сифилис

Вражеская территория осталась позади — вместе с ней и все негативные мысли тут же покинули голову Ларса, вернувшегося в родной гараж его родителей и Джеймса, уже давно признаваемого ими за полноправного жителя этой маленькой территории, до непроходимости заставленной в разной степени полезности вещами. Теперь же Ульрих, до этого едва не безысходно потерявшийся в своих переживаниях, думал куда более оптимистично — уже не как убеждённо проигравший, а как пока что веривший в свою способность всё исправить стратег; отложив все тревоги на второй план, он старательно выискивал слабое место, казалось бы, абсолютно неуязвимого соперника. Думать получалось не совсем успешно — отвлекали то крики и смех школьников, неподалёку от гаража игравших в футбол на небольшом поле, то едва зародившиеся идеи выдувало холодным зимним ветром, порывами вмешивающегося в уютную атмосферу их с Хэтфилдом убежища, даже сам Джеймс, сосредоточенно гремевший своим железом, то и дело отвлекал Ларса. Хорошо хоть, что страховать не просил — вроде бы в сегодняшнем упражнении в этом не было никакой необходимости; впрочем, отказывать другу Ульрих в любом случае не стал бы, так же, как и ругать того за шум и прочие мешающие думать факторы. Ларс жалел об отсутствии под рукой обещанного Мастейном порошка — под подобными вещами гениальные идеи всегда приходили с удивительно большой частотой, да и расписать и разложить всё по полочкам получалось намного проще и качественнее; если верить заявлениям того же Дэйва, то вещество должно быть чистым, что означало куда более длительное его действие. Может быть, два, а то и три часа отпускать не будет — столь большой запас времени не мог не обнадёживать Ульриха; конечно же, всё он успеет придумать, так ещё и раз на следующий день не будет плохо… Ларс вздрогнул, не веря в внезапно нашедшее на него озарение. Вот и оно, решение, от него требовалось лишь… Бам! Оглушительный грохот со стороны Джеймса заставил беднягу Ларса едва ли не подпрыгнуть от испуга и неожиданности. — Ты землетрясение устроить хочешь? — Ульрих тут же повернулся к другу. Гениальная идея сразу отошла на второй план — необходимо было убедиться, что с Джеймсом было всё в порядке. — Я случайно, — блондин убрал прилипшие к покрасневшему лицу светлые пряди, тяжело дыша, — что-то сил не рассчитал, — Хэтфилд присел рядом с лежащей на полу штангой и снял замки, повешенные по её бокам, — наверное, пора заканчивать. — Ебануться, — Ларс со страхом оглядел тяжеленную конструкцию, пытаясь подсчитать её общий вес, — сколько там?! — Идея всё забывалась и переставала иметь значение — вместо неё мозг заполонили цифры и необходимость их сложить, узнать, что же давали в итоге двадцатикиллограммовый гриф, четыре блина с таким же весом, только что снятые «десятки», так ещё и… — Сто двадцать, — просто ответил Хэтфилд, делая вид, что в два с лишним раза превосходившая вес самого Ларса штанга являлась чем-то совершенно лёгким и незначительным, — всего на раз потянул, да ещё и вся техника по пизде пошла, — сокрушался Джеймс, оставивший в итоге лишь по три блина с каждой стороны грифа и теперь отдыхавший перед новым подходом, — это не настолько круто, как двух девок поднять, всего-то. — Осторожнее там будь, — всё же не мог не переживать за близкого друга Ульрих. Впрочем, чудом не забытая мысль о своём пока что никому не известном решении грядущей проблемы тут же заставила его отвернуться, оставляя Хэтфилда наедине со снарядом. Да, конечно же, хорошие люди так не поступали — речь, естественно, шла не о брошенном на произвол судьбы Джеймсом, тот-то справится, тем, тем более, что, что с весом, которым он же и разминался; дело было в коварном плане, назревавшем в светлой головке юного Ларса. Однако же, на то оно и соперничество; не зря говорят, что на войне все средства хороши — в критической ситуации можно было и поиграть нечестно и подло, забывая о всех нормах порядочности. Ульрих не желал никому из ребят зла — дело было лишь в желании победить, омрачнявшем душу и сознание, движущим к столь безнравственным поступкам; придя на ум подростку, идея тут же целиком поглотила того, назойливо требуя об её исполнении во что бы то ни стало. Лазейку всё же удалось найти; было у «Меги» слабое место. Нет, даже тут Мастейн оставался неуязвим — да, можно было подступиться и к нему с этой стороны, но в чём смысл, когда являлось куда более слабое звено в совсем не настолько сплочённой команде, как та о себе сама и заявляла? Не все вещи Megadeth делала вместе — как бы рыжий Дэйв не старался держать всё под своим контролем, кое-какие детали всё же оставались упущены, пускай Мастейн всё злился и негодовал, замечая, как некоторые из действий проскальзывали мимо его всевидящего ока, происходило нестройно, вразнобой. Сам гитарист был наркоманом; он всё признавал, несмотря на это, ничуть со своей проблемой не боролся, попросту не считая ту за неё — действительно, что тут плохого: кайфует он, да и только, придумывает много чего гениального и необычного во время своих приходов, так ещё и ничем не рискует, покупая свои источники для вдохновения у проверенных поставщиков? К несчастью для него же, не все из его коллектива подобный относительно грамотный подход разделяли — сам же Мастейн и жаловался на выбивавшихся из строя Гара и Криса, самостоятельно покупавших употребляемый Дэйвом и близко не в таком количестве героин. Нет, с Крисом подобное провернуть было труднее — не доверявший даже рыжему, он и близко к себе не подпустит не имевшего с ним ничего общего Ларса. Слабым звеном являлся Гар — к Ульриху он относился куда теплее, их объединяло общее дело, да и из всей четвёрки у талантливого ударника была самая тяжёлая форма зависимости. Нагруженный двумя железными блинами, Джеймс прошёлся мимо Ларса, на ходу встряхивая копной светлых волос, спадавших на оголённые плечи. Загорелая кожа блондина поблёскивала от пота, бусинками струившегося вниз, натруженные после серии нелёгких упражнений мышцы казались куда более рельефными, чем обычно, а из приоткрытых розоватых губ Хэтфилда неровными всполохами вырывалась череда вдохов и выдохов, постепенно возвращавшаяся в былой спокойный ритм. Ульрих завороженно следил за другом, не в силах отвести взгляд — в этот момент Джеймс был особенно красивым; казалось бы, куда ещё больше? Ларс любил Джеймса — в этом он убедился в тысячный раз. Только что показавшаяся в корне неправильной затея моментально превратилась в обязательную для исполнения — он сделает это, сделает это не для себя, а для Хэтфилда, чтобы и послезавтра он вышел с поля боя победителем, так же прошёлся мимо него, излучая уверенность в себе и заслуженный столькими стараниями восторг от случившегося. Ларс сжал руки в кулаки, нечаянно царапая нежную кожу ногтями — он уже точно знал, что сделает что угодно, лишь бы Джеймс был счастлив. — Ты молодец, — похвалил друга Ульрих, наблюдая за тем, как тот, восстановив дыхание, возвращался обратно — доделывать упражнение. — Ты уже говорил, — Хэтфилд смущённо улыбнулся, подходя вплотную к штанге. Секунда — и та оказалась поднята с пола, зажатая в крепкой хватке блондина, затем вновь опустилась, звонко лязгнув металлом; действие возобновлялось снова и снова, Ларс успел насчитать аж десять повторений перед тем, как Джеймс с приличным грохотом поставил ту обратно на пол и встал рядом, — кстати, я же тебе так и не показал, какой я рифф сочинил, — вспомнил вдруг Хэтфилд, мельком взглянув на стоявшую в углу белую электрогитару, — мне кажется, мы ещё успеем куда-то его вставить, надо только ещё немного материала придумать. — Ты думаешь? — напоминание о концерте разом настрожило едва было расслабившегося подростка. Он сразу повернул голову, смотря туда же, куда и Джеймс, с беспокойством оглядывая стоявшую рядом барабанную установку, моментально вспоминая о своей паршивой игре. Рядом с ней висела зимняя куртка раздетого до майки Хэтфилда; она вот, а точнее, то, что она находилась не на самом Джеймсе, сразу же встревожило Ларса куда сильнее, чем неудачи в его деле. — Оденься, пожалуйста, — куртка оказалась накинута на подтянутое тело блондина, — ну хотя бы пока отдыхаешь — заболеть же можешь, — Хэтфилд согласно кивнул головой и застегнул молнию, признавая правоту друга, пока тот, заприметив что-то, приближающееся к дверям гаража, старательно вглядывался вдаль, — вот дерьмо, Джеймс, мне кажется, ты призвал нечто хуже землетрясения. Блондин тоже выглянул наружу, замечая идущую к гаражам фигуру, чьи сразу бросающиеся в глаза рыжие волосы развевались по ветру, а одетые в новые белые кроссовки ноги неровно ступали по тропинке, заплетаясь и путаясь друг о друга под аккомпанемент матюков, непрерывно вырывавшихся изо рта Мастейна — естественно, это был он, никак иначе. — Я хочу так же нажраться, — прокомментировал он ситуацию, возвращаясь к своим снарядам — надо было поскорее всё убрать, пока невероятно пьяный, а оттого и излишне любознательный Дэйв не положил на них глаз. Впрочем, спохватился он поздно — кое-как добравшись до гаража, рыжий тут же уставился на Хэтфилда, решившегося на последний подход и теперь занятого выполнением упражнения. Старшеклассник тихо усмехнулся, встав между Ларсом и Джеймсом, которые явно не желали в данный момент принимать каких-то гостей, да ещё и в таком состоянии, так к тому же, когда гостем являлся ни кто иной как Дэйв Мастейн. Однако же, выбора у них не было. Ульрих презрительно поморщился — стоя близко к рыжему, он явственно ощущал, как от того несло спиртом. — Ну что, — весело усмехнулся Дэйв, поймав на себе недовольный взгляд тяжело дышавшего Джеймса, — как дела в качалке, пацаны? — В кончалке, — сердито ответил Ларс. Своим появлением Мастейн разом всё испортил — теперь вместо того, чтобы беззаботно посидеть вдвоём с бутылками пива, ребятам приходилось терпеть пьяные выходки этого рыжего недоразумения, — ты зачем сюда пришёл? Это наша точка! Ты на пенёк сел, — злобно произнёс девятиклассник, заметив, как уставший стоять Дэйв со всеми удобствами разместился на куче железных блинов, пока что не убранных Хэтфилдом, — косарь плати! — Откуда это?! — Мастейн громко заржал, ударив ладонью по коленке. Радостные искорки в его одурманенных глазах тут же сменились на заинтересованные; дело было плохо. — Что вы вообще делаете? И это ты, — палец Дэйва оказался направлен на Джеймса, — вот так вымотался, поднимая эти жалкие… пять… шесть… шестьдесят сраных кило?! Позор, позо-орище, Хэтфилд! Да я хоть сейчас могу так сделать, делов-то! — Я тебе верю, — коротко бросил в ответ блондин, собой загородив штангу, — показывать не надо. Ларс окинул взглядом уже успевшего подняться на ноги Мастейна, мутными глазами смотревшего на снаряд. Нет, не настолько неуязвимой была «Мега», как казалось при менее детальном осмотре. У успешного коллектива слабых звеньев имелось несколько — одно из них как раз и стояло перед ребятами, очевидно намереваясь зачем-то доказать свою мнимую крутизну столь рискованным способом. Обычно необщительный, даже при беседе с друзьями сохранявший вечно угрюмый вид и насупленное лицо, Дэйв разом терял над собой контроль, стоило ему переборщить с алкоголем. А, к сожалению, меру рыжий знал плохо — вот и выходило, что зачастую совсем неуправляемый подросток, доведя себя до такого состояния, представлял опасность как и для окружающих, так и для себя самого. Внешне непоколебимый, сильный и уверенный в себе, Мастейн сам и являлся слабым звеном. — Ну уж нет, — покачал головой рыжий, намереваясь оттолкнуть Джеймса, — показать как раз надо! Отойди — посмотришь, как это делается! — Ты хочешь попасть в больницу прямо перед шоу? — не уступал Хэтфилд, твёрдо решив не позволить Дэйву подойти к штанге. Ларс со злостью выдохнул, пытаясь не сорваться — да, он ревновал, причём совершенно оправданно; только что у них с Джеймсом было всё хорошо и мирно, а тут припёрся этот Мастейн и всё — полагавшиеся Ульриху забота и внимание блондина доставалась теперь не ему. — Придумай мне обоснование, почему это я попаду в больницу? — отозвался Дэйв, с трудом протиснувшись мимо Хэтфилда. Тот лишь махнул рукой, не в силах хоть как-то предотвратить осуществление мастейновской хотелки, мол, пускай пробует, всё равно вес небольшой, сделает пару раз и успокоится. Ларс тут обратил свой взор на рыжего — с потаённым злорадством он мечтал о том, чтобы тот если не травмировался, то хотя бы просто обломался с этими своими понтами. — Не можешь? Оно и видно, ну тогда пососи. Пососи раз, — штанга оторвалась от пола, по-видимому, неправильно её схвативший Мастейн сделал шаг влево, пытаясь выровнять свою кривую стойку, — пососи два, — Дэйв не без усилий сделал ещё одно повторение, хрипло дыша в перерывах между словами, — пососи три! — откуда-то найдя силы на третий раз, рыжий резко уронил штангу на пол, сильным грохотом обозначая своё превосходство. — Вышло очень круто, — соврал Джеймс, переживавший за чудом не получившего травму Мастейна, — давай ты теперь отойдёшь и мы займёмся чем-то менее опасным. Ларс едва сдерживался — ревность переполняла его тщедушное тельце, грозясь вырваться наружу. Мало того, что Хэтфилду приходилось возиться с этим неконтролируемым созданием, так ещё и унижаться перед ним, соглашаясь со всем, что оно говорило! Зная, что таким образом он навлечёт гнев и самого Джеймса, Ульрих всё же не выдержал: — А Джеймс этим весом разминается вообще-то, — блондин тут же сердито зыркнул на Ларса, запустившего необратимую реакцию; тут же услышав о подлинных способностях соперника, Дэйв, успевший было в самом деле обо всём забыть и успокоиться, тут же принялся снова доставать недовольно хлопнувшего рукой по лбу Хэтфилда: — Ну и что? Я тоже сейчас разминался! — покрытые синеватыми венами руки Мастейна заметно тряслись после поднятых тяжестей, а дыхание подростка по-прежнему оставалось неровным и прерывистым. — Сколько ты максимально потянуть можешь? Ну на раз? Джеймс с раздражением вздохнул, виня во всём, конечно же, Ларса, а не заварившего эту кашу Мастейна, чей безнадёжно пьяный вид, должно быть, являлся и его неким алиби. Ульрих со злостью посмотрел на рыжего — нажрался и выпендривался он, а все шишки доставались, конечно же, кому-то другому. — Нельзя было промолчать, а? — добившийся гнева друга, пристыженный Ларс весь сжался, становясь едва ли заметным среди остальных двух крепких парней. Взглянув на уставившегося на него в ожидании Дэйва, Хэтфилд нехотя ответил: — Сто двадцать, — всё же не лишенный какой-либо гордости Хэтфилд не стал приуменьшать свои заслуги, найдя, наконец, хоть кого-то, пьяного и желавшего даже тут их превзойти, но тем не менее способного по достоинству их оценить, — это я на раз тяну. Ты, наверное, тоже, так что… — Собери мне сто двадцать! — приказал Мастейн, стукнув кулаком по стоявшему в углу гаража старенькому столу со всяким барахлом. — Я не успокоюсь, пока ты не увидишь, что я так же силён, как и ты, даже круче! Нет, давай сразу сто тридцать, сейчас ты увидишь, как тренят настоящие мужики, а не педики как вы с Ульрихом! — Он поднимет и отстанет, — шепнул на ухо Джеймсу Ларс, со злорадством наблюдая за тем, как Дэйв навешивал один за другим новые блины на штангу. С одной её стороны красовалось нелепое нагромождение из совершенно разных по весу чёрных кругов, с другой — то же самое, только вот цифры заметно отличались, должно быть, Мастейн умудрился напиться до такого состояния, что попросту перестал их различать среди плывущей перед глазами мешанины из людей и предметов. Конечно же, Хэтфилду знать не стоило о том, как же сильно Ульрих мечтал увидеть провал Мастейна хотя бы в этом деле. Сквозь плотно сжатые зубы Джеймса вырвался стон, стон успешно, по всей программе задолбанного человека, желавшего побыть в одиночестве, но вместо своего требуемого уединения получавшего… это. Ларс отвернулся к штанге, чувствуя себя до невозможности неловко. Дэйв — направил свой взгляд туда же, пристально следя за согласившимся в итоге Хэтфилдом, уставшим бороться с ними двумя. — Иди отдыхай перед подходом, — вынес замечание блондин, посмотрев на к удивлению прислушавшегося к нему Мастейна, — я сам всё соберу, — Джеймс сосредоточенно оглядел собранную конструкцию, подсчитывая веса, и направился в другой угол гаража за недостающими. Ларс восторженно посмотрел на друга, обо всём догадавшись — хитрый Хэтфилд намеренно взялся исполнять эту просьбу, чтобы вместо обещанных ста тридцати килограмм повесить лишь девяносто. Дэйв и не сможет заподозрить подставу: блинов на штанге было много, пускай и каждый из них весил по пять, а то и лишь два с половиной кило — считать всё он, конечно же, не будет, слишком уж пьяный для того, их просто дофига, аж еле все уместились на грифе, снаряд выглядит внушительно и устрашающе — этого и достаточно, — вот, смотри, — блондин закрепил два замка с обеих сторон и подошёл к штанге, попытавшись поднять эту немыслимую для Ульриха и даже для Мастейна тяжесть, — сто тридцать ровно — даже у меня не получается, уж не знаю, как это сделаешь ты… — А вот сейчас увидишь, как, — довольный Дэйв обрадованно засмеялся и потёр руки в предвкушении. Ларс уставился на рыжего, ожидая его провала — мастейновский смех он на дух не выносил, как, впрочем, и всё, что вытворял старшеклассник, перебрав с алкоголем. Ничего, сейчас ему точно будет не до смеха, сейчас… — отойди от меня, гомик! — по всей видимости Джеймс, решивший хоть как-то подстраховать рискующего здоровьем Дэйва, подошёл к тому со спины. — С Ларсом этой херню будешь делать, не со мной! — упомянутый Ларс смущённо кивнул; он-то был точно не против того, о чём сейчас так открыто намекнул Мастейн, уже во всю настроившийся на своё опасное дело. Дэйв слегка расставил ноги в стороны, присел рядом со штангой и набрал полные лёгкие воздуха. Джеймс пристально уставился на рыжего, бросил в его сторону безнадёжно проигнорированное «Ты сильно не напрягайся, если будет тяжело, то отойди и всё» и встал рядом, явно беспокоясь за соперника. Даже Ларс, затаив дыхание, следил за тем, как тот весь натужившийся, прилагал немало усилий, всё пробуя и пытаясь встать в полный рост, не отпуская из рук эту огромную железную махину — в эту минуту Ульрих тоже внезапно ощутил резкий укол испуга и страха за Мастейна, кого они вдвоём так и не смогли остановить от совершения этой глупости. Он всё ждал, уже больше надеялся, что неспособный прыгнуть выше головы Дэйв, наконец, умерит свой пыл и отойдёт, но тот, всё не унимался, так и не желал сдаваться, пока в итоге не добился своего — несмотря на покрасневшее лицо и даже на согнутую спину (насколько Ларс помнил, делать так было категорически запрещено, тем более с большими весами), чудо произошло: вес оказался взят, пускай и тут же уронен, а точнее, брошен на пол Мастейном, обессиленно облокотившимся о стену. — А Джеймс так десять раз может, — язвительный комментарий невольно вырвался у Ульриха, недовольного тем, что Дэйв всё же добился своего. — Он тоже может на десять, — Джеймс заметно разозлился, и Ларс моментально пожалел о сказанном, — протрезвеет и сможет и на десять, и даже на пятнадцать, правда, Мастейн? Ответа не последовало — облокотившийся о стену, едва не завалившись на неё, рыжий лишь часто дышал и мутными глазами глядел на собеседников, постепенно бледнея и теряя все краски на лице. С приоткрытых полных губ Дэйва тянулась ниточка слюны, и всем своим видом старшеклассник создавал впечатление крайне нездорового человека, либо оглушенного, а то и вовсе контуженного. Джеймс догадался первым — дело было в алкоголе: его доза в крови подростка, превысившая все допустимые нормы, разом дала о себе знать после нехилой встряски для пострадавшего от таких нагрузок организма. Схватив рыжего под локоть, Хэтфилд как можно быстрее довёл того до угла гаража. — Ведро давай! — только и успел крикнуть Ларсу блондин, как Мастейна обильно стошнило на пол, к несчастью, совсем мимо упомянутого ведра, до которого и рукой было подать. — Блять! — Джеймс брезгливо отшатнулся в сторону, когда зловонная жижа чуть не попала на его одежду. Ларс с отвращением наблюдал за тем, как Хэтфилд вернулся к Дэйву и теперь осторожно держал рукой его длинные рыжие волосы, чтобы те не испачкались — будь он на месте друга, Ульрих бы давно отошёл подальше, на безопасное расстояние и молча бы наблюдал за ненавистным Мастейном, чьё тело неконтролируемо сотрясалось в позывах, а из глаз текли вызванные рефлексом слёзы. Джеймс вытащил из кармана куртки носовой платок, заботливо вытер Дэйву лицо и усадил того на пол, тоже располагаясь рядом. Заметно расслабившись, Мастейн положил голову на колени Хэтфилда и прикрыл глаза, уже не реагируя ни на то, как блондин с неприязнью поморщился, ни даже на сжавшиеся в порыве ревности кулаки Ларса и его скривившееся лицо. — Будь другом, набери воды в ведро, — попросил Джеймс, обратившись к уже не находившему себе места Ульриху, чьё тело всё больше переполняло желание поскорее покинуть гараж и больше не видеть этого Мастейна, способного действовать на нервы даже в овощеподобном состоянии. Он бы давно так и сделал, только вот боялся оставить своего лучшего друга наедине с этим рыжеволосым исчадием ада — мало ли что тот ещё учудит; границы и правила явно оставались незнакомыми понятиями для с удобством устроившегося на коленях блондина Дэйва, — а ты вставай, — Ларс со злорадством наблюдал за перекошенным от недовольства лицом Мастейна, чей покой оказался нарушен, — сейчас убирать за собой будешь. Что, потянул свои сто тридцать, долбаёб? А я же говорил — не надо, это ты ещё легко отделался… — Заебал пиздеть, — рыжий недовольно поморщился и уткнулся лицом в колени Джеймса, явно не желая слушать заслуженные нравоучения, — по-братски уберёшь сам? Я тебе взамен что-то подгоню… выпить, — тут же исправился Мастейн, всё ещё в хлам пьяный, но ко всеобщему удивлению вспомнивший об отвращении Хэтфилда к запрещенным субстанциям, — да, давай я тебе ящик пива куплю, но только потом? Я сейчас вообще нихера не смогу сделать, давно так хуёво не было… Ульрих умоляюще посмотрел на Хэтфилда, всем своим видом упрашивая того не соглашаться на эту просьбу уж в край обнаглевшего Дэйва — ещё не хватало, чтобы рыжий им помыкал. Губы подростка беззвучно шептали «нет», глаза говорили о том же, он весь напрягся в тревожном ожидании и всё ради того, чтобы… — Блять, ну так и быть, — иногда уж слишком покладистый Джеймс и тут не смог отказать Мастейну, наверняка проникшись сочувствием к его положению. Ларс направился ко второму выходу из гаража, ведущего в его дом, не выдержав. Ему страшно хотелось набрать это дурацкое ведро воды, желательно кипятка, и вылить всё на голову Мастейна, чтобы тот весь корчился и шипел от боли, а под конец аж заплакал, и всё это на его глазах и при Хэтфилде, — учти, одного пива будет мало, — донёсся до него недовольный голос Джеймса, — за то, что я вожусь с тобой тут, ты мне ещё и водку подгонишь, и закусон какой-то ко всему этому. Ульрих пробормотал под нос проклятия в адрес рыжего и даже Джеймса, готового принять в качестве оплаты всего-то бутылку своей вонючей водки и тарелку жратвы — да за своё терпение блондин был достоин большего, а он всё принижается и слушается этого Мастейна! Может, дело было в другом? Что, если сам Хэтфилд желал обзавестись дружбой с вот… вот этим? Ларс и думать не хотел о такой версии — если она являлась верной, то всё, и тут у него не было шансов; кроме хорошей самооценки и уверенности в себе он мог потерять и самого Джеймса. Нет, надо было что-то с этим делать и как можно быстрее — попав в тяжёлую ситуацию, растеряв репутацию своей группы, Мастейн тут же перестанет казаться таким крутым и больше не будет лишать Ульриха того, что ему было дорого. — Обойдёшься, — отрезал Дэйв. Мощная струя воды, бьющая из открытого крана, заглушала голоса из гаража, но, к несчастью, не настолько, чтобы их было невозможно различить, — бухла у меня дома завались, а вот хавчик сам купи, я тебе не ресторан. Подумать только, ещё и условия ставил! А Хэтфилд всё соглашался, примирялся с требованиями, тут и там ущемлял свои же интересы в пользу не знающего границ приличия Мастейна. Ларс сделал бы что угодно, лишь бы прогнать его подальше от его лучшего друга, вот только совсем не мог — как он уже успел убедиться, никаких суперсил природа ему так и не подарила, а обычных бы тоже не хватило, чтобы спихнуть рыжего с коленей Хэтфилда и оттащить хотя бы за пределы их осквернённого святилища. — Ты что, дома совсем не жрёшь? — подивился Джеймс, особо даже не расстраиваясь отказу. — Бля, я с тебя просто угораю — нихера не ест, а говна столько, что аж из всех щелей прёт. — Пошёл в жопу, — невозмутимо отозвался Мастейн. Ларс шёл обратно к гаражу с ведром в руках; мысль о криках боли облитого кипятком Дэйва на удивление неплохо успокаивала нервы, да так, что воображение всё сосредоченнее и детальнее рисовало эти чудовищные картины — даже становилось не по себе от того, что приходило на ум так легко и свободно, как никогда раньше, — я ем в столовке, — продолжил рыжий, даже не догадываясь о том, что сейчас представлял про него Ульрих. — Там же невкусно, — завидев Ларса Джеймс не без облегчения привстал, спихивая с себя Мастейна, — вообще есть невозможно, и я не думаю, что в твоей распиздатой школе дела с хавкой обстоят лучше. — Может, и лучше, — Дэйв неохотно привстал, освобождая Хэтфилда, — вообще не ебу — когда я туда иду, то обязательно вначале косячок-другой выкурю или гашика дуну; ты тоже попробуй — так и на уроках легче сидеть, и жрать сразу так вкусно становится, вообще посрать, что там на тарелке, жареное-пареное, солёное-несолёное… — Всё, блять, я так больше не могу, — даже терпение блондина оказалось не резиновым. Ульрих слушал приятный низкий голос друга, затаив дыхание — он всё ждал, когда тот, наконец, пошлёт подальше Мастейна с этим его пьяным бредом и до глупого нечестным предложением отделаться от уборки при помощи всего-то пива и водки, — это просто невозможно, — да-да, скажи ему идти на три буквы, это у Ларса так и просилось наружу, — слушать всю эту хуйню, что ты несёшь на трезвую голову. Вот сейчас нажрусь, как ты — и впаривай свои охуительные истории на здоровье, — ударник во всю умолял Джеймса не делать этого, даже пытался достучаться до того телепатически, но всё склонялось к одному — этим вечером Хэтфилда не будет рядом с ним, вместо этого тот пойдёт бухать своё пиво с водкой в компании трижды проклятого Мастейна, черти бы его драли, — я теперь догнал, что это все в твоей группе торчки такие — да потому что, блять, ни один нормальный человек не вынесет этого твоего бреда, ничем не закидываясь, я с тобой тут минут двадцать общаюсь, и уже хочу в сопли нахуяриться, чтобы на полу валяться и слюни пускать… Вот, что ты со мной делаешь, Мастейн, блять… Дэйв пьяно рассмеялся, переводя взгляд с орудовавшего тряпкой Джеймса на Ульриха. На секунду тому показалось, что мутные и лишенные каких-либо искр сознательности карие глаза Мастейна засветились, выражая совершенно отчётливую эмоцию, эмоцию чистейшего, искреннего злорадства. Чёртов рыжий просто угорал над ним! Сам обосрался со своей тягой, так ещё и при этом вышел из воды абсолютно сухим, вдобавок унизив Хэтфилда, заставив того ещё и рвоту свою убирать! Праведный гнев так и рвался наружу из Ларса; ничего не стал говорить подросток лишь от того, что уже догадывался, что едва он скажет слово-другое, так тут же голос задрожит, на глаза слёзы навернутся — позор будет просто немыслимым. «Я позвоню Клиффу, — внезапно пришло на ум уже впадавшему в отчаяние девятикласснику, — мы тихо посидим-попиздим, может, и порепетируем даже, он-то ведь никогда не занят, а потом, когда Мастейн протрезвеет и заберёт мой порошок, я пошлю его с компашкой нахер и обдолбаюсь в одиночку, даже Кирку чутка оставлю, вот. Ещё бы не забыл про свой должок, блядский Мастейн, как же я его ненавижу.» — Так пойдём же скорее, двери моего минибара уже приветливо открыты в ожидании лишь тебя, — Дэйв добродушно улыбнулся Джеймсу, со странным удовольствием наблюдая за занятым уборкой блондином, — чёрт возьми, Хэтфилд, а я тут такое придумал… Бля, тебе слабо короче надеть платье горничной и ещё метёлку взять такую, ну которой щекотать так можно, ну знаешь?.. — В этой хуите есть алкоголь? — блондин указал пальцем на грязно-жёлтую лужу, источающую кислую вонь. — Я сейчас её лакать с пола начну, ты понимаешь, как меня твой бред доебал уже? — Я с тобой, — Мастейн демонстративно встал с пола и сделал вид, что сейчас упадёт на колени — наверное, так бы и упал, если бы Джеймс не успел отбросить тряпку и удержать Дэйва, — я уже протрезвел, что-то скучно сразу так стало… — Протрезвел он, блять, — Хэтфилд сердито швырнул тряпку в ведро, — ага, на ногах не стоит, а ещё пиздит что-то… Всё, я закончил, пошли уже, буду на диване сидеть вот как ты ужратый, а ты меня будешь своими историями развлекать, уже не терпится… — О, а давай, — пьяный Дэйв либо же не понимал сарказм, либо в самом деле успел протрезветь, от того и мог так хорошо в этом притворяться, — расскажу тебе, как я сотку пожал на днях, могу даже показать в следующий раз, если у тебя лавочка есть, конечно… — Ага, чтоб ты от натуги обосрался и кучу под ней наделал, — хмыкнул Джеймс, хватаясь руками за голову, — сам будешь за собой убирать, можешь сразу и свой костюм горничной напялить, и метёлку ту, которая щекочет, анус себе ей пощекочи, блять… Продолжая ворчать, Джеймс всё отдалялся от гаража, ведя пол локоть, а точнее, попросту таща своего драгоценного Мастейна, даже забыв попрощаться с Ларсом. Подросток лишь молча провожал парней глазами — обида на рыжего уже успела затронуть и Джеймса, так увлёкшегося своим новым собеседником, что на старого и ни минуты не нашлось. Вытерев рукавом толстовки блестящие от слёз глаза, Ульрих с трудом приказал себе идти к телефону, вместо того, чтобы тут сидеть и раскисать. Нет, он не слабак, он реветь не будет, вместо этого он сейчас наберёт Клиффу и они весело проведут время вдвоём, а Хэтфилд пусть напивается и слушает мастейновские россказни сколько влезет, раз уж так у него к этому душа лежит. Нет, не думать о нём — просто идти к телефону. Занятый борьбой со своими мыслями, Ларс шёл к выходу, совсем не глядя под ноги. Смотря вперёд, но ничего перед собой не видя, он машинально перешагнул через оставленную рыжим Дэйвом штангу, собрался было продолжить свой путь и… подскользнулся на мокрой луже воды, опрокидывая на себя ведро с водой, моющим средством и рвотой вперемешку. Ещё и упал сам, пребольно ударившись о пол копчиком. Слишком долго сдерживаемые слёзы всё же хлынули из глаз подростка. Прав оказался Джеймс, когда говорил, что нельзя через штангу переступать — плохая это была примета.