сифилис

В последний раз ударив по струнам, Джуниор с немалым облегчением убрал руки от гитары, предоставляя право завершающей ноты Дэйву и Крису, вдвоём трудившихся над сложным соло на протяжении всей песни. Сложно поверить, но они это сделали — отыграли весь свой материал с минимумом ошибок, практически не сбиваясь, будто бы их всех было не четверо, а единый, донельзя талантливый музыкант, являвшийся слиянием сразу всей группы! — Всем спасибо, — Мастейн поклонился под воображаемые аплодисменты и кинул в столь же невидимую толпу «козу», — приходите ещё! Четыре бутылки пива, стоявшие на полу, тут же оказались практически одновременно открыты — с непривычки Джуниор не сразу справился с острой крышкой, едва не порезавшись об изогнутый металл, — тут же раздался звон со всех четырёх сторон, звуки глотков и хрипловатая усмешка старшего Дэйва, до невозможного довольного удачным завершением репетиции. — Вы закончили? — раздавшийся из-за угла тонкий голос принадлежал определённо не фанату их творчества. Выйдя к парням, Ларс Ульрих не без зависти окинул взглядом смеющуюся четвёрку и поманил пальцем к себе Мастейна, явно что-то от него хотя. — Слышь ты, мелкий, — нежелавший прерывать идиллию Дэйв был настроен явно не доброжелательно, — момент нам не порти. А ну смылся отсюда, пока от нашей крутизны не обделался. — Я уже, — такое случалось редко, но Ларс говорил искренне, даже свой очевидный проигрыш смог признать — это говорило либо о крайне плохом настроении Ульриха, из-за которого, собственно, страдала и его самооценка; или же, дело было в том, что пареньку что-то настолько сильно требовалось от рыжего, что тот готов был и его выходки потерпеть. Должно быть, оба варианта, решил Джуниор, — было здорово, честно. И всё же, Дэйв, — всё-таки правильным оказался второй вариант, — можно тебя на минутку? — Да подожди ты, — польщённый комплиментом соперника, Мастейн всё не унимался, — если ты тут был всё время, то тогда слышал, как должны звучать настоящие ударные, так ведь? — Да не дави ты на больное, — Ульрих недовольно поморщился, усилием возвращая улыбку на лицо, — всё я слышал, мудак. Определённо, бедняга немало волновался из-за своего буквально отсутствующего таланта, а нашедший слабое место врага Дэйв всё нажимал и нажимал, вовсе не думая, что же испытывал в это время от рождения не удостоенный навыком хорошей игры Ларс. Излишняя жестокость частенько замечалась за рыжим — именно это в нём и не любил младший, именно из-за этого и побаивался Дэйва, не желая столкнуться с несокрушимой мощью его гнева и причиняемой благодаря ему боли, причём, как физической, так и столь же сильной моральной. — Ладно, хер с тобой, — наконец, махнул рукой рыжий, меняя тему, — что ты там хотел? Скинуться, что ли, решил? А вчера, если мне память не изменяет, клялся, что больше никогда не будешь это дерьмо пробовать, ещё и нас всех торчками обозвал, так Дэйва ещё и незаслуженно — он вообще к ни одной дорожке не притронулся! Дэвид стеснительно улыбнулся, так и не понимая, осуждал ли его Мастейн за то, что тот выбивался из команды или же, напротив, таким образом хвалил за поддержание здорового образа жизни. Окинув взглядом свою практически полную бутылку с пивом, младший решил и дальше оставить её на полу — пить Джуниор был далеко не самый большой любитель; опять же, если бы не Дэйв, то возможно, он бы и вовсе отказался от частого распития этого напитка в количестве ни много ни мало одной бутылки в день. — Ближе к делу, — прервал заболтавшегося Мастейна Ульрих, выйдя за пределы гаража — рюкзак девятиклассника, из-за горы учебников слишком тяжёлый для постоянного ношения, остался на земле вместе с кошельком внутри, который Ларс тут же и вытащил, принявшись отсчитывать купюры, — вот твоя двадцатка, Дэйв. Слушавший доносившийся из-за гаража разговор, Джуниор постепенно вникал в курс событий. Впрочем, не зная предыстории, басист бы подумал, что старшеклассник попросту отжимал бабло у мелюзги — именно так это и выглядело со стороны: превосходивший в росте и ширине плеч Мастейн, презрительно смотрящий на подаяние и несколько напуганный его реакцией Ульрих, прижимавший кошелёк к груди, слово бы опасаясь, что рыжий и его украдёт. — Двадцатки мало, — недовольно заметил Дэйв, покачав головой, — ещё пятёрку гони. — Ещё? — подивился Ларс, явно не готовый доверить Мастейну лишние деньги. Было заметно, что помимо удивления паренёк желал высказать ещё кое-какие эмоции, да ещё и не самым цензурным образом — так он бы и сделал, если бы не перед ним стоял кто-то другой, кроме Дэйва Мастейна, грозы всего западного крыла, одного из самых опасных парней на районе. Именно из-за этого Ларс и был вынужден сдержаться; сдержаться, но так и не достать лишние пять баксов без должного объяснения причины подорожания взноса. — Ты не думай, что они ко мне в карман пойдут, — успокоил девятиклассника рыжий, видимо, на удивление верно понимая его недоразумение, — ты же помнишь, какие тогда отхода были? Это не из-за того, что ты там какой-то непривыкший или же слабак, хотя, конечно, может из-за этого тоже, но не суть — сраный барыга намешал в порошок дохера всякого стороннего дерьма, а такое мне не по нраву — употреблять и так вредно, а если ещё и с примесями, то всё, через полгода ты уже просто развалина. Джуниор брезгливо поморщился, ненароком представив, как чем попало разбавленная непонятная химическая субстанция попадает в его организм, отравляя органы, превращая мозг в бесчисленное множество неистово вращающихся шестерёнок, вертящихся в абсолютно хаотичном ритме, заставляющая руки трястись и вновь и вновь тянуться то к сигаретам, то к листу и ручке, то просто ко всему, что лежало рядом, желая воплотить в жизнь едва родившиеся бредовые идеи, приказывающая ногам куда-то двигаться, напрочь лишающая хозяина тела даже возможности отдохнуть и успокоиться — амфетамин он пробовал всего один раз, конечно же с Дэйвом и, в край разочарованный опытом, твёрдо заявил, что больше такого повторять не будет. Тема наркотиков неустанно окружала младшего Дэйва — отказавшись от употребления, Эллефсон, однако, никак не мог избежать её присутствия в своей жизни; друзей-то он менять не собирался, а те, к слову, так же не были намерены что-то делать со своими увлечениями. В итоге обе стороны оставались довольны — не критикуя рисковавших здоровьем товарищей, Джуниор и сам оставался трезв, и в то же всё так же продолжал дружить с Дэйвом, Гаром и Крисом, да ещё и частично с Ларсом, добровольно рывших себе яму, но никак не подвергаемых за это осуждению. — Ясно, — изрёк Ульрих, удовлетворённый объяснением и больше не желавший спорить, — новый поставщик — новая цена. — Верно подмечено, — на губах Дэйва на секунду показалась улыбка, едва в его руки попала пятидолларовая купюра, — ты же сам в курсе, какой важный день послезавтра, — внезапно вспомнив, что перед ним стоял его будущий соперник, Мастейн тут же нахмурился, а затем строго посмотрел на свою компанию, наслаждавшуюся отдыхом после репетиции, — это всех касается, особенно вот этих двух, — под пронизывающий взгляд лидера группы попали Гар и Крис, хуже самого Мастейна поражённые чудовищной болезнью, известной как наркотическая зависимость, — если кто-то из вас втихаря купит какое-то дешёвое дерьмо, заторчит и траванётся, то всё, вам пизда — я лично вас добью, понятно? Крис неуверенно улыбнулся и показал Дэйву большой палец, мол, всё я понимаю, не беспокойся. Джуниор боязливо посмотрел на друга — в его голове тут же зародился тот самый трагичный сюжет, которого опасался Мастейн; нет, чем бы эти ребята не увлекались, группа всё равно должна оставаться в целостности. Нарушение состава безусловно сулило крах всего; ему, хоть и самому младшему, но определённо наиболее в этом плане сознательному, также следовало за этим проследить — ответственность лежала на плечах всех четверых в равной доли. — Гар тебя не услышал, — вновь подал голос Ларс, о котором, казалось, уже успели было забыть за ненадобностью, — он спит. — Да как так можно?! — решивший убедиться в словах Ульриха, Мастейн взглянул на мирно дремлющего за установкой ударника и явно остался недоволен увиденным. — Как вообще получается дрыхнуть с осознанием, что победа ещё не за нами и что мы не разгромили Металлику? — Тот же вопрос, — усмехнулся Ларс, оттягивая пальцем покрасневшее веко несмыкаемого днями глаза в качестве демонстрации, ещё раз убеждая всех присутствующих в своём неподдельно серьёзном отношении к послезавтрашнему состязанию, — ну разве что группа другая, а так — всё то же самое. Мастейн хихикнул и хлопнул ударника по плечу, довольный тем, что нашёл понимающего собеседника, пускай и среди тех же соперников, которых он сам и столь одержимо мечтал разгромить в щепки. Ульрих холодно кивнул головой, не выражая ни удивления, ни радости — много кто из ребят мечтал о подобном, а при редкой возможности пообщаться с рыжим, тут же демонстрировал поистине бурный восторг и невероятные воодушевление. Ларс же принимал это как должное — Мастейна он уважал разве что как достойного (даже уж слишком) противника, но отнюдь не питал к тому тёплых чувств, как к человеку и тем более как к кумиру, коим тот являлся для приличной доли школьников. По крайней мере, так казалось Джуниору со стороны, весьма неплохо знакомого с ударником вражеского коллектива. — Ну хоть кто-то знает, о чём я говорю, — Дэйв с осуждением осмотрел тройку ребят, по-своему отдыхавших от порой уж излишне давящих на них ярких амбиций Мастейна. Джуниор отвёл взгляд и присоединился к Крису, настраивавшему свою гитару, — вот Дэйв ещё молодец, хотя бы на все репы ходит, а эти двое, — рыжий метко запустил в Гара медиатор, благополучно застрявший в его светлых кудрях, но так и не разбудивший спящего ударника, — вечно вместе торчат непонятно где, хуйню какую-то покупают хер пойми у кого — думают, что охренеть какие везунчики, раз ещё ни разу не наткнулись на палёнку, — вечно за всем следивший Мастейн в очередной раз доказал, что у него всё под контролем, увернувшись от ответного броска, на этот раз совершённого Крисом, всегда готового постоять за своего друга, даже не догадывавшегося о происходящем, — так что да, ты, Крис, — медиатор вновь полетел в сторону Поланда, звонко стукнувшись о колки его гитары, — ты — мазила, а ты, любителей шприцов кожаных, — сполна насытившийся общением с самим собой и на этот раз желавший увидеть внимательный взгляд собеседника, Дэйв подобрал с полу палочку и со всей силы стукнул по тарелке рядом с ухом моментально проснувшегося ударника, — чтоб на концерт пришёл вовремя и был, мать твою, трезвым! Вот как сейчас, — Гар лишь кивнул в согласии, пытаясь таким образом отмахнуться от Мастейна. Непрерывно льющийся поток оскорблений попадал куда угодно, минуя самого ударника — у Самуэльсона был свой особый иммунитет к мастейновской токсичности, в чём Джуниор даже завидовал старшекласснику, — кстати, сыграй мне ещё раз ту часть из концовки — я хочу, чтобы наш маленький гость знал, чему он будет противостоять послезавтра. Ларс, рассеянно разглядывавший истёртый оранжевый медиатор Дэйва, — незадолго до неожиданного решения рыжего, Крис успел попытаться во второй раз швырнуть тот в гитариста; прогадав с траекторией, он совершил бросок немного левее положенного, и маленький пластмассовый треугольник угодил прямиком в руки Ульриха, — тут же прервал своё занятие, устремляя внимание на Гара, безропотно принявшего исполнять поручение Мастейна. Должно быть, весь негатив рыжего в самом деле прошёл насквозь ударника, ничуть не оказав на того должного эффекта — попросту проигнорировав оскорбления, вынуждая таким образом убедившегося в их бесполезности Дэйва прекратить, Самуэльсон встряхнул головой, пробуждаясь от сна, поставил ногу на педаль и начал играть. Медиатор выпал из рук Ларса, поражённо уставившегося на своего соперника, старательно исполнявшего крайне тяжёлое для подражания кем-то другим соло. Поначалу подросток сосредоточенно копировал Гара, отбивая ритм на невидимых барабанах, но вскоре сбившись, бросил все попытки повторить и лишь слушал, на глазах мрачнея и теряя свой былой весёлый настрой. Джуниор стоял молча, припоминая свою партию на басу, даже Дэйв, которого мало что могло удивить, забыв обо всём, заслушался, наверняка, в мыслях радуясь присутствию столь талантливого человека в их группе и хваля себя любимого, чьими стараниями тот и попал в их коллектив. — Блять! — неожиданный возглас Мастейна разорвал всю идиллию, заставив уже перешедшего к какой-то новой для всех части части части части Самуэльсона остановиться, а всех остальных ребят — с недоумением взглянуть на рыжего. Даже Ларс, успевший вновь погрузиться в пучину своих комплексов и самобичевания, тут же оказался оттуда вызволен этим громким, несколько визгливым воплем. — Это что сейчас за херня была?! Вот секунд двадцать назад, — Джуниор тут же напрягся, вспоминая, что же конкретно не понравилось рыжему в профессионально исполненной мелодии — вроде бы ничего слух не резало, к чему же тот опять придрался? — я помню, как мы играли раньше, ты там это делал как-то так, — Мастейн по-хозяйски залез в пенал открытого рюкзака Ларса, достал оттуда линейку и постучал ей по стене, что-то пытаясь показать, одному ему понятное, — бля, не суть короче, но сейчас ты это сыграл по-другому! Что это было? — Импровизация, — низкий голос Гара звучал как обычно спокойно и ровно, даже несмотря на то, что сам ударник тяжело дышал, утомившись после сложной партии, — я часто это делаю. — В постели с Крисом импровизировать будешь, — что-что, а оскорбления у Дэйва всегда выходили на редкость оригинальными и несущими в себе сразу несколько смыслов, — как будто я не знаю, что вы там делаете, когда сваливаете после репы домой вдвоём, — задетый наверняка ложным доводом, Поланд сжал руки в кулаки, но ограничился лишь едва слышной не самого цензурного содержания фразой в адрес обидчика, — ладно, ваше дело, но сейчас я от тебя прошу сыграть именно так, как ты это делал полчаса назад — новые версии будем рассматривать позже. Я хочу, чтобы этот мелкий, — украденная линейка оказалась направлена в сторону побледневшего Ларса, — понял, с чем ему придётся иметь дело. — Так я уже, — заметил тот, пытаясь отобрать у рыжего свою линейку, — мне всё понятно, можно я… — Ничего тебе не понятно, — перебил его Мастейн, немало разозлённый отступлением от плана, — давай играй старую версию, — уже безвозвратно присвоенная Дэйвом линейка, готовая стать третьей школьной принадлежностью в его портфеле после так же где-то подобранных карандаша и ручки, подобно шпаге указывала на Гара, — и только попробуй мне заявить, что ты её забыл. Мысленно распрощавшийся со своей линейкой, Ларс устало опустил голову, неволей слушая едва ли отличавшуюся старую версию песни, так же, как все остальные пытаясь понять, чем же та превосходила взбесившую Мастейна новою. Скорее всего, почти ничем — дело было больше в самом Дэйве, вывести из себя которого могла даже самая незначительная мелочь. Вновь постаравшись подражать Самуэльсону на несуществующей установке и так же потерпев беспросветный провал, Ульрих был вынужден убедиться в своём бессилии. Взглянув на в край расстроившегося приятеля, поражаясь отразившейся в его больших зелёных глазах полнейшей обречённости, Джуниор попробовал подбодрить Ларса, незаметно для Мастейна улыбнувшись тому и украдкой показав большой палец. Ларс слабо кивнул; в столь тяжёлой ситуации одной поддержки было мало.

***

Левая рука Ульриха торопливо отстукивала трудный для распознания ритм, чья совершенно загадочная природа оставалась понятной для одного лишь Гара, свободно вытворявшего все эти чудеса при помощи лишь палочек и видавшей виды установки, скомплектованной из сплошных запчастей, но тем не менее, звучавшей куда круче барабанов самого Ларса, которые тот пускай и купил по дешёвке, но всё же никогда не думал разбирать и продавать по кусочкам, пытаясь выручить хоть немного денег на так необходимые Самуэльсону наркотики. Наркоманы бывали на удивление талантливы — сам Ульрих пробовал лишь травку да «скорость»; у Гара же список выходил куда длиннее, а у Мастейна — так вообще можно было потратить немало времени на перечисление. Впрочем, правило работало не всегда — скорее, наоборот, правилом был Джеймс, увлекавшийся лишь травкой Клифф и много других ребят; это компашка Дэйва являлась исключением из него. В конце концов, потеряв даже малейшее представления о ритме и скорости игры ударника, Ларс бросил свою затею, печально слушая талантливого соперника. Просто так наслаждаться мелодией было невозможно — мешало ни на секунду не отступающее осознание, что ему, лишь начинающему музыканту, уже послезавтра требовалось это превзойти. Неужели такое вообще реально? В мелодию вклинился второй инструмент — вдохновившись звучанием, Мастейн взялся за гитару и принялся исполнять свою партию. Зубодробительное соло, совершенно не воспринимаемое в качестве табулатур и нот для лишь пару раз державшего гитару в руках Ларса, привело того в ещё большее удручение. Дэйв же, напротив, весь взбодрился и чему-то обрадовался, практически без напряжения молниеносно переставляя пальцы по ладам инструмента. Закончив одновременно с Гаром, рыжий заглушил рукой струны, продолжавшие извергать в воздух ноты, и посмотрел на Ларса. Именно таким взглядом и обладали все победители. — Вот теперь тебе всё понятно, — подвёл итоги Мастейн, удовлетворённый успешной демонстрацией своего превосходства, — всё, свободен. Дэйву даже не потребовалось прогонять своего слушателя — оставшийся без двадцати пяти долларов, уверенности в себе, но получивший взамен новый груз напряжения и гарантированный опыт с запрещенными препаратами вечером, Ларс сам был рад, наконец, покинуть гараж. Сунув руки в карманы, расстроенный подросток понуро побрёл прочь. — Вы видели его лицо? — донёсся позади него довольный голос Мастейна. — Мне кажется, он просто охуел от жизни — вот так стоял, пялился своими зелёными глазищами и всё! — Как котёнок почти, — привёл неожиданное сравнение Гар. Его голос звучал гораздо тише мастейновского — он был совсем спокойным и без радостного возбуждения, поглотившего пришедшего в воодушевление рыжего, — ну знаешь, у кошек тоже глаза такие… Ларс смущённо улыбнулся — с котёнком его сравнивал ещё и Джеймс, к которому тот и шёл, уже успев соскучиться по другу. — Да-да, — подтвердил Дэйв и тут же заржал, — а ещё кошки тупые; тупые и такие беспомощные! — Они могут поцарапать, — не согласился с гитаристом Джуниор. Насколько Ульрих помнил, дома у младшего как раз жила кошка, определённо пришедшая не по нраву не питающему к ним тёплых чувств Мастейну. — Ларс не может — у него кишка тонка для такого! — не унимался рыжий, судя по звукам глотков, стремительно осушавший пивную бутылку в процессе разговора. Должно быть, был уверен, что он её сполна заслужил. — Не, — не стал соглашаться с ним басист, скорее всего, в очередной раз воздержавшийся от совместного с Мастейном пьянства, — может, и у него туз в рукаве запрятан… Ну знаешь, какие-то скрытые силы, которые проявляются только в самый ответственный момент, как у Халка, например… Ларс тут же ускорил шаг — слушать доносившийся позади него смех Дэйва больше не хотелось. Подросток сам ужаснулся своему состоянию — его трясло, причём так, будто его одновременно мучила лихорадка, «отходняки» от некачественного мастейновского «фена», да ещё словно рядом что-то упало или взорвалось, заставляя неожидавший подобного организм выбрасывать адреналин в кровь в чудовищной концентрации. Только что дрожавшая ладонь моментально обратилась в кулак, нарастающая темнота перед глазами не помешала Ульриху разбежаться и со всей дури долбануть по стволу старого ветвистого дуба, отбрасывающего громадную тень на чёртов гараж Мастейна. Ларс вскрикнул от боли, с её же помощью моментально приходя в себя — нестерпимое жжение тут же грубо и резко вернуло Ульриха в реальный мир. Стараясь сдержать всхлипы, подросток испуганно рассматривал исцарапанную руку, на костяшках которой постепенно темнели свежие синяки. Вслед за испугом к нему пришло разочарование — тот же Халк давно бы вырвался на свободу из тела нарисованного доктора Беннера и с лёгкостью смог бы обратить несчастное дерево в труху и щепки — Ларс же лишь руку поранил и то, даже несильно; частенько разбивавший костяшки в многочисленных схватках Мастейн и тут бы поржал над девятиклассником, пользуясь своим превосходством и в этой сфере. А ведь эмоции-то у Ульриха были неподдельными, да так, что тому аж плакать захотелось! Вердикт был лишь один — Джуниор зря возглагал на него надежды; никаких скрытых сил у Ларса не было и в помине.