"Школьники"

Наступили выходные, но во время них Казу и Коки не смогли увидеться. Казу почти все время провел в больнице вместе с родителями, сдавая оставшиеся анализы, проходя тесты, беседуя с Ханако-сенсеем, обсуждая разные варианты развития событий и лечение, которое нужно применять в тех или иных экстренных случаях. Получив результаты биопсии, Ханако нахмурился и объявил, что химиотерапию нужно начать как можно скорее. Так что сразу же после церемонии окончания учебного года Казу надлежало почти каждый день приезжать на процедуры. Его слова изрядно напугали все семейство Каменаши, и Аико первая решилась задать вопрос - в чём причина такой срочности. - Понимаете, без этих анализов я не мог проследить динамику развития болезни, но сейчас вижу, что она прогрессирует довольно быстро. Честно говоря, я раньше не сталкивался с подобными случаями. Количество бластов за неделю увеличилось весьма значительно и…, - тут он увидел три пары глаз, испуганно глядящих на него, и поспешил улыбнуться. - Но вы не волнуйтесь, главное, что мы вовремя это обнаружили. Каменаши-кун, ты спокойно можешь готовиться к экзаменам и сдавать их, а так же хорошенько повеcелиться на церемонии окончания. Твое самочувствие будет в полном порядке всю ближайшую неделю, ну а уж потом я сделаю все, чтобы ты ещё долго-долго не вспоминал про эту болезнь. Я тебе обещаю! - Честно? - голос Казу звучал глухо, но что-то обнадеживающее было в лице Ханако-сенсея, и он решил поверить ему. Вечером он все же позвонил Коки и, стараясь говорить как можно более спокойным голосом, рассказал ему новости из больницы. Тот сразу же взвился как ужаленный. - Казу, я сейчас к тебе приеду! - О чём ты, Коки?! У нас завтра тест по химии, а ты, небось, только и делал, что волновался за меня. Прошу, тебе надо как следует подготовиться. Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе рассказал. - Но… - Никаких "но", - как можно более строго проговорил Казу, но потом голос его смягчился, - не тревожься. Ханако-сенсей сказал, что с моим самочувствием все будет хорошо, а через неделю я начну курс химиотерапии, и он мне обещал, что это должно помочь. Поэтому не переживай сейчас, а лучше тогда, когда мне придется… ну, словом… вот тогда будь рядом со мной. - Конечно, Каме-тян, я буду с тобой всегда, когда ты этого захочешь. В понедельник они пораньше встретились перед школой, радостно улыбаясь друг другу. Завидев ближайший закоулок, нырнули в него и крепко обнялись, принимаясь страстно целоваться, не в силах насытиться хоть и мимолетной, но близостью. А потом Казу положил голову на плечо Коки и просто замер так на какое-то время. - Я соскучился до ужаса. Не видеть тебя целых два дня, да ещё все время проторчать в больнице… В следующий раз скажу родителям, чтобы они остались дома. Лучше если вместо них пойдешь ты. - И я ужасно скучал, переживал как ты там. В следующий раз не отпущу тебя, даже если придется идти с твоими родителями. - Кстати, - Казу отстранился и с тревогой заглянул ему в глаза, - ты так и не разговаривал со своим отцом с тех пор? Не знаешь, он все ещё сердится? - Без понятия. Видеть его не желаю. - Коки пожал плечами и равнодушно фыркнул. - Ты слышал его слова - у меня больше нет отца. - Не говори так, он ещё все поймет. Я уверен, что он тебя очень любит. К тому же мне даже показалось… ну, знаешь, что вы с ним похожи. Ты ведь раньше был точно таким же злюкой снаружи, но милым внутри. Просто ты никого не любил и пережил трагедию, поэтому ожесточился. Так же и твой отец. Я ведь с ним много разговаривал на собеседовании, мне он показался человеком, который может очаровать любого, а ещё необычайно умным, и взгляд у него был добрый. Может он, как и ты, очень сильно переживает смерть твоей мамы и брата, и просто не может показать свою боль, особенно тебе. Ты ведь тоже, знаешь, не подарок, когда злишься. И я уверен, что ты обвинял его в том, что случилось тогда, вот он и отгородился стеной, чтобы лишний раз не чувствовать себя несчастным. Ты ведь поступил точно так же. Коки молча смотрел на Казу во все глаза и не знал, что ответить. Если бы подобное ему сказал кто-то другой, он бы презрительно фыркнул и заявил, что человек ничего не понимает и не должен лезть не в свое дело. Но к словам Казу не мог не прислушаться - тот всегда был проницательным и намного лучше понимал такие тонкие вещи. Сейчас Коки казалось, что в его словах слышна неприкрытая истина, которая даже слегка испугала его, и он, опустив глаза, глухо пробормотал: - Возможно, ты прав, но я не хочу думать об этом сейчас, особенно после того, что он устроил. Не готов сейчас простить его, даже если все, что ты сказал, правда. Казу понимающе улыбнулся и сжал его руку. - Хорошо, кому как не мне знать, что творится у тебя на душе. Я все понимаю и больше не стану говорить об этом, пока ты сам не захочешь. - Ты всегда такой понимающий и добрый, как у тебя это получается? - Просто я люблю тебя, дурачок. - С этими словами Казу рассмеялся и щелкнул его по носу, а потом глянул на часы и всплеснул руками. - Ой, мамочки, опаздываем! Бежим скорее, тест вот-вот начнется! Но когда они, запыхавшиеся, но все же успевшие за пять минут до прихода преподавателя, влетели в класс, то тут же застыли, округлив от удивления глаза. На их партах яркой, несмываемой краской было написано "педик". Моргнув пару раз, Коки оглядел весь класс и угрожающе прошипел: - Кто это сделал? - Танака, мы честно не знаем. Пришли, а это уже было. Я был одним из первых, кто вошёл в класс, и могу тебе точно сказать, тот, кто был тут, не успел бы… - Моризава выступил вперед, честно глядя на Коки, а потом добавил чуть тише, - мы тут решили, что… ну, словом, это ваше дело с Каменаши, чем вы там занимаетесь… когда... Он смущенно умолк, а Коки незаметно улыбнулся краешком губ, а потом, неожиданно для себя, подумал: "Я ведь уже давно перестал играть с ними, стараться контролировать, а они все равно любят меня?" Эта мысль заставила его удивиться, а после вспомнить слова мамы и Казу о том, что он очень похож на своего отца - прирожденный лидер, способный очаровать кого угодно. Повернувшись, он впился глазами в Аканиши, который, казалось, ожидал этого и, глубоко вздохнув, примирительно выставил вперед ладони и покачал головой. - Ты, конечно, мне не поверишь, Танака, но это действительно не я. - Уж точно не поверю! Он рванулся вперед и схватил Джина за отвороты формы, но тот не стал вырываться, глядя прямо Коки в глаза. - Послушай, тебе любой подтвердит, что я пришел за пару минут до тебя, и это художество уже было! - А откуда мне знать, что ты не явился сюда совсем рано, разрисовал парты, а потом отсиделся где-нибудь и пришел якобы недавно? - Да делать мне больше нечего! Я уже устал от… - Всем привет, готовы к тесту? Аюми, беззаботно улыбаясь, вошла в класс. Джин и Коки повернули к ней головы. Постепенно хватка ослабла, и Коки тяжело вздохнул: - Все ясно. Но тут, к всеобщему удивлению, Казу пересек класс и отвесил Аюми звонкую пощечину, так что ее голова дернулась в сторону. Джин резко вырвался из захвата Коки и подбежал к Казу, оттесняя его в сторону от Аюми и, схватив за руки, грозно посмотрел: - Эй, полегче! Ты совсем сдурел, Каменаши? Бить девушек?! - А ты не смей его трогать, козёл! Коки мгновенно оказался рядом и заставил Джина отпустить Казу, а тот принялся говорить дрожащим от гнева голосом. - Какая же ты подлая и мерзкая. В жизни не встречал человека, который бы столько врал! А ты ещё всегда обвиняла Коки в том, что он притворщик. Да он честнее тебя в миллион раз. Я до конца не верил, что это ты, даже когда все стало настолько очевидным! Но сейчас, сейчас я ясно вижу, ты – причина всех неприятностей. Все подстроила и хочешь навредить нам с Коки. Ты все время врала нам, всем врала! Это ты написала! Я идеально знаю твой почерк, ведь столько раз проверял у тебя сочинения, столько раз видел, как ты пишешь домашние работы. Теперь мне все ясно. Каждое твое действие... Ками-сама, как можно быть такой тварью? Коки смотрел на него в легком шоке, он ни разу не слышал, чтобы Казу кому-нибудь говорил такие резкие, ядовитые слова. Он обратил внимание, как у Аюми от злости сжались кулаки, и она прошептала: - Ты ещё пожалеешь, ты пожалеешь… пожалеешь… Аюми душили ненависть и обида. Она жаждала мести за то унижение, которому перед всем классом её только что подверг Казу. Оглядев лица ребят, она увидела на них осуждение и поняла - теперь все понимают, что к чему. Если они и считали неприятным то, что Коки и Казу спят вместе, то её положение становилось намного хуже. Никто не любит злодеек и разлучниц. "Но я же тоже все это делала ради любви!" Тут в класс вошёл учитель и строго спросил: - Что тут у вас происходит? Почему такой шум, и вы не на своих местах? А это что? Он кивнул в сторону парт Каменаши и Танаки, но потом поспешно перевел тему. Только сегодня с утра директор собрал всех преподавателей и сказал, что если хоть кто-то из них посмеет обсуждать тему гомосексуализма его сына или Каменаши, то будет немедленно уволен. К тому же он сообщил им, что Каменаши серьезно болен, а сенсей совсем не хотел проблем на свою голову. Ему нравился Каменаши, и он искренне жалел мальчика, а уж гомосексуализм... Да сейчас каждый пятый парень в Японии этим увлекается. - Ладно, неважно. Все по своим местам и угомонитесь уже, наконец. Тест начался в очень напряженной атмосфере, а Коки и Казу всегда потом удивлялись, как им вообще удалось его сдать. Когда закончился тест, и всех отпустили, Аюми первая выбежала из класса. Казу и Коки решили пойти вместе в столовую. Но когда они оказались там, были встречены взрывами смеха и словами: - А вот и наши голубки пожаловали. Как вы думаете, кто из них кого кормит? - Я бы лучше спросил, кто из них кому заплетает косички! Последовал новый взрыв смеха, и Коки повернул голову к тому столику, откуда были слышны подколы. Он увидел, что там сидят ученики выпускного класса. Их лидер был высоким парнем весьма внушительного телосложения, покрашенный в блондина. Коки не помнил его имени, но помнил, что у него с ним раньше были какие-то трения, но тот никогда не выступал против него открыто, зная, что отец Танаки директор школы. Сейчас он сидел и смотрел прямо на него, отпуская свои язвительные шуточки, а его одноклассники громко смеялись и тыкали в них пальцами. Коки сжал кулаки и подошёл к их столику, грозно сдвинув брови. Внутри все было натянуто, как струна. - Ты что-то хочешь мне сказать? - Нет, Танака, с чего ты решил? Мы просто обсуждаем тут парочку педиков, которая завелась у нас в школе. Ты только подумай, какой позор их несчастным семействам! - Ты сейчас договоришься, придурок! - Эй, полегче на поворотах! И я, кстати, не говорил, что это ты! Сейчас ты сам выдал себя с головой. Кто бы мог подумать, всегда такой крутой, такой властный Танака на поверку оказался обычным гомиком. - Закрой свой грязный рот, или я за себя не отвечаю! Коки рванулся было вперед, но тут его остановил Казу, потянув за рукав и негромко попросив: - Не надо, Коки, он того не стоит. - Правильно, Танака, слушайся свою женушку, как всякий трусливый педик. Это стало последней каплей. У Коки от ярости потемнело в глазах, и его кулак с силой врезался в скулу старшеклассника. Завязалась драка, и на шум прибежали несколько учителей, но и им не удалось её остановить, пока в какой-то момент на всю столовую не раздался громкий голос, который каждый без исключения узнал. Все замерли. Это был директор. - Господин Кацуо, не будете ли вы так любезны отпустить моего сына? По правде говоря, отпустить Кацуо должен был Коки, так как он сидел сверху, прижав того к полу. После появления отца он глубоко вдохнул, заставил себя отстраниться и встать, поправив на себе одежду. - Кто начал драку? - Ваш сын. Он первый набросился на меня! Может он считает, что ему тут все позволено, но… - Воздержитесь от комментариев, пожалуйста. Коки, это правда? - Да, правда! Он с вызовом посмотрел на отца и не стал ничего добавлять и объяснять свои мотивы. - Господин директор, - тут голос подал Казу, - да, Коки первый нанес удар, но Кацуо спровоцировал его на это. Он не стеснялся в выражениях и даже обзывал нас матными словами. - Не объясняй ему ничего, Казу, это не его дело! - Ты затеял драку в моей школе, конечно, это мое дело! Придется написать официальный выговор. И вам тоже, господин Кацуо, можете так не улыбаться. Вы точно так же повинны в этой драке, как и мой сын. - Нечего защищать меня! Мне от тебя ничего не нужно! Пошли, Казу! С этими словами он взял Каменаши за руку и повел на выход из столовой, но, к его удивлению, отец не остановил его властным окриком. Коки не заметил, как тот проводил его печальным взглядом и, тяжело вздохнув, остался наводить дисциплину и порядок. Джин, наблюдавший всю сцену в столовой, снова с восхищением посмотрел на Танаку. "Нет, он все-таки смелый, с ним лучше не связываться и не совать нос в его дела, как это постоянно делает Аюми". Он поморщился, подумав о ней, а внутри появилась какая-то странная пустота. Джин вспомнил сегодняшнюю сцену в классе, и его пронзило чувство горечи. Они с ней провели столько приятных минут, играя в автоматы. Аюми, казалось, напрочь забыла про Танаку, весело смеялась и шутила, а также подтрунивала над ним. Джин, вдохновленный её поведением, подумал, что ещё не все потеряно и, возможно, со временем он сможет сделать так, чтобы она перестала испытывать к Коки эту больную любовь. Аканиши на выходных пригласил её в парк аттракционов, и она согласилась. Там они тоже прекрасно провели время, и Джин, как дурак, поверил Аюми, когда она чуть сжала его руку и, глядя в глаза, назвала его "самым-самым лучшим". Но стоило им вернуться в школу, как всё снова встало на свои места. Она опять принялась изводить Коки, а значит, до сих пор думает о нём. Из задумчивости его вывело то, что он краем глаза заметил, как она спускается по лестнице. - Аюми, подожди. Есть время поговорить? - Есть. Пойдем на крышу, чтобы нас никто не смог услышать? Он кивнул, и они принялись подниматься вверх по лестнице. Дойдя до нужной двери, они вышли на крышу, и Джин сначала задумчиво посмотрел на неё, а потом тихо спросил: - Скажи, это правда, что ты написала на их партах "педики"? - Какая разница? - Прошу, просто ответь. - Если да, тогда что? - Зачем ты сделала это? - Это не твое дело, Аканиши. К тому же, сколько можно тупить? Мог бы уже и сам догадаться, что я не успокоюсь, пока эти двое не расстанутся. - Я думал, что мы здорово провели время на выходных, и ты немного отвлеклась от этого. Сама ведь говорила, что эти двое не заслуживают твоего внимания. - Аканиши! Хватит тупить! Когда у тебя уже прибавится ума?! Да, я так говорила, но неужели ты веришь, что я смогу успокоиться? Особенно после сегодняшнего! Да он меня выставил стервой перед всем классом. Надеюсь, Кацуо как следует над ним поиздевался! - Так это ты его надоумила? - Идиот, ну конечно же я! Кто ещё смог бы придать ему храбрости выступить против Танаки? Я сказала ему, что тот стал совсем трусливым педиком и никогда больше ни на кого не поднимет руку. Сказала, что он превратился в настоящую бабу. А ещё я рассказала нашему директору про то, какой у него сыночек. И Аюми рассмеялась слегка ненормальным смехом. - Ты чокнутая. Джин прошептал это севшим голосом. Он увидел в глазах Аюми какой-то фанатичный огонёк и внезапно понял, что у неё и правда какие-то проблемы с психикой, раз она идет на такие подлости, раз совершенно не может себя контролировать. То, что она на самом деле считает его глупым, причинило боль, и внезапно все восхищение, все чувства к ней куда-то ушли, осталось только презрение и толика жалости. - Пусть я чокнутая, но я своего добьюсь, и ты мне в этом поможешь! - Ты правда это сделала? Ты рассказала директору про Коки и Казу? Ты разукрасила парты и науськиваешь всех против них? - Ты действительно идиот! Неужели ещё не понял? Внезапно взгляд Джина стал таким жестким и холодным, что она слегка поежилась и даже чуть-чуть испугалась. - Нет, я все понял, просто хотел лишний раз убедиться в степени твоего безумия. Ты сумасшедшая, и я больше не стану тебе помогать, лучше извинюсь перед Танакой и Каменаши, которых начал уважать, чем буду помогать тебе, Аюми. Прощай. - Прощай? Что значит "прощай"? Он не удостоил её ответом, а быстро развернулся и поспешил домой. Добравшись до своего огромного особняка, Джин спросил у матери, не занят ли отец, и прошёл к нему в кабинет. Впервые за последние месяцы он словно снова стал собой прежним и, усевшись напротив отца и сложив руки на груди, почти приказным, капризным тоном, на который родители никогда не могли ответить отказом, сказал: - Отец, ты имеешь влияние в нашей школе. Надо сделать так, чтобы выгнали одну девчонку. Уж поверь, она недостойна того, чтобы учиться в Осака-Гакуин.