*~*~*
Для Хун Лань дни слились в нескончаемый поток посетителей. Портниха, цирюльник, свадебные устроители… все что-то спрашивали, советовали, тормошили. Ей хотелось только одного — чтобы оставили в покое. Закрыть глаза и проснуться в привычном мире, где она просватанная невеста Сюй Синчэна. Об этой свадьбе говорят уже много лет, но пока дальше разговоров дело не двигалось и, возможно, так бы оставалось ещё несколько лет. С того рокового утра Чжу Бояо больше не появлялся, наверное, он её презирает. Она сама себя презирала, старалась лишний раз не смотреться в зеркало. Синяки на руках почти сошли, но даже слабого напоминания хватало, чтобы окунуть её в пучину стыда. Дочь благородной семьи вела себя как продажная девка! — Госпожа? Разрешите нарушить ваше уединение? Даже в саду не удалось спрятаться от людей. Сейчас снова посыпятся вопросы: какого цвета будут цветы в букете невесты, какая начинка в торте и какой именно оттенок красного пойдёт на её платье… Как будто ей не всё равно! — Прошу! — Хун Лань жестом пригласила мужчину войти и поправила сползшую шаль. — Вы тоже по поводу свадьбы? — Да, госпожа, вы весьма проницательны, я по поводу свадьбы. И могу сказать, что у моего сына, помимо множества недостатков, отменный вкус. Вы ослепительны, — мужчина поклонился. — Мое имя Чжу Сыньли, и, к своему сожалению, я являюсь отцом вашего будущего мужа. Щёки Хун Лань вспыхнули, в глазах мелькнул испуг, она плотнее запахнула шаль, будто стараясь отгородиться от мира. Спустя пару мгновений она смогла взять себя в руки. — Приветствую будущего свёкра, — Хун Лань встала и поклонилась. Рука, протянутая Чжу Сыньли, почти не дрожала. Чжу Сыньли был отцом двоих дочерей, и обеих он выдал замуж. Нынешнее состояние девушки невозможно было объяснить предсвадебным волнением. Она была просто раздавлена случившимся, но сила ее духа и стойкость вызывали уважение. Только вот нужно ей не рукопожатие и не поцелуй хрупкой ручки. Не задумавшись о том, сколько писанных и неписанных правил он нарушает, Чжу Сыньли шагнул к замершей девушке, притянул ее к себе и обнял. Как обнимал своих дочерей. Хун Лань дёрнулась, попыталась вырваться, но господин Чжу держал ее крепко, осторожно поглаживал по голове, успокаивая. Спрятав лицо у него на груди, она разрыдалась, как в детстве, когда главной неудачей была разбитая коленка. Напряжение последних дней, обида на отца, который просто «решил проблему», а потом пытался задобрить её маленькими подарочками, злость на себя — все сдерживаемые эмоции хлынули, как будто прорвало плотину. Хун Лань корила себя, что ведёт себя непозволительно и глупо — фактически незнакомый человек, сыну которого навязали свадьбу с ней, обнимает и утешает её вместо того, чтобы обвинять в том, что она испортила его сыну жизнь, — но остановиться не могла. — Простите, — бормотала она сквозь слёзы, — я так виновата. — Тише, дитя, тише, — пока Хун Лань рыдала, Чжу Сыньли осторожно усадил её на скамейку, справедливо полагая, что после истерики ноги ее держать не будут. — Не время искать правых и виноватых. Нам нужно подумать, как смягчить ситуацию, раз уж исправить ее никак не получится. Слёзы закончились так же внезапно, как и начались. Хун Лань отстранилась и опустила голову. — Прошу прощения, я вела себя непозволительно, больше такого не повторится. Если вы хотите расторгнуть помолвку, я постараюсь уговорить отца. Но сомневаюсь, что он меня послушает, всё всегда происходит так, как он сказал. Но я могу попробовать. — Почему отец не послушает собственное дитя? — Чжу Сыньли достал платок и протянул заплаканной девушке. — Счастье ребенка — самое главное, что может быть в жизни. — Счастье? — она нервно рассмеялась. — Сначала идут Долг и Ответственность, места для счастья уже не остаётся. Моя помолвка состоялась вскоре после моего рождения, жениху тогда исполнилось два. Наши отцы очень дружны, но вот с женихом не возникло даже дружеской симпатии, не говоря уж о большем. Время его учёбы за границей — самое счастливое для меня, я так надеялась, что он не вернётся! Но Сюй Синчэн недавно закончил учёбу во Франции, и снова все заговорили о скорой свадьбе — ещё бы, долгожданное объединение семей Сюй и Хун! Я много раз говорила отцу, что не люблю Сюй Синчэна, но он всё время напоминал про долг. А потом... — она запнулась. — Он решил, что я сделала это специально, чтобы не выходить за Сюй Синчэна! Что я специально опозорила семью Хун. Мой жених презирает меня, с той самой ночи от него не было известий. А хуже всего, — она говорила почти шепотом, — что я правда сама привела его в дом, в свою спальню, я сама позволила ему это сделать. Клянусь, у меня не было никакого плана, сама не знаю, что произошло! — Хун Лань закрыла лицо руками. Пусть ненавидит, пусть презирает. Она ненавидит себя во много раз сильнее. — Вашему жениху запретили показываться в доме, чтобы вы не стали вдовой до свадьбы, — Чжу Сыньли ласково погладил совершенно расстроенную девушку по голове. — Сначала это сделал ваш отец, потом мой доверенный человек. Бояо под домашним арестом, чтобы до свадьбы ему в голову не пришло еще какое-нибудь безумство. Он на них просто мастер, — он тяжело вздохнул. — Знаете, госпожа Хун, наверное, я в чем-то провинился в прошлой жизни. Боги наградили меня прекрасными дочерьми. Когда я был молод, я потратил много времени и сил, чтобы воспитать моих принцесс. Дал образование, знакомил с приличными молодыми людьми, и они обе осчастливили меня, выйдя замуж. У меня уже есть два внука, мои девочки обе стали матерями. Но моя возлюбленная супруга так хотела меня порадовать, что подарила мне сына, подорвав свое здоровье. Любила она этого сорванца безмерно. А затем, — Чжу Сыньли замолчал, собираясь духом, — она умерла. И я остался один со своим горем, сыном-подростком и огромной компанией. Я предпочел с головой уйти в работу, не обращая внимания на проказы сына, которые год от года становились все ужаснее. Я давил на него, требуя изучать семейное дело и не спрашивая, чего хочет он сам. Наверное, именно за это я сейчас расплачиваюсь. Бояо не плохой человек, возможно, если вы узнаете друг друга получше, этот брак не будет таким уж кошмарным? — Да, он упоминал, что ничего не смыслит в семейном деле и мечтал стать профессиональным танцором, — Хун Лань впервые за эти дни улыбнулась. — Говорил, что после этой поездки отец освободит его. А вместо обещанной свободы он получит навязанный брак. Передайте ему, что мне жаль. Чжу Сыньли вновь погладил девушку по голове. Даже заплаканная она была восхитительна. Внуки у него будут очень красивыми. — Да, сяо Яо бредил танцами с тех пор, как я нанял ему учителей. Он тренировался в любую свободную минуту, стирая ноги в кровь. Начал добиваться успехов, ему предлагали учиться дальше, но я запретил, мне тогда показалось, что танцы — это не серьезная профессия для мужчины. Именно тогда он начал отдаляться от меня. Сейчас я понимаю, что все его выходки — это отчаянная попытка привлечь мое внимание. А значит, в том, что мой сын устраивал, значительная часть моей вины. Брак по расчету не всегда несчастен. Мою супругу мне нашла сваха, — Чжу Сыньли светло улыбнулся. — У нас была свадьба по старым традициям, огромное количество гостей, тяжелое платье и драгоценности. Скажу вам честно, платье весило почти как моя супруга, я чудом смог отнести ее на брачное ложе. А она всю свадьбу ни разу не пожаловалась, как тяжело ей было. Я добивался доверия и любви своей жены долгих полтора года, но у нас получилось создать семью и родить троих детей только потому, что мы были вместе. Встречали и радости, и горести рука об руку. Я обязательно поговорю с сыном. То, что он не сумел сдержать себя в руках и заставил вас пролить столько слез, ужасно, но могу ли я надеяться, что вы дадите ему шанс? — Я постараюсь стать хорошей женой. Спасибо, господин Чжу, — Хун Лань чувствовала необъяснимое доверие к этому человеку. Он стал первым, кто не допытывался, что произошло и как она это допустила, не обвинял, не говорил, что делать, просто был рядом, выслушал и утешил. Впервые появилась надежда, что всё будет хорошо. Чжу Сыньли тепло обнял девушку. Боги, видимо, решили посмеяться над ним. Эта красавица — сокровище, и если ему придется вбивать в сына науку ухаживания за собственной женой, он это сделает! Отец он, в конце концов, или нет! Почти час Чжу Сыньли успокаивал вздрагивающую и то и дело всхлипывавшую девушку. Наконец, когда она успокоилась, он проводил ее в дом, узнав от прислуги, что господин Хун готов принять его завтра в десять часов утра. Он поблагодарил за информацию и отправился в город, ему предстояло поговорить с сыном.*~*~*
Хун Чжэнбао доложили, что его хочет видеть Чжу Сыньли, и он быстро закончил совещание. О, он многое хотел сказать отцу этого... этого... Служанка сказала, что проводила господина Чжу к беседке. Хун Чжэнбао решительно отправился за ним, но, не дойдя несколько метров, остановился. В беседке сидела Хун Лань, доверчиво прильнув головой к плечу постороннего мужчины, а тот ласково поглаживал её по волосам. В их позе не было ничего неприличного, когда-то он сам так обнимал дочь, к сожалению, те времена давно миновали. Все эти дни он старался утешить и подбодрить Хун Лань, но все его попытки разбивались о ледяную стену равнодушия. Дочь напоминала механическую куклу — двигалась, разговаривала, позволяла делать с собой всё, что необходимо. Хун Чжэнбао никогда не думал, что будет скучать по её капризам. Тогда он не знал, что с ними делать, а сейчас бы всё отдал, чтобы дочь снова что-то требовала, топая ногами и потрясая кулачком. За все дни она сказала ему едва ли с десяток слов. Всё хорошо, спасибо, я хочу побыть одна. И сейчас в беседке она впервые улыбалась. Хун Лань повзрослела, она больше не была капризным ребёнком, превратилась во взрослую женщину, пережившую горе. Стараясь не шуметь, Хун Чжэнбао отступил обратно к дому. Увиденное потрясло его, стоило о многом подумать. Бросив помощнику «меня ни для кого нет», он заперся в своём кабинете. С господином Чжу он поговорит завтра. Хун Чжэнбао сидел на диване в глубокой задумчивости. Дочь так доверчиво прижималась к совершенно незнакомому мужчине. Когда-то свои детские горести она несла ему, забиралась на колени — самое безопасное место в мире. Когда это прекратилось? Он решил, что слишком избаловал дочь, старался относиться к ней строже, но вместо послушания получал капризы. Если дочь обнимала его, значит, хотела чего-то добиться. Всё чаще Хун Лань искала утешения у Ло Фушэна, тот умудрялся каждый раз находить правильные слова, терпеть капризы и истерики. Теперь Хун Чжэнбао корил себя за то, что с радостью передал заботу о дочери приёмному сыну. А теперь, именно в тот момент, когда ей понадобился близкий человек, никого не оказалось рядом. Он сам вместо того, чтобы выслушать, ободрить, утешить, сначала накричал на неё, а потом не знал, как загладить вину. Собственное бессилие убивало.*~*~*
Чжу Бояо чувствовал себя зверем, запертым в клетку. Ми Жоу зорко следил, чтобы он не отлучался никуда из спальни, как будто он настолько глупый, чтобы попытаться сбежать. При мысли о повторении урока от Ми Жоу рёбра начинали ныть, а что с ним сделает будущий тесть — вообще лучше не представлять. Первый день Чжу Бояо злился. На отца, за то, что отправил его в Дунцзян — он уже забыл, что сам радостно сбежал сюда по рекомендации Ма Гучжэра. На Ми Жоу, который запер его в номере. На Хун Лань — вот уж предприимчивая девица, сама затащила в постель, а теперь строит из себя оскорблённую невинность. Впрочем, вспомнив некоторые подробности той ночи, Чжу Бояо признал, что основания для этого у неё имелись. Но это всё равно не повод! Потом, по здравому размышлению, он пришел к выводу, что всё не так и плохо. Да, он не собирался жениться так скоро, но понимал, что рано или поздно всё равно придётся. В Шанхае найти подходящую невесту будет проблематично — репутацию он себе испортил знатно, девушки из приличных семей держатся от него на расстоянии, а тех, кого можно соблазнить деньгами, он пока не рассматривал. Хун Лань, как ни посмотри, была весьма завидной невестой: красивая, богатая, с мозгами. Если бы не происшествие, они могли бы стать хорошими друзьями. Даже если Хун Чжэнбао узнает о его нелестном прошлом, он сам назначил дату свадьбы и дал объявление в газеты, отменить уже не сможет. Правда, может помочь дочери стать молодой вдовой, и от этой мысли появлялись мурашки. Значит, тут предстоит постараться самому. В Шанхай он не вернётся, бремя семейного дела обойдёт его стороной, Хун Чжэнбао вряд ли допустит его до чего-то серьёзного — все знают, что он видит преемником Ло Фушэна. И если бы не принуждение к браку, возможно, Бояо не реагировал бы так остро. Но чем сильнее давили окружающие, тем сильнее хотелось сделать наоборот.*~*~*
Чжу Сыньли приехал в отель. Ми Жоу сообщил, что глаз не спускал с наследника. Он освежился, переоделся к обеду и попросил накрыть стол в гостиной. Когда все было готово, он взял ключ и открыл дверь. — Здравствуй, сын. — Отец, — кивнул Чжу Бояо. — Приветствую тебя в Дунцзяне, — с ехидцей в голосе протянул он. — Как тебе город? Слышал, ты его изучал в весьма интересной компании. И прекрасно себя вел, ни пьянок, ни дебоша, ни загула по игровым клубам и варьете. — Скучный! Ни выпить, ни повеселиться. Единственный раз, когда удалось хорошо провести время, вон чем обернулся, — Чжу Бояо знал, что нарывается, и специально провоцировал отца. Тот всегда был занят, неотложные дела оказывались важнее сына, от любых неприятностей он откупался, не заостряя на них внимание. В этот раз откупиться не удалось, и Чжу Бояо чувствовал злорадное удовлетворение. Даже если Ми Жоу снова побьёт его, это того стоило. — Значит, ты хорошо провел время? — отец невозмутимо орудовал палочками, обед исходил паром, и игнорировать его было кощунством. — Та девушка, в чьей компании ты «провел время» так не считает. У меня тоже как-то не ассоциируются между собой хорошо проведенное время и синяки на тонких девичьих руках. — Ну, я её ни к чему не принуждал, — Чжу Бояо равнодушно пожал плечами. — Со шлюхами всё намного проще, каждый получает то, что хочет: я удовольствие, она деньги, и никаких претензий друг к другу. А что, ты уже познакомился с той девушкой? Не успел сойти с поезда, как бросился умасливать будущих родственников? Конечно, сын-то никуда не денется. — Я хотел познакомиться с девушкой, которая станет твоей женой и моей третьей дочерью. И она произвела на меня прекрасное впечатление. Ты будешь полнейшим дураком, если упустишь этот шанс. — О, она умело притворяется невинной овечкой, но своего не упустит, — спокойствие отца выводило из себя. Казалось, чем больнее он бьёт, тем спокойнее тот реагирует. — Могу сказать, что таких страстных любовниц у меня ещё не было! — Госпожа Хун умна, из хорошей семьи, красива и прекрасно воспитана. Ее отец очень уважаемый человек. И он принял тяжелое для него решение. Будь я на его месте, я бы просто прикопал того мерзавца, что покусился на дочь. У тебя две сестры, разве ты их не любишь? — Конечно, прикопай он меня, ты бы только вздохнул с облегчением! Дочери — сокровище, сын — наказание за грехи прошлой жизни. Всем было бы легче, если бы меня не было! — Чжу Бояо почти кричал. Замолчав, он швырнул палочки, но остался сидеть. Чжу Сыньли только вздохнул. Всегда их разговоры оканчивались ссорами или провокациями со стороны сяо Яо. Но с возрастом приходит мудрость. Поэтому в этот раз он держал себя в руках. — Сяо Яо, у тебя сейчас есть шанс изменить все. Я признаю, что давил на тебя, требуя встать рядом со мной, не считаясь с твоими желаниями. Признаю, что после смерти твоей матери ушел в работу с головой, только бы заглушить ту жуткую боль, которую я испытывал, и хоть чем-то заполнить пустоту, которая образовалась у меня в груди, когда ее не стало. Чжу Бояо пораженно замолчал. Отец всегда вел себя холодно и строго, а уж если он смел упоминать маму, от отца веяло стужей. Каждый раз, когда он приводил маму в пример, отец велел ему молчать и грубо обрывал разговор. — Я думал, тебе плевать! Ты всегда был таким сдержанным, я ни разу не видел, чтобы ты ее хотя бы за руку подержал! — Чжу Бояо вскочил из-за стола. — Она так тебя любила! — Твоя мать подарила мне четверть века счастья и троих детей. Как ты мог подумать, что я ее не любил? Наш брак устроила сваха, наши родители сговорились о браке и сыграли свадьбу, это был династический брак. Но я приложил все свои силы, чтобы он стал счастливым. Чжу Бояо посмотрел на отца, как будто впервые увидел. Уже немолодой, в уголках глаз морщинки стали заметнее, он явно устал после дороги. Сейчас отец смотрел на него не с укором, а с непривычной теплотой и грустью. — Если бы не я, мама бы не умерла, — Чжу Бояо впервые высказал свой тайный страх и вину. Услышав вскоре после смерти матери, что последняя тяжёлая беременность и роды подорвали её здоровье, он замкнулся в себе. Словно в подтверждение этих слов, отец перестал обращать на него внимание, все свободное время проводя за работой. Обожаемые сёстры, воспринимавшие брата как живую куклу, одна за другой повыходили замуж, едва закончился траур, и в их жизни не осталось места брату-подростку. — Твоя бабушка с материнской стороны была жутко недовольна выбором ее мужа. Я не знаю, почему они послали сваху, если не хотели меня в качестве зятя? Когда родились девочки, я был счастлив, они обе так походили на меня, — Чжу Сыньли горько вздохнул. — А твоя бабушка все зудела и зудела, что в семье должен быть наследник, что женщина не может считать себя состоявшейся, если не подарит мужу сына. И твоя мать уступила. Мы долго ходили по врачам, жертвовали в храмах, ездили на лечебные курорты, и наконец боги облагодетельствовали нас — твоя мама забеременела тобой. Но как только ты родился, бабушка потеряла к нашей семье всякий интерес. Я думаю, что именно эта ее жестокость и холодность стали одной из причин маминой болезни. А ты так похож на свою мать, практически одно лицо, — он с нежностью посмотрел на сына. — Мне не хватает ее каждую минуту. — Мне тоже её не хватает, — Чжу Бояо опустил голову. Ком в горле мешал говорить, поэтому он молча положил отцу на тарелку самый аппетитно выглядящий кусочек курицы. — Я думаю, мы оба вели себя неправильно. Ты хотел привлечь внимание, я хотел забыться, и мы оба наделали ошибок. Но прошлое уже не вернуть. Так давай попробуем, чтобы наше настоящее и будущее были иными? — отец ловко подхватил цветную капусту в соевом соусе, которую сын обожал, как и его мать, и положил на горку риса. Чжу Бояо молча ковырял рис. Отец предстал перед ним в новом свете, и как разговаривать, не пытаясь ужалить побольнее, он не представлял. — И как тебя встретил Хун Чжэнбао? Наверняка не с распростёртыми объятиями? — Господин Хун был на совещании, зато я познакомился с его дочерью. Она была очень расстроена, что ты не подал никакой весточки после, — он на мгновение замялся, — вашей последней встречи. И винит во всем только себя. — Наступила неловкая тишина. — Сяо Яо, — позвал Чжу Сыньли, — Хун Лань прекрасная девушка, она хорошо воспитана, у вас очень похожие судьбы, и ведь до той злополучной ночи у вас получилось найти общий язык? — Папа, ты поверишь, если я скажу, что не собирался тащить её в постель? Я вообще не понимаю, что случилось, как будто голова полностью отключилась. Мы танцевали, а потом… — Чжу Бояо покачал головой. — Потом мы оказались в её комнате. Она в постели звала Ло Фушэна, — он скривился от ненавистного имени. — Везде этот Ло Фушэн! Что вы все в нём нашли?! Наглый выскочка! — Поверю, — неожиданно для сына ответил Чжу Сыньли. — Госпожа Лань не похожа на твой обычный тип. Она из благородной семьи, и ты бы семь раз подумал, прежде чем укладывать в кровать невинную девушку. Да еще и влюбленную в другого. Что до Ло Фушэна, то он относится к тому типу людей, которые никого не оставляют равнодушным. Его обожают, по нему сходят с ума, его ненавидят, и он многих раздражает. Такая вот яркая личность. — Да уж, трудно остаться равнодушным к этому типу, — Чжу Бояо скрипнул зубами. — Да как бы я мог послать ей весточку, если твой верный пёс всё время был на страже? Я даже в уборную ходил чуть не под конвоем! — Но госпожа Хун-то об этом не знала, она поедом себя ела все это время. Давай ты напишешь ей письмо, в котором опишешь свои злоключения, приложим к нему композицию на языке цветов? Девушки любят страдать сами, но вот если кто-то страдает из-за них, — Чжу Сыньли плутовато улыбнулся, — такое они любят еще сильнее. — Кажется, я догадываюсь, как ты смог добиться любви мамы, — рассмеялся Чжу Бояо. — Но я правда не знаю, что ей сказать. «Прости» — ты сам говоришь, такое не прощают, «Давай поженимся» — наша свадьба и так через несколько дней. «Я сожалею»? — Ну, у меня был хороший учитель. Твой дед практически выкрал мою маму, твою бабушку, у предыдущего жениха, успел осчастливить ее наследником, а потом, получив крепкую трепку от родственников с обеих сторон, сидя в дальнем поместье нашей семьи взаперти, писал ей длинные письма на свитках, держа кисть в зубах. Обе руки были сломаны. Надо ли говорить, что мама растаяла? Они прожили долгую и счастливую жизнь, и я очень сожалею, что ты их почти не помнишь. — Хоть кто-то из мужчин нашей семьи женился нормально? По взаимной симпатии с невестой, а не... — он неопределённо помахал в воздухе рукой, подбирая подходящее слово. — Напиши ей, что извиняешься за отсутствие вестей, потому что тебя заперли и сторожат день и ночь. Напиши, что был так восхищен ее красотой, что не мог спать по ночам. Что каждая секунда разлуки с ней подобна ножу, что вонзается в сердце. Что просто не смог устоять и отказать даме, когда она проявила к тебе свою благосклонность. Что понимаешь последствия своего проступка и просишь дать тебе шанс сделать брак по расчету счастливым. Приложишь все силы к этому. — Звучит как цитата из слезливого романа. Думаю, ей понравится. Ты закончил? Пойдём, мне пора тренироваться в каллиграфии. — Главное, не переборщи в красноречии. И обязательно приложи какой-нибудь небольшой подарок. Что она любит? — Ну, — Чжу Бояо задумался, вспоминая. — Она любит жареный острый арахис, фиалки, черный кофе без сахара, любит кино и танцы, сама весьма неплохо поёт. Наверняка всякие женские штучки — тени-помада, но что бы я в этом понимал. Хун Лань всегда прекрасно выглядела. — Тут нужно быть очень тонким. Если ты пришлешь ей что-то из косметики, это можно посчитать намеком на то, что она плохо выглядит, а обиженная женщина — это худшее, что может случиться. Черный кофе говоришь? Я как чувствовал, — Чжу Сыньли вышел из гостиной и вернулся через несколько минут с резной шкатулкой из палисандра в руках. Она была украшена изящной резьбой и закрывалась оригинальным замочком в виде головы дракона. Он поставил шкатулку на журнальный столик и поманил сына. — Смотри, мне буквально пару дней назад прислали образцы новые партнеры, хотят сотрудничать, — с этими словами он открыл крышку. В глубине коробки в атласных секциях лежали мешочки, от которых просто восхитительно пахло кофе. Чжу Бояо переводил взгляд с мешочков на отца и обратно. С момента приезда он ожидал хорошей трёпки, короткого «ты меня разочаровал, сын». Вместо этого отец всячески пытался помочь исправить безвыходную, казалось бы, ситуацию. — Ты... ты... — подходящие слова никак не находились, Чжу Бояо подошел и порывисто обнял отца. — Спасибо. — Пожалуйста, сын. Давай ты напишешь письмо, а я прикажу разыскать лучшего знатока языка цветов. Пусть составят букет-извинение. И мы отправим все это Хун Лань. Она, конечно, прекрасна и в заплаканном виде, но все-таки я хочу, чтобы моя невестка на свадьбе улыбалась, а не напоминала мраморную статую. Сын сочинял письмо, красочно описывая свои злоключения. Он уже трижды приходил к отцу, демонстрируя варианты послания, но каждый раз был раскритикован. Недовольно сопел, но вновь брался за перо. Кистью переписывать он будет окончательный вариант. Чжу Сыньли задумчиво перебирал привезённые подарки. Завоевать доверие обиженной и расстроенной женщины — та еще задачка. И его сын был слишком неопытен, чтобы решить ее в одиночку. Нужно было разработать стратегию. Первые три варианта письма раскритиковал отец, четвёртое Чжу Бояо порвал сам. Ещё никогда в жизни он не ухаживал за девушками, ему не была знакома любовная тоска, общие фразы не подошли. «Пиши от сердца», — сказал отец. Что у него на сердце, Чжу Бояо ещё сам не понял. Он гипнотизировал чистый лист, даже не зная, как начать письмо. Хун Лань — слишком официально. Возлюбленная — глупо и банально. Моя будущая жена? Этот вариант он тоже отмёл. Чжу Бояо осмотрел комнату в поисках вдохновения. По краю покрывала шла красная тесьма. Красная нить... нить судьбы... «Говорят, нить судьбы связывает два сердца. Нить может петлять и растягиваться, но никогда не порвётся и в конце концов приведёт людей друг к другу». Он писал о схожести судеб — рано умершая мать, вечно занятой отец, ожидания семьи и общества, об их взаимопонимании. Извинялся за своё долгое молчание — думал, что Хун Лань не хочет слышать о нём. «Я сожалею, что та ночь стала причиной твоих переживаний, но не сожалею, что это случилось. Если бы не это, я бы покинул Дунцзян, как только в контракте поставили бы последнюю подпись, а потом вспоминал бы прекрасное время, проведённое с тобой. Я хочу жениться на тебе не просто как "честный человек", но по велению сердца. Верю, что сама судьба свела нас вместе, и надеюсь, что смогу сделать тебя счастливой».*~*~*
Хун Лань тенью проскользнула в свою новую комнату, значит, гость уже ушел. Хун Чжэнбао тяжело поднялся по лестнице. Казалось, за эти несколько дней он постарел на десять лет, и прожитые годы давили на плечи, заставляя сутулиться. Он неловко потоптался перед дверью, не решаясь постучать, наконец собрался с духом. — Войдите. Хун Лань листала какой-то модный журнал. — О чём вы разговаривали? — Знакомились с будущим свёкром. Хун Чжэнбао почти услышал, как опустилось забрало — только что дочь была расслаблена и довольна, и вот уже вся подобралась, вооружилась холодным безразличием. От этого стало больно. — Он ещё не стал твоим родственником, но ты позволяешь ему обнимать себя?! Щёки Хун Лань вспыхнули, она гневно сверкнула глазами, но через секунду взяла себя в руки. — Я вела себя неподобающе, прошу прощения. Хун Чжэнбао перевёл дыхание. Он шел поговорить с дочерью, почему они опять начали ссориться? — Лань-лань, — он положил руку ей на плечо. Хун Лань вздрогнула, но не отстранилась. — Поговори со мной. Она молча смотрела на него с добрых полминуты, потом прижалась щекой к его руке. — Папа, всё хорошо. Покорных судьба ведёт, непокорных тащит. Я знаю, что ты хотел выдать меня за Сюй Синчэна. Поверь, я не пыталась насолить тебе таким образом, но... случилось то, что случилось. Может быть, Чжу Бояо не самый плохой вариант? Если сын хоть немного похож на отца, думаю, мы сумеем поладить. Хун Чжэнбао смотрел на дочь как на незнакомку. — Ты очень похожа на свою мать, — проговорил он с нежностью. — Жаль, что она не увидит тебя в свадебном платье. Это была её мечта. Хун Чжэнбао с нетерпением ждал завтрашней встречи с Чжу Сыньли. Как он за одну встречу сумел подобрать ключ к сердцу его дочери? Хун Лань не покидала пределов дома, как и все дни после происшествия, но Хун Чжэнбао слышал, как она что-то обсуждала с горничной, даже заглянула на кухню. Слуги шептались, что молодая госпожа перестала хандрить. Утром она даже что-то напевала себе под нос, спускаясь по лестнице. Шею украшала нефритовая подвеска, которой раньше не было. — Жених вспомнил, что за невестой неплохо было бы поухаживать? Или, вероятнее, отец мозги вправил? — ворчливо спросил Хун Чжэнбао. — Смотри, какая прелесть! — Хун Лань вытащила из волос шпильку, — настоящее произведение искусства. — Ну-ну, — хмыкнул он и улыбнулся в усы.*~*~*
В резиденции Чжу Сыньли уже привычно встретил помощник господина Хуна, а дюжие парни из обслуги со всеми предосторожностями взяли свертки и коробки. Он не скупился на дары за невесту. Чжу Бояо продолжил писать Хун Лань. Обо всем, что приходило в голову. Как он любил мать, как учил сложнейшие танцы для нее, тренировался до полусмерти и кровавых мозолей на ногах, как участвовал в отборочных соревнованиях под девичьей фамилией своей бабушки. Как победил, и ему предложили место в академии, но отец, узнав о столь немужском увлечении сына, приказал сжечь его концертные костюмы и отправил его в дальнее поместье, чтобы перебесился. Подарки он подбирал сам, представляя, как заколка будет играть в волосах цвета шоколада, или как изящный платиновый браслет украсит хрупкое запястье. А Хун Лань отвечала — после второго письма она начала писать ответы. Утром он отправлял ей письмо, а вечером курьер приносил надушенный конверт. Отец был чертовски прав, ему чудом досталось сокровище. И он сделает все, чтобы не оплошать.*~*~*
Помощник доложил, что прибыл господин Чжу. Хун Чжэнбао поднялся встретить гостя, Хун Лань уже протягивала ему руку, счастливо улыбаясь. Чжу Сыньли вручил ей письмо, которое она тут же прижала к груди. Со словами «Не буду вам мешать», Хун Лань оставила их наедине. Хун Чжэнбао сурово глядел на прибывшего гостя. Ещё не старый, примерно его ровесник, он держался с достоинством. Вся его поза выражала уважение, но не было ни следа самоуничижения. — Прошу, — Хун Чжэнбао указал на кресло. — Доброго дня, господин Хун. Мое имя Чжу Сыньли, и так уж получилось, что в ближайшее время мы с вами породнимся. Я понимаю, что мой сын — не тот человек, которого заботливый отец хотел бы видеть в качестве супруга единственной дочери. Но боги решили все за нас. Сяо Яо неплохой парень, но я слишком давил на него, требуя невозможного, и он бунтовал. Хун Чжэнбао сжал трость. — Когда ваш человек, господин Чжу, приехал поблагодарить за Ло Фушэна, я не мог предположить, что всё обернётся таким образом. У Хун Лань есть... был, — поправился он, — жених, они знакомы с детства, скоро должны были объявить об их помолвке! — Мой сын поклялся мне могилой своей матери, что у него и в мыслях не было так себя вести. Бояо бывает не сдержан на язык, но мать он любит, и я ему верю. Я ни в коем случае не хочу ни в чем подозревать госпожу Хун, но разве у вас, как у делового человека, мало врагов? Возможно, имела место провокация? Я верю в то, что вы воспитывали дочь в строгости и никогда бы не допустили подобного. — Враги строят каверзы в делах. Отец бывшего жениха Хун Лань — комиссар полиции Дунцзяна, не думаю, что кто-то решился бы связываться с ним. Никто из моих, — Хун Чжэнбао голосом выделил слово, — врагов не действует так. Если это была провокация, возможно, след стоит искать в Шанхае? — Я обязательно воспользуюсь вашим советом, — уважительно склонил голову Чжу Сыньли. — Но сейчас, когда до свадьбы осталось семь дней, может, мы обсудим детали? — Вы же понимаете, что у меня не было другого выхода, кроме как объявить о помолвке? Возможно, у вашего сына осталась невеста дома, но... — Хун Чжэнбао замолчал. То злополучное утро до сих пор стояло у него перед глазами. От злости перехватывало дыхание, но Чжу Сыньли не был виноват в сложившейся ситуации, он также стал жертвой обстоятельств. — Как отец я вас прекрасно понимаю — у меня две старшие дочери, и если бы подобное случилось в моем доме, я бы… — Чжу Сыньли с трудом сдержал ругательства. — Помолвка — действительно лучший выход из ситуации, и как отец я прошу вас, не отравляйте жизнь моему сыну, дайте ему шанс. — Если он посмеет снова обидеть мою дочь... Я не знаю, что вы сказали Хун Лань, но вчера она впервые улыбнулась. Я дам ему шанс. Но если он им не воспользуется, если моя дочь снова будет плакать из-за него... не вините меня за жестокость. — Я просто сказал ей, что буду счастлив тому, что у меня появится третья дочь, — улыбнулся Чжу Сыньли. — Госпожа Хун — истинное сокровище, мой сын счастливчик, что такая женщина будет называться его женой. Умница, красавица, с удивительной силой духа. Вы воспитали чудесных детей, господин Хун, я восхищаюсь вами, — Чжу Сыньли говорил искренне, надеясь, что его услышат и не посчитают слова лестью. Хун Чжэнбао улыбнулся. Он любил свою дочь, прекрасно знал её достоинства, но и недостатки тоже. Как любому отцу, похвала была приятна. К сожалению, про Чжу Бояо он не мог сказать вообще ничего, так как видел его всего пару раз, и последний явно не располагал к близкому знакомству. — Ну что ж, я буду надеяться, что дети поладят. Я желаю счастья своей дочери. — Как и любой отец. Я, пусть и запоздало, привез дары от семьи жениха. Мои люди нашли сваху и заказали гороскоп, и если верить мастеру, у наших детей удивительно хороший прогноз. И, наверное, сама Гуаньинь смотрела на вас — вы назвали наиболее благоприятную дату свадьбы. Как вы планируете провести церемонию? Хун Чжэнбао окончательно успокоился, и разговор пошел вполне в мирном русле. Устраивать скромную церемонию своей единственной дочери он не собирался.