с братом и Цзин Миньтао обосновались в наименее пострадавших комнатах в задней части дворца. Войдя в скромно обставленную гостиную, где даже окна уцелели, только пошли кое-где трещинами, Цзинъянь мельком подумал, что, судя по тому, что он видел по дороге сюда, свиту опять придётся селить в шатрах. И тут же отбросил все мысли, попав в объятия сначала отца, а потом и матери. И если мамины переживания были понятны, то от его величества он такой пылкости, пожалуй, не видел даже в детстве, когда император ещё позволял себе беззаботно играть со своими сыновьями и просто любить их, не изводясь подозрениями и сомнениями насчёт их лояльности.       – Ты не ранен? – спросила Миньтао.       – Нет, мама, я цел.       – Ну, давай, давай, – император похлопал его по плечу и уселся в кресло. – Докладывай.       Стоявший за спинкой кресла князь Цзи шмыгнул носом. Кажется, он тоже хотел обнять племянника, но теперь, после требования доклада, оставалось лишь дожидаться, пока тот освободится.        – Когда я прибыл, бой шёл уже во дворе. Полк Чжань Пи и гвардейцы Мэн Чжи понесли серьёзные потери. Как только они будут подсчитаны точно, я подам вам доклад.       – Так, – кивнул его величество.       – Армия Цинли частично рассеялась, частично сдалась. Офицеры арестованы, рядовые разоружены. Точное количество участников тоже пока под вопросом, в мятеже принимали участие не все подразделения.       – Это дело следствия, – император качнул головой. – Не думаю, что оно будет долгим, тут всё предельно ясно. И императрица… – он побарабанил пальцами по подлокотнику. – В Цзиньлине власть уже восстановлена, а она даже не соизволила позвонить. Похоже, она действительно была сообщницей Цзинхуаня.       Цзинъянь с тревогой подумал, что отец, оправившись от попытки переворота, теперь вполне способен начать мстить за пережитый страх. Как бы не повторилась история с армией Чиянь. Пусть на этот раз мятеж был самым что ни на есть настоящим, и головы полетят за дело, кто знает, не окажутся ли среди них просто подвернувшиеся под руку?       Хорошо, что теперь у него есть возможность вмешаться в происходящее. Соблюдая осторожность, конечно – отцовская мнительность после сегодняшнего наверняка возрастёт ещё больше. Надо будет посоветоваться с Мэй Чансу… Они ведь сегодня друг другу ещё и слова не сказали.       – И последнее, самое важное – мы захватили штаб армии Цинли, и Цзинхуаня вместе с ним.        – Что? – император аж привстал. – Цзинхуань здесь?       – Да, отец. Если вы захотите его видеть, я прикажу привести.       – Не надо, – его величество решительно поднялся. – Я сам схожу!       Цзинхуаня держали в самой обычной военной палатке – и не скажешь, что внутри такая ценная добыча. Охрана снаружи вытянулась в струнку и отдала честь, то же самое сделала и охрана внутри. После чего, повинуясь, императорскому жесту, покинула палатку, оставляя отца и сына наедине. Четвёртый принц неподвижно сидел за лёгким металлическим столом, положив на столешницу скованные наручниками руки. Видно было, что его изрядно помяли при аресте – губа разбита, под глазом синяк. Он никак не отреагировал на появление императора, только медленно поднял глаза, глянув исподлобья.       – Изменник! – сдавленно произнёс Сяо Сюань, чувствуя, как снова заполыхала угасшая было от быстрой ходьбы ярость. Цзинхуань не ответил – только дёрнул углом рта в кривой улыбке.       – Ты устроил тот взрыв и сговорился с Управлением Сюаньцзин! Но тебе всё было мало! Я не хотел тебя карать, всего лишь запер на какое-то время, думал, что ты одумаешься. А ты! Ты!!! Не ждал, что ты дойдёшь до такого. Военный мятеж, покушение на родного отца и своего императора! Я был дураком, так слепо любит тебя все эти годы, а ты!..       – Да неужели? – теперь Цзинхуань уже откровенно ухмылялся. – А мне думается, что вы всё это время отлично знали, что делали. И не вам бы попрекать меня покушением на императора.       – Что?.. О чём это ты?       – Говорят, что из всех нас я похож на вас больше всего. И это правда, не так ли? Вы и сами не брезговали ничем для достижения власти, я лишь сделал попытку повторить ваш успех. Но вы совершили ошибку. Когда вы уничтожили мать, вам нужно было уничтожить и сына. Или хотя бы не приближать его и не дразнить троном, – Цзинхуань наклонился вперёд, в упор глядя на отступившего отца. – Зачем вы меня признали? Неужели проснулась совесть? Что вы обещали Ван Линлун, кстати – что женитесь на ней и сделаете меня наследником?        – Ты спятил?! – император ткнул в сына пальцем и увидел, что рука позорно дрожит. – Ты… Кто тебе всё это наплёл?!       – Какая теперь разница? – принц устало откинулся на спинку стула. – Всё равно я теперь изменник, мятежник… проигравший мятежник. Удача делает князем, неудача разбойником, так гласит поговорка? Вы пришли сюда, чтобы услышать моё признание? Извольте, я признаю. Да, я устроил взрыв на контрабандном складе, чтобы подсидеть Цзинсюаня. Да, я сговорился с Ся Цзяном против Цзинъяня. И делал много чего ещё, того, что вы до сих пор не хотели знать. Ну и мятеж – тоже моих рук дело и никого больше. Я всё сказал, что нужно? А теперь – ответьте вы мне. Всего на один вопрос. Моя мать – действительно Ван Линлун, Принцесса из Фронта освобождения хуа?       Император молчал. Молчал и Цзинхуань, пристально глядя на него, и, хотя рядом, за брезентовым полотном шумел многолюдный лагерь, казалось, что купол тишины опустился на них двоих, неосязаемый и непроницаемый.       – Отец, мы, наверное, больше никогда не увидимся, – нарушил эту тишину Цзинхуань. – Скажите мне правду, хотя бы раз в жизни. Считайте это моим последним желанием.       Император отмер. Медленно повернул голову, оглядывая палатку, взял стул, такой же как тот, на котором сидел его сын. Поставил напротив и тоже сел.       – Твоя мать действительно Ван Линлун, – произнёс он. – Мой брат… – Сяо Сюань усмехнулся и покачал головой, – совсем не понимал, как нужно управлять государством. Но Линлун перегнула палку. Не думал, что она погубит заодно с ним его жену и дочь. Можно ли было оставить такую женщину живой и на свободе? Она была фанатичкой, сын. Упрямой, зашоренной… умной, да, даже слишком порой, но не способной понять элементарный вещей. Зациклилась на своей независимой Хуа, в упор не видя, что даже если я соглашусь отрезать ей кусок, их всех тут же сожрут Юй или Янь. Ей не было места в Великой Лян. Как и всему её Фронту освобождения хуа.         – Но для использования её фанатизм оказался достаточно хорош, да? Отец, скажите, неужели вам ни капли не было стыдно?       – Стыдно? Странное слово, когда речь идёт о судьбах государства. Стыдно ли игроку, когда он разменивает фигуры?       – Вот только эти фигуры живые и дышащие!       – Тебя самого, когда ты боролся со своими братьями, это не останавливало, не так ли? Ты возмутился, лишь когда речь зашла о тебе самом.       – Да, я возмутился, гуй вас побери! Вы разменяли фигуру для победы, а что же я?! Ещё одна пешка? Материал для использования? А потом что?!       – А потом, – император поднялся, – уже никогда не будет. У тебя был шанс, но ты его бездарно профукал. Нет теперь смысла гадать.       Их глаза снова встретились – а потом лицо Цзинхуаня исказилось. С невнятным воплем он бросился на отца, словно забыв о разделявшем их столе и наручниках на руках. Император отпрянул, а спустя секунду в палатку сбежала потревоженная криком охрана. Цзинхуаня схватили и прижали к стулу, а он продолжал дёргаться и кричать, глядя на отца с такой ненавистью, что тому стало не по себе. Передёрнув плечами, император вышел из палатки и кивнул начальнику охраны.       – Какие будут распоряжения, ваше величество?       – Сяо Цзинхуаня надлежит содержать в строгой изоляции, отдельно от всех остальных пленных. По возвращении в Цзиньлин поместить его в одиночную камеру. Охране, равно как и кому-либо другому, запрещено заговаривать с арестованным и отвечать на его вопросы. Всё ясно?       – Да, ваше величество.