Один шаг

Ло Фушэн проснулся от собственного крика и не сразу понял, где находится. Мысли путались, а голова нещадно болела. Он не раз засыпал в кресле в «Мэй Гаомэй», но там совершенно точно не было камина. Вместо любимой шелковой пижамы на нём красовался тёплый халат. Пламя камина отражалось в бокалах для виски. Увидев неубранный стол, Ло Фушэн вспомнил события вечера. Хорошо же он отплатил Ло Фэю за гостеприимство — вырубился посреди разговора и разбудил посреди ночи. Оставалось надеяться, что хозяин спит крепко и ничего не услышал. Ло Фушэн поудобнее устроился в кресле, стараясь не потревожить больную голову, и прикрыл глаза. Предстояло о многом подумать, всё равно уснуть больше не получится. Громкий крик ворвался в сон, прервав его и заставляя вздрогнуть. Ло Фэй, по вбитой во время службы привычке, просыпался мгновенно и сразу начинал анализировать окружающее пространство. Он в своей спальне, за окном клубятся облака и по-прежнему идет дождь, не позволяя определить время. Крик повторился, он слышался из гостиной, где уснул его неожиданный гость. Схватив халат и верный зонт-трость, Ло Фэй отправился проверить причину криков. Услышав шаги, Ло Фушэн обернулся. В дверях стоял Ло Фэй. В темноте не удавалось разглядеть выражение лица, но вряд ли человек, поднятый ночью, лучится добротой. — Про... — он закашлялся, прочищая горло. — Прости, что разбудил. Голос звучал хрипло, в груди что-то булькало и свистело. Ло Фушэн поплотнее завернулся в плед и снова откашлялся. — Этого больше не повторится. Тонкий музыкальный слух Ло Фэя прекрасно уловил, что кашель был нехорошим. Перед глазами встала картина встречи: водитель мотоцикла промок просто насквозь. Потом с холода в теплое помещение, драка под ливнем и опять в тепло. Он явно переохладился. — Откуда ты добирался в Шанхай? — Ло Фэй внимательно смотрел на собеседника, и то, как тот подрагивал под пледом, в теплом халате и прогретой комнате, ему совсем не нравилось. Разговаривать не хотелось, но Ло Фушэн чувствовал пристальный взгляд Ло Фэя и понимал, что отмолчаться не получится. — Дунцзян, приехал три дня назад. Всё в порядке, просто приснился кошмар, иди спать. — Кошмар – наименьшая из твоих проблем. Ло Фэй бесцеремонно нагнулся и положил руку на высокий лоб. — Да не дергайся ты. У тебя жар, и он будет только усиливаться. После алкоголя нельзя принимать настойки или порошки, они могут отравить организм вместо помощи. Объясняться с полицией, и тем более с твоей семьей, по поводу твоего молодого и красивого трупа у меня нет никакого желания. Ло Фушэн инстинктивно дёрнулся, уходя от прикосновения, но рука Ло Фэя была такой восхитительно-прохладной, что он с трудом сдержался и не попросил не убирать. — Ерунда, утром буду как новенький, — голос должен был звучать уверенно, но приступ кашля всё испортил. «Догадался», — услышав слова про семью, подумал Ло Фушэн. С одной стороны, если семья Хун известна в Шанхае, это поможет налаживанию деловых связей, с другой — он всё ещё ничего не знает о Ло Фэе, кроме имени, а тот уже видит его в столь жалком виде. И у Ло Фушэна нет ни одной идеи, как это можно исправить. — Так как я частично ответственен за твое состояние, — причем не было понятно, что именно Ло Фэй имеет в виду: то, что Ло Фушэн упал в лужу с мотоцикла, или употребление алкоголя в его компании, и теперь нельзя сбить жар привычными способами, — я и буду тебя лечить. У меня нет ключей от второй спальни, а домовладелица спит. Так что обойдёмся тем, что есть. С этими словами Ло Фэй подбросил дров в камин и пошевелил их кочергой, пока они достаточно не разгорелись. — Закатай штанины, я сейчас принесу кипяток и таз. Нужно прогреть ноги. Горячая вода закончилась, пришлось спускаться на кухню и греть чайник. Таз для умывания, конечно, было немного жалко, но с этим уже ничего не поделать. Любимым методом лечения всех возможных заболеваний у Ло Фушэна было «залить алкоголем и не обращать внимания, пока само не пройдёт». Исключение составляла лишь пара серьёзных ножевых ранений, с которыми пришлось обращаться в больницу, и с тех пор он старался избегать подобных травм. Он никогда не позволял какой-нибудь простуде приковать его к постели и отвлечь от дел — просто игнорировал её, и через пару дней всё проходило само. Но строгий взгляд Ло Фэя не оставлял пространства для маневра, поэтому Ло Фушэн послушно наклонился и с тяжелым вздохом закатал штанины, обнажая щиколотки. — Так достаточно? Но Ло Фэй уже ушел, то ли не услышав, то ли не обратив внимания на сарказм в голосе Ло Фушэна. Спустя несколько минут он вернулся, держа в руках таз. На плече висело полотенце, в одном кармане были сухие носки, в другом аптечка, кувшин с кипятком стоял в тазу. Огонь в камине давал достаточно света, чтобы видеть, как судороги то и дело пробегают по телу Ло Фушэна. Он, конечно, храбрился и делал вид, что с ним все в порядке, но руки были скрещены на груди в защитном жесте, и он то и дело кутался, стараясь сохранить тепло. Значит, жар набирал силу. — Поставь ноги в таз. Я долью в него горячей воды, постарайся потерпеть, будет жечь. Ло Фушэн послушно поставил ноги в таз, по телу пробежала волна тепла. Он слегка вздрогнул, когда Ло Фэй добавил горячей воды, но послушно вытерпел. Ощущение, что кто-то заботится о нем, оказалось неожиданно приятным, пусть это и был случайный знакомый. Ло Фэй снял халат, предварительно что-то вытащив из него и отложив на столик. Байковым халатом он укутал ноги вместе с тазом. — Не дергайся, — сказал он строго, — нужно создать эффект паровой бани, в таком случае тепло от ступней поднимется выше, прогревая и запуская иммунную систему на борьбу с болезнью. Сейчас важно не дать лихорадке распространиться. Печень будет перерабатывать алкоголь минимум сутки, в это время категорически противопоказан прием большинства лекарств. Организм ослаблен, ему нужно помочь, что я и делаю, прогревая его. Я ведь говорил тебе пригнуться, — продолжал ворчать он, недовольно разглядывая царапину на щеке. — Видимо, прислушиваться к советам тебя не научили — вон какую отметину заработал. Ловкие руки оторвали кусок ваты и промокнули ее чем-то отвратительно пахучим. — Сиди смирно! — Шрамы украшают мужчину, — пробормотал Ло Фушэн. Он с трудом понимал, чего от него хочет Ло Фэй, слова отказывались складываться в связные предложения, но по тону было понятно — его отчитывают как мальчишку. — Да сижу я, сижу! Смочив несколько раз сложенное полотенце в остатках горячей воды, Ло Фэй протер засохшую кровь с лица мало что соображающего Ло Фушэна и аккуратно смазал длинную царапину антисептиком. — Украшали, да не в наше время. Я более чем уверен, что дамы Дунцзяна разорвут меня на клочки, если узнают, что я поспособствовал появлению данного шрама и ничего не предпринял, чтобы от него избавиться. Ло Фэй чувствовал себя странно, никогда не замечал за собой такого альтруизма. Да, он мог помочь советом, возможно, познакомить с кем-то нужным, оказать поддержку друзьям и близким ему людям. Но вот так возиться с практически незнакомым человеком? Это было что-то новое. Однако после бесконечной серости и унылости последних дней этот парень был словно глоток свежего воздуха. — Ерунда, никто и не заметит, одним больше, одним меньше. В моей семье я считаюсь главным задирой, и без тебя шрам был бы не на щеке, а на голове. Возможно, там он был бы менее заметен, но заживал бы труднее. Ло Фушэн нёс какой-то бред, почти не следя за словами. Ло Фэй, кажется, улыбался, слушая его и продолжая какие-то манипуляции. Головная боль не прошла, но хотя бы перестал бить озноб. Ло Фушэн блаженно улыбнулся — жизнь налаживается. — Это что ж за семья такая, что поощряет бои без каких-либо правил и не обращает внимание на свежие шрамы у сына? Ло Фэй поразился тому, как улыбка меняет человека, хотя, конечно, улыбки бывают разные. Эта, например, словно осветила лицо, сделав черты мягче, и сразу стало понятно, что Ло Фушэн молод, ему еще и тридцати лет нет. — Думаю, этот кусок кирпича мог принести действительно большие проблемы, — Ло Фушэн уже не вздрагивал и выглядел куда лучше. — Есть вещи поважнее таких пустяков, как шрамы, — покачал головой Ло Фушэн и тут же пожалел об этом — боль вернулась с новой силой. Отец. Он называет главу Хун отцом, а всех членов организации — братьями, но осознаёт, что жизнь одного — ничто в сравнении с благополучием семьи. Ради общего блага можно пожертвовать интересами сына. Даже если этот сын каждую ночь видит во сне, как убивают его родного отца. Ло Фушэн закрыл лицо ладонями. Не думать, не думать об этом! Он застонал сквозь стиснутые зубы. — Что такое? — Ло Фэй, отвернувшийся на мгновение, чтобы убрать вату и взять мазь и пластырь для пореза, вздрогнул от глухого стона, наполненного болью и отчаянием. — Ло Фушэн, что случилось?! — Всё в порядке, — он горько улыбнулся. В голосе Ло Фэя звучала искренняя тревога, и от этого становилось ещё хуже. — Просто неприятные воспоминания. У тебя ещё остался виски? — Неприятные воспоминания, — эхом повторил Ло Фэй,— интересно, есть ли человек, у которого их нет. Лечить их виски не лучшая идея, уж поверь мне, я в этом разбираюсь, — он обвел взглядом свою гостиную. Бумаги на столе в беспорядке, на книжных полках слой пыли, саксофон давно не чищен, груда пустых бутылок и неубранный поздний ужин — картина была безрадостной. — Остался: бармен, когда понял, что я действительно пришел только поесть и выпить, всучил мне несколько бутылок. — А чем лечить? Говорят, со временем становится легче. И сколько должно пройти времени? Десять лет? Пятнадцать? Двадцать? — Ло Фушэн почти кричал. — Не помогает. Только иногда, если напиться до того, что отрубаешься с бутылкой в руке, иногда я не вижу во сне… — Он резко замолчал, обрывая себя на полуслове. Ну что за пьяная истерика, и ведь выпили-то всего ничего, а его так понесло. — Извини, кажется, у меня температура, несу какой-то бред. Прости, что злоупотребляю твоим гостеприимством, подозреваю, не так ты хотел провести эту ночь. Выпьешь со мной? Или просто иди спать, я постараюсь больше не будить тебя. — Кто говорит, что со временем становится легче? Покажи мне этих умников. Время лишь затягивает раны, но они по-прежнему саднят, кровят и причиняют боль. Раны на теле можно вылечить, а что делать с ранами на сердце и в душе?! — Ло Фэй понял, что по какой-то нелепой случайности судьба свела его с человеком, который может его понять. Он достал нераспечатанную бутылку виски. — Выпьем, я слишком долго делал это один. — В одиночку обычно пьют с горя, — протянул Ло Фушэн. Ему было немного стыдно за устроенную истерику, но сменить тему не получалось. Не погоду же обсуждать! — Ты угадал, — Ло Фэй протянул ему бокал. — Мне казалось, что алкоголь может помочь, но он только притупляет боль, а когда он заканчивается, боль возвращается, и к душевной добавляется головная, — он криво ухмыльнулся. — А почему ты пьешь до отключки? И если судить по опыту — довольно давно. — Не так давно, как хотелось бы. Кошмары, — Ло Фушэн помолчал. — Я пробовал не спать по несколько дней, чтобы отключиться от усталости, пробовал пить, и только заработал устойчивость к алкоголю. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу, как гибнет мой отец. Иногда просыпаюсь от своего крика, иногда все повторяется снова и снова. Сердце сжалось от жалости, но Ло Фэй сумел сдержать себя. За столь краткое знакомство он понял, что Ло Фушэн из тех людей, кто не приемлет жалость. Ло Фэй стиснул пальцы на стакане так, что костяшки побелели. — Откровенность за откровенность. Я вижу, как моя сестра выходит из магазина в новом наряде, который она выбрала себе в подарок на Новый год. И тут гремит взрыв, а я ничего не успеваю сделать. Ее пришлось хоронить в закрытом гробу… В гнетущей тишине Ло Фушэн налил ещё по порции виски. — Ты... Ты отомстил? — Как сумел. Обезвредил лидера банды, устроившей этот беспредел в городе. Но если судить по новостным сводкам, закрытым дверям, пустым улицам и напуганным людям — этого было недостаточно. Да ты и сам видел: в порту вечером в одном месте собралось множество тех, кто не чист перед законом. И ни одного представителя правопорядка на много кварталов вокруг. — Ло Фэй залпом осушил почти полный бокал, зажмурившись от крепости напитка, и почти сразу наполнил его вновь. — Поздно уже, — он вновь коснулся лба собеседника тыльной стороной ладони — жар стал меньше, но не спал окончательно. Ло Фэй взглядом указал на сухое полотенце, лежавшее на подлокотнике кресла. — Приводи себя в порядок и пойдем спать. — Э? — протянул Ло Фушэн. — Ты говорил, что у тебя нет ключа от второй спальни. Ло Фэй, не сдержавшись, закатил глаза. — Во второй спальне давно никто не живет, там сыро и холодно, так как ее не протапливали, в отличие от моей. В кресле выспаться ты не сможешь, а у меня большая, даже слишком большая кровать и есть еще одно одеяло в дополнение к пледу, который тебе так полюбился, — он снова кривовато усмехнулся. — Тебе нужно прогреться, чтобы справиться с болезнью, а я хочу выспаться, а не вскакивать из-за твоего кашля. Так что хватит болтать попусту. — Боюсь, выспаться рядом со мной будет проблематично. Ты сегодня уже проснулся от моего кошмара, — Ло Фушэн вытер ноги, послушно надел носки и поправил подушку, всем видом демонстрируя намерение остаться на ночь именно здесь и не мешать хозяину. Ло Фэй в очередной раз за сегодня закатил глаза, ловко сцапал упрямца за предплечье и поволок за собой, не слушая слабых возражений. Спальня встретила шуршанием дождя за окном и расправленной постелью, действительно больших размеров. — У тебя есть плед, у меня одеяло. Обычно я сплю на правой стороне, так что можешь взять вторую подушку. — Сказав это, Ло Фэй отпустил руку Ло Фушэна, захлопнул дверь спальни и закрыл ее на ключ. — Спать! Всё завтра! — Я предупреждал, — буркнул Ло Фушэн, устраиваясь на левой стороне. Безусловно, в кровати оказалось удобнее, и сопротивляться накатившей сонливости удавалось с трудом. Он пытался сосредоточиться на событиях сегодняшнего вечера — знакомство с госпожой Ли и господином Ма, но память упорно подбрасывала воспоминания о теплом полотенце на щеке и прохладной руке на лбу. Рядом с Ло Фэем было спокойно, хоть они и были знакомы меньше суток. Ло Фэй привычно завернулся в одеяло. Вечер выдался насыщенным, он слышал, как Ло Фушэн возится, устраиваясь поудобнее, но это было уже неважно, так как усталость и сонливость охватили все тело. Веки сомкнулись, и он провалился в глубокий сон.