***
Публика на арене радостно кричала. А они были прикованы цепями в маленькой карете. Падме повернулась, чтобы увидеть его, но то, что оналицезрела, поразило её. В его глазах не было и следа страха. Наконец, потребность сказать ей, что он чувствует, была сильнее любых обстоятельств. — Я тебя люблю. — Ты любишь меня? Я думала, ты решил не влюбляться, потому что мы будем вынуждены жить во лжи, которая разрушит наши жизни. — Они всё равно собираются разрушить наши жизни. И я действительно… люблю тебя. И прежде чем я умру, я хочу, чтобы ты это знала. Песок Джеонозиса затем появлялся в каждом из её снов. Не прошло и недели, благодаря бакте шрамы на спине уже зажили, но иногда посреди ночи она чувствовала жжение от царапин на коже. В тот день она была практически одна. Энакин ушел за припасами, оставив её в Варыкино в компании нескольких охранников. Его тотальное обожание было таким нежным, хотя недавние события обеспокоили её. Он был свидетелем падения десятков джедаев на арене Джеонозиса. Ордену нужно будет время, чтобы оправиться от той потери. Но было кое-что, что Энакин сказал ей в ночь их возвращения на Набу, что-то, что заставило её кровь замерзнуть в венах. — Я покину Орден Джедаев, если ты пожелаешь того. Действительно ли он был способен на такую жертву ради неё? Это казалось совершенно безумным, но именно тогда она поняла, что если бы оказалась на его месте, то не отказалась бы от политики. И мысль, как удар молнии, возникла у неё в голове, когда она подумала, что, если Энакин выйдет из Ордена и какой-нибудь репортер узнает об их отношениях, то что будет с её блистательной карьерой? Но все это было малозначимо по сравнению с тем, чего на самом деле боялась Падме… Что случится с Орденом, если он поступит так, как зарёкся? Она видела благодарность и гордость за Энакина, как практичемски боготворили его в Ордене, после победы над Дуку. Он был Избраным, самой большой надеждой всего Ордена Джедаев. Кто она такая, чтобы лишать его предназначения и забирать его себе? Внезапно она почувствовала себя самой эгоистичной женщиной в мире. И обдумывала всё это в течение долгих часов, пока, наконец, он не смогла принять тяжёлое решение. Падме снова почувствовала себя виноватой и почти начала сожалеть, но вид его механической руки вернул её к реальности. Что она наделала? Она глубоко вдохнула и приготовилась к тому, что собиралась сделать. Но он снова удивил её, и когда внезапно опустился на колени, и слова застряли у неё в горле — она не смогла произнести ни слова. Падме не могла видеть, откуда он вытащил маленькую коробочку, которую положил между ладонями, и открыв, явил перед глаза Падме инкрустированное большими бриллиантами кольцо. Оно было самым красивым, которое Падме когда-либо доводилось видеть. Даже превосходило все украшения, которые были у нее как королевы. — Выходи за меня замуж, — сказал он с нежной улыбкой. — Что? — еле-еле сумела выдохнуть она. А он воспринял это заикание как знак удивления. — Это может показаться опрометчивым, и, возможно, так оно и есть. Но я знаю, что не будет никого, кого я смогу любить так же сильно, как я люблю тебя, — сказала он счастливо. Его рука осторожно надела кольцо ей на палец, в то время как Падме оставалась почти парализованной. — Эни… — прошептала она, чувствуя внезапное головокружения. А Энакин, казалось, не заметил этого, продолжая говорить. — Я был бы самым счастливым человеком в мире… — продолжал он, взволнованный и взвинченный ситуацией. Падме знала, что она должна остановить его. — Энакин! — прикрикнула она на него, наконец привлекая внимание. Улыбка на его лице исчезла, когда она произнесла следующие слова. — Нам нужно поговорить. После того, как он выслушал Падме, взгляд Энакина медленно перешел от недоверия к страданию и от тоски к боли. — Ты сказала, что любила меня, или ты не помнишь? — с горечью сказал он. Она посмотрела вниз, не в силах встретиться с ним взглядом. — Нам казалось тогда, что мы умрём, — пробормотала она, пытаясь звучать убедительно. Но он лишь покачал головой, боль пронзила его грудь. — Это не оправдание… — Энакин, пойми, — попыталась убедить его Падме. Но он, заметив, что она не хочет его видеть, взял её лицо, заставляя смотреть в его голубые глаза. — Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза и скажи, что это ложь, — мягко сказал он. Но в его голосе Падме слышала отчаяное требование и отчасти мольбу. Падме изо всех сил пыталась сдержать свои эмоции и, прежде всего, слёзы, которые угрожали пролиться в любую секунду. — Я не люблю тебя. Мне очень жаль. Он убрал руку и несколько минут смотрел на неё, что показались Падме вечностью. Наконец он подошел к двери и ушел, не оглядываясь.***
Она даже не пыталась его остановить, думая тогда, что так будет лучше для них обоих. У Ордена был Избранный с героической миссией, а у неё политическая карьера. Но оставалась пустота, что-то, что никогда не исчезало с того момента и заставляло её жалеть о выборе, сделанном, без сомнения, в самое неподходящее время. Она любила его и не переставала любить ни на секунду. А увидев его вновь, её сердце бешено заколотилось, а дыхание задрожало и сбилось. Как же она смогла провести без него эти годы? Так долго не видеть его… Падме закрыла глаза и погладила холодный металл кольца на пальце. Это движение не осталось не замеченным Энакином, который замер, смотря на неё. Его взгляд был направлен прямо, стараясь избегать встречи с глазами напротив. Он знал, что не сможет сопротивляться ей. Асока заметила внезапную скованность учителя и знала, что ему необходима поддержка ученицы. Поэтому именно она первой поприветствовала сенатора, хоть иронию в ее голосе не смогла скрыть. Однако Падме, кажется, единственная, кто проигнорировал Шпильку, лишь поблагодарив тогруту с теплотой и добротой… Её взгляд устремился прямо к учителю, и на этот раз напряглась Асока. Такое же обожание Энакина видно в глазах сенатора Набу, но из истории его учителя это практически невозможно, не так ли? Вопросы крутились в её голове, но она пыталась сосредоточиться на своих обязанностях. — Сюда, сенатор, — указала она, слегка подталкивая своего учителя, который наконец очнулся от транса и пошёл позади остальных. Оби-Ван заметил уход своего падавана, и ком в горле вызывал у него внезапную жажду. Он пошёл было к одному из охранников, но звук приземляющегося корабля заставил его отказаться от своей цели. Оби-Ван побледнел ещё больше, когда понял, что это именно тот корабль, которого он ждал. Он неуверенно и порывисто зашагал навстречу, чувствуя, что на каждом шагу спотыкаелся. Он попытался дышать ровно, внезапно осознавая какой жалкий образ представляет собой. Он джедай, Магистр, член Совета, а не подросток, умирающий от любви. Да что такое с ним происходит? Он остановился и попытался идти прямо, восстанавливая часть достоинства, которое он потерял несколько мгновений назад. Но вся его уверенность испарилась в тот самый момент, когда он оказывается на трапе корабля, и видит женщину перед собой. В этот момент он понимает, что был неправ. Ни какое обучение, ни то, что он был мастером-джедаем, ни членство в Совете, ни какая-либо часть его длительного опыта не подготовили его к этому. В этот момент он предпочел бы вернуться на джеонозианскую арену или на Набу, сражаясь с Молом. Он даже предпочел бы встретиться с Дуку лично. Ведь красивые голубые глаза, с любопытством смотрящие на него, в один миг сломали всё его хвалёное самообладание. Он был благодарен за то, что Энакин ушел, поскольку эта встреча могла стать причиной вечных насмешек со стороны его бывшего ученика. К сожалению, хотя он этого пока что не знал, у Энакина в то мгновение были другие проблемы. И, к ужасу Асоки, она была одна, чтобы справиться со всем этим.