Киберлинк

      Огромный бальный зал. Пустой, но наполненный тенями десятков танцоров, ты их никогда не увидишь, но ты понимаешь, что они рядом. За окном яркое солнце, внутри темно. Синие тени лежат на блестящем паркете, на балконах и галерке, лучи далёкого солнца летели сквозь лёгкий тюль, белыми пятнами ложась на пол. Благолепие зала поражало: мраморные колонны, лепнина, расшитые золотом гобелены, ситцевые и парчовые кресла по углам, громадная люстра с хрустальными подвесками — всё в лучших традициях барокко. Тени кружились в венском вальсе, боясь даже приблизиться к свету. Из тьмы я слышала еле уловимый шёпот и шорох платьев. Откуда-то звучала тихая музыка. У меня не было партнёра, поэтому я кружилась в танце одна, прижав к груди старинную тяжёлую книгу. От древнего фолианта веяло могильным холодом, а у меня не было бального платья — я танцевала в своих чёрных кожаных брюках и белой блузе, но не обращала внимания на неудобства: мне было весело. Радость разливалась у меня в груди, я еле слышно смеялась, неловко переступая ногами. Тихий венский вальс сменился танго. Музыка зазвучала громче. Пары перестали вставать на носки и опускаться, подчиняясь ритму, танго — танец «на полной стопе». Ноги едва ли слушались меня, я смеялась, кружась в пятнах света и влетая в тень, сшибая невидимых танцоров.       Я плохо танцую, но должно ли это меня останавливать? Смеясь, я сильно отклонила корпус назад, обвивая ногой воображаемого партнёра. Мне не удалось удержать равновесие и я, всё ещё улыбаясь, зажмурилась, готовясь упасть на холодный паркет, но кто-то обхватил меня руками, его корпус оказался под моей ногой. Партнёр наклонил меня ещё ниже. Моя улыбка сменилась ужасом. «Доверься мне, — сказал он, не открывая рта, — доверься мне, и тогда всё будет хорошо». Холодная книга куда-то исчезла, её заменило тепло человеческого тела. Мне это не нравилось. Я хотела вернуть себе огромный том, обитый пурпурным бархатом, у меня не было времени прочесть даже название!       Я посмотрела партнёру прямо в лицо. Тень лежала на нём, но я увидела грустные голубые глаза, холодные, как речной лёд, глубокие, как пустые колодцы. «Кто ты такой?» — молча спросила я. Он улыбнулся, на мгновение луч света упал на его мягкие зелёные волосы. Юноша вёл меня твёрдо и уверенно, я почти не чувствовала его рук, но каждый раз, когда я медлила или спотыкалась, он уверенно поддерживал меня. Танцевать стало намного проще. Я чувствовала смущение и вместе с тем желание бóльшей близости. Юноша, жестокий и вместе с тем глубоко несчастный, вновь улыбнулся мне.       Его взгляд был гипнотическим, завораживающим. Он смотрел мне прямо в глаза внимательным изучающим, и вместе с тем нежным взглядом. Очень скоро я почувствовала, как всякое напряжение спало с моего тела и я свободно закружилась в танго, будто танцевала всю жизнь. Моё тело легко и гибко следовало ритму, ноги легко скользили по паркету. Я пыталась приблизиться к своему партнёру, но он как будто всё дальше отдалялся от меня.       Внезапно я заметила, что за окном уже мягкие сумерки. Танцующие тени пропали, лак на паркете потрескался, обивка диванчиков и кресел порвалась, окно разбито, а люстра оплетена паутиной. Тишина, музыка перестала играть. Наши шаги гулко отдавались в пустом зале. Прежней тихой радости уже не было, вместо неё мой разум охватила тревога. Я начала вырываться из рук юноши в зелёном фраке, но тот только крепче схватил меня. Теперь его руки уже намного ощутимее сжимали мою талию и ладонь. Мой партнёр улыбнулся и поцеловал меня нежно прямо в губы. Вспыхнул свет и затмил собой всё.

***

      Я открыла глаза. Мне в нос ударил едкий запах спирта, от которого у меня потекли слёзы. Я замотала головой, пытаясь избавиться от бьющей в нос вони. Кто-то взял моё лицо в ладони и крепко, но осторожно остановил мои лихорадочные, резкие движения, от которых заболела шея.       — Не шевелись, — сказал Альбедо тихо.       Он навис надо мной, его лицо было едва ли в двадцати сантиметрах от меня, и я почувствовала, как моя спина сама с усилием вжимается в диван, а щёки покрываются румянцем. Альбедо внимательно смотрел мне в глаза в течение нескольких секунд, затем, убедившись, что я полностью в сознании, отошёл.       — Ян, — еле слышно шепнула я.       — Что?       — Ничего…       Я рассеянно поднялась. Странное видение со всеми его красками постепенно ускользало от меня. Скоро я его совсем забуду…       — Мне нужен листок и карандаш! — закричала я, но дыхание перехватило и мучительный кашель сдавил моё горло.       Тимей с ошарашенным видом протянул мне листок бумаги и огрызок карандаша. Я принялась спешно записывать. То, что видение было не простым, я не сомневалась. Вроде, люди не должны видеть сны в обмороке, более того, такие красочные сны. Я никогда не видела лица Яна без маски, и не верю, что моё воображение могло так живо нарисовать его. Внизу исписанной страницы я быстро по памяти набросала внешность зеленоволосого юноши. Мои навыки, конечно, оставляли желать лучшего, но не забыть бы его образ, его лицо… Альбедо услужливо протянул мне восковые мелки.       — Что-то случилось, Линк? — спросил он с напускной заботой в голосе.       В другие разы я бы огрызнулась из-за такой вопиющей неискренности, но сейчас не было ни сил, ни желания. Альбедо просто пытается быть дружелюбным, не стоит мешать ему тренировать актёрское мастерство. Я писала долго, руки едва слушались меня, как будто я управляла маломобильным скафандром. Уже темнело. Когда я закончила писать, в лаборатории помимо меня остался один Альбедо.       — Ты хорошо себя чувствуешь? Мне проводить тебя?       — Не стоит обо мне заботиться, если это тебе настолько в тяжесть, — устало ответила я, — В любом случае, я хочу навестить одного своего знакомого.       — Фатуи?       — А это имеет значение?       — Линк, после того, как мы нашли тебя без сознания, я был вынужден проверить твоё рабочее место, как бы сильно это не претило моим принципам. Я нашёл там записку, и твоё зелье-индикатор, — сказал Альбедо, внимательно вглядываясь в моё лицо.       — И как, хорошее было зелье? — с насмешкой спросила я.       — Очень хорошее. Однако, как ты уже наверное догадалась, кто-то общался посредством записок в библиотеке. Зачем нужны такие сложности — я не знаю. Но, как уже можно догадаться, речь идёт о Мэйлисс. Значит, действительно существует некое зло, угрожающее городу. И Фатуи с их технологиями и репутацией — первые подозреваемые.       — Ты будешь докладывать следственному комитету Ордо Фавониус?       — Нет. Признаться, я не очень доволен их тенденцией делать поспешные выводы. Речь не об этом. Ты, как свидетель, в опасности, Линк. Очень большой опасности.       — Ясно, — бесцветным голосом ответила я.       Альбедо в одночасье перестал меня раздражать. Наверное, в другой момент я бы не пропустила момент вставить пару колкостей, но теперь мои мысли были целиком заняты другим. Окружающая реальность перестала интересовать меня, именно поэтому я видела то, что не замечала ранее, например, фальшивое дружелюбие Альбедо. Меня уже не интересовало, может ли он испытывать искренние эмоции. Весь мир перед моими глазами будто заволокла чёрная пелена. Мондштадт из яркого, пёстрого города стал серым скоплением зданий и таким же серым и бессмысленным скоплением пустых людей. А ведь всё так хорошо начиналось… Внутри меня нарастали азарт и тревога. Молча сложив бумаги в рюкзак, я направилась к выходу, чувствуя на своей спине тяжёлый взгляд алхимика. Да пошёл он.       Я шла, не прячась от дождя, крупными каплями орошавшего все вокруг. По дороге я чуть не сбила с ног Беннета, который, однако, ничуть не обиделся (видимо, привык) и даже попытался завязать со мной диалог, но я отделалась общими фразами. Я дрожала от холода, а мальчик пытался всучить мне куртку, но я легко увернулась и пошла дальше. Какая, к чёрту, разница?       Непонятно как миновав охрану, я вошла в «Гёте» и попросила слугу доложить Яну о моём желании его увидеть. Я не репетировала диалог и, по правде говоря, не знала, как его начать. «А знаешь, ты мне снился, прикол». Наверное, Ян поднимет меня на смех. Горькое послевкусие от странного видения преследовало меня, а голова горела и пылала жгучим азартом исследования.       Охрану «Гёте» я миновала почему-то без особого труда. Неужели Ян ждал моего прихода? Слуга без возражений проводил меня до номера зеленоволосого Фатуи.       Ян сидел в кресле с книгой спиной к двери и даже не повернул ко мне голову.       — С кем имею честь видеться в столь поздний час? — спросил он.       — Это Линк.       — О, здравствуй. Я ждал, что ты придёшь рано или поздно, но не ждал так рано.       — Почему?       — С какими вопросами ты пришла? — спросил он, пропустив мимо ушей мою реплику.       — Кто ты такой, Ян? Я могу увидеть тебя без маски?       Юноша подошёл ко мне, странно улыбаясь. Осторожно взяв свою маску за край, он снял её. Он был красив, даже слишком. Ян напоминал ожившую классическую картину: та же тонкость черт, то же изящество, сквозящее во всём облике. Его голубые глаза весело смотрели на меня. Я почему-то сново покраснела, пряча глупую улыбку в ладонях.       — Ты довольна?       — Д-да, но ты не ответил на первый вопрос.       — Кто я? О, я тот, кто я есть, и больше никто, — деловито сообщил Ян.       — И кто ты есть?       — Дипломат Фатуи, получивший за выслугу глаз порчи.       — Ты имеешь отношение к потери памяти Мэйлисс?       — Ах, так ты значит, еще даже не догадываешься… нет, не имею.       — Не догадываюсь о чем? Впрочем, ты мне не скажешь… Я нашла в библиотечной книге вот что, — сообщила я, помахав загадочной запиской, — Зелье-индикатор показывает, что она была написана от одного до трёх дней назад.       Фатуи взял в руки клочок бумажки, продолжая улыбаться. Однако по лицу Яна пробежала тень, когда он прочитал записку.       — Хм, мои опасения потвердились, выходит, кто-то нарочно лишил памяти Мэйлисс, — сообщил Ян уже серьёзным тоном.       — И естественно этот кто-то никак не связан с тобой?       — Нет, не связан.       — И с чего бы я должна тебе верить?       — Однажды ты сама найдёшь ответ на свой вопрос, — сообщил Ян, и на его лице расцвела улыбочка. Он потрепал меня по волосам, — Ты всё узнала, что хотела? Можешь идти.       — Но…       — Или, может быть, ты хочешь остаться со мной? — спросил юноша заговорческим тоном, от которого волосы встали дыбом, а лицо вновь покрылось румянцем.       — Знаешь, ты мне снился. Без маски.       — Хм?       Я поведала ему своё видение, умолчав, правда, о финальной части, где Ян меня поцеловал. На красивом лице Фатуи не дрогнул ни один мускул.       — Потеря памяти, — начал он задумчиво, — Видение, которого не должно быть, записки… было ли что-то ещё?       — Четыре путника, направлявшиеся в Мондштадт. Их видел Рэйзор. Плюс некоторые аномалии в поведении монстров, начались месяц назад.       — Аномалии в поведении монстров означают аномалии в токах стихий. Тебе всё же стоит остаться со мной и не шататься одной по городу. Это опасно.       — И что всё это значит?       — Ммм… Неужели ты не догадываешься?       — Ты снова будешь загадывать шарады?       — Нет, моё сокровище. Суть предельно ясна. Ты сама поймёшь её завтра или послезавтра. А если не поймёшь, тебе расскажет Альбедо, он у нас умный мальчик.       По настоянию Яна я осталась вместе с ним. Мне он выделил кровать, а сам лёг на диван, и в целом вёл себя более чем прилично. Не хотелось в этом признаваться, но я даже испытала некоторое сожаление… Теперь уже с уверенностью я могла сказать, что загадочный Фатуи мне нравился: его острый ум, изысканные манеры, доброта ко мне, в конце концов, его красивое лицо будоражили моё воображение. Наверное, если бы у меня была своя личная Паймон, то она бы очень сильно отругала меня за такие близкие отношения с Фатуи. Но кто я такая, чтобы не подчиниться ядовитым чарам змея-искусителя? Спала я без сновидений.       На утро, когда я проснулась к первой смене, Ян был уже на ногах.       — Доброе утро. Тебе записка от Мэйлисс. Я не открывал, но, полагаю, она ждёт встречи. Кофе будешь?       — Думаешь, встреча с Мэйлисс что-то прояснит?       — Не знаю. В любом случае, ты такая милая, когда спишь.

***

      На работу я решила опоздать, но всё же встретиться с Мэйлисс. В назначенное время я была уже у статуи Барбатоса на главной площади. Обычно в такое время там никого нет. Мэйлисс одиноко сидела в ногах, солнце, казалось, запуталось в её рыжих волосах, светясь ярким, ровным светом. Лицо девушки выглядело отстранённо, даже немного блаженно, но я не знаю, как должны выглядеть лица людей, страдающих от амнезии.       — Доброе утро, Мэйлисс.       — Хм? Да, доброе, — рассеянно ответила она, — Расскажи мне, пожалуйста, момент нашей первой встречи. В деталях.       Слушала Мэйлисс внимательно, не перебивая. Но по её лицу я поняла, что новой информации после моего рассказа не прибавилось.       — Видишь ли, я помню очень большое количество побочной информации, не имеющей непосредственного отношения к моему прошлому. Как я выяснила у родителей, я приёмная дочь, а до потери памяти была лучшим механиком Мондштадта. Мои изобретения стоят на ступень выше текущего уровня технологий, наверное, я родом из Снежной или Фонтейна, но родители не имеют представления о моём прошлом. Ты знаешь, что такое семсотдвадцатиядерный процессор?       — Скольки-ядерный? — воскликнула я в недоумении.       — Тебя поразило количество вычислительных ядер, в то время как других — само слово «процессор». Откуда ты родом? — воскликнула она, резким изящным движением приставив мне к горлу меч.       — Эээ… я…       — Отвечай!       — Я… я из другого мира!       Мэйлисс убрала меч, самодовольно хмыкнув.       — Что ж, я ожидала чего-то подобного. Выходит, мы с тобой вдвоём из другого мира, но из разных других миров. Мой более продвинут по уровню технологий. Расскажи мне о себе. Но не рассказывай о своих целях — возможно, за мной следят.       — Кто?       — Те, кто лишил меня памяти.       Я рассказала ей всю свою историю без приукрас. Господи, как сильно, я, наверное, опаздываю. Но мне было уже всё равно: я не чувствовала ни угрызений совести, ни злорадства. Словесная конфронтация с Альбедо больше не занимала мои мысли. Весь мир вокруг меня представлял собой какое-то пёстрое месиво, краски в котором сменяются так быстро, что уже кажутся серыми.       — Значит, этот Ян хочет, чтобы ты сама узнала, что происходит?       — Ну да.       — Это же проще пареной репы! — воскликнула она и засмеялась холодным стеклянным смехом, — Какое-то древнее божество пробудилось!