Дочь рода Линь

      – Это очень серьёзное решение, тётя, – сказал Цзинъянь. – Ты всё взвесила?       – Разумеется, иначе бы я не вернулась. Я в любом случае не смогу остаться в стороне, а если бы и смогла… – Лиян покачала головой. – Я бы себе этого не простила.       – Прекрасно. Я очень тебе благодарен, тётя. Вот, возьми, – Цзинъянь вынул из стола папку и протянул её тётушке.       – Что это?       – Иммунитет от преследования для тебя и твоих детей по всем делам, связанным с Се Юем. Мы недавно говорили с отцом о том, что несправедливо как-то: семья Чжо получила такой иммунитет, а семья Се – нет, – с улыбкой пояснил принц в ответ на поражённые взгляды Лиян и Цзинжуя. – Конечно, до сих пор вас никто и не пытался преследовать, но мало ли, какие обстоятельства ещё могут всплыть и испортить кому-нибудь из вас жизнь. Словом, отец согласился подписать, проформы ради. Конечно, такого он не ожидал… но он не захочет брать обратно своё слово.       – Так ты всё знал! – Лиян прижала папку к груди.       – Конечно. Я бы на твоём месте тоже тревожился. Надеюсь, ты не в обиде на госпожу Су за то, что она подловила тебя на слове. Мы не хотели превращать наш договор в сделку. Нам всем понадобиться вся решимость, чтобы добиться результата, а потому участие должно быть только добровольным.       Принцесса прикусила губу, но кивнула:       – Да, я понимаю.          Я тихо сидела в стороне, моё вмешательство не требовалось. Но принцесса Лиян вдруг в упор посмотрела на меня.       – Похоже, раз госпожа Су в этом участвует, она пользуется твоим безграничным доверием, – без прежней враждебности сказала она.       – Ты можешь считать госпожу Су моим полномочным представителем.       – Ты похож на Цзинъюя, – немного помолчав, констатировала Лиян. – Он тоже никогда не сомневался в своих сотрудниках.       – Приму это как комплимент, я и правда хочу быть на него похожим. Надеюсь, мне удастся совершить то, что хотел бы сделать он, – Цзинъянь вздохнул. – И, тётя, если ты всё же передумаешь – не стесняйся сказать об этом. Тебе будет очень трудно. Если ты почувствуешь, что колеблешься, не нужно себя принуждать.       Лиян кивнула, однако я была уверена, что она не воспользуется предложением. Всё-таки мы все – одна семья, одна кровь… Готовность идти до конца, стоять на своём, не смотря ни на что – в этом наша сила, а иногда и наша слабость. Поддавшись порыву, я всё же поднялась и подошла к ним.       – Цзинжуй, как твоё путешествие в Южную Чу? У тебя всё хорошо?       – Да, – кузен удивлённо посмотрел на меня. – Я узнал много нового, познакомился с интересными людьми. Думаю… теперь я могу смотреть на некоторые вещи шире, чем раньше.       Главное, чтобы ты мог стоять на собственных ногах, что бы с тобой не случилось, подумала я, улыбнувшись ему. Ты не Се, но и Юйвэнем зваться не можешь… Тебе придётся искать свой путь. Но, думаю, ты справишься.           За окном громыхнул гром. Тяжёлые клубящиеся тучи наплывали на Цзиньлин откуда-то с востока. Резкий ветер колыхал видневшиеся за кромкой стены древесные кроны, шевелил траву на газоне, гонял редкую пыль по двору Восточного дворца, обещая сильный ливень. Цзинъянь курил на балконе – привычка, заметно уменьшившаяся за последние пару лет, но полностью так и не побеждённая. Я отошла от окна в тёмную глубину комнаты, раздумывая, не включить ли свет. Было около полудня, то туча оказалась настолько плотной, что свет сквозь неё почти не пробивался.       – Как ты думаешь, тётя Лиян настроена серьёзно? – спросил Цзинъянь, переступая порог и прикрывая за собой стеклянную дверь.       – Думаю, что да, – я всё-таки щёлкнула выключателем настенного бра. – Она не из тех, кто действует под влиянием порыва. Раз обещала, значит сделает.       – На худой конец ещё есть хоу Янь. Но лучше, конечно, если это будет тётушка.       – Но реакция твоего отца всё равно непредсказуема. Нам нужно быть готовыми ко всему.       – Об этом не волнуйся, – Цзинъянь усмехнулся. – Я уже переговорил с самыми надёжными людьми из числа придворных и родни. А если кто-то вздумает донести… Отец с мамой как раз уехали в загородный дворец, немного поправить отцовское здоровье перед праздником. Мама позаботится, чтобы там отца никто не потревожил.       – Смотрю, ты весь в делах и заботах, а?       – А как же, – Цзинъянь вернул мне усмешку. – Не будешь меня ругать, что я не посоветовался с тобой?       – Я ругаюсь только если ты делаешь что-то не то. А сейчас… Честно говоря, я и сама устала ждать. Каков бы ни был риск, оправдать погибших должен твой отец. А значит, нам нужно успеть.       – Чтобы никаких сомнений не осталось. Да, я помню.        От него немного пахло табаком, немного каким-то парфюмом, а главным образом им самим. Лучшим мужчиной, какого я когда-либо встречала в своей жизни.       – Можно тебя попросить? – сказала я, когда мой рот освободился.       – Хм?       – Ты можешь организовать мне приглашение на день рождения императора?       – Почему ты спрашиваешь? – Цзинъянь неожиданно резко отодвинулся.       – Я же считаюсь простолюдинкой, моё появление во дворце… – я осеклась, когда он мотнул головой и вскочил. Я невольно тоже поднялась:       – Что?..       – И ты ещё просишь о одолжении?! Разумеется, ты там будешь! Всё, чего мы добились сегодня, выстрадано тобой. Разве я могу тебе что-то запретить? Это я должен тебя просить и сделать всё, чтобы ты была там!       – Цзинъянь…       – Что – Цзинъянь? – сердито переспросил он. – Может, ты и хочешь остаться Мэй Чансу, но для меня ты всегда будешь моей Сяо Шу. Хватит и того, что в худший день твоей жизни я не смог быть рядом с тобой. Я слишком много тебе задолжал.       Оставалось только его обнять. Так, обнявшись, мы и простояли некоторое время. За окнами и балконной дверью мощно барабанил ливень – словно бесконечный поезд шёл по железнодорожному мосту.       – Когда всё кончится, ты уедешь из Цзиньлина? – наконец спросил Цзинъянь. – Куда?       – Не знаю, – вздохнула я. – Мне надо лечиться, Цзинъянь. Так что, наверное, сперва в какой-нибудь санаторий. А там посмотрим.       О том, что Линь Чэнь приглашает меня в большой совместный тур по нескольким странам после операции и реабилитации, я решила не говорить. Цзинъянь и так реагировал на упоминания моего хирурга несколько нервно.       – Как ты себя чувствуешь? – он заглянул мне в лицо.       – Прямо сейчас неплохо, но…       – Но? – он даже чуть встряхнул меня. – Смотри, дождёшься, что я таки обяжу твоих врачей докладывать о твоём здоровье!       – Полностью я никогда уже не стану здоровой, Цзинъянь. Но облегчить моё состояние можно. Когда мне отсекут наиболее зарубцевавшуюся часть сердечной сумки, сердцу станет легче.       – То есть, нужна операция?       – Да. Но, честное слово, это не смертельно.       – Ну, раз ты так говоришь… Рискну поверить.       Кажется, дождь за окошком начал немного ослабевать, хотя ветер всё так же рвал листья с древесных крон. В кармане Цзинъяня звякнул телефон, он вытащил его и прочитал сообщение.       – От Ле Чжанъина, – объяснил он. – Отвозил посылку Тиншэну. Мальчишка мне на день рождения прислал собственноручно сделанный подарок, так трогательно…       – Продолжаешь его опекать?       – Разумеется. Хорошо, что теперь я могу это делать открыто. Всё же кровь не водица.       – Рассказать ему о его происхождении не думаешь?       – Не знаю, – помолчав, признался Цзинъянь. – Иметь такого отца, как мой брат, для него было бы счастьем, его мать говорила мне, что мальчик переживает из-за того, что не знает своего родителя. Но семья его никогда не признает.       – Раз этого не сделал Цзинъюй, то у нас и права такого нет. Если тебе интересно моё мнение – не стоит ему говорить. Да, мы удовлетворим его любопытство, но взамен, возможно, породим ворох других проблем. Даже если он всё поймёт и не станет злиться на отца…       – То будет распалять себя фантазиями на тему – «а вот если бы я был законным сыном?» – подхватил Цзинъянь. – Тем более по прямой линии наследования? Ты права. Соблазн может оказаться непосильным даже для взрослого. А он ребёнок с пылким воображением.       – Правда?       – Что правда – насчёт воображения? Ну да, он постоянно что-то придумывает. Не удивлюсь, если он в будущем станет писателем, или ещё каким деятелем искусства. Хотя сейчас, как мне кажется, он больше тяготеет к военной службе. Расспрашивает меня о моём обучении, и из школьных предметов больше всего любит военную историю.           – Ну, как бы, взяться за перо воинская служба не мешает, – заметила я. – Можно и совместить.       – Тоже верно, – Цзинъянь помолчал. – Я думаю оформить над ним официальную опеку. Тогда я, насколько это возможно, смогу заменить ему отца. Как тебе идея?       – Неплохо. Наверно, мне тоже надо хотя бы навестить Тиншэна. Мы не виделись со времён злополучной охоты, узнаю, как у него дела. Всё равно заняться больше нечем.       – Тебе стоит отдохнуть, – укоризненно сказал Цзинъянь. – Праздник уже совсем скоро, переведи дух, пока есть время.       – Не беспокойся, я ждала этого дня много лет. Я выдержу, даже будучи на смертном одре.       Цзинъянь хмуро и подозрительно посмотрел на меня. Потом вдруг вздохнул.       – Пойдём, – сказал он. – Мне нужно кое-что тебе показать.       «Кое-что» находилось в соседней комнате. Цзинъянь вынул ключ и отпер шкафчик из орехового дерева. Из шкафчика на свет появилась плоская коробка, обтянутая кожей.       – Что это?       – Открой, и узнаешь.       Я открыла, почему-то помедлив мгновение. Изнутри коробка была обита чёрным бархатом. И на этом бархатном ложе мягко сияла тройная перевитая жемчужная нить. Напротив замочка её скрепляла розетка из жемчуга, и с этой розетки свисала ещё одна крупная жемчужина каплевидной формы, переливающаяся перламутровым светом.       Не знаю, сколько времени я смотрела на ожерелье. Я ведь и забыла про неё – ту мою взбалмошную просьбу непременно привезти мне из Дунхая нитку отборного жемчуга. Но Цзинъянь никогда не забывал данных мне обещаний, даже в шутку и мимоходом. Привёз, и все эти годы хранил у себя…       Я тихо закрыла футляр и молча прижала к себе. Нужно было что-то сказать, но горло перехватило, и слова никак не находились.       – Ну, как тебе? – спросил наблюдавший за мной Цзинъянь.       – Я смотрю, ты расстарался, – выдавила я. – Спасибо.         – Господин Хуан превзошёл сам себя, – сказала Миньтао. – Украшения просто великолепны.       – Но ведь он работал не один, верно? – подмигнул его величество. – Тут и твоя заслуга.       – Я разве что подала пару идей.       – Скромна, как всегда. Уверен, что праздник удастся на славу.       Миньтао улыбнулась.       – Хорошо, когда есть кому передоверить дела, – его величество от души потянулся. – Цзинъянь отлично справляется, я даже не ожидал. Дал мне возможность отдохнуть и подлечиться. Теперь на празднике никаких проблем быть не должно.       – Я передам Цзинъяню, он будет польщён.       – И обещаю – пить буду умеренно!       Миньтао рассмеялась. Тем временем в комнату постучали.       – Ваше величество, прибыли его высочество наследный принц и молодая госпожа Лю. Они в приёмной.       – Так рано? – удивился император. – Что ж, не будем заставлять их ждать. Просите!       Цзинъянь и его невеста вошли в комнату рука об руку. Красивая пара, с сожалением подумала Миньтао. Барышня Лю заслуживала быть любимой, но стерва-судьба распорядилась иначе. Впрочем, у девушки была возможность отказаться. Цзинъянь обещал откровенно поговорить с ней ещё до официального предложения, а он всегда держит слово, да и сама Миньтао постаралась поделикатнее донести до будущей невестки, что ей, вероятнее всего, предстоит брак втроём. Так что решение было принято с открытыми глазами. Девица оказалась не из пугливых. Или тешила себя иллюзиями, будто сможет что-то изменить, но тогда она глупее, чем кажется.       Возможно, конечно, на неё надавила семья… Однако, насколько Миньтао могла судить о канцлере Лю, тот не стал бы неволить внучку.       – С Днём Рождения, отец! Здоровья вам, благополучия и благоденствия.       – С Днём Рождения, ваше величество, – госпожа Лю изящно поклонилась.       – Спасибо, дети мои, – его величество похлопал сына по плечу и потрепал девушку по щеке. – Красоточка твоя невеста. Эх, был бы я сам помоложе…       Цзинъянь и барышня улыбнулись, показывая, что оценили шутку, и повернулись к Миньтао.       – Здравствуй, мама.       – Доброе утро, госпожа Цзин.       – Рада видеть вас обоих, – уверила Миньтао. Цзинъянь отлично держал себя в руках, улыбался, выглядел оживлённым, и владеющее им напряжение угадывалось лишь где-то в глубине глаз. Не зная, что искать, и не заметишь. Так же, как и у неё самой, вероятно.       – Вы как раз вовремя, – сказал меж тем император. – Сейчас подадут завтрак. Вы ведь ещё не ели? Вот и чудненько, позавтракаем вместе, по-семейному. Барышне Лю надо привыкать, ведь скоро она станет нам родной.       – Ваше величество, не смущайте девочку, – укорила Миньтао.       – Э, да разве нынешнюю молодёжь смутишь? Правда, давайте за стол. На банкете будет уйма народа, так что это последний шанс для нас сегодня посидеть в тишине и покое.       – Мы с удовольствием, – согласился Цзинъянь. Прежде чем все вышли в комнату для завтраков, он кинул на мать короткий взгляд, и та едва заметно успокаивающе кивнула.       Завтрак прошёл в тёплой, действительно семейной атмосфере. До начала приёма оставалась ещё много времени, и на свет появилась шахматная доска. Дамы сели на диванчик, негромко переговариваясь о чём-то своём и наблюдая за партией. Цзинъянь медлил, тщательно обдумывая каждый следующий ход, его лицо было строгим и сосредоточенным. Его отец, напротив, ставил фигуры быстро и даже как-то азартно, не тратя много времени на расчёты.       – Пат, – констатировал он в конце концов и посмотрел на часы. – Цзинъянь, что-то ты сегодня не в ударе. Что ж, переигрывать уже поздно. Как насчёт новой партии вечером, после банкета?       – С удовольствием, – Цзинъянь улыбнулся. Улыбка, правда, вышла слегка кривоватой, словно с трудом налезла на его лицо. Но едва ли император что-то заметил.       – Ваше величество, пора, – позвал от двери верный Гао Чжан, и император с довольным смешком поднялся.       – Да-да, идём. Не убирай пока доску.           – Ну, неплохо, – с некоторым сомнением, даже как-то недовольно, признал Линь Чэнь, выпуская моё запястье. Я кивнула. Я действительно чувствовала себя неплохо, можно даже сказать, что и хорошо. Хотя, как я и сказала Цзинъяню, сегодня я явилась бы во дворец, даже если б меня принесли на носилках.       – Лекарства? Взяла?       – Разумеется, – я указала на чёрный клатч. – Здесь всё, что нужно.        Чжэнь Пин с машиной уже ждали у распахнутых ворот. Выходя, я кинула последний взгляд на своё отражение в зеркале прихожей. Высокая женщина с убранными в сложную причёску волосами, в чёрном длинном платье с серебряной отделкой, выглядела торжественно и строго. Я не любила чёрный цвет, он подчёркивал нездоровый цвет лица, так что пришлось прибегнуть к косметике в несколько большем объёме, чем я обычно пользовалась. Зато платье отлично контрастировало с блеском жемчуга на шее. Каплевидная жемчужина покачивалась прямо под ямкой между ключиц, почти касаясь края выреза.        Императорский дворец был украшен роскошно – даже, кажется, более роскошно, чем мне помнилось по праздникам прошлых лет. У нас всё прекрасно, да, были некоторые трудности, но мы их преодолели – транслировали император и его окружение во внешний мир. Через дворы и по парадной лестнице тёк ручеёк приглашённых. Уже внутри, в парадной зале, я увидела знакомых. Поздоровалась с Му Цином, с Нихуан и хоу Янем обменялась кивками издалека, но подходить не стала. Хоу Янь сохранял на лице свою обычную полуулыбку, нервозность Нихуан была заметнее. Я скромно отступила к стене. Всего лишь простолюдинка, волей судьбы оказавшаяся на короткой ноге с сильными мира сего, но помнящая своё место…       – Госпожа Су… – рядом материализовался лакей. Я кивнула и проследовала за ним в дальний конец зала. Сперва гости пройдут перед его величеством, и он выслушает поздравления, потом все отправятся на банкет. Если до этого вообще дойдёт.       Среди собравшихся прошло небольшое оживление – появился князь Цзи. Значит, выход его величества совсем скоро. А вот госпожи Цзин видно не было. Возможно, она появится одновременно с императором и сыном, и это о многом говорит – до сих пор такое позволялось только императрице и госпоже Юэ… Я поймала себя на том, что привычно анализирую обстановку, хотя всё это должно скоро потерять значение. И у сплетников, и у профессиональных аналитиков уже к вечеру появится такой материал, что всё остальное, ранее казавшееся важным, на его фоне померкнет.       Наконец распахнулись центральные двери, пропуская императора. Принц-наследник следовал за ним, потом шли невеста принца и, да, я угадала, госпожа Цзин. Замыкали короткую процессию Гао Чжан и невозмутимый Мэн Чжи в парадном мундире. Приседая вместе со всеми в придворном реверансе, я исподлобья осматривала центральных действующих лиц. Гао Чжан остался у двери, остальные прошли на возвышение к трону. Генерал, впрочем, на него подниматься на стал, остановился рядом. Цзинъянь встал по левую руку от отца, с восточной стороны, госпожа Лю заняла место чуть позади него. Госпожа Цзин оказалась справа, встав почти за спинкой трона, у самой стены.       Людская масса сдвинулась, словно сама собой образовав очередь, которую возглавил князь Цзи. Он улыбался и, кажется, был искренне рад празднику. Цзинъянь казался полностью погружённым в себя, на лице его матери застыла спокойная улыбка. Нихуан снова обернулась в мою сторону, прежде чем подойти и принести поздравления. Один за другим люди оказывались перед троном, кланялись, произносили подобающие слова и отступали, давая место следующим. Сбоку слышались щелчки фотоаппаратов – аккредитованные журналисты добросовестно исполняли свою работу.       Принцесса Лиян появилась точно в тот момент, когда подошла моя очередь. Выговорив свои дежурные «многие лета!» и после милостивого кивка отступив в сторону, я повернулась и увидела пересекающую зал женщину. Как и я, Лиян оделась в чёрное, на ней не было ни единого украшения, а вместо сумочки руки принцессы сжимали папку для бумаг. Каблучки строгих лодочек приглушённо постукивали по ковровой дорожке, губы были плотно сжаты, взгляд устремлён прямо вперёд – с таким лицом идут на штурм, и люди, мимо которых она проходила, невольно смолкали, провожая принцессу взглядами. К тому времени, как она подошла к трону и поклонилась брату, в зале царила мёртвая тишина.       – Лиян, – нарушил её император. – Ты опоздала. Могу я узнать причину?