Дочь рода Линь

      Лязгнула стальная дверь, и Цзинхуань криво усмехнулся углом рта. Ну, правильно, нельзя же просто начать допрос, надо сперва помариновать заключённого, пусть посидит, понервничает в одиночестве. Впрочем, он был почти благодарен за эту паузу. У него и правда было о чём подумать.       Только что он столкнулся с Ланьцзинь – их привели в одно помещение и оставили рядом на достаточное время, чтобы жена успела шепнуть, что беременна. Сказать, что известие стало для него громом с ясного неба, значило ничего не сказать. На вопрос, что же она раньше молчала, Ланьцзинь пролепетала, что сначала не была уверена, а потом всё казалось, что время не подходящее… Высказать, что он думает по поводу её неуместной молчаливости, Цзиньхуань не успел – его грубо поволокли дальше. Чтобы зашвырнуть в допросную, приковать к столу и оставить тут в ожидании.       Разумеется, их встреча не могла быть случайностью. Прослеживается отцовская рука, его величество ясно даёт понять: не думай, будто приговорён значит свободен, тебе ещё есть что терять. А раз так, то будь хорошим мальчиком, не ляпай того, что император не желает видеть даже в засекреченных протоколах.       Ребёнок… Знай Цзинхуань о нём раньше, удержало бы его это от мятежа? Кто знает… Он и сам не мог сказать наверняка. До сих пор Цзинхуань как-то не задумывался о детях. Разумеется, раз он собирался стать императором, обзавестись наследником было необходимо, но он молод, и всё казалось, что время ещё есть. На худой конец, если жена так и останется бесплодной, существует такая вещь, как развод и повторный брак. Пока же забот хватало и без этого. Правда, Ланьцзинь переживала, пыталась лечиться, звала и его на обследования, но Цзинхуань лишь отмахивался – у него-то точно всё было в порядке. Он не ограничивал себя в женском обществе и у его подруг пару раз случались… эксцессы. Всё удавалось уладить, не отец же он, чтобы плодить бастардов. В общем, если проблема и была, то со стороны Ланьцзинь.       И вот теперь всё получилось. Именно теперь. У Небес отвратительное чувство юмора.       Дверь открылась, но Цзинхуань не поднял головы, продолжая изучать лежащие на столе руки. И только когда лёгкие шаги приблизились к столу вплотную, исподлобья взглянул на вошедшего – чтобы тут же резко выпрямиться:       – Что вы здесь делаете?!       – Я пришла попрощаться, – Мэй Чансу спокойно опустилась на стул напротив, поправила очки. – Всё же мы с вами не совсем чужие друг другу.       – Как вы сюда… А, прочем, не важно. Могли бы не трудиться.       – Могла бы. Но я решила, что должна.       – Или захотели полюбоваться делом рук своих?          – В вашей власти было не заходить так далеко, – госпожа Су слегка пожала плечами. – У вас бы остался и титул, и положение в обществе. Тот, кто играет по высоким ставкам, должен понимать, что может и проиграть.         – Вы пришли читать мне мораль? Не поздновато ли?       – Сомневаюсь, что раньше вы бы меня услышали.       – А какой толк от того, что я услышу вас сейчас? Вы сюда за раскаянием, что ли, пришли? Увы и ах, я не раскаиваюсь. Кланяться Цзинъяню всю оставшуюся жизнь – слуга покорный.       – Чем же вам не угодил ваш старший брат? – Мэй Чансу снова безо всякой нужды поправила очки.       – Тем, что он – не я.       – Жажда власти… – женщина глянула куда-то мимо него. – Что ж, ждать от вас раскаяния и правда было глупо.       – Ну почему же, беру свои слова обратно – в одном я всё же раскаиваюсь. В том, что когда-то имел глупость вам поверить.       – Но здесь вы оказались не по моей вине.       – Верно, – Цзинхуань улыбнулся. – Не по вашей. У меня был шанс, и пусть он не сработал, я не жалею, что не стал его упускать. Признайтесь, госпожа гениальный манипулятор, вам ведь было страшно там, в Охотничьем дворце? Ну хотя бы на одно мгновение? А вот я в это время был счастлив – так, как никогда в своей жизни. И вообще, если подумать, государственная измена – наш семейный вид спорта. Взять хоть моего покойного брата.       – Вам не стоит сравнивать себя с принцем Цзинъюем, – госпожа Мэй не повысила голоса, но он словно превратился в стальное лезвие: вот-вот полоснёт по горлу.       – Это почему же?       – Хотя бы потому, что вы действительно изменник. Которым он не был – и вам это известно лучше, чем кому бы то ни было. Едва ли кто-то вспомнит вас добром после вашей смерти. И уж точно не захочет вашей реабилитации.       – А зачем мне реабилитация? – усмехнулся Цзинхуань. – Я и не отрицаю, что я изменник. А что касается добра… Быть может, вы удивитесь. Быть может, найдутся те, кто не только оплачут меня, но и отомстят.       Он сделал паузу, ожидая вопроса, но Мэй Чансу просто молча смотрела на него.       – Что, не понимаете? Ну и ладно. Вы так долго водили меня за нос – настал ваш черёд теряться в догадках.       – Вы не представляете для меня загадки. Мне всё о вас ясно с тех самых пор, когда вы после последнего свидания с приговорённым братом так и не передали императору того, что он вас просил.       – Снимаю шляпу перед вашей осведомлённостью! – Цзинхуань, не вставая, издевательски поклонился. – Так значит, Ся Цзян был прав, и вы действительно его любовница?       – Вы никогда не узнаете, кто я такая.       – А мне, госпожа Су, это уже безразлично.       Мэй Чансу молча поднялась и пошла к двери. Когда она уже взялась за ручку, Цзинхуань с усмешкой добавил:       – А Цзинъюй был хорош, верно? Как бы вы ни натаскивали Цзинъяня, он так и останется лишь его бледной тенью.       Она не дрогнула и не обернулась, но он знал, что удар попал в цель. Дверь закрылась, чтобы почти сразу же опять открыться. На этот раз точно пришёл следователь – сурового вида мужчина с погонами.        – У вас есть бумага и ручка? – не дожидаясь, пока он заговорит, спросил Цзинхуань. – Я хочу написать признание.         – Вы позаботились о теле Тун Лу? – спросила я.       – Да, глава, – кивнул Ли Ган. – Оно будет отправлено в Ланчжоу ближайшим рейсом. Мы так же окажем его матери помощь с похоронами.       – Хорошо.          – И ещё одно, глава. Тринадцатый господин просил передать: было опознано тело женщины, которая погибла вместе с ним. А перед этим помогла Тун Лу добраться до передатчика и отстреливалась от группы захвата, пока он вызывал ближайший гарнизон. Сомнений нет – эта та самая женщина, которая выдавала себя за Цзюнь Нян. И сдала Тун Лу людям принца Цзинхуаня.       – Ах, вот как… – да, неисповедима воля Неба. Одна и та же особа сперва заманивает моего человека в сети, а потом ради него жертвует собой. Хотя… Борьба за власть – одно дело, а прямая измена – всё же несколько другое. Видимо, мятеж для неё оказался всё же слишком. Но такая самоотверженность… Кто знает, один ли Тун Лу тогда попал в сеть? Наша сестра способна на многое из-за любви.       Правды я уже никогда не узнаю.       Мои размышления прервал звонок телефона. Звонил Мэн Чжи.       – Слышала новости? – хмуро спросил он без предисловий. – Сяо Цзинхуань покончил с собой в тюрьме.       – Как ему это удалось? – после нескольких секунд, которые потребовались мне на переваривание известия, спросила я.       – Не знаю, подробности мне не известны. Перед этим он написал полное признание, в котором описал все подробности мятежа, но оговорил, что его жена ни в чём не участвовала и даже ничего не знала о его планах. Просил о помиловании для неё и милости для ребёнка. Ах да, не сказал, Чжу Ланьцзинь беременна, знаешь?       – Нет, – я сняла очки и потёрла переносицу.       – Ну, теперь точно знаешь. Его величеству стало плохо, когда ему обо всём сообщили, – Мэн Чжи немного помолчал. – А знаешь ещё, что меня поразило больше всего? Перед тем, как упасть, император крикнул: «Как он мог?! Я ещё не отдал приказа!»       – Диагноз его величества известен?       – Что-то с сердцем, – буркнул генерал. – Если узнаю ещё что-то, сообщу.       – Не обижайся. Если честно, меня мало что способно удивить в поведении его величества.       – Ну, справедливости ради, Чжу Ланьцзинь он действительно помиловал. Она лишена титула и выслана в провинцию, но больше ничего не потеряла: имущество семьи Чжу у неё не конфисковано. Правда, её ребёнка император теперь вряд ли признает, и никаких прав наследования он не получит.       – Оно и к лучшему, – я невольно вспомнила слова князя Цзи. – Детям лучше быть подальше от двора, ничему хорошему их тут не научат.       А Цзинъяню не нужны лишние конкуренты. Конечно, для династии делать ставку лишь на одного наследника рискованно, но сейчас не Средние века, люди уже не мрут как мухи от дурацких причин, вроде заражения крови при пустяковой царапине. Даст Небо, Цзинъянь вскоре женится и наплодит себе новых наследников. Я невольно кинула взгляд на стопку журналов на столе – на обложке верхнего красовался портрет Цзинъяня и огромный заголовок: «Сезон брачной охоты открыт!» Информация была пока непроверенная, но я не сомневалась, что правдивая: принцу начали подыскивать жену.       К счастью, принц был очень занят в последнее время, а потому если и заметил, что я его откровенно избегаю, то поделать с этим всё равно ничего не мог. Пока. Правда, в одном деле мне всё-таки пришлось попросить его о помощи, ведь в тюрьмы кого попало не пускают. Могла бы и не ходить, всё равно прощального разговора толком не получилось: Цзинхуань повёл себя агрессивно, что, положа руку на сердце, можно понять, и ему-таки удалось меня разозлить. И вот теперь он мёртв.       А ведь заключённого такого ранга не должны были оставлять без присмотра ни на секунду. Либо кто-то там совершенно мышей не ловит, либо намёки Цзинхуаня на то, что у него ещё остались сторонники, не были пустой бравадой. Ладно, пусть ответственные лица разбираются, что это, халатность или умысел. Мне сейчас и других забот хватает.       Но на душе было муторно.       К счастью, мне было чем отвлечься. В делах политических образовалось временное затишье, и это дало возможность разгрести другие проблемы в моём хозяйстве. Не сказать, чтобы их было много, но мой союз Цзяньцзо, равно как и торговый дом, служивший им прикрытием, пока ещё продолжали функционировать, а значит, требовали пригляда. Пострадавшая Гун Юй долечивалась у меня в доме, заняв комнату тётушки Цзи и иногда развлекала меня гитарными переборами в ожидании, пока обвинения в неуплате налогов будут окончательно сняты. В задней части дома тихо сидел Не Фэн, пытавшийся заново осваивать речь по скачанным из интернета пособиям. Да и друзья меня не забывали: в один прекрасный день ко мне пожаловали Нихуан в компании с Вэй Чжэном. Визит последнего был, конечно, риском, но ему очень хотелось свидеться с ещё одним уцелевшим из армии Чиянь, и у меня не хватило жестокости ему отказать.       Пока бывший полковник и бывший генерал общались, мы с Нихуан, чтобы не смущать их и не создавать неловкости, засели в моём кабинете. Потом Не Фэн ушёл к себе, а мы все трое перебрались в гостиную.       – Про Ся Цзяна так ничего и не слышно? – спросил Вэй Чжэн.       – Ничего, – подтвердила Нихуан. – Где-то прячется.       – Если он ещё в стране, его поймают рано или поздно, – рассеянно отозвалась я. – Признаться, он сейчас меня мало волнует. Хотелось бы, конечно, чтоб его наказали по всей строгости, но главное, что он не может навредить.       – Я бы не была в этом столь уверена. Ся Цзян – боец, он не сдастся так просто.       – Но лимит его возможностей исчерпался. Признаться, мне больше беспокоит Ся Дун. Неизвестно, когда она сможет выйти из тюрьмы, а ведь я обещала Не Фэну посодействовать их встрече.       Увы, в этом деле мне не мог помочь и Цзинъянь. Воскресать Не Фэну пока рано, так что привести его на свидание с женой я не могу. А когда речь идёт о государственной измене, никакие освобождения под залог и домашние аресты невозможны. Одно дело, когда я изъявляю желание встретиться с заключённым, и министр Цай по ходатайству его высочества Цзянъяня идёт мне навстречу. А совсем другое – совершить должностное преступление и выпустить того, кто должен находиться в камере, пусть даже и на время. О таком при Цай Цюане и заикаться не стоит.       Да, честные министры – это замечательно. Но, боги, как же они порой неудобны!       – Ся Цзян – подстрекатель и участник мятежа, – вторя моим мыслям, сказала Нихуан. – Теперь его детям придётся ко всему прочему доказывать, что они ничего не знали и никак не участвовали.       – И расследование, боюсь, займёт не один месяц, – согласился Вэй Чжэн. – Нам всем придётся набраться терпения.       В приоткрытую дверь деликатно постучали.       – К вам можно? – в комнату заглянула Гун Юй с чайным подносом в руках.       – Можно, – вздохнула я. – Гун Юй, если ты хочешь присоединиться, тебе не нужно изобретать предлоги и изображать официантку.       – Госпожа Гун, – Вэй Чжэн встал и наклонил голову.       – Я не изобретаю, – Гун Юй улыбнулась и поставила поднос на стол. – Я действительно хотела сделать нам всем чая. Ну и случайно услышала, о чём вы говорили. Не Фэн хочет встретиться с женой, так?       – Так.       – Возможно, я могла бы в этом помочь.       – Каким образом?       – Если помните, я уже когда-то занимались созданием портретного грима, и у меня есть подходящий мастер. Мы сможем замаскировать Не Фэна так, что он в буквальном смысле станет сам на себя не похож.       Мне захотелось хлопнуть себя по лбу – и в самом деле, как всё просто! Собственно, достаточно спрятать шрамы: никто не ожидает увидеть Не Фэна живым, а борода и полтора десятка лет скитаний меняют людей до неузнаваемости. Я-то узнала его лишь потому, что всматривалась очень пристально. Ну и документы ему надо выправить, способные пройти хотя бы поверхностную проверку, но за этим дело не станет.         – Госпожа Гун, вы гений! – восхитился Вэй Чжэн, галантно выдвигая певице стул. – Ся Дун и Не Фэн будут перед вами в неоплатном долгу.       – Ну, что вы, я просто высказала идею. Если они смогут встретиться, хотя бы на часок, это будет прекрасно.       – Осталось попасть на свидание к Ся Дун, – я поморщилась. – Не хочется мне напрягать Цзинъяня ещё раз…       – Думаю, в этом я могу помочь, – откликнулась Нихуан. – Не сказать, что мои заслуги велики, я всего лишь отказалась сотрудничать с мятежниками, когда императрица пыталась меня к этому склонить. Но его величество уже выразил мне благодарность. Думаю, если я попрошу разрешения навещать подругу в тюрьме, он мне не откажет. Заодно предупрежу её о Не Фэне, а то если она увидит его неожиданно…       Я кивнула – ну да, от потрясения всякое может случится. А Нихуан сама скромность – она всего лишь отказалась сотрудничать. И ни слова ни о последовавшем за отказом домашнем аресте, грозящем перейти в настоящий, продлись мятеж ещё хотя бы немного, ни о попытке отправить верного человека в тот же Вэйлин с известием о мятеже мимо перекрывших дороги кордонов. Это не пригодилось, Цзинъянь успел раньше, и всё же заслуги перед троном есть и несомненные. Может и выгореть.       – А, кстати, что с императрицей? – спохватился Вэй Чжэн. – Я как-то пропустил – её уже куда-то выслали, кажется?       – Да, в монастырь Шаньцин. Разводиться его величество не стал, по крайней мере, пока, но титула её лишили, и теперь о ней можно забыть. Видимо, место первой дамы двора займёт будущая супруга наследника.         – Какой у вас хороший чай, госпожа Цзин, – похвалила госпожа Чжуо.       – О да, – согласилась княгиня Цзи. – Если не ошибаюсь, это сорт «Ворсистые пики».       – Хм? Видимо, редкий, я о таком не слышала.       – Это эмейский сорт, – объяснила Миньтао. – Люблю его с детства.       – А, – кивнула госпожа Чжуо и повернулась к сидевшей рядом внучке: – Деточка, налей нам ещё.       Внучка, высокая миловидная девушка, взялась за чайник. Её движения были легки и отточены, чувствовалось, что хорошие манеры вбивались в неё едва ли не с рождения. Что и не удивительно – это по материнской линии она Чжуо. А по отцовской-то Лю, внучка самого канцлера.       Сказал бы кто Миньтао ещё полгода назад, что её дом превратиться в салон, куда будут стремиться попасть первые дамы империи! Хотя стоило бы предвидеть. Принц должен быть женат, а в аристократических браках и сейчас зачастую слово родителей является решающим. Но у императора хватает своих дел, что ж удивляться, что он доверил выбор невесты для сына его матери. Вот и спешат все семьи, имеющие незамужних дочерей подходящего возраста, представиться госпоже Цзин. Мало кто уже сомневается: выбирают не просто принцессу, выбирают будущую императрицу.       Так что происходящее сейчас – не просто светский визит, это смотрины.       – Спасибо, милая, – улыбнулась княгиня, принимая чашку. Жена императорского брата стала завсегдатаем гостиной Миньтао, и действительно оказывала серьёзную помощь и поддержку, объясняя, кто есть кто в светском кругу, куда сама Миньтао стала вхожа совсем недавно. Госпожа Цзин никогда не считала зазорным учиться, и сейчас с благодарностью принимала наставления. По-родственному, так сказать. Что ж, князь Цзи был славным человеком, и жену себе выбрал под стать.       – Пожалуй, нам тоже стоит приобрести этот сорт, – заметила госпожа Чжуо, в свою очередь забирая чашку из рук внучки. – Как думаешь?       – Мне он нравится, – кивнула младшая Лю. – Возможно, мы и госпожа Цзин могли бы обменяться чаем? Возьмём немного с собой и пришлём какой-нибудь из наших, если госпожа Цзин заинтересуется.       – Хорошая идея, – улыбнулась Миньтао. – Жаль, что мне почти наверняка придётся дегустировать его в одиночестве. Цзянъянь чай не жалует.       – Его высочество не любит чая? – поразилась госпожа Чжуо.       – Увы, хотя я не оставляю надежды найти вариант, который ему всё-таки понравится.       – Возможно, ему подойдёт какой-то из лёгких сортов? – предположила младшая Лю. В глазах девушки читался вполне понятный интерес к человеку, ради которого её сюда и привели.       – Надо будет попробовать, – кивнула Миньтао. – Госпожа Чжуо, ваша внучка такая благожелательная и изящная девушка.       Бабушка и внучка расцвели в благодарных улыбках, и Миньтао мысленно поставила себе галочку, что с ними имеет смысл пообщаться поближе.